или
Затравленному волку – семь верст не крюк
«Скиты – кельи отшельников в отдалении от монастырей, небольшие монастыри. Общежития беглых старообрядцев в Поволжье, на севере и в Сибири»
Энциклопедия «Кирилла и Мифодия»
По свидетельствам некоторых американцев, с которыми приходилось разговаривать в Магадане, статью надо дополнять: «…в Поволжье, на севере, в Сибири И НА АЛЯСКЕ». Очень много там приверженцев русской старообрядной церкви – «Russian old-looking church», как говорят американцы.
Педагог дополнительного образования из Палатки, известный в области радиолюбитель, авиамоделист и краевед-любитель Владимир Колодкин нашел один брошенный, вросший от старости в землю скит на берегу Юкона.
Русские старообрядцы, бежали семьями, а, часто, и целыми селениями от преследований реформированной патриархом Никоном православной церкви и российских царских правительств. Начиная с 17-го века до 1906 года, когда гонения официально прекратились, беглопоповцы непрерывным потоком шли через леса, болота, тундру Сибири, Колымы, Чукотки и… торосы Берингова пролива.
Бежали на Аляску и от «чистых рук, горячих сердец и холодных умов» ВЧК, ГПУ и НКВД. Во всяком случае, потомков одного такого беглеца тому же Владимиру Колодкину удалось там случайно обнаружить. Долго Владимир не мог поверить в случившееся. Ускользнувший из лап НКВД в 1940-ом году его родственник, которого на родине в Хабаровске считали без вести пропавшим, оказывается, долгое время жил на Аляске. С его потомком – получается, со своим родственником – наш земляк там общался.
Неожиданное знакомство с близким родственником в Америке, путешествие по Калифорнии и по Аляске, импровизированная экскурсия в старообрядческий скит, фотографирование захоронений конца 19-ого века наших православных соотечественников на берегу Юкона не состоялись бы, не будь Владимир активным радиолюбителем.
Он много лет общается в эфире с коротковолновиками всего мира. Его позывной ежедневно слышат сотни тысяч увлеченных радиосвязью людей от Арктики до Антарктиды, на всех параллелях и меридианах.
Общение в эфире «живым» голосом или «живой» кистью руки, лежащей на телеграфном ключе, отличается от человеческих контактов на интернетовских чатах. В чем это отличие – суди сам, уважаемый читатель.
Приглашение
На крыше здания Центра детского творчество в поселке Палатка – антенны. Они ежедневно излучают в пространство под острым углом к горизонту сигналы общего вызова, которые со скоростью света могут достигнуть любой точки Земного шара.
После сигнала CQ (общий вызов), следует позывной коротковолновой коллективной радиостанции детского радиоклуба «Эфир» - RZ0IWR.
Общий вызов и позывной слышат и отвечают на него представители особого племени человеческой популяции, называющие себя коротковолновиками-радиолюбителями. Племя равномерно распределено по поверхности планеты и в его составе все без исключения профессии от дворника до президента, и от генерала до политика-пацифиста. И все они «хворают» одной и той же неизлечимой «болезнью» - увлеченностью одним из самых интересных технических видов спорта – радиосвязью на коротких волнах.
Владимир Евгеньевич Колодкин возглавляет два детских коллектива – радиоклуб «Эфир» и авиамодельный клуб «Стерх». Он кандидат в мастера спорта по радиосвязи.
Я много раз наблюдал, как Владимир плавно вращает ручку настройки частоты трансивера (приемопередатчика). Эфир наполнен естественными и промышленными помехами, многочисленными диалогами радиолюбителей всего мира, большим количеством CQ из Аляски, Японии, азиатской части России. Владимир безразличен, он не отвечает на вызовы, потому что сейчас охотится за дальней связью, ручка продолжает поворачиваться. Но вот глаза сузились, оператор сосредоточился, как охотник, увидевший дичь на предельной для выстрела дистанции; и ветки сильно мешают стрелять. Тренированное ухо радиста выделило среди хаоса звуков слабый сигнал CQ из далекого Уругвая. Рука потянулась к телеграфному ключу и ждет, когда уругваец перейдет на прием. Так охотник подкрадывается и прицеливается сквозь мешающие ветки. Ключ запищал «морзянкой» со сверхъестественной для меня скоростью. Есть! «Выстрел» оказался удачным «ветки» не смогли помешать. Обменялись приветствиями, сообщили параметры примененных для связи приемопередатчиков и антенн, а в конце послали друг другу «73» - на радиокоде «наилучшие пожелания». Дальняя связь (на радиожаргоне называемая «DX») установлена.
Теперь по почте Владимиру придет, так называемая, QSL-карточка. Уругваец отправит эту квитанцию, подтверждающую связь. А Владимир в Уругвай свою. На тыльной стороне этой открытки позывные владельца и адресата, дата и время связи по Гринвичу, частота, вид излучения (телеграф или телефон и тип модуляции) и информация о качестве принятого сигнала. Лицевая сторона открыток поражает многообразием: репродукции картин художников, шутливые рисунки (например, на карточке Владимира морж с наушниками у радиостанции), виды далеких городов, природные ландшафты стран, а, часто, и фотографии самих радиоспортсменов. По количеству этих QSL-карточек и по числу, среди них, подтверждающих дальние связи, судейская коллегия принимает решение о присвоении той или иной спортивной квалификации. Владимир не знает сколько у него скопилось за много лет QSL-карточек и предложил мне посчитать самому, предъявив большой наполненный чемодан. Считать не стал – килограммов двадцать. Половина из них адресована владельцу позывного UA0IAS. Это его личный позывной. У него и дома радиостанция, на которой он работает столь же часто, как и в радиоклубе «Эфир» со своими юными коротковолновиками.
Ежегодно проводится очень много соревнований в эфире по радиоспорту. Никак не возможно во всех участвовать. Радиолюбитель выбирает сам из этого множества лишь некоторые и заявляет организаторам о своем участии. Участникам, занявшим призовые места, вручаются красочные дипломы. Посмотрим некоторые из них: «300 лет Российскому флоту», «Первенство Дальнего Востока», «Мемориал Льва Крышина» (известный якутский радиолюбитель), «Кубок Кристалла» (радиоклуб в Краснокаменске), «International contest award» (американская радиолига проводит эти соревнования ежегодно в конце зимы. Их смысл – установить за ограниченное время и ограниченной мощностью излучения возможно большее число связей с различными штатами США). Дипломов у Колодкина меньше чемодана, но пересчитать, все равно, затруднительно. Владимир и сам учреждает соревнования, в которых предложит всем радиолюбителям мира связаться с местами на земной поверхности, где когда-либо добывалось или добывается золото. Сейчас он составляет реестр эти территорий, погружен в очерки по истории мировой золотодобычи.
Еле слышный сигнал, помехи в эфире и опасность, что в любую секунду проходимость может прекратиться и связь оборваться на полуслове, заставляют радиолюбителей быть предельно лаконичными – только самое необходимое для установления факта связи и подтверждения его QSL-карточкой. Но это относится лишь к дальним связям, а со штатами Аляска, Вашингтон, Калифорния и с Японией, в силу их близости, легко свяжется и начинающий радиоспортсмен. Здесь можно поговорить на любую тему, долго и обстоятельно. Понятно, что для такой беседы нужно знать английский. Владимир выучил английский, много лет общаясь в эфире с радиолюбителями всего мира. Произношение просто чудовищное. Первый звук артикля «the» он произносит, как русское «з» в слове «забор» или «Зина». Я говорю: «Ты с ума сошел!». И старательно показываю, как надо располагать кончик языка между зубов. Просвещал его и во многих других звуках. Ничему не научил, но его американцы понимают, а меня нет.
У Владимира много друзей в близкорасположенных штатах США и в Японии. Многие приглашали в гости. Пожилой японец спросил у Владимира далеко ли от его радиостанции деревня (так он сказал) Хасын, что в Магаданской области, в России. Когда услышал, что в получасе пешего хода, заволновался, пригласил в гости, предложил оплатить дорогу и попросил привести «горсть земли с японского кладбища около деревни Хасын». Оказывается дед этого человека служил в Квантунской армии, попал в российский плен и умер вблизи Хасына, добывая уголь для Магаданских котельных.
Поездка в Японию не состоялась – потомок военнопленного, к сожалению, умер год назад. Не мог ему Владимир рассказать, как хоронили военнопленных в разных местах в общих глубоких ямах, что места эти давно заросли кустами и деревьями и, что не существует такого места «японское кладбище». Кстати, не слышно о расследованиях наших краеведов в этом направлении. Последние свидетели тех событий уходят из жизни.
В Калифорнии и на Аляске Владимир гостил у радиолюбителей несколько раз.
Глен Смит из Калифорнии (позывной N6CX) давно подружился с ним в эфире. В день, когда Владимиру исполнялось 50 лет, они снова встретились на двадцатиметровом любительском диапазоне. «Поздравляю! – говорит Глен – 50 лет! Ха-ха-ха! Пацан! Мне в этом году 94 исполняется». Очень удивился Владимир, энергичный и веселый голос не мог принадлежать человеку столь преклонного возраста. Но вскоре выяснилось: все правильно, его заочному знакомому 94 года. Глен пригласил посетить его и, зная состояние среднерусского кошелька, предложил оплатить дорогу в оба конца. Договорились, что лететь к нему лучше через Анкоридж.
Перевод денег, оформление отпуска и визы, приобретение билета заняли, конечно, определенное время.
И вот Владимир Колодкин вышел из самолета и оказался в зале аэропорта в Анкоридже. Посмотрел на группу встречающих пассажиров людей и глазам не верит – стоит незнакомый человек и держит перед собой QSL-карточку, а на ней - UA0IAS. Это его, Владимира, позывной. И морж с наушниками изображен – ни с какой другой не спутаешь. Оказывается Глен связался по эфиру с радиолюбителем из Анкориджа и переслал QSL-карточку Владимира, чтоб тот встретил русского гостя.
Несколько дней провел в Анкоридже Владимир, ожидая рейса до Сан-Франциско и подружился с встретившим его американцем.
Однажды, прогуливаясь недалеко от центра города, увидел над крышей частного дома антенное поле. По длине активных элементов любой антенны легко определяется частота ее излучения. Ошибиться было невозможно – антенны над домом рассчитаны на любительские частоты. Извлек из кармана свою QSL-карточку, расположил ее перед собой и позвонил в калитку. По первым буквам позывного любой радиолюбитель мгновенно определяет страну ее владельца. Вышел хозяин, молча посмотрел на карточку, открыл калитку и говорит: «Заходи». Прошли в дом и хозяин представил гостя жене, тоже, как вскоре выяснилось, активной радиоспортсменке: «Смотри кто у нас! Настоящий радиолюбитель из России!»
Супруги Рик (KL7YF) и Лин (NL7DL) Мэрвин рады были познакомиться, а позже и подружиться, со спортсменом из России. Много раз после этого Владимир связывался с ними по эфиру из Палатки и каждый раз, направляясь в Америку, навещает их.
В Калифорнии в этот раз Владимир провел полтора месяца. Возил его Глен на автомобиле мимо потрясающих мандариновых садов, пальм и кипарисов, показывая достопримечательности своей родины – ни за что не скажешь, что человеку 94 года. Перезнакомился он там с десятками радиолюбителей.
В городке Лэмпок (Lampoc) расположена военная база ракет подземного базирования, стратегического назначения. Один раз в год командование базы устраивает «день открытых дверей» для всех желающих поглазеть на ракетные шахты, на многочисленную специальную обслуживающую технику и на ангары, где готовят ракеты перед погружением под землю на боевое дежурство. Американцы семьями отправляются на эту экскурсию. В составе группы американских радиолюбителей и Владимир там оказался. Ходили, смотрели – интересно! Владимир встал на огромный стальной люк, под которым прячется стратегическое страшилище и попросил проходящего мимо офицера, протянув ему фотоаппарат: «Сфотографируй пожалуйста». Тот охотно выполнил просьбу. Один из компании радиолюбителей смеется: «Что ты делаешь!? Это русский! Он офицер запаса! Он, наверное, шпион!». Американский офицер тоже смеется: «Сегодня день открытых дверей, и у меня нет указаний не пускать сюда русских шпионов». Теперь хохотали все.
Билл Симпс
Время в Калифорнии прошло просто замечательно. Возвращаясь домой, в Анкоридже он познакомился с американским пилотом. Есть у него такое свойство – быстро сходиться с людьми.
Билл Симпс – индеец по национальности – не только классный пилот, но и человек с университетским образованием. Зарабатывает за штурвалом самолета только зимой, а летом моет золото на Аляске, где у него несколько своих частных приисков. Летом живет в местечке Анвик на берегу Юкона. С русскими до этого не общался, и чем-то сильно заинтересовал его Владимир.
Сдружились.
До конца отпуска оставалось еще достаточно времени. Владимир сдал билет с датой вылета из Анкориджа – решил принять предложение Билла и провести остаток отпуска на Аляске. Жили вместе в одном доме, Владимир помогал, чем мог, своему новому очередному другу и вскоре узнал о своеобразном и веселом хобби Билла. Он, оказывается, «акула» ярд сэйла. Он достаточно зарабатывает и без этого хобби, но находит в деятельности «акулы» удовольствие и развлечение. Ярд сэйл (yard sale) - это вот что такое. В шесть утра выходит местная газета. В ней объявления, где сегодня состоится ярд сэйл – распродажа ненужных уже в хозяйстве вещей самого разного назначения. Во дворе дома устраивается что-то вроде нашей барахолки. Часто несколько соседей договариваются и во двор одного из них несут все, что можно продать. Ассортимент чрезвычайно широк: мебель и сварочные трансформаторы, обода автомобильных колес и горшки для комнатных растений, телевизоры и одежда, посуда и строительные материалы, подвесные лодочные двигатели и чайники. Есть здесь и старые и почти новые материальные ценности. Исправные и требующие ремонта.
Продать ненужное – это не единственная цель ярд сэйла. Хочется пообщаться с потенциальными покупателями, обсудить достоинства и недостатки того или иного изделия, поговорить о президенте и о погоде. Продается все очень дешево.
Если у Билла есть свободный день, он рано утром покупает газету и начинает объезжать дворы, где распродажа.
Он с полувзгляда определяет действительную стоимость вещи и затраты на ее ремонт. Умело торгуется. Лодочный двигатель не заводился только потому, что засорился жиклер карбюратора. Он мгновенно понял это, уверенно, как специалист, заявил, что двигатель требует капитального ремонта и купил его за двадцать долларов. Увидев неплохой чайник, он так заговорил продавца, что тот продал его за доллар.
Во дворе у Билла огромный сарай, куда он складывает покупки. Их там всегда жуткое количество, но беспорядка нет. Все разложено по стеллажам. Весь Анвик знает куда надо идти, если что-то срочно понадобилось.
- Билл! У меня чайник сгорел, - слышит Владимир голос у калитки.
Не спускаясь со второго этажа дома, Билл выглядывает в окно и разрешает:
- Пройди, сам посмотри.
Вскоре покупатель выносит из сарая во двор чайник и показывает Биллу, который снова нарисовался в окне:
- Нашел. Сколько за него хочешь?
- Десять долларов.
- Какие десять! Ты за него один доллар платил! – возмущается покупатель – давай я четыре тебе дам.
- Положи на место, - сурово, грозно произносит Билл и исчезает из проема окна.
- Билл! Перестань! Какие десять… давай семь заплачу. Он старый.
- Положи на место! - еще суровей и громче рявкает Билл из глубины помещения, вовсе не показываясь в окне.
- Билл. Выйди. Забирай свои десять. Никогда больше не приду.
Веселый и приветливый Билл спускается во двор, получает десять долларов и спрашивает:
- Как ты думаешь, будет дождь? Мне на прииск вечером лететь.
Он за три минуты продул сжатым воздухом жиклер в карбюраторе и продал двигатель за 200 долларов, рассказав покупателю подробно длинную историю о том, как трудно было его отремонтировать.
Но не ради заработка разыгрываются эти спектакли. Это хобби такое. Творчество артиста-импровизатора привлекает Билла.
* * *
Билл влюблен в Аляску. И, как всякий патриот края, он с удовольствием показывал красоты знаменитого полуострова новому русскому другу и рассказывал историю освоения территории, совмещая экскурсии с работой, - перелетая вместе с Владимиром на маленьком самолетике в бассейне могучего Юкона от одного своего прииска к другому.
Однажды в Анкоридже его автомобиль чуть-чуть толкнули бампером хулиганствующие подростки и стали удирать, смеясь и показывая Биллу оскорбительные жесты.
Темное лицо оскорбленного с явно выраженными индейскими чертами стало бордовым. Он легко догнал хулиганов на своем «Форде», извлек откуда-то жуткого калибра и длины «Смит и Вессон» и направил ствол в рядом двигающуюся открытую сверху машину, наполненную стайкой утративших прежнюю веселость и незнающих как извиняться пацанов. Бледный водитель давил на «газ», но Билл не отставал. Сидевший рядом Владимир не сомневался, что сейчас произойдет непоправимое.
- Билл! Что ты делаешь!? Не надо!
Билл, как очнулся. Посмотрел на Владимира, сбросил «газ», быстро успокоился, убрал револьвер и, когда краска сошла с лица, сказал:
- Со мной это иногда случается. Поэтому и в тюрьме побывал. Но сейчас я бы не стрелял. Не думай.
- У тебя что-то с нервами?
- Нет. С кровью, - заулыбался успокоившийся потомок североамериканских аборигенов.
Юкон и русский лейтенант
Юкон, берущий начало в Канаде и пересекающий Аляску с востока на запад, гораздо полноводней, чем мы, часто, себе представляем. Он лишь немного уступает Волге. В устье через его поперечное сечение каждую секунду проходит 6,5 тысяч кубических метров воды (у Волги 7,7 тысяч, у Колымы 3,9 – справка из «Кирилла и Мифодия»). Нашей лиственницы даурской по берегам – ни одной, зато громадные сосны и ели произрастают во множестве и величаво.
Русский морской офицер, лейтенант Лаврентий Алексеевич Загоскин – племянник известного писателя 19-го века Михаила Николаевича Загоскина – добровольно сменил позолоченные канделябры и начищенный паркет салонов высшего света Санкт-Петербурга на тучи комаров и мошки, на пот тяжелых пеших переходов, на риск попасть под копье туземца или лапу медведя, на леденящую тело и душу стужу зимних ветров Ледовитого и Тихого океанов. В Петербурге его друзья в белоснежных панталонах ангажировали дам на мазурку, а на другой стороне Земного шара в августе 1842-го года Лаврентий Алексеевич вышел из Михайловского редута, расположенного недалеко от устья Юкона. Он начал длительное, комплексное, исследовательское путешествие в бассейне этой реки.
Впрочем, начал с бассейна соседней реки – Уналаклит (Unalakleet) и к весне 43-го дошел через водораздел до населенного пункта Нулато (Nulato), что в среднем течении Юкона. Весной и летом 43-его он плывет на байдаре вверх по Юкону. Осенью снова через водораздел переходит на реку Кускоквим (Kuskokwim) и отправляется вверх по течению. Весна 1844-го года застала его в верхнем течении Кускоквима.
Он искал янтарь и каменный уголь, исследовал фарватер Юкона, собирал коллекции и гербарии, исследовал этнос местных народов и даже открыл неизвестную ранее этническую общность – народ ттынай. Открыл множество географических объектов.
Обычно, подобного рода экспедиции проводятся большой группой подготовленных и экипированных людей. Лейтенант путешествовал в одиночку. В пути, конечно, находились помощники из местных исконных жителей или потомков русских казаков.
В 1847-ом году журнал «Библиотека для чтения» напечатал «Путешествия и открытия в Северной Америке» Л.Загоскина. Вскоре вышла из печати его книга с длинным названием «Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Л.Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 годах. С меркаторскою картою, гравированной на меди. Санкт-Петербург. Печатано в типографии Карла Крайя. 1847» (название воспроизведено по тексту книги «Летопись Аляски». Сергей Марков, Москва, русский центр «Пересвет», 1991год).
Не знаю как вставить сюда карту. Заинтерисованному читателю могу выслать карту по "личке"
(А.Р.)
Линия из точек – маршрут лейтенанта Л.Загоскина.
Из книги на английском языке «FIELDIANA: ANTHROPOLOGY, A continuation of the anthropological series of field museum of natural history» (volume 71, Chicago, U.S.A., mach 29, 1979)
Через двадцать лет Аляска перестала быть «русским владением».
Невозможно в очерке перечислить всех заслуг лейтенанта Лаврентия Загоскина и хоть сколько-нибудь подробно описать его путешествие, да это и не входит в наши сегодняшние планы. Отправим любознательного читателя к уже упомянутым книгам – самого Лаврентия Загоскина и Сергея Маркова.
И до Загоскина и после огромное число русских офицеров, ботаников, ихтиологов, казаков, географов, креолов с половиной русской крови (кстати, по свидетельству Сергея Маркова отличавшихся большой силой, ловкостью, выносливостью и способностями к быстрому освоению любой профессии, включая и те, что требуют математических дарований) исследовали этот край. Мы упомянули одного Лаврентия Алексеевича лишь потому, что все прииски Билла Симпса расположены на маршруте лейтенанта Загоскина. Многие на Аляске знают об этом русском исследователе, а некоторые даже могут показать на карте его маршрут. Билл в числе тех, кто может. Еще он долго и интересно может рассказывать об истории населенных пунктов на берегах Юкона. Но изложение этих историй тоже не входят в нашу задачу.
Назовем лишь один населенный пункт в низовьях Юкона и заочно познакомимся с ним: Русская Миссия (Russian Mission). Владимир много раз видел это поселение сверху с борта маленького самолетика и ходил по его улицам.
Русская миссия
В Русской Миссии покупали грузовик – трехосный карьерный самосвал, а управление, как у нашего трактора «Кировец», - рама «ломается».
В поселке около четырех тысяч жителей. По всему видно, что упадка, разрухи и запустения нет и в помине. Застраивается целая новая улица однотипными коттеджами. Билл пояснил, что благополучие муниципальных служб, прежде всего, связана с большим летне-осенним наплывом отдыхающих рыболовов, охотников-любителей, просто туристов. А эти новые коттеджи строят состоятельные люди из других штатов страны – дача такая у них на Аляске будет. Промышленности – никакой. Местные живут рыбалкой и тем, что дает тайга. Получают хорошее пособие от государства. Много индейцев и других аборигенов. Крепкий алкоголь легально в поселке не продается – запрещено. Некоторые предприимчивые и отважные гонят самогон и спекулируют тайком привезенными из Анкориджа вожделенными многоградусными напитками. Эти деяния наказуемы – могут и посадить.
Вышли на окраину и, вдруг, знакомый до боли вид: большое поле картофеля ровными рядками. И окучен непередаваемо русским образом. Так и кажется, что сейчас на поле увидишь дядю Гришу в кирзовых сапогах, в стеганом ватнике и шапка набекрень. Или тетя Маня в платке, в платье цветастом, выпачканном в земле, разогнется, обопрется на тяпку, приложит ладонь ко лбу от солнца и с пристальным любопытством неучтиво уставится на подошедших.
- Билл, впервые вижу, чтобы американцы для себя картошку выращивали.
- Это русские старообрядцы. Они сами не помнят, когда их предки из России здесь оказались. Но говорят по-прежнему на русском. Эти, что в поселке, знают и английский. Они какие-то… отошли наполовину от своей веры. Настоящие живут в отдаленных местах небольшими селениями, английского не ведают, никогда ни с кем не общаются. Я знаю несколько таких селений, но туда лучше не ходить – стреляют.
Вскоре увидели ухоженную церковь из кирпича и с православными крестами на куполах. Подошли – закрыта.
- Она вообще-то действует, но службы редко проходят. Иногда священник из Анкориджа прилетает. Здесь все местные аборигены сплошь православные. Русские обратили в свою веру, еще когда Аляска вашей была, - пояснил Билл.
Рядом действующее кладбище. Одни православные кресты с русскими именами, которыми при крещении нарекали аборигенов. Так же и на недавних захоронениях. Как на погосте где-нибудь под Рязанью.
- Билл, сфотографируй меня у этого захоронения.
Большой белый каменный надгробный крест. В нижней части по-русски написано: «Захарий Николаевичъ Бъльковъ, род. 24 марта 1838 года остров Св. Павла, умеръ 9 июля 1899 года, священствовал при сей церкви 23 года, служил ей 47 лет» (получается четырнадцатилетним мальчиком начал служить).
- Пошли, Влад, еще покажу старую брошенную церковь.
В километре от поселка на пологом склоне сопки вросший в землю, перекошенный, черный от солнца старообрядческий скит из грубых ручной распиловки досок.
Здесь жила, молилась, содержала скотину небольшая группа наших соотечественников. Возможно, одна семья, но тогда большая – видно по жилому помещению и по хлеву. Все под одной крышей, но крыша помещения для молений приподнята, под ней как бы второй этаж – нечто вроде колокольни. Остались крепления для крестов на крыше. Вокруг непролазный бурьян. С трудом в этой траве обнаружили мраморную надгробную плиту с высеченным восьмиконечным крестом (старообрядцы придают исключительное значение форме креста и пользуются всегда только восьмиконечным).
На плите удалось разобрать: «Раба Божья Ольга……здесь почиваетъ………родилась 1839 23 11 умерла 1886…………………………………Петропавловскаго прихода»
Надпись по-русски и очень длинная. Там где нельзя разобрать, видимо, сведения о родителях, заканчивающиеся словами «Петропавловскаго прихода». А может быть крестилась раба Божья Ольга в русском Петропавловске.
Дверные и оконные проемы скита заколочены крест на крест досками. Ну, какого же краеведа остановят эти преграды! Внутри помещения для молений много пыли, но не вековая она – видно, что кто-то приходит, иногда, и убирает. Ничего не раскидано. На стенах иконы на полотне. Осталось невыясненным нарисованы они краской или тканые.
Лестница на второй этаж. Посередине ее высоты площадка, а на ней сундук. Надо заглянуть. В нем несколько десятков потертых, бывших в употреблении букварей. На обложке:
«Русскiй
БУКВАРЬ
для
церковно приходскихъ школъ
и
школъ грамоты»
- Билл, я возьму один?
- Нет. Нельзя тут ничего брать.
Владимир показал обложку:
- Ты можешь прочесть, что здесь написано?
- Нет. А это на каком языке?
- На русском. Это очень старый русский букварь – книга, по которой начинают учить детей грамоте.
Помолчал Билл, поразмышлял о чем-то, посмотрел на славянскую внешность Владимира и произнес:
- Ну… не знаю… возьми.
Оба они тогда не знали, что в лаконичном документе «Высочайший ратификованный договор об уступке Российских северо-американских колоний», подписанном в 1867-ом году, было, в частности, записано: «Все дела, бумаги и документы правительства, относящиеся до вышеозначенной территории и ныне там хранящиеся, передаются уполномоченному Соединенных Штатов, но Соединенные Штаты ВО ВСЯКОЕ ВРЕМЯ (выделено мной – А.Р.), когда встретится надобность, выдают российскому правительству, российским чиновникам или российским ПОДДАННЫМ (выделено мной – А.Р.), которые того потребуют, засвидетельствованные копии с этих документов». (цитируется по книге «Летопись Аляски», С.Марков) Речь, правда, идет о копиях. Однако, Владимир, как «российский подданный», «во всякое время» имел не меньшее право распорядиться судьбой экземпляра букваря, чем Билл.
* * *
Грузовик не купили – не сошлись в цене. В самолете Владимир читал букварь (я условно исключу из текста «яти» и прочие анахронизмы, хотя и понимаю, что хуже передам колорит раритетного букваря):
«Мы ели орехи, у села росли ели и сосны…», «Бурный поток, морской берег…». «Мой брат счастливо окончил экзамены…», «Бог сотворил мир…», «Бога бойтесь, Царя чтите…», «В школе шумно раздается
Беготня и крик детей…
Знать, они не для ученья
Собрались сегодня в ней?
Нет, рождественская елка
В ней сегодня зажжена;
Пестротой своей нарядной
Деток радует она»
(В букваре еще много стихотворений и нигде не указаны авторы. «Уж небо осенью дышало…» или «Зима, крестьянин, торжествуя…» и не написано, что это – Пушкин)
«Государство, в котором мы живем, называется Российской империей или Россией. Оно самое большое государство во всем свете. У нас два столичных города: Петербург и Москва», «Наш Царь – Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович; наша Царица, супруга Его – Ея Императорское Величество Государыня Императрица Александра Федоровна; Августейшие дети Их Величеств: …………».
Далее полный текст «Боже, Царя храни!»
Довольно подробно изложена Благая Весть. В частности, трудности психологического свойства Понтия Пилата перед казнью Христа, но, понятно, упрощенно, адаптировано к детскому сознанию.
Лист с годом издания и прочими выходными данными отсутствует (возможно, вырван непослушным, «трудным ребенком» из старообрядческой семьи лет сто назад. Кстати, на обложке полно надписей детской рукой: Каюм Печиклюки, Сирши Чикичако… Можно предположить, что русскую грамоту осваивали коренные жители Аляски). По «Его Императорскому Величеству» понятно, что это конец 19-го или начало 20-го века. Значит, Аляска уже около полувека не принадлежала России, а по этим книжицам продолжали учиться дети русских «диссидентов» - старообрядцев и исконные жители полуострова.
Билл наклонился ближе к Владимиру, чтобы перекричать двигатель самолета и громко заговорил:
- Знаешь как на языке местных аборигенов «деньги»?
- Откуда я знаю.
- Деньги, - по-русски произнес Билл – и «чай» они тоже по-русски называют. Очень давно, когда здесь появились русские миссионеры, аборигены не пользовались деньгами и не знали чая, поэтому в их языке закрепились эти два русские слова. А в нашей семье еще два русских слова иногда употребляют – «ложка» и «нож».
- Почему?
- У меня дед русский.
Покосился Владимир на орлиный коричневый профиль Билла – за версту видно, что его прадеды неоднократно становились на «тропу войны» с бледнолицыми, но промолчал.
Когда прилетели на прииск, пили чай и разговаривали.
- Мои предки, - рассказывал Билл – жили в низовьях Юкона. Мы называем себя атабаски. Племя такое. В контакт с белыми мы, как этническая группа, вошли только в конце 18-го века. И были это русские казаки, а совсем не американцы. Они принесли первое представление о едином живом Боге, о Христе. Это новое мировоззрение быстро вытеснило язычество. 1838 и 1839 годы – два черных года для нашего племени. Смолпокс (smallpox – А.Р.) поубивала около трети моих соплеменников.
- Кто поубивал?
- Смолпокс. Болезнь такая. Да ты знаешь. На лице рубцы остаются. Как она по-русски называется?
- Оспа?
- Ос-Па, - неумело повторил Билл русское слово и продолжил – русский исследователь Глазунов в 1833-ем году в четырех наших поселениях насчитал 1000 человек. А Загоскин в 1843-ем только 700. А сейчас уже не существует компактного обособленного проживания атабасков. Все перемешалось. Один дед (по отцу) у меня русский. Я его хорошо помню. Мне 10 лет было, когда он погиб. Я покажу фотографию.
- А у меня в роду все русские. Вот мой дед со своим братом.
Владимир извлек бумажник и показал старую любительскую неважного качества фотографию, сделанную в 1940-ом году в Хабаровске. Билл изменился в лице и привстал. Когда он в Анкоридже гнался за малолетними недоумками с револьвером, лицо было таким же.
- Зачем ты там рылся!?
- Где?
Билл встал и быстро вышел в соседнюю комнату (Владимир подумал: «За револьвером!»). Вернулся через полминуты уже спокойный, а в руках точно такая же фотография, с одного негатива отпечатанная. Спросил:
- Кто это? – и показал на человека справа.
- Мой дед.
- А это мой, - и показал на человека слева.
У Владимира – мурашки по спине.
Судьбы трех братьев
У Ивана, Федора и Николая Колодкиных было одинаковое отчество, потому что братья. В 1940-ом году они жили с семьями в Хабаровске.
До Хабаровска Иван четыре года работал на Чукотке в советской фактории, заготавливал пушнину для нужд «народного хозяйства Советского Союза». В крохотный поселочек Нунлигран, где они жили, пароход приходил один раз в год. Становился на якорь на рейде и выгружал из своих трюмов товары, чтоб на год всем хватило. Много их поступало в подотчет Ивану. Он оценивал добытую коренным населением пушнину, принимал ее и расплачивался продуктами, одеждой, оружием, боеприпасами и капканами. В начале проживания в Нунлигране сыну Ивана Жене было десять лет. А когда в сороковом вернулись в Хабаровск – четырнадцать.
Федор и Николай – чекисты, точнее, - сотрудники НКВД.
Зашел однажды к брату Ивану Федор, и сразу по лицу видно, что плохие вести принес. Зашептал, чтоб жена и Женька не слышали:
- Заберут тебя, Иван. На Чукотке кто-то написал в органы, что ты на шкурках руки нагрел.
Иван там ничего не нагрел, поэтому крепко загрустил и глубоко задумался. Назавтра утром второй брат пришел, Николай:
- Заберут тебя, Ваня. Сегодня на совещании…
- Знаю, - не дал договорить Иван.
Он догадался, что донос на Чукотке написал его бывший подчиненный, который четыре раза «сгорал» на воровстве. Пожалел его тогда Иван – не посадил, но все четыре «объяснительные» - вот они, в комоде в верхнем ящике в папочку подшиты, вместе со всей бухгалтерской отчетностью за все годы работы на фактории.
Начистил Иван хромовые сапоги, картуз новый надел, галифе и пиджак самые хорошие достал из шкафа, взял папочку подмышку и вышел из дома. У подъезда большого здания остановился, прочел вывеску: «Народный Комиссариат Внутренних Дел»; мысленно перекрестился и толкнул входную дверь.
Дней пять он ходил в это учреждение, как на работу; самостоятельно, без конвоя. Не только полностью оправдался сам, но и «доброжелателя» с Чукотки посадил за ложный донос и воровство.
И всё уже, вроде. Прощаться надо с оперуполномоченным. Уже с Чукотки телеграмма пришла: арестован, мол, ваш клиент, уважаемые коллеги из Хабаровска. Но «опер» улыбается приятно, и доверительно так, как у личного друга, помогающего органам в тяжелой работе, спрашивает:
- А как узнали, что на Вас дело заводится?
- Братья сказали, - и вздрогнул, прикусил язык, побледнел, но поздно – слово не воробей.
Еще ласковей стал «опер», еще подлил елею в голос:
- Кто? Федор или Николай?
Молчит Иван, «как громом пораженный». Никогда болтуном не был, но вот поймал-таки его за кончик языка специально обученный этому искусству собеседник, а теперь смотрит насмешливо на бледного Ивана и не настаивает на ответе – сказано же уже «братья» - значит, оба. Вышел не надолго, вернулся такой же вежливый и корректный:
- Давайте я Вам пропуск подпишу. Спасибо, разберемся с этим чукотским воришкой и доносчиком.
Бегом направился Иван к Федору, но «опер», конечно, сообразил куда понесут Ивана хромовые сапоги от подъезда НКВД. У дома Федора уже стоял «воронок». Иван к Николаю – и там «воронок». Но не знал «опер», что знал Иван – Николай в это время должен быть у своего друга, играть в храп и пить водку. Не ошибся, – нашел у друга и все рассказал.
Николай и в легком подпитии хорошо понимал, чем оборачивается для него выскользнувшее у брата слово «братья» и что означает «воронок» у дома – сам синие петлицы носил.
Ни в чем брата не упрекнул. Доиграл раздачу на висте и куда-то ушел. С тех пор никто из родственников его никогда не видел.
Федор у друзей в карты не играл, был арестован дома. В гимнастерке без ремня, со споротыми петлицами отправился в лагерь и вскоре умер там.
* * *
В семье Билла все знали, что их русский дед удрал из России от страшных кровожадных людей, именуемых коммунистами, но подробностей его путешествия Хабаровск – Аляска в 1940-ом году не знал никто и теперь уже, вероятно, не узнают. Как он стал мистером Симпсом, тоже останется загадкой.
Дед прожил долгую жизнь. Мыл золото, в меру разбогател. Нашел новую жену – индианку и они родили отца Билла. Погиб он в преклонном возрасте на Аляске от несчастного случая, – что-то случилось в штольне золотоносной шахты. Его сын в свое время тоже женился на индианке, и эта пара стала родителями Билла. У Билла Симпса четверть русской крови, но это никак не проявляется внешне.
* * *
Иван - родной дед Владимира и двоюродный Билла, - который в сороковом неуместно произнес слово «братья», благополучно дожил до старости и умер своей смертью.
Его Евгению в сорок третьем исполнилось семнадцать, и он наполнился решимостью убежать на фронт. Мать, поняв, что это не пустые слова, определила его юнгой на Амурскую флотилию. Через год он стал настоящим матросом, участвовал в конце войны в боевых действиях против Квантунской армии, за что получил пулевое ранение в ногу от японцев и несколько боевых наград от советского правительства. В 1949-ом демобилизовался и уехал работать на Чукотку, в Певек. Вскоре Евгений Иванович Колодкин стал начальником райфинотдела Беринговскоко района. С 1967-го года до 1993-го возглавлял райфинотдел новообразованного Хасынского райна. Многие и сейчас в Палатке помнят этого достойного человека. К сожалению, он умер в 1995-ом году. В 1953-ем в Певеке у него родился сын – Вова. Сейчас это - Владимир Евгеньевич Колодкин – радиоинженер, педагог, радиолюбитель, авиамоделист, краевед-любитель, путешественник по Аляске и житель поселка Палатка – главный герой очерка.
Александр Румянцев
P.S. К сожалению Владимира Евгеньевича с нами уже нет. Он умер от неожиданной и страшной болезни.