ДИТЕР УЛЬКЕ И ЕГО ЛЮБОВЬ. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На поверку Анжела оказалась не так проста, как почудилось многоопытному Георгию Львовичу. В университете она его избегала, после лекций мгновенно исчезала и довела заведующего кафедрой до состояния, при котором он ни о чем ином, как только о предмете своей страсти мыслить не мог. Но однажды он с этим предметом столкнулся нос к носу при выходе из главного корпуса.
Он схватил предмет своего обожания за руку, притянул его к себе и, глядя в синие глаза предмета, страстно зашептал: «Анжела, ангел мой. Почему вы меня избегаете? Знаете что, Анжела, пойдемте, тут недалеко кафе. Очень уютное. Там посидим, поговорим, а?» В кафе они сели за столик у окна. Георгий Львович заказал шампанское, кофе и шоколад. И когда все принесли, решил, брать быка за рога: - Анжела, это в молодости я был туп и некрасив. . .
- Да вы и сейчас, - хмыкнула Анжела
- Сейчас, - Георгий Львович вдруг закашлялся, кашлял он долго и тяжело, а когда кашель прекратился, он утерся надушенным носовым платком и, изобразив улыбку, обратился к Анжеле:
- Ох, извините, я вас, пардон, кажется, обкашлял, что ж, разрешаю: кашляните и вы на меня. - А можно я на вас начхаю? - зашлась в смехе Анжела, - при этом на ее верхней губке затрепетали едва заметные, шелковистые, черненькие с бархатным отливом, усики. Раньше Георгий Львович не замечал этих прелестных усиков, он смотрел на них не отрываясь, а усики продолжали призывно прыгать под носом у предмета его страсти, как бы призывая Георгия Львовича к более решительным действиям, усики как бы намекали ему: «давай, смелей, еще одно усилие и она будет твоя».
У него закружилась голова, прилив страсти был такой силы, что у него задрожали руки. А усики, извиваясь под хорошеньким носиком любимой, продолжали манить и подзадоривать. И Георгий Львович, глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнув, выпалил:- Давайте свяжем наши узЫ.
- Что - что, свяжем? - не поняла Анжела.
- Ну, узЫ, - зарделся Георгий Львович.
- А что мы их прямо сейчас начнем связывать, или повременим? .
- А чего тянуть кота за хвост - Георгий Львович поймал себя на том, что он говорит что - то не то - при чем здесь котячий хвост - но остановиться не мог и продолжал:
- Не будем тянуть за хвост, прямо скажем, кота, а начнем связывать узы вне зависимости от этого самого кота или даже кошки. Или их детей - котят. Боже, что я несу, - судорожно думал он, - каких котят, каких кошек?, - он прервал свою речь и внимательно взглянул на свою спутницу.
- С вами все в порядке? - в глазах Анжелы мелькнула тревога - выпейте водички, - она протянула ему бокал с минеральной водой.
Георгий Львович судорожно пил воду, обдумывая как же вести себя дальше. Он допил воду, решительно встал, схватил Анжелу за руку и потащил в машину.
- Куда же мы? - визгливо вопила любимая.
- В уборную, на Ярославский, - словами Маяковского отвечал Георгий Львович. - И, хотя потенциальная невеста кричала, что в уборную она не хочет, он решил: «или сегодня или никогда». Решительности ему прибавили ее игривые усики, которые жили на ее лице своей усатой жизнью, обещая претенденту на хозяйку усиков море плотских наслаждений. Усадив Анжелу в машину, Георгий Львович погнал в загс связывать с ней узы.
В загсе он куда - то бегал, с кем - то шептался и через часа полтора их объявили мужем и женой. А еще через сутки они улетели на Мальдивы, где и завязали свои узы в морской узел.
Анжела Потоцкая была по происхождению польских кровей. В первую мировую войну в столицу Войска Донского - славный город Новочеркасск был эвакуирован Варшавский университет вместе с большей частью профессуры. До 1960 года кафедру химии возглавлял ее дед профессор Петрашень. Дочь профессора Мария Адамовна Петрашень вышла замуж за потомка графа Потоцкого преподавателя коллоидной химии Анджея Адамовича. Вот эти два Адамовича Мария и Анджей, после долгих потуг родили красавицу дочь - Анжелу. Анжела была не только красива, но и умна, получила блестящее образование и воспитание. С самых юных лет она мечтала о принце: высоком, статном, жгучем брюнете с зелеными глазами, блестяще образованном и, главное, хорошо обеспеченном, имеющим возможности жить в любой точке земного шара и выполнять любую прихоть своей избранницы. Если бы при этом еще присутствовала и любовь, то было бы совсем хорошо, но, по мнению Анжелы, можно было бы обойтись и без нее. Родные и близкие осуждали Анжелу за подобные мечты, особенно осуждали ее не столько за эти ее мечты, сколько за то, что Анжела не упускала случая претворить свои мечты в жизнь: ездила на дорогие курорты, постоянно посещала элитные ночные клубы, не упускала случая покрасоваться с очередным представителем сильных мира сего на различного рода презентациях и приемах. За все это осуждали ее родные и близкие. Она не могла понять, за что же ее осуждали, так как справедливо полагала, что навряд ли хоть одна девушка в мире мечтает выйти замуж за кривоногого, низкорослого, с маленькими, сдвинутыми к переносице глазками, дурно пахнущего, всегда пьяного, с заячьей губой, работника коммунального хозяйства. Когда она говорила об этом своим оппонентам, у тех был один ответ: «Не надо впадать в крайности».
Вот с Георгием Львовичем никаких крайностей не было: это было то, что нужно. На разницу в возрасте и любовь ей было наплевать, остальное - устраивало. . Несмотря на мощную атаку, проведенную профессором, Анжела устояла против его домогательств: получилось, как в поговорке «Женись, а там хоть ложкой хлебай». Георгий Львович женился, а ничего хлебать ему позволено не было. Желание снедало его, он был все время в состоянии легкого головокружения, вожделения, страсти. Перед посадкой в самолет его сексуальное состояние достигло максимального напряжения. Он поднимался по трапу вслед за молодой женой, не в силах оторвать взгляд от ее стройных ног, каждое ее движение приводило Георгия Львовича почти в полуобморочное состояние и когда они на входе в самолет подошли к проверяющей билеты стюардессе и Анжела прошла в салон лайнера, а Георгий Львович задержался, предъявляя стюардессе билеты, и увидев голые, молочно - белые коленки проверяющей, он вдруг задергался, глаза его вылезли из орбит, подбородок отвис, на лбу его выступили крупные капли пота, он запыхтел, потом замычал, подпрыгнул на месте и затих. Испуганная стюардесса начала истошным голосом звать командира корабля. Когда явился командир, Георгий Львович был уже в полном порядке и стал жаловаться ему на невнимание стюардессы, ведущей посадку. Никто на этот инцидент не обратил внимания - оргазм подкрался незаметно.
Через несколько часов лета они приземлились в аэропорту столицы островов городе Мале и на расхристанном такси подкатили к пятизвездочному отелю, где Георгием Львовичем заранее был заказан номер. Улыбающийся сладкой улыбкой портье с поклоном вручил им ключи от номера. Мальчик - коридорный, поднесший их вещи, исчез мгновенно, как только получил чаевые. Георгий Львович попытался было обнять жену, но не тут - то было: Анжела, презрительно скривив рот, мягко отстранила от себя через чур страстного мужа. «Успокойтесь, друг мой, - произнесла она, - что за павианские замашки. Ну - ка, где здесь ванна? Ага, вот она». Обрадовавшийся Георгий Львович, кинулся в ванную вслед за женой, но та захлопнула дверь перед его породистым носом. Несколько обескураженный поведением жены, Георгий Львович возмущенно пожал плечами, прошелся по комнате, задержался у бара, налил себе почти полный стакан виски и залпом выпив, уселся в кресло.
Хотел было включить телевизор, но передумал, прикрыл глаза и глубоко задумался: вот уже несколько дней его мучил вопрос - зачем он женился? Этот его поступок никак не вязался с его расчетливым, подозрительным и осторожным характером. «Взял с бухты - борахты женился, а что теперь? Девок ему мало было что - ли? Нет, зачем - то понадобилась Анжела. И охомутала - то как быстро. Впрочем, - думал он, - кто кого еще охомутал. Уж больно она его зацепила. И красотой, и неуступчивостью, и интеллектом, и характером. Надо же, замуж вышла, а без брачной ночи оставила. Вот и в ванну не пустила. Ну, да ладно: перемелиться мука будет», - раздумывая о перипетиях своего существования, Георгий Львович задремал. Благостная истома охватила его тело, успокоенный сном мозг рисовал неземные картины бытия. Перед ним в полном боевом снаряжении проносились прекрасные и воинственные амазонки. Молниями сверкали их глаза. Воинственный боевой клич их предводительницы был настолько громогласен, он так резко переходил сначала в звонкий вопль, а потом в высочайший поросячий визг, что Георгий Львович вздрогнул, дернулся всем телом и проснулся.
Визг был такой силы, что казалось это визжат штук двадцать свиней перед закланием. Георгий Львович вскочил и завертел головой, пытаясь понять, где и кто визжит. Визг доносился из ванной комнаты. Георгий Львович бросился туда, и перед ним предстала такая картина: его жена, абсолютно голая, вся в мыле, стояла на кафельном полу и что есть мочи визжала. Перед ней стояла средних размеров обезьяна и, передразнивая ее, издавала дикие звуки. Почувствовав присутствие постороннего, обезьяна повернулась рожей к Георгию Львовичу и он увидел, что это не обезьяна, а «он», как потом выражался Георгий Львович, обезьян. Георгий Львович настолько был поражен и растерян, что поманил этого обезьяна, как манят кошек: «Кыс, кыс, кыс!» Обезьян явно был обескуражен, он, видимо, решил, что его приняли за кошку. Ну, какая же уважающая себя обезьяна, а тем более он, обезьян, стерпит подобное. И когда Георгий Львович вновь поманил ее призывом «Кыс, кыс, кыс», она, вернее он, для начала запустил в Георгия Львовича куском мыла, вслед за мылом полетела бутылка с шампуню. Бутылка оказалась открытой и окатила Георгия Львовича пахучей смесью. Видимо обезьяне этого показалось мало, она, вернее он, вдруг с места прыгнул на Георгия Львовича, умостился на его широких плечах и начал судорожно искать что - то в его шевелюре. Было щекотно и Георгий Львович глупо, не к месту, захихикал. Зверь не только искал что - то в его шевелюре, но и что - то находил и с явным аппетитом это «что - то» уплетал, разгрызая его своими желтыми зубами. Оцепеневшая от страха Анжела, при виде того, что у мужа в шевелюре водиться что - то съедобное, некоторое время удивленно взирала на этот обезьяний завтрак, а потом вдруг пришла в себя и окотила парочку мощной струей из душевой трубки. Струя попала в открытый обезьяний рот. Обезьяна плюнула струей воды в Анжелу, оставила в покое Георгия Львовича и в несколько прыжков оказалась на балконе их номера, с которого сиганула на пальму и была такова.
Обезьяна исчезла, а Георгий Львович был под рукой и, обмывшись, Анжела весь свой гнев обрушила на него:
- Куда вы меня привезли? - кричала она. - Деревня! Не могли выбрать цивилизованный курорт, где обезьяны не бросаются на незнакомых женщин, а мужчины, по крайней мере, могут их защитить.
- Кого защитить, обезьян? - сознательно съехидничал Георгий Львович. - Ну, если я для вас обезьяна, - взвизгнула молодая жена, - тогда я поищу себе самца. Орангутанга. - Заткнись, дура! Или я тебе сейчас откручу бОшку! - Георгий Львович стукнул кулаком по столу. За всю предыдущую жизнь Георгий Львович ничего подобного себе не позволял, а тут сорвался - достала молодая жена. Жена же опешила от неожиданности и, не находя слов, только открывала рот. Она стала похожая на большую, красивую тропическую рыбу, выброшенную из водных глубин на сушу.
Воспользовавшись ее растерянностью, Георгий Львович схватил Анжелу «поперек живота и потащил в пещеру», то есть в постель, как это делали в языческие времена его предки - славяне. Тут у них и состоялось что - то наподобие брачной ночи.
После «любви», они молча оделись и спустились в гостиничный ресторан. Все столики были заняты. Метрдотель подлетел к ним порхающей походкой и пригласил за удаленный от сцены столик, за которым сидела пара: спиной к ним сидел мужчина, напротив его очень красивая женщина. Георгий Львович отодвинул стул, кивком предлагая Анжеле садиться. Анжела начала удобно устраиваться на стуле, подняла глаза на мужчину, сидящего напротив ее, вдруг у нее слегка отвисла челюсть, она побледнела, откинулась на спинку стула и потеряла сознание.
Растерявшийся Георгий Львович бегал вокруг жены и причитал, почему - то шепотом: «помогите, помогите». Сидевший напротив юноша, не долго думая, плеснул Анжеле в лицо минеральной водой из стоявшего перед ним бокала. Анжела открыла глаза и, улыбаясь до ушей, пробормотала: Мирчо, ты жив? - не успел юноша ей ответить, как она вновь отключилась.
Расстроенный Георгий Львович ничего этого не засек, метрдотель вызвал скорую помощь и Анжелу увезли в больницу. Там ее быстро привели в чувства. По ее желанию Георгий Львович пешком повел ее в гостиницу. По дороге Анжела радостно щебетала, смеялась по каждому пустяку, прижималась к мужу и даже один раз поцеловала в щеку. Георгий Львович поведением жены был несколько, обескуражен, но вида не подавал: мало ли что - женщина есть женщина
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТhttp://www.proza.ru/2011/02/14/773