На скотном дворе царили законы леса…
По крайней мере, так считалось. Но в самом лесу категорически отказывались признавать те законы своими. Многовековой лес выработал свои правила. Суровые, но, хотя бы, понятные. Лесные обитатели с недоумением наблюдали за порядками, которые установились за забором. Кстати, сам забор к тому времени полностью разломали и растащили. «Нет, это не лес. И даже еще не тайга или джунгли. Мы как-то добрее» - говорили сами себе лесные звери и всячески отказывались признавать бывших домашних животных своими.
Животные жили хорошо. Некоторые. А некоторые из некоторых жили очень даже хорошо. И поэтому считалось, что все живут счастливо. Ну, не смотря, конечно, на отдельные имеющиеся пока недостатки. Зато теперь, например, любое животное со скотного двора могло свободно пойти в лес на прогулку. В лесу их так и звали – животные. На самом скотном дворе можно было в изобилии найти дары леса. Хотя, конечно, найти то можно было. Но вот отведать…
Власть на скотном дворе находилась в рогах быка. Крупный такой бык был. Упертый. Добрый и справедливый. Это так сам бык считал. Ну и еще те, кто регулярно у него между ног лизали. О чем ежеминутно напоминали. Обычай такой.
Бык добыл свою власть в жестоких, даже для леса, схватках с многочисленными зверями-конкурентами. Пригодились мощные рога и твердые копыта. Со временем бык, правда, как-то сдал. Сам сдал, и весь скотный двор сдал. Кому попало. От переедания, что ли? Нажрется хмеля, глаз замутит, выстроит живность и замычит: «Не так встали!» Зверюшки со страха давай перестраиваться, а не поймут как. Непонятно, что у быка в его бычьей башке. А, может, там ничего и не было. Может, она, эта самая башка, только для рогов и предназначена была. А животина бегает, толкается. Каждый норовит поближе к быку пристроиться. Некоторые, надо вам сказать, очень даже в этом преуспели. А бык доволен. Нравится ему, когда скотина тусуется. Мычит – мычит бык, головой рогатой водит, глаз пучит. И на ком тот глаз остановит – тот либо в героях, либо в жопе. Причины и того, и другого были неизвестны. Даже самому быку. Но хорошо известно, что припеваючи жили те, кто пел приятности разные быку на ухо и умел языком работать. Особенно в бычьей заднице.
Так и жили. Бык то ли скажет чего, то ли просто пернет, а результат все равно один – полнейшее, извините меня, говно.
А скотный двор как-то сразу пришел в упадок. Амбары покосились, сусеки опустели (хоть заскребись), со складов все двери неизвестным образом поисчезали. Животные поначалу еще как-то блеяли, мычали или кукарекали. Но потом стали делать это молча. Как бы внутрь себя. Удивительное, но столь обычное дело для домашних животных.
Но что самое удивительное! При такой вот бедности и разрухе, отдельно взятые скоты жили очень даже замечательно: бешеные коровы, козы драные, овцы паршивые, козлы – провокаторы и козлы вонючие, волчата доморощенные, свиньи поганые, гадкие утята, курята, гусята. Особенно лютовали псы: опять же бешеные, шелудивые, смердящие и просто сорвавшиеся с цепи. «Лютовать» и «жить хорошо» - это, к тому времени, на скотном дворе одно и то же было.
А остальные? А что остальные? Ну, померли некоторые. Ну, бока у большинства впали. Ну и что? Зато все счастливы были. Наверное.
Такие вот времена, понимаешь.