Летом 1973 года в Конаковском энергетическом техникуме у нас была производственная практика. Меня и ещё человек пятнадцать ребят направили в "Каунасэнергоремонт", который занимался ремонтом оборудования по всей Прибалтике. Соответственно, и мы не сидели на месте, мотались по городам. Я работал сначала в Ново-Акмяне на бетонном заводе, потом в городе Советске на подстанции, а под конец - на Литовской ГРЭС в Электренае.
С самого начала всё в Прибалтике было нам в диковинку, была огромная жажда попутешествовать и посмотреть на их жизнь. Тем более, что многие, как и я, впервые так далеко в одиночку заехали от дома. И мы, группируясь по два-три человека, по выходным мотались дикарями на экскурсии. Железных дорог там было мало, но очень хорошо ходили автобусы во все стороны. Было очень удобно - в пятницу в ночь уезжаешь, утром в Риге (Вильнюсе, Таллинне, Каунасе и т.д.). День там гуляешь, в ночь едешь в другой город и опять гуляешь, а к утру в понедельник ты на месте и до обеда отсыпаешься где-нибудь у тёплого ровно гудящего электромотора.
Один раз произошёл какой-то сбой в отлаженной системе, мы не смогли уехать вечером, и пришлось всю ночь просидеть на автовокзале в Риге. Со мной был Женька Рашкин, двухметровый гигант с кулаками с мою голову и со страшной рожей, как у Шварценеггера (о котором мы в те годы ещё и не слыхивали) или как у нашего боксёра Николая Валуева. Я любил с ним путешествовать, так как вся шпана обходила нас метров за двести и я мог сам приставать к кому хотел. Хулиганы же не знали, что по натуре Жэка был безобиднее мухи и очень стеснительный. Мы потому и сдружились, что везде он пропускал меня вперёд. В ресторанах я заказывал ужин и кадрил для нас девчонок, в магазинах смешил продавщиц-прибалтиек и клянчил нужные нам товары, на улицах я всегда спрашивал дорогу к тому месту, куда направлялись. Мы отлично дополняли друг друга и хорошо дружили.
И вот сидим мы с Жэкой на жёстких деревянных стульях, спать неохота, почитать нечего, шумно, вокзал большой и гулкий. Скукотища страшная. Латыши - это же не грузины и не цыгане, никто не орёт, не дерётся, пьяных не видно, проститутки в те годы тоже не стояли ещё на каждом углу. Глаз остановить не на чем.
Через какое-то время ко мне робко подсел маленький невзрачный мужичонка в мятом костюме, в сандалиях на босых грязных ногах. И, конечно, без галстука. Мы разговорились. Для начала он, как и водится, стрельнул у меня закурить, потом попытался что-то мне продать (какую-то безделушку), но, видя, что консенсус у нас не получается, он тогда зашёл с другого бока, пытаясь выманить у меня деньги. "- Давайте, - говорит, - вы мне дадите три рубля, а я вам открою одну страшную тайну про Ленина, которую вы там, в России, никогда не узнаете. Только я, да ещё два человека её здесь знают". И понёс, и понёс - всё в таком же духе, но очень складно и без запинки, видно, не первому мне рассказывает. Что интересно, он не был похож на алкаша. У него было доброе, чисто выбритое лицо, открытая улыбка, смеющиеся глаза и большой выпуклый лоб с небольшой лысинкой над ним.
Я от скуки заинтересовался - давай, мол, расскажи, а деньги дадим потом. Но это был тёртый калач, видимо, не раз обжигавшийся раньше и поэтому он настойчиво требовал с меня аванс. Как назло, я все свои дорожные деньги уже потратил, сидел с мелочью в кармане и с купленным обратным билетом. А Жэка денег не давал, ухмылялся, слушая наши переговоры и гудел добродушно: “- Гони ты этого хмыря в шею, пока он тебя не раздел до трусов". Жэка был опытнее меня, уже отслужил в армии и кое-что повидал в жизни. Я же первый раз вырвался из-под крылышка мамочки, раньше никуда один не ездил, никто меня ещё не обманывал, не обкрадывал и не предавал. Как-то Бог миловал. Да и лет мне было всего девятнадцать.
Но меня эта тайна уже задела за живое, я не мог просто так отпустить рассказчика, выпросил у Жэки в долг рубль мелочью и, тоже себе на уме, стал давать мужику по 20 копеек, потихоньку выуживая из него всё, что он знал об этом. Самое обидное, что денег не хватило, и я не узнал конец истории. Потому что, как только у мужичка в руках оказалась вся наша мелочь, он тут же отпросился на пять минут в туалет и бесследно исчез. Жэка философски прокомментировал ситуацию: "- Как раз ты ему на два пузырька одеколона выдал". Я только вздыхал, вертел головой, несколько раз обошёл вокзал снаружи и сильно жалел, что не проследил до туалета за этим обманщиком, а поверил ему на слово.
Сама история вкратце такова. Дедушка Ленин, готовя переворот, часто менял конспиративные квартиры в Питере, прячась от шпиков Временного правительства. И вот на одной такой квартире в него без памяти влюбилась дочка хозяина. Ленин так её очаровал своим диалектическим материализмом, что она, забыв обо всём, сама первая бросилась ему на шею. Дело молодое, не нам их теперь судить. К тому же и Надежда Константиновна почти год по чужим квартирам мыкалась одна, скучала и писала записки Володеньке, мечтая о встрече. Через положенное время у дочки хозяина квартиры родился мальчик. Сообщили Ильичу. Он очень обрадовался, обещал приехать понянчиться, прислал кучу подарков, но время было тяжёлое, враг наступал со всех сторон, да ещё и разруха в стране, голод. Так Ленин и не выбрал минутку, чтобы поцеловать сына. А потом его ранила Каплан, он долго болел и вскоре умер. Мальчику было шесть лет. Он с мамой приехал в Москву и долго стоял на морозе в очереди, чтобы посмотреть в первый и последний раз на папу. (Никто не знал тогда, что вождя забальзамируют и положат в стеклянном гробу, всем на обозрение).
Потом о сыне Ильича узнал Сталин. И тут началось. Всю родню и соседей по дому сразу расстреляли, а мальчика стали переводить из одного детского дома в другой, меняли ему имена и фамилии. Видимо, боялись, что оппозиция поднимет его на щит, как наследника и продолжателя дела великого Ленина. Потом он скитался по лагерям в Сибири и только при Хрущёве вышел на свободу. Но запретили жить в больших городах и упоминать где-либо, чей он сын. Да и документы у него теперь были совсем на другое имя.
В этом месте я не выдержал и спросил у мужичка: " - Так что, получается, сын Ленина жив, что ли?" Он хитро улыбнулся и протянул мне свою грязную руку: "- Будем знакомы: Владимир Владимирович Ульянов-Ленин!" Я невольно оглянулся по сторонам - как бы кто не подслушал, дело-то принимало политический оборот, а я только жить начал и сразу садиться за политику не очень-то и хотелось. Но на нас никто пока не обращал внимания. Милиции рядом не было, пассажиры спали, читали, играли в карты и только Женька Рашкин сидел, слушал и хитро улыбался, наверное, в душе жалея меня, мол, ну и лопух ты, Саня, что веришь такой ерунде. А я мысленно приклеил мужичку усы, бородку, побрил лысину и чуть не ахнул - вылитый Ильич с портретов на деньгах. Да и в годах они были почти одинаковых. Сынок даже постарше немного выглядел. Всю жизнь по лагерям и ссылкам, где уж тут форс держать.
Я опять стал допытываться: "- Что же вы не добиваетесь, чтобы подняли архивы, вернули вам настоящую фамилию? А потом - квартиру родителей в Ленинграде, гонорары с отцовских работ, это же наверняка большие деньги?" Он только рукой горестно махнул: "- Эх, молодой человек, если бы всё было так просто. Я же подписку давал. И не одну. Мне не то что писать, мне говорить об отце запрещено. Это я только вам вот рассказываю, потому что вы мне сразу приглянулись, и я увидел в вас родственную душу..."
И почувствовав, что я крепко заглотил наживку, готов теперь слушать его ночь напролёт, мужичок стал требовать ещё денег за секретность материала. Но в карманах у меня было пусто, Жэка больше меня не авансировал и тогда-то сын Ильича ушёл в сторону туалета.
Меня эта история так взволновала, что я долго потом всем знакомым шёпотом рассказывал про встречу с сыном Ленина. Многие почему-то хихикали надо мной и не верили, а Женьки Рашкина уже не было рядом, чтобы подтвердить мой рассказ. Мне очень хотелось, чтобы всё это было правдой. Наша жизнь была скучна и однообразна, а тут тайна, интрига - сын самого Ленина сидел со мной рядом, здоровался за руку, просил закурить, а я, бедный студент, даже не мог угостить его по-человечески, пригласить в ресторан или домой в гости.
Эта причастность (хоть и сомнительная) к тайнам большой политики, к личной жизни нашей элиты, очень льстила моему молодому самолюбию. Я уже мечтал, как приеду в Конаково и буду всем своим будущим невестам, так нехотя, как бы между делом, говорить: "- Я прошлым летом в Риге отдыхал вместе с сыном Ленина... О политике говорили, о вас, красивых женщинах..." Лёгкая победа над любой недоступной привередой будет обеспечена заранее. Девушку надо сразу заинтересовать чем-то и так ошарашить, чтобы она слушала тебя, открыв рот. От таких рассказов любая недотрога сразу млеет и теряет контроль над собой. Даже без вина и водки. Остальное – уже дело опыта и техники.
А удивить калининских провинциалок было нетрудно. В то время ещё не было свистопляски с двойниками политических деятелей и артистов. После перестройки - пожалуйста, приглашай к себе в гости хоть Ленина, хоть Сталина, хоть Гитлера, кому кто нравится. Только деньги плати за удовольствие. Я лично видел многих из них на Красной площади в Москве за работой. А в семидесятые годы об этих кремлёвских тайнах можно было говорить только на кухне и то шёпотом, и постоянно оглядываясь на дверь.
Василия Макаровича Шукшина я в то время ещё не читал, а то бы сразу понял, что этот мужичок – родной брат Броньки Пупкова, которого забросили в ставку Гитлера, для приведения справедливого приговора в исполнение. Бронька в упор стрелял в Гитлера и всё три раза промахнулся. Как он любил повторять в таких случаях – миль пардон, мадам! Вот и моя история, видимо, из этой же серии, про такого же чудика.
Сейчас у Нулевого километра рядом с Историческим музеем уже несколько лет работают очередные двойники Ленина и Николая Второго. Они зарегистрировались как частные предприниматели и берут по 100 рублей за фото с ними. Милиция их не любит за то, что они с ней не делятся выручкой, периодически гоняет оттуда и забирает в околоток. Их даже пытались объявить психами и упрятать в дурдом, но у Ленина есть справка на право ношения оружия, значит, он нормальнее многих ментов. А ещё Ленин, по иронии судьбы, работает по ночам автослесарем в гараже, ремонтирует милицейские “Форды”. (Московский комсомолец, 24.12.2010, с. 3.)
В фильме “Приключения солдата Ивана Чонкина” тоже есть интересная история. Там Геннадий Хазанов играет сапожника Моисея Соломоновича Сталина и его постоянно принимают за отца вождя всех народов. В НКВД ему сразу выбили зубы, а он жалуется, что их ему сын лично вставлял. Капитан Миляга чуть не застрелился от страха, пока разобрались, кто чей сын. Сын Моисея – зубной врач в Гомеле.