Максу
Если не работает домофон - это неудобно. А если звонок в дверь не работает - это даже хорошо. Потому что я знаю, что можно ничего не ждать. Не бояться не услышать звонок, не ждать его, не замирать каждый раз, не просить саму себя успокоиться...
Поэтому, если ко мне кто-то приходит - да, бывает и такое в моей жизни - я спускаюсь к подъезду, и открываю дверь сама. Это - удобно. Всегда успеваешь надеть маску. Маска вежливого безразличия у меня безраздельно курьерам и почтальона. В идеале я бы им вообще не открывала, но дела есть дела. А вот для Эллен маски нет. Она просто не нужна - ни мне, ни ей. Единственная, кто знает меня почти так же хорошо, как я - саму себя. И единственная, с кем мне не так тошно, как обычно.
Звонок. Я спускаюсь вниз. Метель, холод, ветер. Я знаю, что сейчас будет.
- Ты опять раздетая - на улицу?! Почему без шубы? Мало тебе простуды?
Эллен всегда старается согреть меня. Возможно потому, что она знает правду. Холодно мне не от мороза, не от ветра. Мне холодно от того, что я - без тебя... Но Эллен не из тех, кто лезет в душу. Она просто заботится обо мне. Единственная, кто принимает меня такой, какая я есть. А это - уже много.
Она редко приходит ко мне. И я ее понимаю. Тяжело бывать в доме, где холод одиночества, им ведь пропитаны стены моей квартиры... Так что обычно это я прихожу к Эллен, точнее, скорей я сбегаю к ней, пытаясь хоть на время заглушить тоску. Тоску по тебе, любимый...
- Кофе будешь? Поешь? Или опять - как всегда, сытая и довольная жизнью? - Эллен смотрит на меня с недоверием, а я по привычке улыбаюсь, хотя мне так хочется стянуть наконец эту чёртову дежурную улыбку с лица, прижаться к рукам Эллен, и плакать, долго-долго, не боясь, что начнутся вопросы.
Эллен не утешает. Она просто молча ждёт, пока я соберу волю в кулак и прекращу. Потому что она знает - бесполезно утешать. Это сильнее меня. Да, милый. Любовь к тебе - сильнее меня. А точнее - это я сама. Но ведь глупо пытаться сражаться с тем, что несёт в себе счастье. Парадокс, но как бы горько я не плакала, я не хочу перестать любить тебя. Да и разве в парадоксах дело?
Мы сидим на кухне дома у Эллен, курим, пьём кофе. Иногда - молчим. Иногда - болтаем. Я отлично знаю, что мне больше не к кому пойти. Да и смысл? Никто не поймёт меня так, как Эллен. А она великодушно позволяет мне думать, что ей со мной интересно. Хотя... Кто знает? Когда я смотрю, как Эллен курит, как дым тонкой струйкой улетает вверх, я вижу на ее лице некую тайну, загадку. Я не пытаюсь ее разгадать. Потому что слишком предполагаю - ответ. Это тоже своего рода парадокс. Похоже, Макс, вся наша жизнь состоит из парадоксов. Моя-то уж точно...
Вчера меня пробило на философию. Я рассказала Эллен про похороны бабушки, про ветер на кладбище, про белое безмолвие над крестами и могилами... Мне надо было выговориться. Потому что больно - всё в себе держать. А кто меня поймёт лучше, чем она? Тебя ведь нет рядом...
А потом я вдруг обратила внимание на кружку, которую держала в руках...
- Знаешь, Эллен, а ведь вся моя жизнь похожа на эту кружку...
- Почему? - Эллен уже не удивляется. Привыкла к моим философским настроениям.
- Смотри сама. Видишь эту кружку?
- Вижу. И что?
- В неё можно налить чай, или кофе. Или сок, воду. Короче, любую жидкость.
- Логично.
- Эту кружку можно помыть, из неё можно пить. Правильно?
- Да.
- Но представь себе, что я сейчас уроню её на пол. И она разобьётся. На несколько крупных осколков, или же на много мелких. Это уже не важно. Так вот - как думаешь, перестанет ли она быть той же самой кружкой?
- Конечно. Ты вообще к чему это ведёшь?
Я закуриваю и пытаюсь улыбнуться. Философия жизни, философия бытия - я не знаю, как это назвать...
- Эллен, попробуй с другой стороны на это посмотреть. Кружка разбилась, это понятно. Но... Осколки от неё можно мыть, правда? В них можно наливать воду, сок, кофе, правда? Конечно, выливаться будет, но ведь можно?
- В принципе можно...
- Вот видишь! Итак, налить можно жидкость, и можно даже пить - из осколков. И вроде бы действия те же, что и с целой кружкой - если с точки зрения логики исходить...
- Ну да. И что дальше?
- А дальше - ничего. Я сама - как эта кружка. Вроде бы я есть, а вроде и нет. Могу говорить и ходить, могу даже улыбнуться. Я курю, ем, пью, езжу куда-то, вожу машину. Все действия те же. Но... Меня будто нет.
- Всё с тобой ясно.
- К сожалению, нет. Я пытаюсь, пойми ты, я правда - очень стараюсь. Но каждый день без него - это вдребезги сердце. Я не знала, не думала, что я буду ТАК любить когда-нибудь.
- Но ведь любишь же.
- Люблю. Очень. Его одного...
Элен курит, глядя куда-то в пространство. Мне знаком этот взгляд. Будто в зеркале, вижу в нём свой собственный. Любовь... И боль... Парадокс!
Когда я ухожу от Эллен, мне вдвойне холодно. И зима, и тоска, и одиночество - слишком много факторов. Но меня греет мысль о том, что когда, в один весьма мерзкий час, мне будет совсем плохо, я смогу приехать к Эллен, и она, еще на пороге, прочитает всё - по моим глазам. Ей не надо объяснять. И это - парадокс.
Макс, а знаешь, я не случайно вспомнила про осколки. Сегодня дико холодно, и ледяной ветер вымораживает не только руки и лицо, но и что-то глубоко внутри. Это февраль. Говорят, для февраля это нормально. Но я не о том. Просто мне уже давно - так холодно. И уже давно в моей душе февраль. Я люблю тебя, я живу с постоянной мыслью о тебе! Лёд во всём, и привкус горечи, пепла - от того, что ты не со мной. Это не красивые слова, милый. Красивыми словами можно говорить, их можно придумать, подобрать. А я... Я живу тем, о чём пишу. Я живу моим одиночеством, живу тоской по тебе. Это плохая жизнь. Осколки.
Мне без тебя было холодно и летом, и сколько бы я не ругала жару, сердце не согревалось. А ведь я знаю - если бы ты был рядом... Я не эгоистка, милый! Я не хочу брать. Это не совсем моё... Отдать бы... Любовь, нежность, понимание, ласку... Знаешь, Максим, Эллен принимает меня такой, какая я есть. С ней я могу быть самой собой - всегда. И ничего не изображать, не играть. Могу молчать, а могу смеяться. Могу заснуть, а могу полночи болтать. Она и вправду любой меня принимает - мне с ней легко. В этом мы с ней похожи. Потому что и я - принимаю тебя любым. Люблю безоговорочно. Неизменно. Искренне. Любым и всегда. И - навсегда. Пусть я мало знаю тебя - разве это важно?! Нет! Когда любишь, не важно ничего. Кроме человека, которого ты любишь. Любовь не знает суда и не умеет судить. Она не знает упреков и ссор, ей неведомы обиды и сожаления. Любить страшно. И любовь не знает страха. Это величайший парадокс, мой хороший... Наверное, это самый главный парадокс. И я люблю тебя - ещё сильнее, чем раньше, как это ни парадоксально... Я очень люблю тебя...