Скрип... скрип... перекатывается звонко-хрипловатый звук, вьёт паутину гипноза вокруг светлой фигурки. Опять и опять я погружаюсь в мелькающий, движущийся миллионами размыто-нежных оттенков сон. А может - погружаюсь в явь? Выныриваю на свет, а глаза изъедены солью, и облака просто растекаются по сетчатке, усиленная смазанностью в тысячный раз впервые увиденного мира нечёткость?..
Яблони... цвели яблони - действительно ведь красиво, такое, что вдохнёшь - и не выдохнешь, и стоишь, дурманная, затканная тенями и светом, обман пьяно дрожащих листьев... о небо, такая сочная зелень... преломляются черты профиля, лицо - взволнованная лесная мимика... какие сады?.. Я не люблю приручённых яблонь - да, они живые, живые, живые!.. И качели. И скрип. И белизна лепестковая, она... как игра на флейте - тонкими губами к нежности и пьёшь, пьёшь каждый встрепет... и сам продляешься в крылья бабочек, в лепестки, в зелень... И смех - ты знаешь, смех, он зелёный, как листья... он замирает изумрудным светом где-то в груди, сверкающие глаза, запрокинутые головы - и смех, смех лиственный, яблочный, хризопразовый...
Иди сквозь меня, я сейчас - размытое мелькание красок, твои же тропы каменисты, небо - пепел, травы черны, как взгляд твой, только цвет чёрный, а с сомкнутыми веками всмотреться, ладонями увидеть - золотистый, золотом проникнутый, на зрачке разорванный, но прекрасный, прекрасный.... кто из нас с абсолютно целыми душами, со сплошными непроницаемо-радостными зрачками... я странная, всюду вижу раны и свет. Иди сквозь меня медленным - склонив голову в сон безмолвный - мерным шагом, путайся в моих волосах, длинных, тёмных, беззвучно-гладких - серебристо-светлые звенят, серебро о серебро, льются тоньше и жарче. Я - твой ускользающий праздник, и всё смеюсь, смеюсь заливисто, и некуда тебе деться от этого сна. Ты одинок. Ты заблудился в дебрях своей души. Отбрасываешь ногами камни. Улыбаешься. Значит, ты меня видишь. Ухватываешься рукой за верёвку возле моего плеча, будто с неба льющуюся, раскачиваешь - всё сильнее, сильнее, сильней. Не успеваю даже коснуться виска, не коснуться... не соприкасаемся... не притянуть голову, не дотронуться до волос... А ты уже идёшь дальше, и я ощущаю почти цветнО, что здесь, у моего плеча, на нити, связующей дерево и небо, только секунду назад были твои пальцы.
А ты одинок. Ты бредёшь, не оглядываясь, а я постоянно рядом с тобой - праздник, взрыв. Не погружаясь в яблони, наблюдая за сгоревшим века назад пепельным небом, говоришь в воздух:
- Радость.
И слово моего мира делает тоньше ткань твоего измерения, и на миг, промельком, они будто накладываются друг на друга. И ты ловишь глазами тонкие ясные плавные руки радости и тёмные волосы её, и как-то болезненно нежно это несоприкосновение.