Опасные странствия Тинка Пента

Для начала - юмфэнтэ, это юмористическое "фэнтэзи". Если оно ещё и боевое...ну, можете себе представить! Я просто решил. что всякое направление современной прозы имеет право иметь (масло маргариненное) собственное, емкое и точное название.





Опасные странствия Тинка Пента.


Пролог. В котором  какой-то старый хрыч нашёл свободные уши.


….Всё этой ночью было как обычно. Как обычно бывает, когда луна становится кроваво-красного цвета.  Волки-оборотни  надевают  тёмные очки, чтобы при завываниях на такую луну было не так страшно, лесная нечисть с ворчанием  уходит в глубины подземелий к трудягам-гробокопателям гномам, вампиры, зная, что такая луна творит с психикой, стараются не попадаться обычным людям на глаза, вдруг взбеленяться? Тогда только держись! Высосут всю бессмертную кровь из кровососа, а если будут под  шальным, алкогольным градусом, так ещё могут понаделать из грозного носферату шашлыков на закуску.
  Многие ведьмы, в своё время, испытывая мистический ужас перед такой луной, обратились к религии, поэтому старухи-яги   крепко держат молодое поколение ведьмочек за подол в избушках –на- курьих ножках, дабы не отправились те по монастырям, на встречу коррупции и лесбийской любви.
Колдуны да чародеи имеют более прогрессивные взгляды, мелкотню  свою активно пропихивают в шоу бизнес, да в различные бомонды, поэтому пацанов своих за трусы не держат, так как  извращений не боятся. Скорее, это извращения боятся их.
  Драконы, предчувствуя наступление неспокойных времён, давно попрятались согласно своей специализации – кто в воде, кто – в горах, кто – в норах. Мелкая потусторонняя живность, как то: тролли, гоблины, горные великаны, карлики и кикиморы, лешие и водяные и иже с ними, давно затаились по тайным местам и затихли.
И только благородные эльфы вышли на охоту за новоявленными некромантами и некрофилами, дабы отвадить их от сего непотребства, а буде представится случай, преподать  поганцам   уроки древней школы  хомофилии на  благородную  эльфийскую шару…
 
В высоких, стрельчатых окнах самой высокой башни  замка, что величественно торчал на скале на виду всего Земноводья, как бельмо на глазу, и был для всех как кость в горле, трепетал неяркий свет. Его отбрасывал  тлеющий  камин , перед  которым сгорбился древний старик, казалось вросший в древнее кресло, расположенное прямо перед огнём. Он иногда приоткрывал слезящиеся глаза, щурился на тлеющие поленья в камине, прислушивался к  завыванию ветра,  далёкому вою оборотней, вздыхал и вновь смежал веки, погружаясь в свои таинственные, как и сам замок, воспоминания…
  Век его был необычайно долог  и таинственных воспоминаний на этот век выпало совсем не мало. Он многое мог бы рассказать! Он мог поведать слушателям, если бы таковые вдруг сыскались, такие секреты, тайны, анекдоты и эротические вирши, что слушатели в ужасе застывали бы от одних, хохотали до колик в животе от других, и сразу начинали бы рукоблудствовать от третьих. Но рядом со стариком уже очень давно никого не было. Кроме нескольких верных слуг, прятавшихся от ненормального деда  на нижних этажах и в подземельях замка. Их век был почти столь же долог и поэтому все стариковские басни они знали наизусть.
Но оставим его пока здесь, у камина, пообещав читателю,  вернуться к нему ещё не один раз (если он сам не догонит нас по ходу повествования).
  Этот старик – я (догнал-таки, старый пердун). И сегодня, в ночь кровавой луны, я поведаю  тебе, путник, неосторожно завернувший на  приветливый огонёк моего, едва теплящегося камина, одну древнюю легенду….

                ***
Мы узнаём имя главного героя.

    По пыльной, просёлочной дороге убегавшей вдаль, бежавшей через поля и перелески и набегавшись, прибегавшей к крепостным стенам небольшого города, ехал молодой человек на небольшой, пегой масти, лошадке. Одет этот путешественник был не броско, некоторые сказали бы, что довольно бедно. Поверх белой сорочки с кружевами на груди, был со всем тщанием,  кое-как,  аккуратно  напялен,  местами истёртый, местами прожжённый, местами отсутствующий вообще, тёмно-розовый  камзол с чужого плеча-спины-груди, доходивший, поэтому, молодому человеку до пят. Он бы доходил ему и ниже, но у молодого человека ниже ничего не было. Весёлый взгляд молодого человека мог бы многое рассказать внимательному  встречному-поперечному, но, так как навстречу-поперек никто не пёрся, взгляд молчал. Нрав  у нашего героя тоже был весёлый, кошель, притороченный к широкому шёлковому поясу, был лёгкий, рука тяжёлая, взгляд блуждающий, но, как и говорилось ранее – весёлый.
  Покачиваясь в седле, он тихо напевал что-то себе под нос, отчего безумное эхо чего-то, разносилось на многие мили окрест.
   При особо весёлых взвизгах седока, пегая лошадка взбрыкивала всеми четырьмя ногами, как припадочная, отчего иноходь этого мимоходца выглядела местами удивительно, местами – подозрительно. Молодой человек на эти взбрыки не обращал ровно никакого внимания, что говорило о том, что он давно знает повадки лошадки и её припадки.
Седок как раз закончил очередной куплет, когда лошадка в очередной раз подпрыгнула всеми четырьмя ( а было бы у неё больше – она б использовала и их) копытами и скосила на наездника безумный, лиловый глаз.
- Чего? - глядя в этот глаз, вопросил молодой человек лошадку.
Пегое, прыгающее создание мотнуло головой, указывая на еле различимые вдалеке, крепостные стены.
- А-а! – обрадовано воскликнул молодой  всадник, - Уже приехали! Вот видишь, - обратился он к лошадке, - вдвоём и дорога вдвое короче!
Лошадь тяжело вздохнула, закатила глаза и покачала головой. Но ничего не ответила.
    К подъёмному мосту, который поднимался один раз за всё время его существования, когда его устанавливали, переброшенному через ров, который из-за отсутствия средств, так и не вырыли, наш герой и его лошадка подъехали ( ну, лошадка-то пришла) уже ближе к обеду. Вывод, что не к завтраку, сделать было не сложно. Городские стражники были настолько бедны, что им едва-едва хватало средств, чтобы в свободное от работы время, прожигать свою жизнь по кабакам, да домам терпимости. Поэтому они попросту не завтракали.
  А вот когда к подъёмному мосту подъезжал наш молодой наездник, все они сидели с котелками и ложками в руках на крепостной стене, свесив ноги. Стало быть был обед.
- Я – путник! - крикнул молодой владелец подпрыгивающей лошадки.
Стражники, сидящие на стене, продолжали меланхолично жевать.  Было видно, что это заявление впечатления на них не произвело.
- И я хочу войти в город! – продолжал наш герой.
Второе заявление впечатлило стражников не более первого.
-Меня зовут – Тинка Пент!
И вот это уже вызвало определённый интерес…у нас с вами, так как до сих пор мы не знали имени нашего героя. Стражникам  же , как и прежде , было пофигу.
  Сидевший ближе всего, вяло пробормотал набитым ртом:
-Хоть как.…А лошадь твою – пусть зовут : Пинка Тент…И что с того?
Рот у стражника и вправду был набитым. И кашей, которую он поглощал и кем-то со здоровенными кулаками, судя по напрочь расквашенным губам.
Тинка Пент слегка опешил, отчего даже взгляд его весело блуждающий, приобрёл более осмысленное выражение. Он подъехал (всадник, а не взгляд) почти вплотную к стене, и, глядя вверх, негромко спросил:
-Денег скока надо?
Взгляд стражника не изменился. В глазах его ничего не дрогнуло. Он лениво приподнял руку и показал Тинке оттопыренный средний палец. Тинка прищурился, но нехотя кивнул и сунув руку под камзол, вынул одну монету.
-На, - сказал Тинка, - выпей за моё здоровье! –  он умелым щелчком подбросил монету и развернув лошадку, въехал в распахнутые настежь ворота с отсутствующими створками.
  Стражник пронаблюдал, как подкинутая монета по высокой дуге перелетела стену, стражника и  упала по другую сторону, где, рядом  с выносными столиками примостившейся у самой стены, чебуречной быстрого питания, громоздилась огромная  куча лошадиного навоза. Стражник индифферентно плюнул  в след  монете.

   Сразу у крепостных ворот начиналась рыночная площадь. Вокруг палаток и лотков,  торговавших всевозможным ненужным хламом, необходимым в повседневной жизни любому, как  гражданину монархии, так и подданному республики(не составляют исключения и рабы свободного  демократического государства), роились  покупатели, продавцы, карманники, и праздношатающиеся от выпитого.
  Гул от тысяч голосов, по привычке, висел над толпой из нескольких десятков человек, создавая нужную атмосферу.
  Тинка Пент спешился и ведя свою лошадку под уздцы (ни под что другое она водить себя не давала), стал пробираться сквозь толпу, разглядывая товары, продавцов и вывески пестревшие самыми экзотическими предложениями.
Иногда предложения были интригующими, иногда неприличными, иногда сложноподчинёнными.
     Тинка не просто так бродил по рынку этого заштатного городка. Он, как не трудно догадаться, и прибыл сюда не просто так. Пент искал здесь одно конкретное лицо, пусть даже его лицо, на лицо и не очень будет похоже. В лицо он это лицо не знал, и лишь надеялся, что описание вдрызг пьяного купчишки из Анаполиса, подсказавшего Тинке, где продолжить поиски нужного ему человека, окажется точным. Анаполис – большой портовый город на реке Вонь-Чуть, славился четкими описаниями совсем незнакомых людей, вдрызг пьяными купчишками.
  В одном из рядов он заметил индивидуума, подходящего под описание. Тинка кое-как протиснулся к палатке, где заметил искомого. Палатка предлагала покупателям широкий выбор узкоспециальных товаров. Над прилавком красовалась проржавевшая пластиковая вывеска из дерева, оповещающая любого проходящего-пробегающего-проезжающего, о том, что только тут и сейчас (завтра не будет, расхватают всё сегодня) можно по бросовым ценам, втридорога, прикупить себе чего-нибудь совершенно необходимое в быту, что сразу перекочует в пыльную кладовку. Короче – это была палатка: «1000 мелочей. Всё – по одному рубллару» .
  За прилавком, на такой низенькой табуреточке, что видно было лишь лицо, сидело искомое Тинкой лицо. Лицо лица, с жиденькой бородёнкой, было слегка повёрнуто в сторону и ориентировано строго в никуда, из-за чего возникали сомнения в его ориентации.
  Тинка облокотился о прилавок и постучал по нему, желая привлечь внимание лица. Лицо своего внимания ничем не обозначило и Тинка постучал сильнее, опрокинув пару стеклянных безделушек и кувшин тонкой работы. Тонкость работы Тинка определил по тонкости черепков, свалившихся с прилавка в рыночную пыль. Палаточное существо вяло повело бровями и не поворачиваясь, проскрипело:
-Гномик-гомик, стеклянный, три рубллара; богатырь в штанах, хрустальный, восемь рублларов; ваза неписанной красоты из императорского фаянса династии Дзинь – десять рублларов…Итого :  с вас – двадцать три рубллара. Платить будете сейчас, или после того, как вас схватит и изобьёт стража?
  Тинка покосился на валявшиеся в пыли под прилавком осколки. Затем поднял голову и ещё раз перечитал рекламу  над палаткой.
-Это как  же? Написано –« Всё по одному рубллару». Безделиц разбито три? Три! Значит и причитается с меня – три рубллара! И если уж идти дальше, и сложить названные вами цифры – сумма будет отнюдь не двадцать три рубллара, а двадцать два!
  Вот тут и произошло чудо и лицо продавца повернулось к Тинке.
-Во-первых, молодой человек! Вещь стоила бы вам один рубллар, если б вы её купили. Пока мы с вами не совершили сделку, она моя, а я какую хочу, такую цену на свои вещи и назначаю!
-Во-вторых, молодой человек! У нас за рынком, на одном  заборе написано крупными буквами, что правитель нашего города – мужской, половой член. Однако если посмотреть на нашего правителя, его сходство с вышеупомянутым органом,  визуально подтверждается не полностью. Хотя  по сути, надпись абсолютно соответствует истине. Отсюда делаем вывод, что не всё написанное, полностью соответствует  реальности.
- И, наконец, в-третьих, юноша!  У меня была знакомая булошница, так вот её булочки, пока были горячими, стоили по пять центеек, а стоило им чуть остыть, как цена падала на центейку, а то и на две. Но если ей в тот момент приносили из пекарни свежие булочки, цена вновь мгновенно вырастала, причём как на только что принесённые, так и на уже остывшие.
  Считайте, что  в тот момент, пока мои стеклянные сувениры, сброшенные вашей рукой, падали на пыльную  землю, мне принесли партию горячих булочек!
С этими словами продавец наконец соизволил взглянуть на Тинка, и обнаружил, что тот улыбается во весь рот.
-Всё точно! – известил Тинка слегка опешившего продавца, - Точь в точь, как мне вас описывал купец Смыка из Анаполиса.
  Лицо лица, так удачно найденного Тинкой, просветлело и торговец даже немного улыбнулся.
-Та вы что? – переспросил он у Тинка, - Обо мне уже говорят и в Анаполисе?
Он было сделал попытку застесняться, но у него ничего не вышло, в следствии совершенного отсутствия навыков .Он вновь повернулся к Тинке,  полный важности и спросил:
- И что, похоже меня описал старина Смык?- торговец довольно ухмыльнулся.
-Очень! – горячо заверил его Тинка, - Один-в-один, как он вас помнил и как я вижу вас сейчас!Всё такая же старая, хитрая сволочь!

                ***
Мы узнаём имя искомого лица и ещё кучу всякой фигни.

Тинка Пент, следуя за торговцем, озирался по сторонам и оглядывался на привлекательных девушек  этого городка, называвшегося – Киста, что  зазывно и кокетливо улыбались нашему герою, отнюдь не лишённому  красоты, и  которые, в  нравственно-непонятном обществе этого городка, вполне могли оказаться юношами, или  переодетыми стражниками, или не переодетыми травести, или, в конце концов, настоящими девушками, но крайне облегчённого  жизнью в этой вонючей дыре, поведения. От последнего, Тинка, ввиду строгого воспитания, внутренне коробило, но что он, как и всякий добропорядочный мужчина, очень даже приветствовал.
  Сразу после знакомства продавец  1000-чи мелочей свернул торговлю, прилавок, вывеску, с пути истинного -  чуть не свернув шею какому-то особо любопытному первому встречному-перпендикулярному, попытавшемуся заглянуть в открывшуюся заднюю дверь, когда торговец выходил,  закрыл палатку и великодушно предложил Пенту проследовать к нему домой, продемонстрировав  своё, невиданное в этом городишке, гостеприимство, которым сам гостеприимец  никогда не был наделён ни в малейшей степени.
  А дело тут было вот в чём.
Тинка Пент, помимо упоминания вышеназванного анаполисского купца Смыка, передал от него и некий предмет, лишь взглянув на который, тутошний, новоявленный  гостеприимец, сразу и открыл этот аттракцион невиданного благородства.
  Предмет представлял собой нечто, завёрнутое в козлиную шкуру и перевязанное бечевой, обильно залитой на узлах сургучом с оттиснутыми на нём  печатями, для того, чтоб досужий глаз (тьфу-тьфу в него), буде такой внезапно сыщется, не смог заглянуть под козлиные покровы, с неправедной целью – выведать тайны хранящегося внутри.
И, хотя Тинка, в первый же вечер по получении  свёртка, попросту  стянул бечеву, не развязывая секретных узлов, да и развернул козьи  останки, а потому – был  прекрасно осведомлён о содержании посылки, он передал её с большим, к тайнам её, почтением. Разумеется  показным.
  Пару раз заговорщицки подмигнув торговцу для правдоподобности, Тинка отошёл в угол комнаты, как будто  показывая, что своё дело он сделал, а остальное – дело не его ума, а ума намного более изощрённого в интригах.
  Торговец, впечатлённый поведением Тинки, очень осторожно принял у него из рук свёрток и повернувшись к Тинке спиной, и таким образом скрыв от него посылку, аккуратно положил её на стол, перед большим, пыльным и сильно поцарапанным  зеркалом, которое,видимо мстя за такое к себе отношение, немедленно и отразило, так, чтобы Тинке всё было прекрасно видно, и посылку и торговца, который с глупой, но очень таинственной улыбкой, стал, ломая сургучные печати, вышеозначенную  вскрывать.
Тинке было, ввиду выше написанного,  и вправду не интересно. Он осмотрелся. Комната, куда попетляв, видимо для запутывания следов ( буде неизвестные недоброжелатели, со злодейскими намерениями, уже идут по этим самым следам), по двум небольшим , проходным  комнатам  (одна из которых использовалась как кухня, а другая как туалет), привёло  его, пока неизвестное лицо, с лисьим лицом человека непреклонной честности, широкой души и благородного сердца, была неплохо обставлена, более-менее прибрана и выдавала во владельце закоренелого холостяка ( особенно не утруждающего себя такими недостойными вещами, как уборка, мытьё посуды, или хотя бы – нерегулярное  проветривание),  ничем особенным ,от того же убитого неточными попаданиями туалета, не отличалась.
  Посередине комнаты, на полу, лежало нечто, позиционирующее себя как ковёр. У стены, перед зеркалом, как мы уже узнали, стоял небольшой стол, покрытый чем-то, некогда сотканным из ниток. По стенам были вкривь и вкось, хотя и не без известного изыска наклеены обтрёпанные, многократно забрызганные чем-то, постеры с голыми кем-то, в их прошлой жизни вероятно бывшими девушками-красавицами.
  В противоположном от стола и зеркала, так мстительно  предавшего своего хозяина, углу, стояла раскладушка с наброшенной на неё полуистлевшей конской попоной, имевшей вид тряпки, которую предыдущий хозяин ( а то, что таковой был, и, совершенно определённо – не один, не вызывало никаких сомнений) хотел было использовать как саван для сдохшего от чумы мелкого, пакостного  домашнего животного, от которого оное животное наотрез отказалось даже будучи абсолютно мёртвым  . На сей нехитрой, а скорее совсем наоборот, постели, видимо и протекала ночная жизнь торговца тысячью мелочей.
  Продавец необходимых ненужностей наконец развернул посылку и замер. Послышалось его сдавленное восклицание, прерывистый вздох, затем он тихо произнёс: «Да-а…» и повернулся к Тинке, держа в руках кубик-рубика, на каждой клеточке которого, была написана буква. Тинка прекрасно знал, что это такое и для чего такие кубики используются. Если кубик собрать правильно, то есть, чтоб с каждой стороны был собран свой цвет – можно было прочитать закодированное сообщение. Для любого непосвящённого это был лишь набор хаотично разбросанных по сторонам кубика  букв, не несущий в себе никакого практического значения. Поскольку искусством правильно собирать кубик-рубика  в Землеводье владели считанные лишь тайной службой  единицы, да и то посвящённые лишь в секретный  метод сбора кубика, но, как правило – не умеющие читать, такое сообщение было идеальным способом передачи шифровок и секретных депеш в среде разнокалиберных заговорщиков, шпионов и влюблённых в чужих супругов.
На беду купцов, передавших через Тинку данное сообщение, Пент не только умел собирать кубик, но и отлично читал, получив, в своё время, превосходное образование. Поэтому он прекрасно знал, что было написано на кубике в этот раз. А сообщение, между тем, было чрезвычайно интересное и важное!
-Ты знаешь  что это? – спросил, ставший серьёзным и собранным, торговец, подкидывая на ладони кубик.
-Да. – тоже очень серьёзно ответил Тинка. Он конечно рисковал быть моментально зарезанным за излишнюю осведомлённость, но в силу природной  беззаботности, иногда граничащей с милым идиотизмом, а в большей степени из-за своей огромной физической силы и навыкам боевых единоборств, решил не париться по этому поводу.
-Не-ет…,- протянул торговец и с превосходством ухмыльнулся, - …ты не знаешь. А между тем, это послание…
-Секретное. – перебил торговца Тинка. А что, - подумал он, - а не сыграть ли мне по-крупному? Не ухватить ли обстоятельства за хвост, или за, что там у этих обстоятельств есть?
  Выгоды, наметившиеся в остром  уме Тинка, были немалые, и он решил не откладывать кота за хвост в долгий ящик из растянутой резины, а брать его за рога!
-И я знаю, что в нём написано. – тихо, но с нажимом произнёс Пент, - Надеюсь, вы понимаете, что это значит?
А значило это следующее. Раз Тинка знает что нёс и, мало того, знает содержание сообщения, расшифровка которого под силу лишь посвящённым высокого ранга, стало быть он и есть этот самый посвящённый.
  Но продавец сувенирных гномиков-гомиков был не так прост.
-Что в нём написано? – напряжённо спросил он, - Я проверю!
  Тинка свёл глаза к переносице, дословно вспоминая прочитанный, в тот знаменательный вечер, на гранях этого кубика текст.
- Войско выступило во второй день месяца Шишкопада. Обоз большой, движется медленно. Действуйте через резидента.
Торговец отвернулся и начал с сопением крутить грани чудесного кубика. Затем вчитался в получившееся, облегчённо вздохнул и повернулся к Тинке Пенту. И сейчас это был совершенно другой человек. Он выпрямился, сразу обретая военную выправку, лицо стало открытым, на губах блуждала вполне искренняя, приветливая улыбка, а не ухмылка хорька, блудившая там прежде.
- Приветствую тебя, брат! – тихим, но исполненным торжественности, голосом, сказал он, - Меня зовут – Фента Док. Добро пожаловать в Кистайский филиал Гильдии убийц!
                ***
Мы узнаём, что в армии Болдуина не всё просто с дисциплиной.



Синий серпент чёрной ночью,
словно сталкер - в ведьмин студень,
левитирует бесшумно
на заснувшую пейзанку.
И, схватив добычу цепко,
сквозь кокошник, прямо в ливер
он безжалостно вонзает
шесть рядов мандибул острых.
Оглушает хруст ужасный
пенетрируемой плоти,
бьёт фонтан упругий крови,
эпидермис рвётся с треском.
И становится понятно –
этот серпент кровожаден.
Этот хищник плотояден.
Порицания достоин.
Просыпается от боли
незадачливая жертва
и кричит, срывая голос:
- Кнехты! Где же бродят кнехты?
Этот крик несётся хрипло
над селом, к ограде форта
и влетает в амбразуру,
как снаряд из катапульты.
Просыпаются дозорный
и начальник караула,
дезертиры на гауптвахте
и остаток гарнизона.
Адъютант, в одном исподнем,
подбегает к командору
и докладывает чётко:
- Зооморф пейзанку харчит!
Командор, темнея взором,
грозно вспыхивает ликом
и отрывисто бросает:
- Одевайся! Убирайся! –
это он блондинке томной,
что дрожит под одеялом.
Адъютанту же велит он:
- Хватит пялиться! Приказы:
выслать скаутов навстречу,
сотню рейнджеров в засаду,
две фаланги копьеносцев
в обходной маневр отправить,
три когорты кнехтов конных
нужно выставить заслоном,
хирд поставь на левом фланге,
а на правом - ассасинов.
Пять нарядов адъютанту
за прикид не по уставу.
Сам кевларовым доспехом
покрывает торс могучий
и кевлар идёт буграми,
облегая каждый мускул.
Командор хватает бластер
и нейтронные гранаты.
Но на грудь ему блондинка
вдруг бросается, рыдая.
- Не ходи, не надо, милый!
Ты же скоро станешь папой!
Командор бледнеет ликом,
но, снедаем чувством долга,
он отталкивает деву
и уходит твёрдым шагом.
Адъютант горящим взором
провожает командора.
А затем он точно так же
под бронёй скрывает тело
и, схватив топор огромный,
отправляется на битву.
Но на грудь его, как птица,
грузно падает блондинка
и кричит:- Куда ты, милый?
Ты же скоро станешь папой!
Адъютант сурово хмурит
левый глаз, вращает правым,
сексуальным баритоном
театрально произносит:
- Если не позволят боги
мне вернуться с поля боя,
позаботится о сыне пусть...
…начальник караула!
А начальник караула,
между тем, свои доспехи
подгоняет под фигуру,
расчехляет алебарду,
крепит к ней подствольник верный
с коллиматорным прицелом.
Громко молится он предкам,
просит твёрдости в суставах
и, в надежде на победу,
покидает свод казармы.
Только прямо за порогом
пышногрудая блондинка,
словно раненная цапля,
падает на грудь вояки,
голося на всю округу:
- Ты же скоро будешь папой!
- Там моих терзают братьев! –
- отвечает гневно воин,
- Я умру со всеми вместе
или монстра одолею
и себя покрою славой!
Кстати.. если так случится,
что умру, а не покрою,
то пускай ребёнок будет..
…скажем.. сыном гауптвахты!
И становится понятно,
что когда дитя родится,
то святое место папы
будет пыльным и вакантным.
Между тем проклятый серпент
в пух и прах разбил засаду,
ассасинов, копьеносцев,
хирд, заслон и конных кнехтов.
Очевидно, между прочим,
что такой же полный фатум
через пять минут наступит
горстке скаутов последних.
И становится понятно:
этот серпент - жуткий монстр.
Топчет резво командора,
бодро месит адъютанта
и на части разрывает
командира караула.
Он стоит, покрытый кровью
кнехтов, рейнджеров, пейзанки.
Сотрясает рёвом стены
обезлюдевшего форта,
командорские штандарты
ложноножками терзая.
Тут ему на ложношею
пышногрудая блондинка
выпадает атмосферно,
обнимает иступленно
и вопит проникновенно:
- Ты вернулся, милый серпент!
Ты же скоро станешь папой!
И становится понятно,
что беременной блондинке
наступил момент отведать
ложноножек и мандибул.
Только что такое с монстром?
Что мелькает в ложноглазках?
Что мы видим в этом взоре??
Быть не может! Это нежность!
За спиной героев фильма
солнца диск в лазурной дымке
робко тянется к зениту.
И становится понятно:
солнце - символ новой жизни.

Академики привычно,
как всегда - единодушно,
присуждают фильму "Оскар"
в полном списке номинаций.
Режиссёр Аватарковски
принимает статуэтки
и горячими слезами
брызжет метко в объективы,
басом глушит микрофоны,
ослепляет мир манишкой.
Говорит "спасибо" маме,
операторам, актёрам,
мэру, спонсорам, раввину,
феминисткам, глобалистам,
Достоевскому, Обаме,
серпентарию Нью-Йорка.
А отбрызгав, бьет поклоны
и уходит за кулису.
Там на грудь ему блондинка
страстно падает, ликуя:
- О, мой гений! Мой любимый!
Ты же скоро станешь папой!
Он в ответ:- Сейчас я занят –
тороплюсь обнять супругу.
Вот тебе моя визитка.
Позвони мне чуть попозже,
через три-четыре года.
Я снимать намерен сиквел.

Так, зажав сигару крепко
меж мандибул белоснежных,
он уходит величаво.
И глядит недоуменно
вслед ему с афиши серпент.


Автор пока  неизвестен.

****************************
- Мы должны быть здесь. – ткнул заскорузлым  пальцем в некую точку на карте, долженствующюю соответствовать их местоположению, Фента Док.
В слабых лучах заходящего солнца, разглядеть что либо на карте представлялось задачей трудновыполнимой. Да Тинка Пент на неё и не смотрел. Он смотрел на военный лагерь, расположившийся в долине, развалившейся, как портовая шлюха, у подножия скалы, на которой и засели Тинка с Фентой. Лагерь отсюда был виден как на ладони, в солнечный день да ещё и при ярком искусственном освещении.
  Тысячи костров, у которых расположились королевские солдаты, освещали ночь. Слабо доносилось конское ржание, мычание вьючных животных и звуки скрипки, что было несколько странно, учитывая, что ни лошадей, ни вьючных животных в армии короля не было, а скрипку так и вообще в этом мире ещё не придумали.
  Где-то, на другом конце, завыла от оргазма чья-то походная подруга. Чей это был конец, с такого расстояния определить не представлялось возможным.
   Тинка отвернулся от лагеря и вновь придвинулся к Фенте, всё так же поглощённому изучением карты, отобрал игральную и сунул на освободившееся место топографическую.
-Ах вот оно что! – воскликнул представитель кистанского филиала Гильдии избавителей от всех тревог, - А я-то думаю – что-то местность на карте не знакомая!
Тинка хмыкнул и, покопавшись в своём мешке, вытащил краюху чёрствого гамбургера, и, разломив её пополам, протянул одну половину, которая была намного меньше другой, Доку.
  Тот вяло отмахнулся – мол не надо,но,при этом, молниеносно выхватил и с жадностью набросился на свою часть, поэтому Тинка не успел, пожав плечами, убрать её обратно в мешок.
  Ночь тянулась бесконечно и как всегда закончилась внезапно. Из-за дальних гор выглянуло солнышко, бросив первые лучи на отнюдь не фэншуйский ландшафт, поглядело – куда попало, и, хотело было спрятаться обратно, но некие законы небесной механики ему этого сделать не позволили. Кое- что, всё-таки, выглядело странно в этих первых лучах утреннего солнца. Взять хотя бы то, что никаких гор вдалеке не было.
   Тинка, доев свою гамбургерную горбушку, поковырял в зубах двуручным мечом, который ему выделил из своего арсенала Док, затем перевернулся на спину и стал смотреть в небо. Что он хотел там увидеть останется для нас загадкой, но видимо ничего нового он там не обнаружил, так как вновь повернулся к своему мешку и вытащив из него внушительных размеров  рентгеновский телескоп, направил его на лагерь внизу..
- Если армия сегодня не снимется  и не пойдёт дальше,- сказал Фента, - то этой ночью предлагаю напасть.
-Не снимется, - уверенно произнёс Тинка, не отрываясь от созерцания лагеря, посредством своего прибора, предназначенного для наблюдения небесных светил, - я вижу как солдаты начали строить сцену, а обозные женщины отправились в поля, где начали собирать особо яркие образцы местной флоры. Зная короля Болдуина, он желает сегодня вечером  музыки и цветов. Или казнить  кого-нибудь,  прилюдно и с помпой, под весёлую музыку, как это принято у просвещённых монархов.
-Да? – Док подполз поближе к Тинке, - Дай-ка мне свой прибор, я посмотрю.
Тинка начал, было, неторопливо расстёгивать ширинку, но вовремя понял, чего  просит Фента и взяв за шиворот, придвинул его к телескопу, изорвав попутно об острые камни его одежду. Док крякнул, но ничего боссу, коим он считал Тинку, не сказал, тем более, что рот его тоже проехался по острым камням и болел. Он  приник к телескопу, как ненасытный младенец к мамкиной сиське.
Тем временем из большого шатра в центре лагеря вышли какие-то люди.
-О! – воскликнул Док, - ща бы сюда СВД!
-Чего-чего? – изумился Тинка.
-СВД. – каким-то деревянным, монотонным голосом сказал Фента, -  Снайперская Винтовка Драгунова! Калибр 7.62, применяемый патрон 7.62х54R, емкость магазина 10 патронов, вес со снаряженным магазином 4.21 кг, длина 1220 мм, длина ствола 620 мм, высота с оптическим прицелом 230мм, рабочая скорострельность  30 в/мин., начальная скорость пули 830м/с., прицельная дальность 1300м., прицельная дальность с ночным прицелом 300метров…
  Тинка смотрел в остановившиеся глаза Дока и думал о том, что либо в Гильдии очень и очень хорошо готовят кадры, либо Доку очень и очень плохо, потому как Тинка ни хрена не понимал о чём бормочет Фента.
Док вдруг нахмурил брови, встряхнул головой, взгляд его ожил, прояснился.
-Что это было? – потерянно спросил он. – Как наваждение какое! О чём это я сейчас говорил?
Тинка вздохнул с облегчением.
-Да ни о чём, брат. – он похлопал Дока по плечу, -  Бывает!
Свита короля, меду тем, обступила у выхода из  палатки короля, собственно – короля.
-Интересно было бы послушать – о чём они говорят? – протянул Док, снова приникший к телескопу.
-Зная короля Болдуина, – сказал Тинка, который никогда до сегодняшнего дня даже и не слышал о короле  Болдуине, - он предложил своим военачальникам сегодня отдохнуть и развеяться. Послушать музыку, почитать романтическую поэзию, устроить хардкорную оргию и трахать всех девок в лагере до рассвета!
Фента недоверчиво покосился на Тинку.
-А ничего, - проговорил он, не отрывая от Пента взгляда, - что король Болдуин – сам девка? Ведь, как ты знаешь в этом королевстве нет должности королевы, её упразднили по причине больших затрат из бюджета на косметику и яды, и теперь любая наследница трона зовётся королём?
  Тинка понял, что чуть не попался.
-Оторви от меня свой взгляд! – сказал он, уходя от скользкой темы, и брезгливо стряхнул взгляд Дока  со своего рукава, двумя движениями кисти, - Как хочешь напасть?
Фента задумчиво пожевал губами.
-Ну, в идеале – ночью проскользнуть сквозь патрульных и внутреннюю охрану, мгновенно и без звука перебить всех телохранителей и зарезать короля извращённым способом, в назидание всем королям, и простому люду. Но поскольку из всего вышесказанного мы можем только первое, нужно крепко подумать…
-Первое – что ты сказал? – спросил Тинка, - Проскользнуть?
Фента подумал.
-Нет, -сказал он через минуту, - первое – это, пожалуй, «в идеале».
Совещаться им, как понял Пент, придётся долго.

  Ночь опустилась внезапно, когда её никто, разумеется, и не ждал. На тёмном небе засверкали сказочными бриллиантами, звёзды, а в лагере зажглись ничуть не менее яркие огни костров.
  На построенной за день сцене в центре, рядом с королевским шатром, отплясывало канкан почти всё женское население лагеря. По окрестным кустам валялись бдительные сторожевые воины, уже успевшие   воздать должное всем  изыскам  виноделов, очень плохо лежавших и поэтому без лишних угрызений совести, прихваченных  в обозе.
Фента и Тинка невидимыми тенями просочились в лагерь. Они действовали профессионально и бесшумно. Фента только один раз поскользнулся на ослином дерьме и схватившись за гарнизонный тревожный колокол, слегка позвонил.
    Спрятавшись от любопытных глаз под одной из громадных обозных  телег, они  осмотрелись прикидывая дальнейший маршрут. Внезапно в стороне послышались негромкие голоса, и в круг света от факела на длинном шесте, что были тут и там воткнуты в землю, вступили двое. Один был невысок ростом, тонок фигурой и подвижен. Другой наоборот – был гигантского роста, и на первый взгляд неуклюж. Говорил высокий.
-…Это – неосмотрительно. Мы знаем, что по вашу голову посланы убийцы. Хочу напомнить, что если с вами что-нибудь случится, договор четырёх королей, как принято называть эту бумагу, ничего не будет стоить. Альянс развалится!
-Это и так не альянс, а одно название! – сердито отвечал его малорослый собеседник, полушёпотом и сквозь зубы,- Когда в Трипадском королевстве закончились запасы виагры и король  Винегренка попросил у королевства Усса хотя бы небольшой обозец необходимого лекарства,  король уссцеев  даже не ответил на просьбу! А когда у уссцеев  закончился хлеб,мы отправили в помощь голодающим три телеги гвоздей!
-Хочу напомнить,сира, - мягко проговорил высокий, -  что договор четырёх королей – это договор о военной взаимопомощи, и только!
-Да-да! – вспыльчиво сказал малорослый, - и теперь, по прошествии двух десятков лет, из-за того, что им вовремя не помогли с виагрой, в Трипаде некому воевать!
-Политика… - продолжал увещевать высокий. Они медленно двинулись в сторону королевского шатра и разобрать дальнейшее стало невозможно.
Тинка осторожно высунулся из-за колеса телеги, ничего подозрительного не заметил и вновь нырнул к Фенте. Тот буквально трясся от возбуждения.
-Ты  понял, кто это был? – спросил он у Тинка, - Это же был Грон!
-Кто такой Грон? – спросил Тинка, впрочем без особого интереса, как и всё что он делал.
-Ну этот здоровяк – это Грон! Он первый советник короля Болдуина. Обладает страшной физической силой и острым умом!- Фента несколько замешкался и уже с сомнением продолжал,- Или острой физической силой и страшным умом?
-И чем он тебя так завёл? – всё так же полу-равнодушно спросил Пент. Его сейчас занимала одна мысль, которая уже, казалось бы, должна была оформиться у него в голове, да вот поди ж ты - не оформлялась.
-Если бы мы могли проследить за ним, мы непременно отыскали бы и самого короля! – полузадушенно от собственной догадки, прохрипел Фента.
-Или – наоборот! – многозначительно подняв палец, промолвил Тинка.
-Нууу… - протянул Фента, видимо такой поворот событий ему в голову не приходил,- … наверное и так…
-А на самом-то деле никого искать не надо было. – Тинка понял, что то, что только что оформилось в его голове – есть долгооформлявшаяся  мысль, - Ведь тот с кем твой Грон здесь трепался о виагре (почему-то больше ничего из подслушанного разговора, Тнке не запомнилось), и был король Болдуин.
Фента замер, глаза его расширились, а затем глухо застонав, он повалился ничком в подтележную пыль.
-Мы могли кокнуть его прямо сейчас! – промычал он, - И всё бы было закончено!
-Ну,- рассудительно сказал Тинка, - там, если ты помнишь, был ещё Грон, «обладающий чудовищной физической силой», и отнюдь не ставший бы, я думаю, помогать нам прикончить Болдуина. Я думаю, что совсем наоборот – он помог бы Болдуину прикончить нас!
  Фента перестал кататься в пыли под телегой и мычать.
-Или, -  продолжал Тинка, - Болдуин помог бы ему нас прикончить! Или они вместе помогли бы нам нас прикончить, потому как если бы мы сейчас на них напали – это был бы акт самоубийства!
-А ведь ты, пожалуй прав. – сказал Фента, через минуту напряжённых раздумий, - И нам на руку, что мы теперь знаем их замыслы!
-Тинка с интересом посмотрел на Фенту.
-Какие замыслы? - спросил он.
-Ну… - Фента неопределённо махнул рукой, - про виагру…и вообще…
Как раз в этот момент, на другом конце лагеря началась непонятная суматоха. Слышались громкие крики, лязг оружия и рёв огромных ослов, служивших как тягловыми животными, так и в кавалерии короля Болдуина, почему его армию и называли ослиной.
-Э-э… - протянул Фента, прислушиваясь, - кажется у них тут всё танцами сегодня не ограничится!
Шум нарастал, накатываясь на центр лагеря. В свете костров замелькали тени, иногда уродливые, иногда – женские, к звукам спонтанной битвы стали примешиваться звуки спонтанной эякуляции и спонтанного опорожнения желудков методом дефекации.
-Считаю, - сказал Тинка, тоже вслушиваясь в гомон перебуженного лагеря, - что разведка удалась. А теперь нужно линять отсюда во избежании…и мы рекогносцируемся… - тут он вновь упустил мысль уже готовую облагодетельствовать неразумное человечество своей многовековой мудростью,-  …короче сматываемся!
   Они выскочили из под телеги и уже не скрываясь задали дикого стрекоча, перепрыгивая через брошенный армейский хлам, перевёрнутые котлы, стойки с оружием и спящих сном праведников, солдат, рискующих перевести этот сон в состояние вечного.
  Где- то в трети пути до границы лагеря, буквально под ноги нашим разведчикам выкатился клубок из дерущихся тел. Тинка перепрыгнул его на бегу, Фента успел пнуть кого-то в задницу. Краем глаза Тинка успел заметить занесённый для смертельного удара меч и следуя внезапному импульсу, перехватил разящую руку. Ну, может не так чтобы разящую, но пахла она достаточно неприятно.
  Послышался хруст и нападавший укатился в кусты завывая от боли. На песке перед Тинкой остался  лежать совсем молодой паренёк, в глазах которого при виде выскочивших из ниоткуда Тинка и Фента, заплескался настоящий ужас.
-Ну-ну! – крикнул Тинка, на бегу подхватывая паренька и волоча за собой по земле за ноги, - Не разлёживайся! Наступит кто невзначай, отдавит  тебе …- в голову Тинке не приходило ничего путного, кроме упоминания о совсем уж не подобающих моменту, органах человеческого тела. Так и не найдя нужных слов, Тинка бросил паренька и побежал быстрее.
-Пальцы!Пальцы отдавит! – подсказал набежавший Фента, и они помчались дальше. Рядом кто-то дико закричал, и, когда мимо пролетела чья-то отрубленная нога, стало ясно, что кричал он не от восторга.
Паренёк споро догнал своих спасителей и легко побежал рядом, выказывая неплохую физическую подготовку. В лагере что-то взорвалось. Часть шатров, в том числе и королевский, полыхали огромными кострами, тяжёлый дым стлался по земле. На границе лагеря чей-то пьяный голос поинтересовался у беглецов, по какому поводу салют, но они миновали его не ответив.
Через несколько минут они были уже далеко за пределами  стоянки войск короля  Болдуина, и поднимались на скалу, так гостеприимно приютившую  Тинка и Фенту прошлым днём и ночью…

                ***   

  Мы возможно узнаем  какую-нибудь тайну. А возможно и нет.

  С высоты скалы бедлам, который представлял из себя сейчас лагерь короля Болдуина, смотрелся очень впечатляюще.
По всем направлениям носились ослы и люди, мало чем отличаясь друг от друга и создавая  музыкальное сопровождение пожару и всеобщей сумятице. В зареве затухающих палаток, шатров и обоза, было видно, что немногие, организованные для тушения пожара  железной рукой советника Грона, уже не пытаются спасти, тоже немногие, уцелевшие материальные ценности, а просто устало бродят по пожарищу, время от времени пиная какой-нибудь сгоревший, или растоптанный в пылу битвы с огнём, хлам, отчего взлетают снопы искр и пепла.
Сам Грон, чья фигура резко выделялась в центре, около того места, где ещё вчера красовался королевский шатёр, отдавал какие-то резкие приказы. Люди бросались их сей момент исполнять, отчего бестолковая суета только усиливалась.
  Наши разведчики расположились на выступе скалы, нависавшей над ближним краем  бивуака. Парень, которого Тинка спас от неминуемой гибели, завернулся в отданный ему Тинкой же, плащ и молча сидел на самом краю обрыва, потрясённо глядя на то, что осталось от военного лагеря.
-Так, - сказал Фента после долгого молчания, - так…
-Я не знаю кто напал на лагерь, - сказал Тинка, - но есть у меня сильные подозрения, что это внутренняя диверсия. Теперь продолжение войны невозможно. Если мы хотим закончить миссию, - продолжал Пент, - нам нужно будет идти за королевским войском. А пойдёт это войско обратно в Тинкаль.
Парень шевельнулся, но ничего не сказал. Фента Док покачал головой, не отрывая взгляда от разрушенного лагеря.
-Кто-то напал на них в ночи… - протянул он, -  …кто-то, кто не хотел, чтобы войска короля Болдуина вошли в Кисту.
-Это наемники. – вдруг подал голос паренёк, - Это наёмники из Тёмного Леса.  Король нанял их недавно. Грон говорил…говорил ему, что они не надёжны, продажны и вороваты, но…король не хотел ничего слушать…
-Девка на троне - что макака с гранатой. – грустно сказал Фента.
Парень дёрнулся, но ничего не ответил.
-А ты неплохо осведомлён о разговорах в шатре короля. – сказал Тинка, - Не хочешь  рассказать кто ты? Мы, ведь как-никак  жизнь тебе спасли!
Парень поёжился, будто вновь увидел разящий меч, занесённый у него над головой.
-Я просто прислуга. Ничего особенного, однако всегда крутишься где-то возле королевских покоев. Нет-нет, да и услышишь что-нибудь…
-Нам надо двигаться, - перебил его Фента, - остатки войска собираются для похода в обратный путь!
-Ничего подобного. – не меняя тона, сказал паренёк, - Они не уйдут домой.
-Эт-то ещё почему? – спросил обескураженный Фента.
-Потому, - сказал Тинка, всё это время внимательно глядевший на паренька, - что они не могут уйти без…
Паренёк вдруг сжался и обернувшись, глянул на Тинку огромными, испуганными глазами.
-…без одной вещи, – продолжил тот, - которую они явно тут потеряли.
-Отвагу? – предположил Фента, - Или самоуважение?
-Этого они с собой и не брали. – жёстко сказал Тинка и ухмыльнулся, - Но без этой вещи они не уйдут. По крайней мере Грон, пока он жив.
-Чтож,- будничным голосом сказал Фента,- поскорбим о скорой кончине Грона после,а сейчас войско двинется восвояси.
-Гвардия не уйдёт тоже, - гордо вскинув подбородок, сказал паренёк, – она предана королю до смерти!
  Фента посмотрел на мальчишку, и видно сделав  для себя выводы, протянул:
-Э-э…да ты видать из детей гвардейцев, а ?
Парень неуверенно кивнул и отвернулся.
-Ну, не грусти. – неожиданно мягко сказал Фента, глядя, как преданная королю до смерти гвардия, побросав оружие и выкрикивая проклятия, организованной толпой, первая из всего  оставшегося войска, покидает лагерь и уходит в сторону дома.
-Пойдём отсюда. – сказал Тинка, - Здесь ничего интересного уже не случится.
-А как же миссия? – удивился Фента.
-Всему своё время, мой торопливый друг! – сказал Тинка и поднявшись на ноги, начал спускаться со скалы. За ним потянулся и Фента. Паренёк же ещё долго стоял на выступе скалы, неверяще глядя вслед уходящим войскам. Худенькие плечи его, под огромным  тинкиным  плащом вздрагивали, будто сотрясаемые беззвучными рыданиями.
«Да… - подумал Тинка, глядя на потерянную фигуру на скале, - вот так рушатся детские стереотипы, вера в людей и в ценности…»
Подумал он так умно впервые в жизни…

   В Кисте, в маленькой комнате Фенты, их ждал сюрприз.
Сюрприз являл собой сухопарого человека, с таким же лисьим лицом, что бывало и у самого Фента, когда он стоял за прилавком своей палатки.
Низко надвинутый капюшон, не давал в полной мере насладиться видом его лица, но никто этого по видимому и не жаждал, где-то с момента этого лица рождения.
-В городе наёмники из Чёрного Леса. – проскрипел он голосом, лишённым всяческой интонации, как только Тинка и Фента с пареньком расположились кто-где в этой нежилой комнате. По реакции Фенты на неожиданное появление незнакомца на конспиративной квартире, Тинка понял, что тот здесь гость частый, хоть и не долгожданный.
- Мы знаем. – сухо ответил Фента, и поставил в угол оружие Тинки, которое тот безоблачно улыбаясь своим мыслям, забыл на скале.
-Король Болдуин, скорее всего жив. - продолжал скрипеть незнакомец, и Тинке пришла мысль смазать незнакомцу что-нибудь, - Во всяком случае – мёртвым его никто не видел.
-Это – хуже. – так же без выражения ответил Фента, - Но вполне исправимо.
-Гильдия не прощает промахов. – сказал незнакомец, - Король должен быть мёртв! Я уезжаю с недобрыми вестями для Гильдии, но у тебя ещё есть шанс, Фента Док, не подведи нас!
  Он поднялся и, на удивление лёгкой, пружинящей походкой покинул комнату, ловко обойдя небезызвестную раскладушку и незаметно плюнув в хитрое зеркало.
  Через пару секунд в отдалении послышался грохот, что-то упало, кто-то выругался скрипучим голосом и Фента улыбнулся:
-Не люблю я посланцев нашей структуры. Ты – первый, – улыбнулся он Тинке, кого я воспринимаю без зубовного скрежета!
-Береги зубы. – кивнул ему Тинка, - а то, мало ли – кариес…
Парень, приведённый разведчиками с поля брани, ругани и проклятий, всё это время недвижно простоял в углу, закутанный в тинковский плащ по самые глаза.
-Мне нужно вернуться… - тихо сказал он.
-Скорее всего так и случится, - вновь кивнул Фента, - если мы всё-таки продолжим выполнение нашей миссии… - и он вопросительно посмотрел на задумчивого Тинку, - видишь ли, ты можешь нам здорово помочь, если расскажешь всё об окружении короля Болдуина. Мы, как ты уже без сомнения понял, собираемся его убить…
-За что? – спросил мальчик.
Фенту этот вопрос похоже поставил в тупик.
-Ну… - начал он, - …это наша работа….
-А бывает так, - вдруг спросил паренёк твёрдым голосом, - что клиент, которого вас подрядили убрать, сам перекупает вас?
-Ну, что ты! – возмущённо ответил Фента Док и выпрямился во весь рост, - Честь Гильдии, наши правила и устои, наши традиции...
-Так бывает или нет? – перебил Фенту парень.
-Та сплошь и рядом! – сказал Док.
-Тогда я вас перекупаю! – воскликнул мальчик.
-Хм… - сказал Фента, - хм…и откуда же у простой прислуги найдётся столько денег? Я что-то не вижу у тебя за плечами мешка с золотом!
-У простой прислуги его и нет. – вступил в разговор Тинка. Он подошёл к пареньку вплотную и заглянул тому в глаза, - а вот у….
Глаза паренька стали вновь огромными. Они умоляли, они просили…
-…а вот у…хм…детей гвардейцев они явно водятся. Ведь ты, - Тинка легонько потрепал короля Болдуина по щеке, мгновенно налившейся девичьим румянцем, - отпрыск богатой фамилии? – и Тинка незаметно подмигнул королю-девушке…   

                ***

(Начало.) В которой  старый хрыч вновь ездит по свободным ушам.

… В высоких, стрельчатых окнах самой высокой башни  замка, что величественно торчал на скале на виду всего Землеводья, как бельмо на глазу, и был для всех как кость в горле, трепетал неяркий свет. Его отбрасывал  тлеющий  камин , перед  которым сгорбился древний старик, казалось вросший в древнее кресло, расположенное прямо перед огнём. Вот он снова  приоткрыл слезящиеся глаза, сощурился на тлеющие поленья в камине, прислушался к  завыванию ветра.
Где-то далеко внизу, на нижних этажах и галереях замка, слуга вёл окоченевшего в эту морозную ночь, путника, постучавшегося в замок. Наверное он никогда б не попросил приюта в таком гиблом месте, да уж слишком  замёрз и устал, чтобы долго раздумывать и выбирать.
  Слуга провёл его в нижний гостевой зал, усадил в кресло,  которое было покрыто шкурой  белого кого-то, набросил сверху  тёплый плед и побежал за горячим пуншем, дабы случайный путник от обморожения не превратился в сём гостеприимном замке в случайного мертвеца.
Непогода сегодня разыгралась на славу, дико завывая обжигающе холодным ветром и заметая всё вокруг  колючими иглами снега.
  Через некоторое время слуга вернулся с  огромной чашей горячего пунша и вестью, что, буде путник хочет перекусить, есть пара жареных куриц, или заяц на вертеле. То, что куры ещё утром каркали на крыше, а заяц был кем-то пойман третьего дня в подвале за кражей сметаны и отчаянно при этом мяукал, слуга распространяться не стал.
  Путник едва успел вежливо отказаться от еды, как его сморил сон, и он заснул не донеся очередной ковшик с пуншем до рта. Слуга укутал его в плед и оставил почивать в кресле, справедливо полагая, что утро вечера мудренее.

  Назавтра путник проснулся поздно, потянулся, попытался встать и едва не упал, так затекло всё его тело. Ночёвка в кресле, даже самом тёплом и удобном никому не идёт на пользу, если вы, конечно, не парализованы, или уже  не умерли.
  Путник успел обойти зал, останавливаясь и рассматривая древнее оружие, развешанное по стенам и разнообразные знамёна и вымпела, свидетельствующие, то ли о турнирных победах хозяина замка, то ли о том, что очень многие драпали отсюда бросая свои вещи, стараясь избежать его гостеприимства, когда вошёл слуга, спросил его о самочувствии и сообщил, что хозяин приглашает путника разделить с ним его завтрак. Путник спросил: чей именно завтрак приглашает разделить хозяин - его,хозяина, или то, что ещё оставалось от еды в мешке самого путника? Слуга как-то странно посмотрел на него и поинтересовался: не родственник ли путник хозяину замка? Затем оба получили отрицательные,в какой-то мере, ответы и на этом содержательнейшая беседа была окончена.
  Завтрак, по такому случаю накрыли в каминном зале, где по этому же случаю оный камин и разожгли. Камин сначала не хотел разжигаться и дымил, как будто в дымоходе сдох залётный вампир, но потом всё как-то устаканилось. К слову сказать, где-то через час, из дымохода в огонь упала обугленная тушка дохлого вампира.
 Не особо пышный стол нашего путника не смутил. Он отведал мяукавшего четвёртого дня зайца, и одну каркавшую при жизни курицу. Беседу он поддерживал только из вежливости. Но когда речь зашла о давно минувших днях, путник очень оживился и спросил, не помнит ли хозяин что-нибудь о тех почтенных временах, когда развалился древний договор Четырёх Королей и о роли некоего Тинка Пента, принявшего, как говорят, в тех событиях самое деятельное участие.
  Старик-хозяин для порядку покашлял, сделал вид, что с трудом припоминает те давние события, а пока делал вид и действительно забыл, и ему пришлось напрягать память уже по- настоящему.
Гость вытер губы салфеткой и приготовился слушать….
                ***

(Продолжение.) В котором вышеизложенные события продолжают  идти  своим чередом.

  В столицу Тинкаля, Болду, путники прибыли через неделю. Столица не поражала размерами или неописуемой красотой. Она вообще мало чем поражала, кроме величины помоек на окраинах, да количеством питейных заведений.
Наши герои долго бродили по незнакомому городу в поисках более-менее пристойной гостиницы или постоялого двора, так как Фента и Тинка были здесь впервые, а королю-девушке о них вообще знать не полагалось. Впрочем, о том, что парень, путешествующий с ними – это сам король Болдуин, знал только Тинка.
Кое-как отыскав подходящую харчевню, над которой были комнаты для приезжих,  они расположились за столом в дальнем углу длинного, задымлённого зала с низким потолком. Через неопределённое время к ним подплыла девушка неопределённого возраста в засаленном переднике, с засаленным лицом и сальными глазками, заплывшими жирком, видимо от постоянного недоедания.
Тинка и Фента, не отличавшиеся ни хорошим аппетитом, ни особыми изысками в еде, заказали себе на первое: суп из чечевицы чесночный, солянку сборную мясную, чорбу из стручковой фасоли, суп-пюре из зеленого горошка,  суп луковый, суп крестьянский, суп из помидоров.
  На второе они заказали себе филе рыбы, запеченное в тесте, котлеты по-тинкульски, праздничную  запеканку, сырное фондю и телятину в вине.
  К этому Тинка заказал себе телятину с соусом из тунца и шашлычки из курицы, а Фента – курицу запечённую целиком  в жареном поросёнке и красно-белый рыбный рулет.
Пареньку Тинка без каких-либо задних мыслей, заказал настоящую «Кашу по-королевски»,овсяную и  на воде. От десерта Фента отказался, сказав, что на полуголодный желудок и голова варит лучше и тяжести в животе не бывает.
  Из вина взяли местную самогонку, по кувшину каждому, от которой наш парень-король-девушка наотрез отказалось, едва пригубив грамм семьсот.
Девушка и хозяин харчевни, поначалу смотрели на наших путешественников хмуро и исподлобья, как смотрят  на «понаехавших тут» любые местные, то есть понаехавшие сюда несколько раньше, но к концу ужина, прикинув прибыль, и она и он уже души в них не чаяли и смотрели исключительно как на родных, причем кровных, причем  самых близких.
  Комнаты Тинка и  Фенту отвели в самом конце коридора на втором этаже около чёрного хода,которого небыло. Пареньку, назвавшемуся их слугой предстояло спать в ослиной конюшне, хоть хозяин, хитро улыбаясь и подмигивая и заметил, что раз уж слуге разрешают есть за господским столом, ему не мешало бы ночью согревать своим тощим, мальчишеским задом кровать таких щедрых и добрых людей.
На это Тинка прыснул в кулак, Фента сплюнул в угол , а  король-девушка ещё долго бормотала себе под нос о нравах в её государстве и о том, что ещё надо посмотреть, у кого это тут тощий, мальчишеский  зад!
Утром Тинка встал первым и засобирался в город, отказавшись завтракать.
Фента полежал ещё немного, потягиваясь и зевая под тёплым одеялом, потом, нехотя, выбрался из-под него и ёжась от утреннего морозца, подумал, что перво-наперво нужно, как культурному человеку, умыться, затем, как воспитанному, плотно позавтракать, ведя непринуждённую беседу о прекрасном, с кем-нибудь, кто сумеет эту беседу поддержать. Да вот хоть с конюхом, например. Но сначала – умыться!
Фента решил, что раз гвардейский сынок  назвался слугой, то пусть теперь принесёт тёплой воды.
-Эй, парень! – позвал Фента, высунувшись из окна комнаты, - Парень!
За неделю, что они провели в пути, ни Тинка, ни Фента  нимало не озаботились спросить у паренька  его имя, или на худой конец, дать ему кличку. Ну, Тинка этого не делал по вполне понятной причине, а Фента звал его просто – Парень.
Король вышел из ослиной конюшни  весь в пучках грязного сена  и навоза, застрявшего в одежде, всклокоченных волосах и где только можно. Создавалось впечатление, что его всю ночь целенаправленно жевало целое стадо ослов, или животных размерами побольше, после чего так же целенаправленно топтало, не думая о сне и отдыхе.
-Эй, парень! – нимало не смутившись его внешним видом, призывно  махнул рукой Фента, - Принеси нам в комнату воды!
Из окна кухни вылезла кухарка, она же девушка во всём засаленном, посмотрела на то, что вышло из ослиной конюшни, покачала головой и жалостливо крикнула:
-Только сам сначала умойся и почисти одежду, а то распугаешь нам всех постояльцев!
На эту реплику из дверей чёрного хода показался сам хозяин. Крякнул и протянул:
-Да-а…В гроб краше кладут…
Где-то за забором восторженный мальчишеский голос завопил:
-А в харчевне мёртвыми пугали постояльцев! Ща будут укладывать в гроб!...
За углом тут же кто-то крикнул:
-Совсем одурели корчмари! Перепугали до смерти десять человек! Они сейчас, конечно, краше мёртвых, но…
Некто, ехавший на осле  вдоль по улице, поддержал:
-Да-да! Гробы уже привезли. Сейчас укладывать будут! Мёртвые у них испуганные все…
Вдалеке послышалось:
-В харчевне-то, слыхали, мертвые восстали из гробов и перерезали всех постояльцев!!!....
Где-то далеко, скорее всего на центральном рынке, истошно заголосили надрывные бабьи голоса:
-Убивают!!! Мертвые восстали и убивают всех живых!!!
  Хозяин харчевни пару минут прислушивался, затем безнадёжно махнул рукой и отправился внутрь харчевни, чтоб за  барной стойкой обсудить с клиентами последние городские новости…

   Тинка шёл по улицам города Болда и на душе у него было тепло и солнечно,  хотя на улице  шёл мокрый снег и дул порывистый ветер.  На душе у Тинка пели птички, хотя вокруг каркали и гадили, пролетающие вороны. На лице блуждала его обычная,  безмятежная  и белозубая,  добрая улыбка  и освещала  темные закоулки и подворотни, в которых таились самые отъявленные элементы уголовного бомонда свободной столицы государства Тинкаль.
Он вышел в город не просто так. Он шёл в одному ему, и топографам, ведомому, направлении.
  Дело в том, что его не просто так звали: Тинка. Его назвали так в честь страны, где он родился. В честь страны Тинкаль!  И он всю жизнь мечтал побывать в столице родного государства…

                ***

Мы узнаём, что в городах тоже опасно.

   Тинка как раз проходил мимо одного из элитных клубов любителей не любить уголовное право, расположившийся в полуподвальной  забегаловке-выползаловке, когда чей-то грубый, хриплый дискант окликнул его по матушке.
  Тинка не торопясь, мгновенно обернулся. Перед ним стояло несколько ярких представителей здорового образа жизни в состоянии постоянного наркотического дурмана, разврата и поножовщины.
Один из них, бугай огромного роста, с перекатывающимися, под лёгкой кожаной жилеткой, грудами свидетельств   напряжённой, не интеллектуальной деятельности, сделал шаг вперёд, оказавшись с Тинкой нос к носу, и, благоухая ему в лицо картой вин местного филиала самогоноварения, сказал:
-Дай угадаю?  Солдатик! Первый год после академии ословой кавалерии, ноль боевого опыта, сопляк думает, что говно  не воняет…Так вот знай – говно – воняет!!!
  Он слегка наклонился, нюхнул Тинку и артистическим шёпотом добавил:
-И воняет – как говно!
Тинка сделал страдальческое лицо и умоляюще сказал:
-О, я знаю – я не то, что вы тут ожидали! Но я умоляю – дайте мне шанс!
Бугая это явно озадачило. Он пошевелил мохнатым тем, что росло у него над глазами и спросил:
-Какой ещё шанс?
В ответ Тинка коротко размахнулся и ударил бугая лбом в переносицу.
-О! – вскрикнул бугай, хватаясь за то место где у него росли нос, глаза и рот, - Мой нос! Мой чёртов нос!
Тинка не торопясь, развернулся и отправился дальше. Бугай, щурясь от боли посмотрел ему в след и простонал:
-Кккаазёёл!
-Я всё слыша-ал! – пропел Тинка не оборачиваясь, - Про фауну по-подробней!
-Какой же я каазёёл!!! – поспешно сказал бугай в удаляющуюся спину.

  Слежку Тинка заметил, естественно, на центральном рынке, где толпа оттирала людей друг от друга в мгновение ока, где в давке легко можно было потерять кошелёк, друга, жену (некоторые специально приходили сюда с тёщами), и наоборот – найти своё, или чужое счастье, обрести кошелёк, друга, жену и тёщу (поэтому многие сюда не ходили никогда).
  В галдящей, пинающейся, дерущейся толчее, Тинка легко заметил мальчугана, который ловко пробирался за ним по рядам от прилавка к прилавку, от палатки к палатке, прячась за полупустыми сумками с просроченным товаром местных работяг, и кошельками людей, которые этот товар им продали.
Тинка зашёл за одну из лавок и дождавшись момента, ловко поймал за шиворот  мальчугана.
-Ты кто? – спросил он малого, когда тот отбрыкавшись в бесплодных попытках вырваться, или, по крайней мере, заехать Тинке ногой в «куда-нибудь», обессилено обвис в его руке, - Отвечай, или я отдам тебя вон тем добрым дядям. – Тинка указал подбородком на палатку, где торчала пара зверских физиономий продавцов, отдыхавших от праведных дел под вывеской: «Любые донорские органы. Вразвес и поштучно»

Паренёк посмотрел в указанном направлении и повесил голову:
-Зиба отдаст меня им же, если я скажу тебе…-  горестно вздохнул он, но видя, что Тинка уже открыл рот, поспешно добавил. -…Знаю-знаю – ты сейчас скажешь:«Однако, это случится позже, а я могу это сделать прямо сейчас!»
Тинка хмыкнул и опустил мальца на землю, не отпуская, впрочем, его шиворот.
-Разумно, - сказал он, - так и кто ты?
-Я – твой хвост. – ответил малец.
Тинка вздрогнул, но сообразил, что это всего лишь оборот речи.
-Меня послал следить за тобой Зиба, тот, кому ты сломал его орлиный клюв, в подворотне, рядом с разливочной старого Моя.
- Зачем?
Парень хитро ухмыльнулся:
-За старой биржей.
Тинка грозно нахмурился, ухмылка исчезла с лица парнишки и он продолжал:
-Он говорил со своей бригадой и я слышал краем уха, вот этим, – пацан дёрнул себя за мочку правого уха, - что ты совсем не солдатик, а профи. А профи появляются в наших районах совсем не просто так и возможно ты набираешь себе команду для какого-нибудь дела.
-Твой край уха обладает исключительным слухом! – ухмыльнулся Тинка, - А ушастая голова – неплохой сообразительностью. Вот только опыта нет.
-Опыт придёт со временем, господин, - задумчиво покачал сообразительной носительницей уха с исключительным слухом, малец,- если ты оставишь мне это время.
Идея Зиба Тинке понравилась.
-Вот что, - он отпустил шиворот паренька и взялся в задумчивости за подбородок, которым недавно указывал малоопытному шпиону его возможную судьбу, - беги и скажи своему Зибе, чтоб приходил ко мне в харчевню…- тут он понял, что не потрудился узнать у хозяина харчевни её название, а вывеска у её входа изображала нечто такое, о чём мальцу знать не полагалось до, как минимум, совершеннолетия. Хотя было нечто, что сделало харчевне такую рекламу, что о ней наверняка знал весь город.
-Скажи, чтоб он приходил в харчевню, где сегодня восставшие мертвецы перерезали всё живое. - спокойно закончил Тинка.
Скажи он такое кому другому, тот бежал бы до границы государства без передышки. Малец , истинный житель этого города, только понимающе улыбнулся, кивнул и растворился в толпе.


  Фента, прослушавши, как работают в этом городе средства массовой информации, из окна, лишь пожал плечами.
-Эй, так ты принеси в комнату воды! – крикнул он соломенно-навозному чучелу, ещё неделю назад бывшему королём этой страны и подумав, добавил, - И сам с нею вместе поднимайся!
Умывшись в комнате,  подальше от посторонних взглядов, ради конспирации, Фента посвежел. Король-девушка долго чистило одёжу. Но особенного успеха в этом не добилось, оставшись похожим на любого оборванца своей столицы и осуществив таким образом заветную мечту любого народа, чтоб правительство было максимально ближе к этому самому народу во всём и в первую очередь в одежде.
  Спустившись вниз оба наскоро перекусили. Король-девушка  - деревянную ложку, а Фента - ослиным окороком, жареным на вертеле.
  К полудню в харчевню набилось огромное количество офисных работников, из окрестных лавок, и других нищих любителей всё той же «Каши по-королевски».
Писцы, мелкие клерки, разносчики корреспонденции и болезней, посыльные, часто посылаемые или уже посланные подальше - каждая группа кучковалась за своим столом, эмоционально беседуя о своей работе, так как на работе у них на это времени не было. Там хватало, о чём ещё поговорить.
Говорили все сразу, поэтому вновь прибывшим  приходилось, пробираясь  между столами, напряженно пытаться  вычленить из невообразимого гвалта выкрики о своей профессии, после чего присоединить себя к нужному столу, а свой голос к царящей какофонии.
 Посидев немного за своим столом в углу зала,  девушка-король  и  Фента, сплюнув под оный стол застрявшее во время еды в зубах (  один - щепки от ложки, а второй – кость от ослиного окорока), не сговариваясь поднялись и, кое-как протиснувшись между столами, вышли на улицу.
  Было дождливо, холодно и уныло. Мерзкий, пронизывающий ветер задувал под плащи, пытаясь выяснить, что под ними прячут прохожие.
  Над головой тоскливо скрипела, раскачиваясь на ветру, вывеска харчевни с нарисованным на ней слегка прижмуренным, очень реснитчатым  глазом,  почему-то изображённым вертикально и без зрачка.
  Фента посмотрел  направо-налево- вверх, поёжился и уже хотел, было, задуматься над тем, что бы им теперь такого поделать, как в конце улицы возникла  фигура высокого мужчины с белозубой, ни к чему не обязывающей,  и потому – таинственной, улыбкой человека из числа поэтов, мечтателей и идиотов, в общем – творческой элиты любого общества.
Фигура приветственно взмахнула рукой, зацепилась рукавом за торчавший из стены крюк,порвала плащ и превратилась для Фенты и короля из безликой просто-фигуры во вполне узнаваемую особь по имени Тинка Пент.

                ***

Обладая известной долей интеллекта, тоже можно кое-что узнать.

    Гости появились под вечер. Тинка и Фент ждали их за своим любимым столом, в углу почти опустевшей, к тому времени, харчевни. Наполовину короля, наполовину девушку, о чем знала только половина их команды, отправили наверх, в комнату.
  Сначала в харчевне появился  давешний мальчуган, огляделся, заприметил в углу Тинку и заулыбавшись, выскользнул наружу. Через несколько секунд в зал вошёл сам Зиба с перебинтованным клювом и несколько индивидуумов соответственной наружности, только без повязок.
  Зиба проследовал к столу, за которым  сидел Тинка, остальные расположились кто где, делая вид, что они совершенно друг с другом не знакомы. Это так позабавило Фенту, что он заулыбался во весь рот. Выглядело это настолько зловеще, что видевшим это невольно приходила мысль  -  либо Фента улыбается впервые в жизни, либо в спине у него торчит топор, либо он  собирается расправиться со всеми немедленно и особо извращёнными способами.
  Зиба сел напротив Тинки, глянул искоса на Фенту, передёрнулся от его улыбки и тихо сказал:
-Я тут погорячился немного… - он поёрзал, мельком оглянулся на своих и выдавил, - Мы это…насчёт работы…Ты не смотри, что я облажался. К нам уж очень давно профи не захаживали…Не ожидал…
-Настоящий боец, - веско сказал Фента, - должен быть готов к бою в любое мгновение! А ты не ожидал…Так зачем ты нам тогда нужен?
Зиба вновь искоса глянул на него.
-Это что за любитель словесей красивых? – спросил он у Тинки, - Ты его нанял здесь, или он просто прибился к тебе по дороге, когда его выперли из своей бригады за длинный язык?
-Хочешь щеголять ещё парой  перебинтованных конечностей? – ласково спросил Фента.
Зиба начал медленно и страшно, как он считал, подниматься из-за стола. Так же медленно и …ну, так же, начали по всему залу подниматься его товарищи. В зале сразу возникла мёртвая тишина.
-Силами померяетесь на тренировках. – спокойно сказал Тинка, - Сядь, Зиба.
Зиба быстро сел. Синхронно с ним это же проделали почти все его компаньоны.Кое-кто из них охнул. Просто некоторые, садясь,  проделали  ножом, заткнутым за пояс, себе в мошонке дырку, а кто-то не попал задницей  обратно на стул.
-У меня опытная команда! – обиженно проговорил Зиба, - Им не надо объяснять всё по два раза.
-Ты уверен, что это именно так,  - спросил Фента, - как ты тут нам говоришь, а не иначе как-нибудь?
Зиба сморщил то, что у него находилось над сломанной переносицей, и через минуту титанических усилий мозга, сказал:
-Не понял, повтори.
Фента просто отвернулся.
-Ладно. – просто сказал Тинка, - Позови всех сюда. – и видя, что Зиба собирается залихватски свистнуть, предостерёг, - Только тихо позови.
Хорошо! – заговорщицки проговорил Зиба и свистнул тихо. Фента закатил глаза к потолку. Все в зале, кроме команды Зиба, повернулись в их сторону. Зиба налился тёмной кровью, встал, повернулся к залу и горько, но зловеще сказал:
-Фью-фью, плять!
   Тут же  вся его братия вскочила на ноги и пригибаясь, на мгновение замирая и зорко оглядываясь, видимо ради конспирации, короткими перебежками от стола к столу по почти пустому залу, приблизилась  к Зибе. Фента закрыл лицо руками, Тинка, закрыл глаза, хозяин харчевни, наблюдавший за всем этим через открытую дверь с кухни, покачал головой, сплюнул и закрыл дверь, мальчишка-шпион, пристроившийся у выхода, зажал рот и покатился под стол. Из окна на улицу, напротив стола Тинка, исчезла, торчавшая всё это время, чья-то физиономия и по улице разнесся задорный мальчишеский голос:
- А в харчевне  тайное сборище шпиёёёёнов!
Дальше по улице раздалось:
-Слыхали? Шпионы десяти государств задумали свергнуть короля!
-Нет! – отвечали этому голосу ещё дальше, - Это ежегодный фестиваль шпионов! В этом году он пройдёт у нас!
Голоса перекликались, постепенно удаляясь, становясь всё тише и неразличимей. Последнее, что удалось разобрать сидевшим в харчевне, это далёкие бабьи вопли, видимо с базарной площади:
-На фестивале шпионы десяти государств попробуют на спор свергнуть короля!
И:
-Убиваааают! Мёртвые шпионы короля восстали и убивают  живых!
Хозяин харчевни вышел к барной стойке, чтобы обсудить с клиентами последние новости.


   Назавтра, рано по утру, Тинка, Фента, король, Зиба и его ватага собрались за городом на пустыре, чтобы Тинка мог оценить зибину команду в деле.
Побросали метательные ножи, поборолись, побегали на время на руках , посоревновались в «камень, ножницы, бумага» . Малец-шпион, которого, кстати, звали вовсе не малец, а Пинки, давясь от хохота, предложил на ухо Тинка, проверить их в отгадывании кроссвордов или на знание Кама-сутры, но это Тинка отверг как слишком жестокое испытание.
  Ближе к вечеру вновь собрались в уже знакомой нам харчевне. Умотанные за день бандиты Зибы предпочли сесть за отдельный стол, дабы не мешать главарям, а попросту для того, чтобы можно было на их, главарей, счёт, спокойно позлословить, как это принято во всех  интеллигентных, крепко спаянных коллективах.
   Тинка, тоже не мало сегодня  поразмявший чужие  косточки в спаррингах, утомлённым не выглядел, а вот Фента, просидевший всю тренировку на пеньке, выглядел как сонная муха. Оставалось предполагать, что предыдущей ночью он либо боролся с бессонницей, либо с засаленной кухаркой.
  Зиба, который наблюдая сегодня за Тинкой, зауважал его ещё больше и буквально с мольбой смотрел на него, отлично сознавая, что ТАКОМУ воину, ТАКИЕ, как его команда может  пригодиться только для работ по захоронению животных, умерших от  инфекционной диареи.
   Тинка долго молчал, потягивая местный эль из большой глиняной кружки. Ему-то, по правде говоря, эти тупорылые идиоты как раз подходили. Но нужно было всё равно держать марку перед Фентой, королём, который, судя по всему, тоже в военном деле, хотя бы теоретически разбирался, да и самими бандитами. Ведь они должны считать, что если их возьмут на работу, то совсем не за их профессионализм, а так, как бедных сирот, из жалости к испорченному безвозвратно генофонду этой захудалой страны.
  В харчевне стоял обычный гул, сквозь который иногда прорывался один - другой пьяный тост.
Тинка сделал ещё один глоток, отставил свою кружку в сторону и посмотрел на Зибу. Тот преданно глядел ему в рот,где исчезло проглоченное.
- Я беру вас. – тихо, так что в шуме харчевни сам не услышал своего голоса, сказал Тинка.
За столом команды бандитов крикнули: «Да!» и с глиняным грохотом  чокнулись кружками. Одновременно с этим, далеко на рыночной площади бабы заверещали:
-Он их взяяяяял!
И:
-Убивааааааааать будут!!! Прячься всё живое!!!

                ***

  Человек всегда будет стремиться к совершенству, даже путём собственного уничтожения.

    Как только, на следующее утро, друзья вышли на улицу из харчевни и направились за город, чтобы провести ещё одну тренировку с ватагой Зибы, к ним подскочил маленький человечек в потёртом камзоле, за шиворот которого был воткнут двухметровый  металлический прут, качавшийся над его головой.
-Здравствуйте, уважаемые господа! – с широчайшей улыбкой крикнул он, - Вам сегодня несказанно повезло! Наша компания проводит рекламную акцию новейшего средства защиты под названием «Электрошокер»! Вы – наши миллионные клиенты и поэтому мы счастливы вам сообщить, что этот новейший механизм компания предоставляет  вам с оглушительной скидкой, практически - совершенно бесплатно!!!
Тинка остановился, раздумывая над тем, что во всем Землеводье едва ли наберётся тысяч триста жителей. А стало быть,  компания этого улыбчивого хлопчика уже продала каждому из них, как минимум  по три штуки. Зачем обывателю Землеводья три таких штуки в доме было непонятно и интриговало.
- Но и это ещё не всё! – продолжал лучиться счастьем человечек в потёртом камзоле, - в комплекте к этому удивительному устройству  мы предлагаем, так же, вот эти – он задрал рукав и показал примотанные обрывками тряпки к запястьям железные палки, толщиной с палец, - замечательные э-лек-тро-ды! Если вы приобретёте. по нашей смешной цене само устройство, эти чудо-э-лек-тро-ды достанутся вам совершенно(!), абсолютно(!) бесплатно! То есть (немыслимо!!!) - да-ром!!!
-Прекрасно, - поднял руку ладонью вперёд, практичный Фента, - а для чего оно…это…и как оно работает?
-Во-от!!! – подпрыгнул от счастья человечек и металлический штырь мотнулся и описал окружность над его головой, - Вы задаёте правильные вопросы! Это средство защиты от любого нападения! Разряд молнии попадая в вот это, - он ткнул большим пальцем назад, в сторону металлического штыря, торчащего у него за шиворотом, - проходит сквозь меня и вырываясь вот через это, - он вновь задрал рукав, показывая железки, примотанные к рукам, - при контакте с объектом, объект этот парализует, или уничтожает!
-Да, - Фента почесал в затылке, - но ведь изначально молния проходит через тебя?!
-В этом-то вся и соль! – экзальтированно воскликнул потёртый камзол, впадая, по видимому в мистический транс, - Проходя через меня, энергия молнии соединяется с моими злобой, ненавистью, жаждой убийства, - его начало трясти, глаза остекленели, зубы скрежетали, - и усиливаясь десятикратно, - в уголках его рта начала собираться пена, - на выходе уже имеет убийственную силу!!!
Человечек умолк, его ещё немного била нервная дрожь, но он уже приходил в себя.
-Ты… это… - Фента  с опаской глядел на него, - не бережёшь себя совсем. Уходил бы ты с этой работы. Тем более, что гроз-то в Землеводье не бывает и молнию тут никто, никогда не видел.
«Странно, - подумал Тинка, - а об этом-то я и не подумал!»
-Значит, брать не будете? – как-то равнодушно спросил камзол, отстранённо глядя куда-то в сторону.
-Неа. – ответил за всех Фента и они развернувшись, двинулись дальше. За спинами у них внезапно полыхнула ослепляющая вспышка, на мгновение отпечатав на дороге перед путниками их иссиня-чёрные тени и раздался ужасающий удар грома. Они повернулись. На дороге, там где они оставили продавца чудо-средства, громоздилась небольшая кучка пепла. Все, не сговариваясь, посмотрели на Фенту.
-Ну, - Фента развёл руками, - все ошибаются!

  На пустырь за городом они подошли  в несколько подавленном настроении. Да и не мудрено – после встречи с сумасшедшим торговцем , они попали в небольшое болотце на окраине и немало  перепачкались!
  Зиба и его люди были уже там и вовсю тренировались. В частности - разучивали  акапелла  гимн наёмников. Тинка погнал их бегать на руках и прыгать через козла. Козла пришлось назначать ему самому и выбирать, по чести сказать, было из кого.
  Фента сегодня был на загляденье свеж и бодр. Толи  бессонница покинула его, толи засаленная кухарка. Он даже попрыгал через очередного козла, и продемонстрировал несколько ката из боевого комплекса борьбы бездомных мальчиков-коматозников.
  После занятий все вместе направились в харчевню, стараясь выглядеть незаметно и не привлекать к себе излишнего внимания. Бандюки  лишь немного попели акапелла разученный гимн наёмников в десять лужёных глоток, да ограбили всего пару прохожих. Тинка, Фента и король вообще вели себя тише травы, ниже воды. Фента, правда, убил кого-то в массовой  поножовщине на базарной площади, спровоцированной им самим ради прикола.

  Хозяин харчевни принял их как родных и поймав за локоток Тинка, отвел его в сторонку, пошептаться. Оказалось – не всё так безоблачно, как можно было бы подумать.
  Намедни, де, - шептал хозяин, - захаживал тут один, громадного роста, в маске зайца с огромными ушами, для конспирации. Интересовался – не заглядывала  ли в харчевню случайно некая особа, бежавшая из кистанского плена, в одежде короля Болдуина, с манерами короля Болдуина,  и с лицом короля Болдуина. Просил принять во внимание, что короля Болдуина никто, разумеется  в плен не брал, а ищет зайчатый незнакомец  мошенника, прикидывающегося «неболдуином», при полной ему идентичности. В общем, говорил громадный незнакомец столь туманно, как мог бы говорить только советник короля Грон. Из чего хозяин харчевни сделал справедливый вывод, что к нему вчера приходил не заяц, а некто в его маске.
  Тинка призадумался. Для осуществления его планов времени, в связи с этими событиями, почти не оставалось. Он поблагодарил бздительного хозяина и поманив Фенту и короля «неболдуина», поднялся в комнату наверху. Там он вкратце обрисовал друзьям ситуацию.
  - Теперь всё зависит от того, начнут ли они массовые поиски, облавы и погромы, - сказал он своим спутникам, - я лично считаю, что так как Грон вернулся и ищет короля уже тут, в столице, то этого не избежать.
-Они не могут открыто объявить, что где-то потеряли короля, - сказал паренёк-король-девушка, - они объявят, что ищут кого-то другого.
-Они объявят, - сказал проницательный Фента, который до сих пор не понял, что всё это время путешествовал с королём, мало того – с девицей, и  заставлял его таскать воду и разжигать костёр на привалах, - что ищут самозванца, тайно проникшего в город, готовящегося свергнуть настоящего короля  и сесть на трон, пользуясь своей с ним схожестью.
-Ну что за неебальщина! – воскликнул король совсем уж девичьим голосом, и осознав, что воскликнул что-то не то, - совсем уж по- королевски, сделал вид что ничего и не произошло, - Ну кто когда видел, чтобы таким манером свергали законную власть, данную богами! – и он величаво отвернулся, давая понять, что тема закрыта.
-Я - видел. – тихо ответил Фента, и во внезапном прозрении добавил, - Ваше Величество.


  Они довольно долго петляли по ночным улочкам и переулкам города, перелазили через какие-то заборы, подныривали под косо стоящих, опираясь на стены домов, пьяных, и перепрыгивали через таких же, но косо лежащих. Тинка и Фента за последние дни успели неплохо изучить столицу, и сносно ориентировались, но Пинки как проводник, оказался совсем не лишним. Он знал такие лазы и проходы, о которых не только у стражи, но и у местной гопоты и медиков не было ни малейшего понятия.
  Подобравшись ко дворцу, на всякий случай с подветренной стороны, Тинка  долго разглядывал задний проход. Затем он отодвинул Фенту в сторону и выбрался вперёд, чтобы рассмотреть вход во дворец.
  Высокие, величавые двери были закрыты. Поверх таблички  с расписанием часов работы, кое-как была прилеплена бумажка с надписью: «Король в отъезде. Не стучать!»
-Совсем отпугнут горожан,  - вздохнула Болдуин,- и так никто не приходит, а теперь…
-Мы, вот, пришли! – не согласился с ней Фента.
Мимо двери прошёл какой-то гвардеец. Тинка вопросительно посмотрел на Болдуина.
-Нет, это не охрана. – ответила она на его взгляд, - Гвардейцы все внутри. Это сделано, чтобы у горожан сложилось мнение, что в государстве чтятся законы, и даже королю, который эти законы подписывает, бояться нечего.
-Горожане, конечно, в это не верят? – спросил Фента.
-Горожане уверены как раз в обратном. – вновь вздохнула король, - Я – тоже.
-Ладно, - сказал Тинка королю, - ты знаешь дворец как свои пять пальцев. Когда проберёмся внутрь – поведёшь к тронному залу самой короткой дорогой!
  Бандюки Зибы переглянулись
-И чтоб не красть ничего! – строго сказал Тинка им. Те явно приуныли.
Перемахнув через кованую ограду один за другим, они тенями проскользнули через небольшой парк и вскрыв нехитрый замок на двери, пробрались во дворец…

                ***

Что-то происходит.

   По широким коридорам дворца, прячась от ночной стражи за витыми колоннами и статуями, друзья добрались до центральной части, где у подножия широкой лестницы приняли неравный бой с бабкой-уборщицей, заприметившей их грязную обувь и вкатившей каждому по горбу увесистой шваброй.
  Пробежав вверх по лестнице, они свернули в боковое ответвление коридора и через несколько десятков шагов, оказались перед дверями в тронный зал.
  На дверях стоял стражник. Кто выломал двери и когда, Болдуин не знала, но было это давно, и стража стояла у входа прямо на них, там где они и лежали.
  Стражник, неся свою нелёгкую долю и алебарду, безмятежно спал стоя.
  Тинка со товарищи на цыпочках обошли его и притаились за бархатными портьерами. В тронном  зале кто-то был.
…-Если сейчас же не принять меры, мой повелитель, - говорил тихий, шепелявый голос, - ему удастся пробраться во дворец. И тогда…
-Не нужно мне напоминать, лорд Люмбаго, что может произойти! – отвечал ему густой бас с повелительными нотками в этом самом басе, - Меня всё равно сейчас больше волнует - почему до сих пор не пойман Грон? Я выделил тебе лучших моих людей!...

Король стиснула локоть Тинка и дёрнула его. Тот обернулся. Болдуин приложила палец к его губам и сделав страшные глаза, мотнула головой назад. Все друг за другом, так же тихо отползли назад.
-Это мой кузен, - жарко зашептала король Тинке на ухо, - Люмбаго! Сволочь редкая…Впрочем как и все мои родственники…А вот кто второй?...- она задумалась.
       Тинка ощутил вдруг яростное желание укрыть эту молоденькую, всеми преданную девочку, защитить её от всего враждебного мира, взять её и укутать в мир и тишину, как ребёнка хочет укрыть от неприятностей и опасностей добрый дядя педофил…Нет, что-то не то…Как любящий отчим хочет укрыть свою падчерицу…Нет, опять не то…В общем – укрыть на груди от опасностей и тревог, убаюкать, ласково прижать её к себе…В общем Тинка вдруг отчаянно понял, что давно и трепетно хочет грубо её отыметь!
-Из зала есть другой выход? – шёпотом спросил он.
-За троном есть потайная дверь. – так же тихо ответила  Болдуин.
Тинка вновь подполз к портьере и присмотрелся. Действительно – в кромешной темноте за высоким, резным троном, горела зелёная табличка «SECRET EXIT».Тинка вновь отполз к друзьям.
-Так, - прошептал он достаточно громко, чтобы его могли слышать все, - Фента, обойди тронный зал по внешней галерее и блокируй второй выход, а Зиба со своими молодцами – успокойте охрану и любого, кто бы тут ещё не появился. Мы, - он взглянул на короля, - войдём. Нужно разобраться тут во всём!
  Фента исчез как тень. Зиба кивнул своей братве и через секунду от входа послышался слабый стон. Тинка встал и протянул руку королю. Та смотрела на него огромными глазами. Не делая, впрочем, попыток подняться.
-Ты мне доверяешь? – очень мягко спросил он, неотрывно глядя в глаза девушки. Через долгое мгновение она моргнула и протянула ему свою руку.

…  Я так этого не оштавлю! – полузадушенно прошипел мешок, когда его грубо бросили посреди комнаты Фенты, - …Я…кха…кха..буду шаловаться…- Фента размахнулся и врезал по мешку изо всей силы, -… Я..Ааай!!...больно-то каааак!...Я буду…-Фента ударил мешок ещё раз, - …Я плакать шшас буду…- проныл мешок шепеляво, - плакать и штенать!...

   Когда Тинка с королём не скрываясь более, вошли в тронный зал, оказалось, что там уже находится только один человек. Дверь за троном распахнулась и в зал вбежал ещё один. Но это был  Фента.
-Никого не встретил? – поинтересовался у него Тинка. Тот отрицательно мотнул головой. Все посмотрели на застывшего перед троном, закутанного в плащ человека.
-Вы кто такие? – зловеще прошепелявила фигура в плаще, - Как смеете вы…
-Он? – мотнул на фигуру головой Тинка, глядя на короля.
-Он. – горько ответила она, осматривая зал, - А вот где второй?
-Ушёл. – сказал Тинка, - Ничего – разберёмся. – он коротко и негромко свистнул и кивнув на продолжавшую что-то шипеть фигуру в плаще, сказал появившемуся Зибе со товарищи,- Берём этого.
На фигуру в мгновение ока набросили мешок и стиснув так, что фигура не могла и пискнуть, потащили прочь. Тинка с королём и Фента поспешили следом.

-Развяжи, - сказал Тинка и Зиба выхватив нехилый перочинный ножичек в локоть длиной, полоснул по мешку, сразу располовинив его. На грязный пол вывалился запутавшийся в собственном плаще тщедушный человечек. Из складок торчали только огромные от ужаса глаза. Они сделали «морг-морг», увидели в слабом свете керосиновой лампы перочинный ножичек Зибы и закатились.
-Он всегда такой храбрый? – спросил Тинка у короля. Та брезгливо отвернулась…
  Когда, вылив на него ведро холодной воды, кузена короля привели в чувство он ещё дважды пытался его потерять, но ему не дали. Дали ему очередного пинка, усадили на стул и направили ему свет керосиновой лампы прямо в лицо.
-Где ключи от мотоцикла? – рявкнул Зиба, хватая пленного за грудки и сопровождая свои вопросы чувствительными ударами, - Где запасные свечи?
Пленник вытаращил на него глаза и судорожно сглотнул.
-Ч-ч-то???
-Кто был третьим на паровозе? – продолжал Зиба, - Откуда взялись твои пальчики на чемодане русской пианистки???
Кузен короля судорожно вздохнул, икнул  и его затрясло.
-Зиба, что за чушь ты несёшь? – взяв его за плечо поинтересовался Тинка.
-Это древнее заклинание допроса, - жарко зашептал Зиба Тинке на ухо, постепенно заплёвывая ему воротник, - Меня ещё мой дед ему учил!
-Ладно, - Тинка отстранился, отирая воротник и шею, - хватит, нас интересуют сейчас другие вещи. Он повернулся к трясущемуся пленнику.
-Кто был вторым в тронном зале? – рявкнул Тинка, затряс кузена как грушу и сопроводил вопрос чувствительным тычком под рёбра.
-Ну и в чём разница? –обиженно шмыгнул носом Зиба. – То же заклинание!
Тщедушный допрашиваемый клацнул тем, что росло у него во рту из дёсен и прерывисто завыл.
-Хватит! – раздался звонкий девичий голос и в круг света вошла король,- Он и так нам всё скажет! Не правда ли? – обратилась она уже к кузену.
Тот мгновение щурился на неё, затем перестал выть и быстро-быстро закивал.
-Только дайте ему переодеться во что-нибудь, - сказала король, зажимая нос и отходя, - а то ваши заклинания чересчур сильны…

                ***

Читатель  узнаёт, ради чего весь сыр-бор.

В некие, не отмеченные ни одним биографом времена, в Великом Землеводье, царил порядок и, иногда, мир. Государи иногда враждовали между собой, иногда заключали между собой браки, иногда проводили между собой саммиты, позже названные «междусобойчиками».
  Простой народ, со временем, научился не обращать на это всё внимание, благодаря чему и смог продолжить более-менее сносное существование, не влезая в бурное море политики и большого бизнеса, тем паче его там никто и не ждал.
Всё бы так и шло, кабы б …
Кабы б в один прекрасный день не появился в Землеводье некий Тинка Пент.
Откуда он взялся? Кто он был такой?...Этого никто не знает и по сей день. Известно лишь то, что он в мгновение ока оказался самым разыскиваемым, самым таинственным, самым …
В общем он перевернул всю тягомотную жизнь Землеводья, в один миг, а потом уже, обрастая непосильными для обычного человека способностями и качествами, не уходил со сцены долгое время.
   В то время все народности Землеводья жили в мире, ну или в более-менее приемлемом подобии мира. То есть если ты фея – знай свой шесток, если гоблин – будь любезен не жри соплеменников на людях, а назвался эльфом, не претендуй на пенсию, потому что эльфы вечно молоды...
Может что-то и было не совсем совершенно в жизни ойкумены, но как-то смирялись жители, как-то всё устаканивалось…
  И тут появился Тинка Пент.  Тинка, который вырвал их из  феодального, заскорузлого болота и вверг в междуусобную, но движущую в направлении прогресса, кровопролитную борьбу.
Кровопролитная борьба закончилась внезапно. Тинка Пент, тогда уже – Тинка Первый, король и чёрт ещё знает что, издал указ о «непрекосновенности».
  Указ сей сначала всенародно высмеяли, но постепенно, понимание идеи  всеобщего братства, человеколюбия, сострадания ближнему своему и неприкосновенности человеческой жизни, вошло в повседневную жизнь общества, побуждаемое повальными репрессиями и всеобщим геноцидом недопонимающих, учинёнными Тинкой Первым  для скорейшего достижения этого понимания.
  Но это было уже позже. А поначалу Тинка прославился своим походом с королём Тинкаля.  Гадкие королевские  родственники составили заговор, с целью сбросить её с трона. Тинка с друзьями воспротивился такой хамской несправедливости и решил помочь королю вернуться из провального военного похода, в котором  доблестное войско бросило её, а Пент подобрал,  вернул  в Тинкаль и участвовал в укреплении королевской власти.
                *********   
   Грон несколько суток тщетно обшаривал столицу, находясь, несмотря на неудачи, в твёрдой уверенности, что король в городе. Он излазил почти все злачные места и приличные заведения. И хотя о харчевне с вывеской   с нарисованным на ней, чуть прижмуренным, очень реснитчатым  глазом,  почему-то изображённым вертикально и без зрачка, говорил весь город, Грон, как и любой житель столицы привыкший не прислушиваться к слухам и сплетням, не обращал на них никакого  внимания. Побывав там один раз, он считал объект отработанным . А зря.
   Тинка и компания после допроса королевского кузена, обсуждали новости и разрабатывали планы действий, которые, как известно, хороши лишь  в теории. На практике же выказывают свою полную несостоятельность, заставляя действовать совсем не так, как планировалось, а зачастую – совсем наоборот.
  Болдуин, огорчённая и расстроенная рассказом  кузена, сидела в углу.
Под окном сиплый голос какого то  субъекта, присматривавшего за ослами, душевно выводил:
Ну что ты смотришь, друг мой ми-и-и-и-лый?
Тебе помочь я не мо-о-гу-у-у -
Осёл мой верный слишком хи-и-лы-ы-ый,
Пора сварить с него ра-а-агу-у-у-у.

Я бы увёз тебя за го-о-оры-ы-ы-ы,
Увёз тебя бы за мо-о-о-оря-я-я-я,
Но вот осла украли воо-оры-ы-ы-ы,
И не осталось ни-и-ху-у-у…
-Заткнись ты уже, мудила! – крикнул голос засаленной девушки-кухарки.
    Раздался свист и звук разбивающегося о голову глиняного горшка.
Тихое бормотанье Тинковского штаба на мгновение прервалось, голос Зибы сказал: «Смачно приложила», и бормотание вновь продолжилось.
   Вечером того же дня в харчевне все столики оказались заняты. Тут собралось всё, мало-мальски пригодное  для замысленного Тинкой и его друзьями действа,  отребье. В непривычно тихой обстановке были розданы приказания и люди, эльфы, пара гоблинов и горный тролль, бесшумно растворились в сумраке ночи, так кстати наступившей…


© Copyright: Николай Карелин, 2010
Свидетельство о публикации №21011220163


Часть вторая.


Опасные странствия Тинка Пента.

Глава 1.

  Двадцать евнухов, приданные для охраны королевскому гарему, отродясь света белого не видели, стараясь охранить жителей столицы от голодных до сексуальных утех, по понятным причинам,  жён короля. Были они евнухами потомственными, звание это переходило от отца к сыну, но в царствование короля-девушки оскопить их как-то забыли, а может мудрые люди и специально это сделали, в мудрости своей предвидя, что нонешний король гаремом своим интересоваться не будет, а если будет, то гарем королём – уж точно.
  Поэтому евнухи  настолько были заняты, что по прошествии энного количества времени научились замечательно прятаться от гаремных затворниц, которые, опять таки по прошествии времени, научились евнухов замечательно находить.
  Занятые этой замечательной игрой на выживание в условиях феодально-рабовладельческого образа жизни, им было не до перепетий окружающего.
  Тинка со товарищи пробрались во дворец уже известным нам способом под покровом ночи и направляемые королём-девушкой поднялись на четвёртый этаж к покоям Грона.
  У покоев по обычаю стояла стража. Два старых, закалённых во множестве поражений и отступлений, ветерана кемарили на часах. Огромные часы были некогда сняты для ремонта с главной башни замка, да так и забыты в коридоре, недонесёнными до мастерской. Два ветерана, удобно расположившись на большой и маленькой их стрелках, посапывали в усы, когда перед ними материализовались человек двадцать членов тинковской команды. Справедливости ради, следует сказать, что в команду входили не только члены, но и руки-ноги, торсы и головы, хоть и не всегда светлые.
  Ветераны были подгорными гномами, как и любой из их народа, обладавшими беспримерным мужеством, и поэтому, когда перед ними возникли разбойничьи рожи банды Зибы, не дрогнули, а выставили перед собой алебарды.
- Стой! Кто идёт? – вопросил один из гномов-ветеранов, хотя никто никуда не шёл, а стояли все вокруг них и склонив набок головы разглядывали стражей.
- Вот мы вас! – грозно сказал второй ветеран отступлений и беспорядочных бегств с поля боя, и сделал пару выпадов алебардой, ни в кого, впрочем, намеренно не целясь. Ведь любой из пришельцев мог принять это на свой счёт и навалять за это нехилых трендюлей напополам с пенделями.
Пришельцы заулыбались, было, нехорошими улыбками, но вперёд из толпы вылез Тинка.
- Возможно мы не с того начали. – дипломатично сказал он.
- Главное, чтобы в того кончили! – сказал у него из-за спины Зиба.
- Но-но! – сказал Тинка, оборачиваясь к нему, - Только без членовредительства!
- Та никто их повреждать и не собирается. – сказал Зиба, кивнув на гномов.
Гномы и сейчас не дрогнули – чувствовалось, что подобные оскорбления их не трогают, если ничем не  трогают их самих.
- Грон дома? – вежливо спросил Тинка, вновь поворачиваясь к гномам.
  Гномы синхронно кивнули. Чувствовалось, что они всё делают синхронно и Тинка подумал, что было бы интересно посмотреть как они ходят в туалет по большому.
Из-за спин тинковской команды вышла король-девушка и гномы, признав её, тут же взяли «на караул». Мимо с криком: «Нет!!! Я больше не хочу!!!», пробежал некий человек в тюрбане, за которым с перекошенными лицами и разбрызгивая слюни, мчались человек пятьдесят женщин разного возраста. Все смотрели им в след, пока они не скрылись за углом коридора. Чихнув от поднятой проскакавшим стадом пыли, Тинка вопросительно посмотрел на Болдуина.
- Мой гарем. – девушка пожала плечами, - Отыскали кого-то из евнухов.
Тинка смотрел на неё ещё некоторое время, потом повернулся к гномам. Те азартно делали ставки на «догонят-недогонят».
- Объясни им тут всё. – сказал Тинка Зибе и махнув остальным рукой, пошёл к дверям в покои Грона…

Главный советник короля Болдуина, Грон, восседал в глубоком кресле перед камином, протянув к огню натруженные хождениями по городу в поисках короля Болдуина, ноги. Видимо он уснул от усталости, так как рядом валялся пустой кувшин из-под местной бормотухи, а подошвы сапог уже полыхали синим пламенем.
- Эй! – негромко позвал Тинка, стараясь не испугать бесстрашного воителя, - Грон, проснитесь.
  Грон пошевелился в кресле. Тинка легонько похлопал его по плечу.
- А?! – заполошенно вскрикнул Грон и вскочил, умудрившись одновременно выхватить из ножен меч, наступить на карликовую собачку, прикорнувшую у его ног, перевернуть стоящую на столе вазу, удариться о ножны меча  промежностью и стукнуться головой о каминную полку. После чего упал на ковёр, головой в камин, как подкошенный, в глухом нокауте. Сапоги его продолжали полыхать. Зрелище было не для слабонервных.
- Вы его хоть потушите. – сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, Тинка.
- Думаю, его варить надо, а не тушить. - сказал, в раздумии, один из троллей, - Варить долго и нудно. Да и то, гарантию даю - он будет невкусный.
Тинка посмотрел на него и тот, явно устыдившись, опустил глаза в пол:
- Ну, я готовить-то не умею, - сказал он и было видно, что ему действительно за это стыдно.
Тут каждый стал, было, давать кулинарные советы, разгорелся нешуточный спор, но Фента поднял руку и всё стихло.
Один из зибиных мордоворотов, обладавший, видимо особым человеколюбием, полил на Гроновы сапоги из кувшина, стоявшего на столе. Пламя сразу взметнулось в человеческий рост и загудело, заставив всех отшатнуться.
- Вот – кретин! – вскричала король Болдуин, непонятно кого имея в виду, и плеснула на Грона полведра чего-то, из ведра, стоящего рядом с креслом. Огонь слегка пригас, но хорошо освещал политого собственной блевотиной советника. Тинка поискал глазами и не найдя ничего подходящего, просто вытащил горящего на работе Грона из камина за ноги и накинув на него его же плащ, затоптал пламя. Вместе с Гроном. Но не насмерть. Это выяснилось, когда тело Грона сделало несколько конвульсивных движений и прохрипело:
- Свиньи! Что ж вы делаете, волки позорные?
Люди, гномы, эльфы, гоблины и тролли переглянулись. Ни свиней, ни волков среди них не было. Даже позорных.
- Тушим мы тебя! – сказал Тинка и сорвал с советника тлеющий плащ.
- Повара хреновы. – индифферентно сказал советник,- Тушат они меня. Жареный я вам не нравлюсь?
- Грон, как вы себя чувствуете? – участливо спросила король.
  Советник, кряхтя, поднялся и опираясь на попадающуюся по пути мебель, подошёл к зеркалу.
- Как я себя чувствую? – просипел он, горестно глядя на то, что там отразилось, - Как облёванная, не прожаренная ослятина!
- Самокритичен. – констатировал Фента.Все согласно закивали и одобрительно загудели.
- А!! - снова заполошенно вскрикнул бесстрашный советник короля, услышав этот гул,
подпрыгнул и развернулся, разбив ножнами меча зеркало, - Кто здеся?!!
- Кто тут, кто тут! - проворчал Фента, глядя на осколки зеркала, - Семь лет несчастий...

Глава 2.

- Я давно говорил, что зреет заговор! – говорил Грон, когда его кое-как привели в порядок, чувство и к креслу, - Я предупреждал вас, Ваше Величество!
- Но кто же мог знать! – горестно вздохнула король, разведя руками.
Повисла пауза. Все глядели на мудрую короля. Пауза повисела-повисела, покачалась да и упала.
- Так я и знал. – тихо, с нажимом сказал Грон, - Поэтому и предупреждал!
- У ея Величества блондинок в роду не было? – тихо спросил Фента у Грона, показывая глазами на белокурую до белизны короля. Грон некоторое время смотрел на Фенту.
- Все. – затем сказал он, - А у вас?
Белокурый до альбиносности Фента  отрицательно помотал головой, ударившись о подлокотник кресла.  Все присутствующие тихонько переговаривались в тридцать глоток.
- Ах! – всё так же горестно сказала король, у меня разорвётся сердце от тоски!
На мгновение установилась тишина. Все повернулись к королю.
- Разорвалися носки? – неуверенно переспросил Фента Док.
-Разорвались на куски? – спросил Зиба.
-Куски попали на соски? – спросил один из эльфов.
- Король соски зажал в тиски? – спросил один из гномов.
- Он на соски надел носки? – спросил один из бандитов.
- Пески насыпались в тиски? – спросил один из троллей.
-Тиски упали на мыски? – спросил ещё один из эльфов, глядя на загнутые вверх носы своих туфель.
- Хватит!!!  –  взорвался Грон, и повернувшись к Тинке горячо спросил, - Кого ты ко мне привёл?!
- И правда! - воскликнули все хором и начали друг с другом знакомиться. Грон схватился за голову…

  Команда спустилась в подвалы дворца и начала незаметно освобождать пленников, узников совести, политических заключённых и претерпевших от режима. Из-за природного такта никто не сказал королю, что это её собственный режим.  Под шумок были освобождены несколько монахов-схимников и революционеров-молчальников. Не стали освобождать немых агитаторов. Вместо них освободили несколько аллигаторов. Тоже, как оказалось – немых и голодных. Их накормили. Никто не помнил – чем.
Случайно забрели в королевскую сокровищницу и с удовольствием поэкспроприировали.  Самым большим энтузиазмом отличилась девушка-король. Никто, из-за  природной интеллигентности, ей не сказал, что это её собственное золото. Потом набрели на подземную казарму стражников и завязавшаяся битва случайно вкатилась в винные погреба, где и задержалась на неделю. В философских беседах за кувшинами доброго, королевского вина и дружеских, пьяных поножовщинах,  был достигнут консенсус, и хотя никто не знал, что это такое, из подвалов все они вышли стойкими сторонниками друг друга. Король рвалась в королевские покои, в тронный зал и на ковры - прикорнуть, её тащили под руки Тинка и Фент.
  В общей сложности набралась нехилая армия сподвижников, половина которой, правда, после винных погребов была хилой и двигалась с трудом.
  Стража дворца даже и не подумала сопротивляться, признав короля в зелёной от выпитого, грязной девушке, висящей промеж двух, зловещего вида, мужиков, как усталый фаллос.
Грон развил бурную деятельность и уже с первыми лучами солнца на площади перед дворцом начала собираться толпа. Со вторыми лучами она уже гудела на площади встревоженным роем злых, лесных пчёл.
   По толпе ходили разные слухи. Кто-то говорил, что короля вырвали из плена, но так рвали, что порвали пополам. Где-то кричали, что доподлинно известно, что короля выкупили, обменяв на королевство и теперь всем им негде будет жить. Пронёсся и затерялся в кривых улочках столицы слух, что короля в плену хотели изнасиловать, но верный Грон предложил взамен себя и, несмотря на отчаянное сопротивление насильников, добился таки своего.
  С третьими лучами солнца на балкон дворца, выходивший иногда на площадь, вышел сам верный Грон и на площадь упала тишина, едва не передавив кучу народа.
- Славные жители славного города Тинкаля и гости столицы! – зычным голосом начал Грон, - Сегодня славный день!
Славные жители переглянулись, огляделись по сторонам, глянули на небо, пожали плечами – нет, вроде, день как день, но кто их там, в правительстве знает – может день славный, а все и забыли.
- Сегодня король наш Болдуин, коего, вопреки всяким слухам, никто не похищал, - убедительно продолжал Грон, -  поведает вам о заговоре, против него и короны его, который замыслили недруги нашего короля и народа его!
Из-за спины Грона появилась король, поддерживаемая с двух сторон дюжими мужиками. Народу стало ясно, что с королём действительно стряслась какая-то беда, что короля  возможно таки изнасиловали и, судя по его внешнему виду, возможно всей армией.
  На площади послышались выкрики, толпа загудела,  стали неистово бить ногами нескольких стражников. Стало ясно, что народ-то всегда прекрасно знал своих недругов, а король-то нет.
  Грон взметнул руки вверх и толпа на площади успокоилась. Послышалось  даже человеколюбивое: « Да прирежь ты его, чтоб не мучился!» и чей-то предсмертный хрип.
- Король нездоров! – поведал ещё одну тайну советник. – Но он призывает проклятья на головы тех, кто коварно предал его, стремясь узурпировать трон. Он призывает народ подняться всем народом против супостатов. Он призывает  всех от мала до велика, дождь и небо в свидетели!
Народ на площади забурлил, гордый оказанной ему честью. На прилегающих улицах волна праведного,  народного  гнева на супостатов, поразбивала витрины магазинов и лавок и смыла оттуда всё что попалось под руку.
- Имена и фамилии супостатов читайте в королевской газете сегодня в вечернем выпуске. – совершенно будничным тоном закончил Грон и махнув толпе рукой ушёл с балкона. Стража замахала алебардами и толпа,  сразу успокоившись, начала расходится.
  Войдя в зал с балкона, Грон подождал, пока все не войдут и самолично запер балконные двери. Затем пытливо оглядев собравшихся тихо произнёс:
- Началось!

Глава 3.

   Двери во всём дворце были  наглухо  заперты, на каждом этаже расставлены гвардейцы, слуги и добровольно вызвавшиеся помочь, а на самом деле пошарить  на предмет, что  где из предметов  плохо лежит в королевском дворце, тщательно обыскали залы и переходы, нашли и выкинули в окна нескольких грабителей и заблудившихся туристов. Под горячую руку выкинули  прапорщика дворцовой охраны, двух дембелей и вороватого каптенармуса, сколотившего немалое состояние на продаже обмундирования, предназначенного для новобранцев и никогда ни с кем не делившимся.
Впрочем, относительно последнего все в один голос клялись, что своими глазами видели, как каптенармус самолично открыл окно верхнего этажа, связал себя верёвками, привязал к ногам  чугунную гирю, размозжил себе голову камнем и несколько раз пырнув себя различным  колющим и режущим оружием, покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна с огромной высоты в глубокую реку.
Подозревать всех  во лжи в общем-то повода не было, за исключением того, что труп каптенармуса, найденный позже на мостовой перед дворцом, оказался  уже  наполовину разложившимся, да и реки рядом с королевским дворцом не было испокон веков.
   Ровно в полночь, как только на городской ратуше пробили куранты, как всегда перебудив весь город,  дверь в спальню короля скрипнула…
  За несколько часов до этого все газеты столицы вышли  с опубликованным на первой полосе списком супостатов, участвовавших в заговоре против короля и народ, не чинясь сословными различиями, начал делиться новостями, охая, ахая и матерясь по-тинкальски, ловя и примучивая всякого, похожего на супостата, а таковых в славном городе Тинкаль было - через одного. Затем в дело вступила городская стража, заперев все ворота в город к чёртовой матери,так чтобы ни одному злоумышленнику не удалось в этот самый город проникнуть, или его покинуть с вышеозначенной стражей не попрощавшись.
  Всем было ясно, что произойдёт сегодня ночью и горожане попрятались по домам.
  Итак, дверь скрипнула, несмотря на все уверения покойного каптенармуса, что все двери во дворце тщательно смазываются, и в спальню короля, неслышно ступая на все лады скрипящими, подкованными  сапогами, проникли двое.
Подкравшись к балдахину огромной кровати, где мирно, стуча зубами от каждого шороха, облачённая  бдительным Гроном  для пущей безопасности в полные рыцарские доспехи, почивала король, двое быстрым движением откинули тяжёлые бархатные занавески, этот балдахин закрывающие и собрались, было, вонзить свои мечи в беззащитную королевскую грудь , или, чтобы красоту такую не портить, вонзить свои мечи в какое другое место, как выяснилось, что в опочивальне короля, отрицая своим присутствием  здесь, в такой час, всякие правила этикета, находится куча всяких людей с оружием, факелами и явными намерениями почивающюю короля, от всякого рода, ночных пришельцев защитить.
  Комната ярко осветилась светом  многочисленных факелов, гвардейцы, слуги и люди из тайной службы ринулись на пришельцев, в районе кровати и прямо на ней образовалась возня и кутерьма со звоном оружия, с криками и вскриками, охами и вздохами. Сцена была та ещё и многие режиссёры немецких фильмов для взрослых, глядя сейчас на неё, позеленели бы от зависти.
  С диким криком, от которого обделались даже люди на окраинах  города, из-за спинки кровати вынырнул Тинка и размахивая мечём туда-сюда, набросился на злоумышленников. При этом он случайно посрубал красивые, витые столбики, поддерживающие балдахин, который не преминул рухнуть, накрыв собой всех, кто под ним, в этот момент находился.
  Образовалась куча мала упакованная бархатом, прорывая  который то тут, то там, показывались мечи, ноги, руки и головы. Бархат с барахтающихся сорвали, мимо стражи, громыхая железом, пронеслась  в одном, так сказать,  исподнем рыцарском доспехе, король,  и, с отнюдь не королевским визгом, выскочила в коридор, где и была поймана в широкие отеческие объятия Грона.
- Девочка моя! – причитал советник, успокаивающе гладя белокурую головку поверх шлема, - Всё, всё прошло. Всё кончилось.
  Сквозь прорези забрала на него таращились испуганные  глазки Фенты Дока.  Тинка, решив свести риск для короля на минимум, в последний момент положил в королевскую кровать его, а Болдуина  спрятал в отведённой ему комнате, в ящик из-под обуви.
  Когда над искалеченными останками королевской кровати окончилась короткая но жаркая возня, схваченными оказались родной дядя короля Мангус, его сын Ребус и, почему-то дворецкий Фаллиус, который с самого начала был среди тех, кто сидел в засаде в королевской опочивальне и которого,  после опознания отпустили, хотя и взяв с него слово никуда  на время следствия из страны не уезжать.
  Грон навис над связанными злоумышленниками и долго, молча и зловеще рассматривал их. Затем махнул рукой и стража уволокла  тех в подземелья.
- Ну, вроде всё, - подошёл к нему Тинка Пент, пряча меч в ножны, - остальных переловят твои нукеры.
- Вроде так, - согласился Грон и тяжело опустился в уцелевшее, во время схватки, кресло, - вроде так…
  В опочивальню робко вошла король в сопровождении громыхающего железом Фенты. Она оглядела разгром, покачала головой и подошла к Тинке и Грону.
- Никогда бы не подумала, - грустно сказала она, - что такое возможно. - она доверчиво прижалась к Тинке, и тому вдруг, непонятно почему, стало тоскливо на душе, захотелось прижать к себе это наивное, маленькое сердечко и оберегать его от всего чего можно , -  Что родные тебе люди способны на такое. Ну, повредничать, посплетничать, пораспускать грязные слухи… но такое…
  Тинка мягко, отстранил её и заглянул в испуганные, огромные, наполненные грустью и какой-то детской обидой, глаза.
- Всё теперь будет хорошо, - сказал он ей, - всё теперь будет…
  Он встретился глазами с Гроном и понял, что будет. И что будет это так, как и должно быть.
- Нам пора собираться, Ваше Величество, - тихо сказал он, - у нас с Фентой ещё куча дел.
- Каких? – спросила король испуганно, - Вы же не бросите меня здесь, среди врагов?!
Грон крякнул и хрустнул пальцами.
- Нет-нет! Я не вас, милый Грон, имела в виду! – воскликнула Болдуин, пытаясь вновь потеснее прижаться к Тинке, - Но вокруг столько всякой шушеры…
Тинка вновь мягко её отстранил. Ну кто он такой, чтобы король к нему прижималась. Прижималась так ласково, так доверчиво. Ничего в жизни он не хотел сейчас больше, чем прижать её к своему сердцу и не отпускать никогда, но это, увы, неосуществимо.
- Нет, - продолжала король, - останьтесь. Я сделаю вас начальником дворцовой стражи! – она глядела умоляюще. Тинка отрицательно покачал головой, - Тогда начальником тайной службы! – Тинка, с горечью вздохнул и вновь покачал головой, - Главным телохранителем!! – воскликнула король и глаза её наполнились слезами, - Верховным главнокомандующим!!! – почти закричала она, бросившись ему на шею, но он поймал её за руки и чуть наклонившись поцеловал её ладошки одну за другой. Они пахли лавандой и утренней свежестью, они пахли так по детски беззащитно и по взрослому маняще…
- Мы уходим на рассвете, - сказал он и многозначительно посмотрел в глаза Грону. Тот понимающе кивнул.

Глава  4.

Они выехали через час. Грон дал им прекрасных ослов из королевской конюшни с полным рыцарским снаряжением, которому позавидовал бы любой знатный дворянин. Рыцарский доспех и оружие, сработанные подгорными гномами, искусству которых нет  равных, было приторочено к сёдлам.  Пара навьюченных припасами ослов шло в поводу.
  Тинка задумчиво покачивался в седле. Одет он  был не броско, некоторые сказали бы, что довольно бедно. Поверх белой сорочки с кружевами на груди, был со всем тщанием,  кое-как,  аккуратно  напялен,  местами истёртый, местами прожжённый, местами отсутствующий вообще, тёмно-розовый  камзол с чужого плеча-спины-груди, доходивший, поэтому, молодому человеку до пят. Он бы доходил ему и ниже, но у молодого человека ниже ничего не было.  Взгляд молодого человека мог бы многое рассказать внимательному  встречному-поперечному, но, так как навстречу-поперек никто не пёрся, взгляд молчал. Нрав  у нашего героя  был тяжёлый, кошель, притороченный к широкому шёлковому поясу, тоже, рука такая же, взгляд блуждающий.
  Рядом с ним ехал его компаньон и друг Фента Док, наёмный убийца из Гильдии Убийц, так и не выполнивший своего очередного задания, о чём ни мало не сожалел. Сожалел он об оставленной на произвол судьбы лавке с тысячью мелочей, в славном, своими торговыми точками, городе Киста.
Одет он был в просторный серый балахон, под которым можно было найти много всякого интересного, но любой, рискнувший это проделать, скорее всего отыскал бы там только свою смерть, и такого же броского цвета плащ. Фента иногда бросал на едущего рядом Тинку понимающие взгляды и с разговорами не приставал.
  Куда они ехали было не так уж важно.  Это решится в процессе.
    Через несколько часов пути, сзади стал нарастать гул, позднее перешедший в ослиный топот. Вдалеке показался столб пыли и друзья поняли, что их догоняет целый  верховой отряд.
- Что ещё за новости? – пробормотал Фента и развернув своего осла стал вглядываться в даль. Остановился и Тинка. Оба вытащили мечи, но доспех не тронули. Тяжёлый рыцарский доспех хорош на турнирах, да в больших сражениях, а на пустынной дороге ловчее как раз без него.
Туча пыли приближалась и вот наконец из неё вынырнули первые всадники, покрытые дорожной пылью, раскрасневшиеся и обливающиеся потом ослы и люди неслись по дороге с гиканьем вскриками, скрипами седел, топотом, криками ослов и ржанием. Причём непонятно было, кто это ржание издаёт.
Фента прищурился. Тинка остался спокоен. Он вообще сейчас был далеко отсюда…

  Король проснулась рано утром. За время путешествия с Тинкой и Фентой она давно приучилась вставать  с первыми лучами солнца. Бодро вскочив на ноги она первым делом прыгнула к кувшину с ледяной водой, и опрокинула его на себя, взвизгнув от холода и удовольствия. Видели б это её старая няня или служанка их тут же хватил бы удар. Растеревшись мокрой, после обливания, ночной рубашкой, а затем насухо вытершись мягким полотенцем, Болдуин накинула на себя полувоенную форму, которую предпочитала и вышла в рассвет на балкон.
  Рассвет был чудный, но мысль об отъезде Тинки испортила впечатление.
«Ничего, ничего, - думала король, - по делам ему надо! И здесь дел по горло! Вон – смута на носу, народ распоясался, шушера всякая голову поднимает…Он мне тут нужен!»
  Она понимала, что говорит себе какую-то ерунду. Все причины, по которым она хотела оставить Тинку при себе, были вторичны, надуманны и смешны. Она отдавала себе отчёт, что сторонится, боится задать себе главный вопрос: «Зачем ей нужен Пент?». И боялась простого  ответа на этот простой вопрос.
Тщательно расчесавшись, она надела свой лучший домашний мундир и позвонила в колокольчик. В спальню сунулась заспанная служанка  Фера, увидела короля, охнула и распахнув двери подбежала.
- Что ж это вы Ваше Величество в такую-то рань! – запричитала она, - Нормальные-то Величества спать ещё изволят, а тут…
- Вели завтрак накрывать. – сказала Болдуин, - и пусть к завтраку будут советник Грон и отличившиеся в раскрытии заговора господа Тинка Пент и Фенка Док. Наградить их надо по королевски. – Болдуин решила во что бы то ни стало удержать их в Тинкале. Наградить, посулить златые горы…да мало ли что! – «Упрошу, уломаю! – думала молодая король, - А не уломаю – так заточу в подземелья! Никуда они от меня не денутся!
- Завтрак – оно конечно можно. – пробубнила старая служанка. То, как она прятала глаза, не понравилось королю.
- В чём дело, - грозно спросила девушка, но вдруг сердце её тревожно прыгнуло в груди а голос осип, - говори!
  Служанка, знавшая короля ещё с пелёнок, засеменила по комнате, собирая разбросанные вещи.
- Та ни в чём, ни в чём, - забубнила она, - ща накроем, накроем, завтрак-то, накроем… - и с кипой шмоток в руках она вышмыгнула в коридор. Только дробный топот её маленьких ножек простучал по мраморным плитам пола и затих вдали.
«Продавать шмотки мои она, что ли, побежала,» - некстати подумала король и решительным шагом выйдя из опочивальни, направилась в столовую. На сердце легла непонятная тяжесть, будто оно чуяло какую беду.

  Дикие, страшные всадники налетели, неся пыль и грохот и остановили ослов  в нескольких шагах от наших друзей, дико скалясь и тяжело дыша.
  «Сейчас убивать будут.» - подумал Фента, спешился  и взмахнул пару раз перед собой мечём.
- Не убивайте нас, - сказал передний всадник, поставив рассуждения Фенки в тупик, - мы вам пригодимся!
«Прям как в сказках!» - подумал Фента и оглянулся на Тинку. Тот смотрел вовсе не на всадников, а куда-то вдаль. То ли делал такой вид, то ли ему и вправду было это глубоко безразлично.
- Вы кто? – спросил Фента у вожака и у него возникли смутные подозрения.
- Так то ж мы! – оскалился ещё страшнее  вожак, и Фента вдруг понял, что это он так улыбается, - Это ж я – Зиба!
Фента сплюнул набившуюся в рот дорожную пыль, поднятую ослиным отрядом.
- И чего нужно? – спросил он, пряча меч в ножны.
- Так мы это…с вами… Вместе… ну братья на век и всё такое… - Зиба и так-то был не большой мастак по части произнесения речей, а сечас явно смущался.
- Братья, значит… - неожиданное  появление многочисленной родни Фенту явно не обрадовало.
- Да пусть едут. – раздался вдруг у него из-за спины голос Тинки, - Вместе оно и правда… веселее…
Фента обернулся к нему с явными возражениями, но тот уже повернул своего осла и медленно поехал дальше.
Фента посмотрел на Зибину шарагу, к которой теперь присоединились отличившиеся  в памятном рейде по подземельям королевского дворца эльфы, гномы, гоблины и пара гвардейцев.
- А где ослов взяли? – поинтересовался он у Зибы, - Да ещё и экипированных?
Ослы и вправду были навьючены в дорогу как полагается.
- Так… это… - Зиба замялся, - Грон наградил! За помощь в раскрытии заговора и всё такое!
- Ага, - сказал Фента, -  верю.
- Ну… - Зиба посмотрел в небо, потом опустил глаза на дорогу, - Он, правда ещё не знает об этом. Но мы ведь заслужили?!
Фента   взгромоздился на своего осла.
- Ладно уж, - сказал он и махнул рукой, - поехали…

Глава  5.

  Войдя в столовую, Болдуин обнаружила, что расторопность слуг, накрывавших на стол оставляет желать лучшего, большего и вообще, неплохо было бы, чтобы она присутствовала.
Пройдя через всю залу к дальнему торцу стола, король уселась на отодвинутый заспанным слугой, стул с высокой, резной спинкой под гербом дома Болдуинов и стала наблюдать, как работники продовольственной епархии пытаются сообразить что-нибудь на утренний  перекус. Работа продвигалась вяло, люди бродили потерянно, двигаясь как сонные мухи. Обычно завтрак накрывали много позже и перемена времени утреннего уничтожения продовольствия их обрадовала мало.
  Болдуин как раз наблюдала за поварёнком, втаскивающим в зал корзинку с какой-то снедью, ковыляющего с закрытыми глазами и по видимому ещё спящему, когда в зал вошёл Грон, в кое-как надетом мундире, повязанном слегка набок шейном платке, шляпе с пером, без штанов и в тапочках. Непонятно было за чем застал его призыв короля на завтрак. То ли он ещё не ложился и  не успел раздеться  после сегодняшней сумасшедшей ночи, то ли не успел одеться после короткого сна, после сумасшедшей сегодняшней ночи.
Факт оставался фактом. Король решила не заострять внимания на этом. Всем им вчера пришлось туго.
С полузакрытыми, красными глазами, Грон проследовал к королю и низко поклонившись, замер в этой позе. Возможно заснул. Подождав несколько минут король сказала:
- Милейший господин Грон!
- Да, - советник вздрогнул и выпрямился, - это я!
Девушка смотрела на него некоторое время, пока взгляд Грона не приобрёл осмысленное выражение.
- Милейший советник Грон, - продолжила тогда она, - мне бы хотелось, чтобы кроме нас с вами и обычного нашего окружения, на завтрак были приглашены так же Тинка Пент и Фента Док, коим мы многим обязаны. Они собираются покинуть нас сегодня, так почему бы нам не проводить их должным образом?  Это ведь не противоречит правилам этикета?
Грон молчал. То ли не услышал вообще ничего, то ли переваривал полученную информацию. Видя, что он, то ли снова засыпает, то ли и не думал просыпаться, Болдуин повысила голос:
- Распорядитесь, чтобы за ними немедленно было послано!
Грон смотрел на короля, король смотрела на Грона.
- Это невозможно, Ваше Величество. – сказал он.
  Сердечко в груди девушки ухнуло вниз и забилось там быстро-быстро.
«Он их казнил! – пронеслось у неё в голове, - Он их казнил, чтобы никто ни о чём не узнал!»
  Она содрогнулась от ужаса.
«Нет, он их заточил! Не мог же он, в самом деле, их казнить! – была вторая мысль Болдуина, - Он их заточил в подземелья! Боже мой, где я живу, что за нравы!»
- Их нет во дворце. – сказал тем же тоном Грон.
«Нет, он их всё таки казнил!! – задрожала мысль и вдруг горечь такой утраты свалилась на короля, что она поняла, зачем ей был нужен этот улыбчивый Пент, почувствовала, как нечто самое дорогое вырывают у неё из сердца!
- Вы… - дрожащими, непослушными губами проговорила король, - Вы… если хоть волос с его головы… вы…я вас… в таких муках…. детей на ночь пугать! – довольно бессвязно прошипела она и вдруг в полный голос заорала, - Где он, мать твою так, перетак, разэтак и растак!
  Жизнь среди солдатни, а ещё пуще среди зибиной шантрапы научила её в ответственные моменты довольно внятно выражать свои мысли.
Грон содрогнулся,  кое у кого из персонала случилась медвежья болезнь, многие попадали в обморок рассыпав еду.
- Я тебя, старый хрыч, спрашиваю! – продолжала королевствовать в полный голос Болдуин, - Что ты с ними сделал, мерзавец???
- Я? – изумился Грон, приложив руку к груди. Толи в знак изумления, то ли схватил таки инфарктик миокарда, - Они уехали через час после того, как злоумышленники были схвачены!
- Как это  - они уехали?!!  – вообще не своим голосом заорала король, - Как это через час? Они собирались утром! Я думала... Кто отпустил??? Кто допустил??? Догнать!!! Схватить!!! Вернуть!!!
Болдуин выскочила из-за стола и выкидывая ногами прихотливые коленца, стала бегать по столовой, как разъярённая пантера по клетке.
- Снарядить погоню! Лучших воинов… самых быстрых ослов… или наоборот… - девушка сосредоточилась на задаче никого не видя и не слыша.
- Что наоборот, Ваше Величество? – спросил Грон, пытаясь поспеть за её мыслями.
- Лучших ослов! – выкрикнула Болдуин, продолжая пробежку вокруг стола, - Самых быстрых воинов! Воинов-ослов в погоню!
- Ну, - миролюбиво начал Грон, - я бы не стал так уж плохо говорить о наших воинах, хотя многие именно таковыми и являются…
- О, простите, Ваше Величество! – вскричал вбежавший в столовую человек в расстёгнутом камзоле и с искренним горем на лице. Он склонился в глубоком поклоне одновременно пытаясь застегнуться.
- Что ещё? – рявкнула король.
- Ваше Величество, срочное сообщение для Его милости, советника Грона!
- Говори, он, как видишь, здесь! Или в этом гнилом королевстве есть что-то не предназначенное для ушей короля? – продолжала бушевать Болдуин, - Может, есть что-то, для чего его уши слишком нежны?!
- Из королевской конюшни похищено пятьдесят три осла! – вскричал человек и упал на колени, - Почти все! Простите, Ваше Величество!!! Свидетели утверждают, что их похитили те люди, что были с господином Тинкой Пентом!
- Вот! – вскричала король, - Вот! Немедленно снарядить погоню за всеми этими ослами!! Догнать, вернуть и казнить! Остальных накормить!
- Казнить ослов, Ваше Величество? – спросил Грон, - А воров накормить?
- Нет, воров догнать! – пробегая мимо вскричала король. – Остальных – вернуть и накормить!
- А кого казнить? – потерянно спросил у пробегавшей как раз мимо него короля, человек в камзоле, стоя на коленях.
- Ох, - погрозила ему пальцем она, на мгновение остановившись, - не буди лихо!
Человек пал ниц.
- Сами видите, Ваше Величество, - сказал Грон, - погоня без ослов никак не возможна.
Король подбежала к своему стулу и рухнула на него. Её пыл улетучился. Потом  подняла взгляд на советника. В прекрасных девичьих глазах плескались слёзы.
- Как же так? – едва слышно спросила она, - Уехал… и даже ничего… не попрощался… ничего…
Грон сделал знак и слуги мгновенно покинули столовую.
И слёзы потоком хлынули из глаз короля...
   

Глава 6.

  Тинка  Пент и его войско расположились на привал на полянке, меж редких деревьев, дававших какую-никакую прохладу, недалеко от дороги. Эта рощица находилась на небольшом пригорке и вид отсюда открывался прекрасный.
  Дорога, извиваясь, убегала вдаль меж зелёных лугов и рощиц, разбросанных там и тут, поля расстилались  ковром до горизонта. Немного в стороне делала плавный изгиб река, унося свои воды к далёкому морю.
  Люди и нелюди развели костры и готовили пищу, аромат которой достигал ноздрей Тинки и Фенты, будоража обоняние и возбуждая аппетит, на который не преминули намекнуть здоровым, бодрым урчанием их животы.
  Прошло уже несколько дней, как они покинули Тинкаль. Тинка был не весел. Фента понимал причину кручины, но развеселить его не пытался, с глупостями не лез и другим запретил.
Сейчас они рядом лежали на травке и смотрели в голубое, до неприличных ассоциаций, небо.
-На гроново золотишко я себе новый камзол справлю. – сказал Фента.
- Угу. – промычал Тинка, и пожевал травинку, торчащую у него во рту, - Знаю я тебя.  Опять кастетов,  да удавок всяких накупишь.
- Ну, это ж для души. – лениво ответил тот.
Они помолчали. Небо начало темнеть.
- Эй, - послышался голос Зибы, - господа начальники, к нам кажись гости! Какой-то осёл на осле едет прямо к нам в руки!
- Но-но! – сказал Фента поднимаясь на локте, - Сказано ж было – никакого больше разбою!
-Да я чё… - кисло ответи Зиба, - я ничё… так, по привычке…
- И чего тебе, Зиба неймётся? – лениво спросил Тинка, не открывая глаз,  - Еда-вода есть, денег – завались, одёжа есть…  Едет себе путник мимо, ну и пусть себе едет.
- Хм, - послышался другой голос, - дык кабы мимо!
На дороге послышался ослиный топот, потом  звук копыт изменил тональность – осёл пошёл по траве в сторону лагеря. А потом чья-то тень заслонила солнце. Лагерь Тинки притих и стало слышно, как в котлах кипит похлёбка. Тот, кто приехал на осле, спрыгнул на траву и, поскольку Фента подозрительно молчал, Тинка решил открыть глаза.
  Над ним, уперев руки в боки,  стояла и сверкала глазищами король Тинкалии, Болдуин собственной персоной. Тинка от неожиданности выронил изо рта травинку и неуклюже поднялся.
  Так они стояли и смотрели друг другу в глаза целую вечность.
- Мерзавец! – сказала затем девушка-король , сделав шаг, отвесила Тинке звонкую пощёчину и прыгнув, повисла у него на шее,возможно навсегда, - Любимый мой мерзавец! – прошептала она и их губы соприкоснулись.


© Copyright: Николай Карелин, 2011
Свидетельство о публикации №21101051230