Я решил связать своими действиями противника.
По словам Абио, повстанцы ожидали подхода ополчения Лорда Михала только на третьи сутки, чем мы и собирались воспользоваться, чтобы фундаментально испортить фермерам нервы.
Задачу я рассчитал прямо как по учебнику: тревожить с разных сторон малыми группами, стараясь лишить максимального количества боевой техники, смещаться к горлу долины, имитируя смещение на запад.
Если мы что-то не придумаем за ближайшие двое-трое суток, объединенная армия повстанцев уйдет на столицу, предварительно раздавив нас. И вряд ли нам удастся запереть ее, как они запирали нашу. Не идиоты же они? Но на всякий случай я послал разведчиков к выходу из долины: узнать, что там и как.
Проснувшийся Абио мои действия одобрил. Из телохранителя он как-то автоматически превратился в военного советника.
Абио улетел на юг, а мы начали играть с фермерами в пятнашки.
Армия повстанцев осела в окрестностях Дагалы. Местность была нам уже знакома. А десантные шлюпки – быстроходнее флаттеров. Мы налетали небольшими группами, по четыре-пять шлюпок, сразу с трех-четырех сторон, обстреливали повстанцев и удирали, путая следы. Фермеры боялись гоняться за нами по горам, и стоило нашим шлюпкам юркнуть в каньон или ущелье, погоня отставала. Нам даже удалось уничтожить одну из больших импульсных установок, правда, и сами мы потеряли в той «игре» две шлюпки.
Вернулся грантс через сутки. Лицо его, несмотря на ничего не выражающую маску, которую он носил не снимая, показалось мне озабоченным. Может, потому что я и сам был озабочен в тот момент – ранений, особенно ожогов, хватало, медики не справлялись. Чтобы не попасть под импульсные удары, мои парни отключали щиты, но фермеры с успехом использовали и светочастотное оружие.
Абио застал меня, занятого термобинтами и противоожоговым аэрозолем.
– Здесь есть кимат, – сказал он вместо приветствия. И пояснил: – Растение, стимулирующее заживление тканей. Я видел его в горах.
Он позвал Тако и что-то быстро объяснил ему по-грантски. Потом покопался в своих вещах, достал травяную настойку, разбавил водой. Отдыхать он не собирался.
– Видел нерадостное, – сообщил грантс, выгнав из палатки дежурного и велев не впускать никого. – Повстанцев слишком много. У того, кого называют «лорд Михал» – еще примерно столько же людей. Кроме фермеров там хватает и техников с малого материка. И вооружены они лучше. Правда, эти самодельные «бичи» – только здесь. Но там хватает полиспектральных лазеров. Мне показалось, что оружие – очень новое, только что с завода. И вряд ли его привезли с другой планеты.
– Ты не ошибся? – я присвистнул. Полиспектральный лазер – зараза, защиты от которой нет и пока не предвидится.
– Честью мы с ними не справимся, – продолжал Абио. – Нужно убить лорда Михала. Другого выхода я не вижу.
– Почему – ты? – спросил я, уже понимая, что он ответит.
– Вы – командир. Если у меня не получится, будет еще один шанс. А лишив армию головы, разбить ее легче. Лорд не терпит вокруг себя умных людей. Они его раздражают.
– Не совсем тебя понимаю, – я сел над картой со свежими правками. – Здесь, – показал на карту, – у нас шансов так и так нет. Ну, убьем мы его, деморализуем часть повстанцев. Но даже то, что сейчас стоит возле Дагалы – нам уже не по зубам. Будь нас хотя бы в два раза больше… Ну, уничтожим второй бич. Но не выпустить из долины мы их не сможем.
– Великий мастер сказал, что ты все сделаешь правильно. Думай. Мое дело – убрать этого «лорда».
Слово лорд прозвучало с какой-то натяжкой.
– Тебя в нем напрягает что-то? – уловил я, наконец.
Абио кивнул.
– Я долго лежал и слушал. Просто слушал. Ваш «лорд» из этих, «перерожденных».
Он употребил экзотианский термин, в Империи это называлось реомоложение.
Возраст лорда Михала предполагал не меньше трех реомоложений, а может и все четыре. Значит, как и лорд Джастин, Вашуг перерастает сам себя.
То, чему учили грантские мастера, у несколько раз «перерожденных» начинало просыпаться само. Но дисциплины этому дару они не знали. Просто лорд Джастин был от природы добрым человеком, а лорд Михал, похоже, порядочной гадиной. И его не направленный ни в какое русло дар давал ширину его гневу.
Я вспомнил свои неконтролируемые всплески... Лорд Михал был гораздо старше меня, мощнее и разнообразнее в проявлениях эмоций. К тому же он изначально принадлежал к экзотианской аристократии. Может, его все-таки учили чему-то?
– Учили, – подтвердил Абио, делая глоток своего пахучего травяного напитка. – Он достаточно владеет эмоциями, чтобы направленно использовать их.
– Значит, он вроде лорда Джастина?
– Лорд Джастин пытается следовать законам древней веры, смиряя свой ум. Ум моложе духа.
– Ум? – я сдвинул брови, не понимая, к чему это он.
– Только ум может оправдать все, что угодно.
– Абио, ты говоришь со мной так, словно я хоть что-то понимаю. Я – не понимаю. Меня – не учили. Я, как случайный прохожий, вступивший на улице в какую-то липкую гадость. Единственное, что помню – фразу мастера Энима: «Дух наш принадлежит добру, ум – злу, душа тени». Но и ее – не понимаю.
Абио отхлебнул еще. Какое-то время он смотрел в стену, словно читая с бурого пластика палатки. Я уже думал, что он не ответит. Но грантс спросил:
– Как получилось, что вы в это «вступили», капитан?
– Я зашел в эйнитский храм, хотел узнать... Уже не важно – что. Мы говорили тогда о предвидении событий.
– Эйниты – это те, кто поклоняется Матери?
– Да, Танати матум.
– Увидели силу души и решили показать ей путь? Дело редкое, но не невозможное.
– Генерал Мерис предполагает, что таким способом меня хотели убить.
– Не эйниты, – поправил Абио. – Последователи Матери не убивают. Возможно, тут был третий замысел. Какие-то люди могли подтолкнуть вас к храму в надежде, что вы, так или иначе, пострадаете. Но эйниты не могли планировать вашу смерть. В противном случае – я им не позавидовал бы… Объясню, как смогу, – перебил он сам себя, видя мое возрастающее недоумение.
У меня заломило в висках, и я стал растирать их пальцами.
– Я объясню, – повторил Абио. – Это трудно, но я попробую. Кое-что нужно будет просто запомнить, потому что это – необъяснимо. Запомните, капитан: внутри – сторон всегда три. А снаружи – четыре. Человеческих – четыре.
Он налил еще травяного настоя. Достал и выложил на стол старинный грантский трехгранный клинок с бронзовой рукояткой, обмотанной полосками кожи. Простой такой на вид клинок. На рукояти следы тщательно счищаемой патины. Но заточенными были только два ребра.
– Это ритуальный кинжал. Когда уйду – оставлю его вам. На хранение. Или на память. Смотрите: у ритуального кинжала – три грани. Всегда три. Но рука держит его… Боковые грани – острые. Это – ум и дух. Между ними – не режущая грань – душа. Она и между, и основание для любого из лезвий.
Дух и душа в союзе устремляют человека к тому, что не объяснишь умом. К состраданию. Ведь ум спросит: почему я должен за кого-то страдать? К жертвенной любви без требования взаимности. Для ума такая была бы странной. Почему, любя другого, не попросить чего-то и себе – спросит ум? Ведь это было бы разумно? И только дух не спрашивает. Дух – левая грань ножа. Неразумная. У нас говорят – левая. У вас бы сказали – правая. Это – неважно. А вот, – он коснулся другой режущей грани клинка, – грань ума. И снова душа – между. Душа и ум. Душа страдает – ум требует мщения, душа любит – ум требует взаимности...
Наверное, со стороны это выглядело странно. В разгар боевых действий мы были погружены в сугубо философскую беседу. Но я слушал жадно. Абио говорил так, что смысл больше не ускользал от меня.
– Я не говорю, что какая-то из граней – лучше. Посмотрите, обе одинаково ранят. Но у выбравших дух – одни пути, у выбравших ум – другие. Было время, когда ножи делали только с одним режущим краем. Это было время духа. Пути духа – более старые, пути ума – моложе. Мы меньше знаем о них, и потому ранят они сильнее... Хотя (смотрите на клинок, капитан), ум и дух следуют рядом, но вышли они из разных глубин бездны. Зато рано или поздно сольются на острие! Возможно, все наше предназначение – сдерживать вторую часть нашего я, чтобы не сломать раньше времени клинка. Мы, на Гране, сдерживаем ум, наши мастера полагают, что ум больше нуждается в сдерживании, как более молодая рана нашего мира. Можно выбрать и серединный путь, как эйниты. Скользить вот здесь, по грани души. По ней можно провести пальцем и не пораниться. Эта сторона не ранит сама по себе. Но развившие чувствительность до невообразимых пределов – убивать не могут. Они так остро переживают сущее, что, скорее всего, убивая – умрут вместе с вами. Вот и все. Три стороны. И острие. Три извечных. И четыре – для нас.
– Если бы я не влез в это самое, – я усмехнулся, – то воспринял бы, как сказку.
Налил себе чаю. В горле вдруг высохло сразу.
– Значит, в храме мне что-то сделали с эмоциями? – спросил я Абио. – И чтобы удержать их теперь, я должен тренировать в себе дух или ум? Или – все сразу?
– Все сразу – не время. Может быть, мы сможем когда-то – сразу, но сейчас нужно выбирать, какая сторона удержит вас в равновесии. Путь к острию еще не близок.
– А лорд Михал выбрал ум?
– Похоже на то. Выбравшие ум – по определению более жестоки.
Абио допил свой стимулятор. Мне тоже хотелось достать ампулу, но при нем я почему-то стеснялся.
– Если удастся убить или вывести из игры лорда Михала?
– Его люди временно останутся без его сильных эмоций. К ним привыкают, как к наркотику. Это считается у непонимающих людей некой личностной силой, харизмой. Возможно, я очень надеюсь на это, с его смертью начнутся серьезные разногласия. Не забывайте, есть и вторая часть правительства Аннхелла. Все это время с мятежниками пытаются договориться. Возможно, без лорда Михала мятежники станут уступчивее.
– Будем надеяться. Хотя… Я бы все-таки не стал убивать лорда. Для мира на Аннхелле важнее суд над ним.
– Это будет зависеть не от меня, а от того, насколько он силен в том, что умеет. Если мне повезет – захвачу в заложники. Но я умею предвидеть недалеко. А сны странные... Я не мастер.
– Однако медведя этого не боишься? Он же в два раза тебя крупнее?
– Не боюсь.
Абио улыбнулся и стал собираться.
– А отдохнуть?
– Не сейчас. Счет пошел на часы, а скоро пойдет на минуты. Слушайте себя.
Я вздохнул. Вытащил все-таки ампулу и разломил ее. Воевать – так воевать. На трое суток меня в таком режиме хватит. А там – хоть трава не расти.
К полудню Рос предложил сумасшедшую идею: основными силами отвлечь фермеров, а двумя-тремя шлюпками «накрыть» последний «бич». Его электромагнитные разряды мешали нам сильнее всего. Рос предположил, что сможет какое-то время убегать в воздухе от «удара» бича. В это время другие шлюпки вычислят, наконец, где эта зараза стоит, и ударят по нему.
Риск был велик. «Бич» очень трудно локализовать в пространстве. Тем более – его умело маскируют. Я предложил другое. Устроить вылазку и взять в заложники кого-то из техников. Тогда мы будем хотя бы примерно знать, где этот проклятый бич, и сведем риск идеи Роса до минимума.
Идея была не самая лучшая, но другой мы так и не придумали.
Я вызвал Тича: и он, и Джоб кое-что понимали в пытках. Тако на вопрос, может ли он помочь, тоже кивнул.
Рос стал делать из шлюпки приманку. Я помогал ему, стараясь хотя бы физическими усилиями заглушить боль от собственного бездействия. Больше всего мне хотелось сесть сейчас за простенький пульт десантной шлюпки и полететь вместе с ребятами дразнить фермеров. Но это было как раз то, чего я вообще не мог себе позволить. Не имел права рисковать.
Мы снимали защитные панели, оставляя только корпус, чтобы свести к минимуму возможность электромагнитной «наводки». Рос откручивал «фалевые» линзы, защищающие пилота. В конце концов у нас вышло что-то дырявое и страшное. Но максимально механическое по своей сути. И это хорошо. Когда в воздухе вместе шлюпка и «бич» – гораздо лучше подойдет не современный, начиненный электроникой агрегат, а пустая консервная банка. Иначе вас ждут горячие человеческие консервы.
Заложников взяли с потерями, но довольно легко. Фермеры уже свыклись с нашей манерой «налететь и обстрелять» и не ожидали, что мы сбросим десант. В первые секунды они просто обалдели от такой наглости. Ну а нашим и требовалось секунд двадцать, чтобы накинуть сеть на мужика в серой форме и запихать его в сделавшую петлю шлюпку.
Прыгали трое бойцов. Двоих расстреляли на месте. А Лимо успели подобрать. Мало того – без единой царапины. Странная это штука – везение.
Потом еще немного повезло – погнавшиеся за нашими шлюпками флаттеры увлеклись и влетели в ущелье.
И там на практике подтвердилось, что флаттер – все-таки не шлюпка.
Шлюпки могли столкнуться, шлюпку могло протащить по камням. Флаттер таких ударов не выдерживал. Водородное топливо, плюс вспышки с отражателей, плюс удар – и он взрывался. Когда до наших, удирающих против течения реки, это дошло в полном объеме, они развернулись.
Ведущим был Дерен с «Абигайль». Нервы у него, говорят, есть, но я предпочел бы поприсутствовать на вскрытии, чтобы убедиться.
В общем, он развернул наших, и они начали развлекаться. Мощность щита шлюпки и флаттера – примерно одна. Расстрелять противникам друг друга было трудно, но пойти в лобовую, а потом задеть боком, развернуть и грохнуть об нависающие скалы…
Наших шлюпок удирало четыре, погналось за ними флаттеров штук пятнадцать. Один ребята сбили нечаянно, убегая и путая следы. С восемью другими расправились быстро и жестоко. Мало того, когда до Дерена дошло, что противник не отступает, а бежит, он приказал отбить один из линяющих флаттеров, и его загоняли по ущелью до полного одурения пилота.
Гоняли Дерен и Павим, оба пилоты КК, которые привыкли к таким перегрузкам, что наземным леталам даже не снились. В результате они прижали флаттер к земле, вырезали дверь и вытащили пилота и двух вояк-фермеров. Пилот был еще в сознании, фермеры – уже без.
В это время четвертая наша шлюпка наблюдала за ущельем. Но вернуться фермеры побоялись. И Дерен привез вместо одного пленника четырех.
Еще мои бойцы извлекли блоки из бортового компьютера чужого флаттера и навигационный экран.
Вернулись злые, потому что двоих все-таки потеряли, но и довольные тоже. Адреналина хватило бы утопиться.
Я делал ставку на то, что люди сейчас достаточно изнежены физически. Они уже привыкли, что в современных условиях при допросе ломают мозги, а не руки. Мы уже практиковали эту линию поведения, будучи в наземном спецоне, и результат был.
Специально разбили палатку немного в стороне от основного лагеря. В палатке я оставил тех, кого точно уже не вырвет. (Тича не хотел брать, но других спонтанных садистов в подразделении не наблюдалось.)
Мы делали все молча. Тич с Джобом развели небольшой костерок прямо в палатке. Грантс нарезал с какого-то кустарника сухих веток и теперь превращал их в заостренные палочки. Я разглядывал пленников, выбирая, с кого начать. Техника трогать пока не стоило. Пусть посмотрит.
Послал Тича за скотчем.
Техник попался понятливый – я еще не расстелил перед ним карту, а глазки у него уже забегали. Он понял, что я хочу какой-то привязки к местности, но еще не догадывался, насколько мои желания бывают навязчивыми.
Кивнул Тичу на одного из пленных. Сержант единственный из здесь присутствующих испытывал душевный подъем и возбуждение. Я с трудом терпел его наглую морду. Смотреть на подобного разлива радость даже противнее, чем вообще на все, что мы собирались делать.
В палатке резко пахло человеческим потом и смолистым деревом, которое строгал Тако. Грантс был спокоен и сосредоточен. Он собирался качественно выполнить работу, не более.
Пока Тич заклеивал фермеру скотчем рот, я показал технику на карте место, где они стояли, и объяснил задачу. И отвернулся. В этот раз я мог себе позволить хотя бы отвернуться.
Через пятнадцать минут вышел и прислонился спиной к скале.
Рос крикнул мне, чтобы я подошел. Отмахнулся, и он подбежал сам.
– Капитан, тут их маршрутные карты вскрыли. Что-то вроде есть.
– Распечатай мне, – я повернулся, чтобы опять зайти в палатку. Видеть не хотелось никого.
Рос перехватил меня за плечо.
– Иди, капитан, сам распечатай, а? Я пойду Джобу помогу.
Обернулся, встретился с ним глазами… и Хьюмо, оттолкнув меня, прошел в палатку.
Я снова прислонился спиной к скале. Раньше с трудом, но переносил такое. Теперь, похоже, надо будет ломать себя по новой. Терпеть и ждать, пока внутри снова все омертвеет. Меня, разве что, не рвало никогда. В глазах темнело, но со стороны это не видно.
Посмотрел на солнышко и, откинув клапан входа, снова нырнул в черноту палатки.
– Капитан! – окликнул меня дежурный. – Разведчики вернулись. Фермеры зашевелились. Похоже – они снимаются.
Ага. Струсили, значит. Не понимают, что мы задумали. Но и у нас, выходит, времени нет.
– Бросайте, ребята, – сказал я с порога. – С пилотом потом договорим. Тако, ты прибери тут все, Джоб – со мной.
Я понял, что тоже полечу. Эту заразу, которая накопилась внутри, можно было только выжечь каким-то более сильным ощущением. Если я сейчас не сяду за пульт шлюпки, то просто свихнусь. А лететь надо быстро. Иначе все затеянное – зря, сейчас они переместят бич…
– По машинам, парни. Летят только пилоты КК. Дерен – ведущий.
Дерен, пилот с «Абигайль», который все эти дни возглавлял наши налеты на фермеров, ошалело посмотрел, как я сажусь в шлюпку, отдавая при этом приказ командовать – ему. Секунды две он это переваривал, потом мотнул головой и активировал браслет. С капитаном не спорят, даже когда получают странные приказы.
Рос поднял в воздух то, что у него получилось из малой шлюпки. У нас такая имелась в наличии одна – меня, дурака, возить. Выглядела сейчас «капитанская» шлюпка жутко, как будто какое-то гигантское чудище пожевало-пожевало ее и выплюнуло.
Малая шлюпка – по сути голый отстреливающийся модуль большого космического корабля. В космосе их называют «двойками», а на земле малыми или капитанскими шлюпками. Такая вмещает всего четырех человек (из них двое – пилоты), но зато она самая маневренная. Остальные десантные шлюпки для идеи Роса не подходили, они более громоздкие и рассчитаны на полсотни бойцов, если утрясти как следует. Понятно, что сейчас и в десантных шлюпках никого лишнего не сидело – пилот, стрелок и один-два бойца на случай чего-то непредвиденного.
Я любил смотреть с земли, как шлюпки стартуют и выстраиваются в воздухе. Пилоты крыла армады – люди дисциплинированные, строй они держат не для красоты, но зрелище завораживающее. Сейчас, правда, я не мог оценить красоту полета, потому что завис над лагерем вместе со всеми. Плечо в плечо со мной сидел стрелок со «Скорка», Тито, сзади болтался Джоб.
– Объявляю порядок строя, – прозвучал в наушниках звонкий и злой голос Дерена. – Идем шестнадцатью шлюпками по четыре. Все как обычно – порядок и старшие. Шлюпка номер восемь – в моей четверке вторая. «Пятая» – третьим номером во второй четверке.
Восьмая шлюпка – наша. Молодец, Дерен. Если капитан не желает командовать, пусть идет за ведущим. Хитрый. Понимает, наверное, почему я так поступаю, но ему все равно дико.
– Замыкающая четверка, – продолжал Дерен. – Смотрите в оба, в драку не лезьте. Вторая и третья четверки – хамим и отвлекаем на себя. Первая – делать, как я. Даами тэ!
«Даами тэ» – «да хранят нас боги», по-экзотиански. Ай да Дерен. Не замечал я за ним...
Сел ему на хвост. Что бы там ни полагалось по уставу в таких случаях, но это Дерен водил ребят в налеты на фермеров, а не я. Он лучше знает местность: где у фермеров что расположено, и чего надо опасаться. Тоже молодец. Определил меня вторым номером, чтобы не так обидно было. По сути, если разлетимся на двойки, он будет прикрывать меня, я – его.
Скорость сразу пошла предельная, Дерену не хотелось, чтобы повстанцы успели переместить куда-то наш любимый бич. Пока мы знали, где он – имели хоть какое-то преимущество. Лишив фермеров последнего бича, мы успеем за сутки сделать решето из армии, превосходящей нас больше чем в двадцать раз. Только бы успеть.
Дерен набирал высоту, и я понял, что цель наша близенько.
Во-он они, заполошные наши, мечутся. Фермеры и не знают, как мы сейчас обнаглеем.
Мы зависли, а вторая и третья четверки резко пошли вниз. Еще выше нас над повстанцами парил, как коршун, Рос, прикрываясь пока десантными шлюпками.
Я понял, что зря сел на место пилота, стрелять хотелось так, что ток пробегал по пальцам, и внутри все горело. Вверх метнулись бледные в дневном свете лучи светочастотных пушек. Мы лишь чуть сместились в сторону, занимая более выгодную позицию. Со включенными щитами пушки нам ничего не сделают. Тем более – на такой высоте. И фермеры это тоже знают. Или они активируют бич, или мы им нанесем такой урон, насколько хватит зарядных батарей.
Активное шевеление шло сразу в нескольких местах, но теперь мы точно знали, где стоит бич.
Дерен дал сигнал Росу, и тот нахально понесся вниз, защищенный лишь собственной гордостью. Мы тоже заскользили за ним, прикрывая его хотя бы с боков.
Рос пикировал прямо туда, где по нашим данным находилась последняя большая импульсная установка. Вот он метнулся влево, опять, крутанувшись, изменил курс. Рос знал, что делает. К тому же, он уже два дня носился над армией повстанцев.
Пошла родная!
Воздух прошил первый синеватый разряд. Не разогрелась еще машинка...
Дерен отключил щит. Я пока не стал.
Мелькнула вторая «петля», уже синевато-белая. Рос ушел от нее винтом и нагло спикировал практически до земли. Если бы хватило мощности орудий, он смог бы и сам сейчас взорвать установку, но мы уже знали, что мощности малой шлюпки для такой затеи недостаточно.
Игра становилась все опаснее, а Дерен медлил. Я знал, что он пытается как можно точнее определиться с целью. На наших четырех шлюпках имелось несколько самодельных мин, и мы планировали по-детски закидать ими «бич». Но точность попадания такой мины невелика.
– Готовность три, – сказал, наконец, Дерен. И я вывел мощность на предельную. – Пошли за мной!
Он резко нырнул вниз, набирая скорость. Остальные три шлюпки потянулись следом, как хвост воздушного змея. Я так и не выключил щит, сместившись чуть вбок и пытаясь прикрывать Дерена от взбесившихся лучей. Я почему-то знал, что выключить щит успею.
Смотрел я не на экран слежения, он не давал мне сейчас никаких преимуществ, а прямо через стекло. Оттого и увидел, как Рос, сделав петлю, подставил себя прямо под удар сбоку, направленный на нашу головную шлюпку. Может, рассудил, что дело свое уже сделал, а мы еще нет, но, скорее всего, защищая Дерена, он просто не подумал о себе.
Я метнулся вниз, обгоняя ведущего. Слишком низко! Недопустимо низко, учитывая, что импульсный бич продолжает генерировать электромагнитное поле, а у меня не отключен щит. Но я продолжал снижаться. Во мне не осталось ни раздражения, ни перенесенной недавно боли. Только пустота.
Защита шлюпки по всем правилам должна была войти в резонанс с импульсным разрядом, но не вошла. Я не полностью, но закрыл от светочастотного удара и Дерена, и Роса. И мы метнулись вверх.
Мой пилот, остекленевший оттого, что я делаю, не успел сбросить мину. Ее сбросила следующая за нами шлюпка. Нас крутануло взрывной волной, но я не потерял ощущение пустоты и выровнял шлюпку по экрану слежения. Иначе уже не выходило – вокруг бушевал огонь.
Я искал сегодня огня, однако он опоздал. Увидев Роса, подныривающего под смертельный для его «голой» шлюпки светочастотный, я успел сгореть сам.
– Пятнадцатый и восьмой, проводите Роса.
Это Дерен. Если Рос начнет сейчас падать, две шлюпки смогут зажать его между щитами и довести до лагеря.
Но Рос держался сам.
Наконец я увидел малую шлюпку и через стекло. Шла она ровно, я надеялся, что лейтенанту моему не сильно досталось.
Каньон. Излучина. Не очень сообразил, как мы сели.
Пилот пятнадцатой выскочил раньше меня и боролся с оплавленной дверью шлюпки Роса. Морда и у него была красная, но до ожога вроде не дошло.
Когда я подбежал, шлюпку уже удалось открыть, и Рос оттуда практически выпал. Вся левая сторона обожжена, сам в шоке... Но шлюпку как-то довел.
Смотрел, как медики обрабатывают ожоги, но все еще находился там, над лагерем фермеров, в слепоте пронзительного света, несущего не жизнь, а смерть.
Вернулись остальные шлюпки, успевшие, надеюсь, развлечь фермеров по полной программе.
– Ну вы и псих, капитан, – сказал подошедший Дерен, сжимая мою ладонь. – Я думал – все. Вы почему щит не отключили? Хотя, без щита и светочастотный почти в упор… Видели, у Роса вся корма оплавилась? Но щит выдержал. Сам бы не видел – не поверил бы.
Я держал его руку, такую живую и теплую. Улыбнулся одними губами:
– Надо было, вот и выдержал. Мы с Росом вместе...
– Если выживем, я только с вами буду летать, – тихо-тихо сказал Дерен. – Я очень хочу понять, как это – на большом корабле.
– Давай выживем сначала, – сказал я так же тихо.