От автора:
Делюсь бредом. Всё, что есть.
Просьба прежняя:
Ты не читай всё это, будто справочник,
Тут и Америка – не та, что за бугром.
МеЛ
Решетка в узком окошке старой тюрьмы. Мятая, будто кто пытался старушку погнуть. Сквозь прутья наружу выброшена веревка с корзиной на конце. В надежде, что кто-то положит в неё съестное, заключенный время от времени хватается за веревку грязными скрюченными пальцами, и начинает нервно подергивать ею. Затем в проеме окна появляется его голова. Бледное изможденное лицо буквально бьется о решетку, бедолага выкрикивает слова мольбы, стараясь произносить их как можно добрее, то есть, проглатывая обиду на тех, кто остался там, на свободе: «Месьё?! Эй, послушайте? …Месьё, умоляю! Вы, вы - благородный чел…о, боже, …ну куда же вы?! …Боже, как же хочется есть. Как же, эй, эй,…послушайте, месьё, …вы же знаете, как ранит человеческое достоинство несвобода, вы же знаете? ...А я несвободен. …Месье, куда же вы? Месье? …А вот, … мадам. О, нет, не уходите так скоро, …мадам?! Я здесь! Я тут! Я наверху, мадам! Послушайте, вы же, я уверен, …вы, вы мать семейства. Вы, я абсолютно уверен, вы - честная, порядочная женщина. Уж точно вы христианка. О, мадам, каково это, когда голодают ваши дети, а мне, а я, …мне совсем немного лет. …Мадам?! Умоляю вас, умоляю, послушайте, не уходите!! О, боже,…ведь я, …я мог бы быть вашим сыном, …мад.…Мадемуазель? Мад…зель, …а вот вы, …о, вы - милейшая девушка, вы, …умоляю! Умоляю, не проходите мимо чужого несчастья. Вы так любезны, вы вывели вашу собачку погулять. Вы повели её в парк, …боже, …свежий воздух, вы…. Ну куда же вы, ма?.. Господи!! Ну кто-нибудь! Кто-нибудь, …сжальтесь!!! Я осужден. Я осужден и, каюсь, справедливо. Но я голоден! И я несвободен. Я…».
Кто-то из прохожих, бредущих мимо жуткого места, кто-то из сердобольных, одинаково серых с лица, кладет в корзину монету. И веревка тут же взвивается вверх. Будто бедняга почувствовал, что вес его корзины изменился. «…Мне бы, я бы,…я бы поблагодарил вас за вашу доброту лично, мадемуазель. Я бы лично…. Гос…гос… господи, да услышь ж ты меня, наконец, всесильный глухонемой! Есть ли тебе дело до меня? А ведь я - Человек. И я, я – твоё творенье! ТВОЁ, …если проклятые крестопузые не надули нас. …О, мадмуазель, о, … мад …му…у…о, благ…о…одарю, о…о…».
Двое молодых мужчин, как-то без особого удовольствия, следят за процессом съемки фильма. Разница в возрасте, разнящееся воспитание и непреодолимое различие в образе мыслей, делает их взгляд на ситуацию на площадке полярным. Одному видится цирк в соплях и уже скучно, другому, …а вот другой внимательно следит за грязными руками, хватающимися за прутья решетки, как за гнилую доску – милость - единственный шанс спастись в океане людского двоедушия.
Этот второй будто жжет чего-то. Возможно, он верит в изменение ситуации, а может, знаком со сценарием. Только не от толпы он ждёт поворота – нет, та уверенно шествует в нужном ей направлении, этот второй - он будто уверен, помощи от неё не придёт. И сценарий тут не закон. Будто спорят чувства в его душе, и спор этот, отражаясь черным блеском в синих глазах, портит красивое, умное лицо, делая его жестким и даже неприятным. Выстоит ли тот, кто за решеткой, думает этот второй, или СУДЬБА подслепит глаза судье, и узник, в конце концов, будет помилован?
Первый – уже отворачивался от такого кино, а спор с душе второго, заставлял слушать, смотреть и не отворачиваться от той грязи, что, как нарочно, по театральному вытолкнутая наперед, показана с перебором на каких-то ста метрах студийной площадки.
Французский режиссер ставит СВОЁ виденье чужой истории.
- Что за бред он несет: «творенье», «я - человек». Кому это важно? Френк и это французское кино? …Пошли, отсюда! Здесь точно не сделают ничего кассового. А я то надеялся, что мы станем свидетелями создания очередного «Призрака» Лувра, или театра, ну Бастилии – не важно. А тут - чушь. …Пойдем!
Френк ответил не сразу. Он продолжал следить за игрой актера. Со стороны можно подумать, что он пытается угадать, что за знаменитость играет беднягу, попавшего за решетку? Он прислушивается к голосу актера, пытается подловить его страдающий взгляд. Френку кажется, что игре чего-то не достает. «Выплеснуто море эмоций, и дитя – в канаве. Идея есть, будь ты хоть трижды поэт, тюрьма - это страшно, но игра. …Нет правды. Ни облачка чувств не зацепил. Как тут сострадать? И я скажу: поделом!».
С той стороны серых сырых стен страдает от несвободы реально живой человек. Актер жалуется на духоту, просит принести, подать ему стакан воды. Сцена играется заново, но снова главному герою не удается доказать факта своих страданий. По крайней мере, этим двум зрителям. В неудобства актера – они верят, в страдания бедолаги заключенного - нет. Они видятся киношными: и черно-белыми, и скучными, и пока ещё очень, очень плоскими.
- Это историческое кино, Олли. Так выглядел Париж пятнадцатого века. …Наверно, так.
-Чушь! Кому нужна такая история? …Парижу? Грязь и нищета. Кем был, этот несчастный? Ах, да, ты уже говорил, он - поэт. …Угу, поэт. Вор и неудачник. Сводня и неудачник. По мне так он стопроцентный неудачник, а не поэт! Пошли, мы только зря потратили время.
Мерфи снова не тронулся с места. Он опять чего-то ждет. Возможно теперь, хоть какой-то сердечности от толпы.
Френк смотрит на высокую серую стену тюрьмы. Смотрит на толпу статистов величайшее правдоподобно, неистово играющих безразличие. Он смотрит на веревку, свисающую из зарешеченного проема, на ощущаемую издали легкость пустой корзины и говорит: «Вийон оставил миру своё ЗАВЕЩАНИЕ. Большое и Малое».
-И что же он завещал в обоих? Заложенные в трактире подштанники – смешно!
-Да? …А, по-моему, грустно.
-Френк, уйдем. Не хочу я грусти. Парижу должно быть стыдно за такое кино. Кино не по-французски. Лично я такое не люблю.
-Что ж… не люби. Кто ж просит? – Мерфи отвернулся, добавив про себя: «У Парижа любви – выше крыш. Ему плевать, что там в тебе не так». – Ладно, Олли, пошли.
И вдруг раздался крик (по-видимому, от актера потребовали что-то повторить): «А ведь я - Человек! И я, я – твоё творенье! ТВОЁ!! …Если проклятые крестопузые не надули нас!»
Мерфи замер, будто в спину ему ударили. Развернулся всем телом, вновь оказавшись лицом к площадке. И вновь впился взглядом в актера. Тот не врал. На этот раз – нет.
Заключенный плакал. Серое, сырое от слез лицо, вздутые вены на шее, тянущейся к решетке окна. Губы его, обнажая гниль рта, кривились от уязвленной гордости, когда он выкрикивал это своё доказательство ПРАВА: «Я – ЧЕЛОВЕК!». Голодные, алчущие глаза его обвиняли ВСЕХ, всех без остатка, … эту серую реку бездушия, текущую у стен тюрьмы кое-как, медленно, безвольно, повинуясь лишь собственным подводным течениям.
И вновь взвивается вверх жалкая гнилая плетенка. Жадные грязные руки хватают её и ощупывают, добывая поданную монету. Бесцветная, худая как мумия девушка руками, распухшими от стирки, в тайне от матроны мамаши положила утаенную от семьи монетку в корзину. И тут же, опустив голову, двинулась дальше. Не нужны ей не благодарность, ни проклятья узника. Ей даже не любопытно, наказан ли тот за дело или заперт по несправедливости. Здесь – ей не нужно НИЧЕГО. Да и жест её - он показался Мерфи ПРАВДОПОДОБНЫМ рефлекторным. «Так и теперь подают милостыню стоящим на паперти. Не только не пытаясь понять причины, но и не глядя в глаза. Будто не делятся благополучием, хотя б из-за страха за его скоротечность, а платят СТРАХУ. …Подачки проклятых!». Мерфи сглотнул горечь. Произнес вслух: «Уже лучше. Как, Олли, у них получилось, правда?»
- Правда в том, Френк, что мне здесь надоело. За грязью на его лице я так и не понял, кто занят в роли. Кто, Френк?
Мерфи улыбнулся как на ребенка, тихо вздохнул и махнул рукой. –А, пошли.
Двое молодых мужчин, явно пришлых, кем-то приведенных на студию, одетых небрежно, но с шиком, наблюдали со стороны процесс создания фильма. Один из них имел высокий рост и походил на ожившего, сошедшего с постамента одетого от кутюр Аполлона Микеланджело. Другой - другой выглядел ОЧЕНЬ современно: среднего роста, кудри заправлены в хвост на затылке; костляв, с огромными покрасневшими от напряжения глазами, и руками, беспрестанно двигающимися, как у гиперактивного ребенка. Со стороны он походил на девушку того мужчины, который был высок, плечист и медлителен. Первый - будто все время капризничал. Будто все время торопил: «Пойдем! Туда! Не нравится - уходим!» Второй – долго взвешивал, иногда соглашался, но чаще - нет. В слух возражений не произносил, и часто шел на поводу. Со стороны, будто добровольно.
Глядя на них обоих, любой француз угадал бы – «голубки»!
Мерфи одной рукой обнимал своего субтильного приятеля, и вроде бы соглашался уйти, он разворачивал Олли в сторону выхода. – Классика бывает скучной. Тут, - да, немного затянуто.
Они двинулись студийными закоулками к выходу.
-Они что, надеются, что на это пойдут? Что за это кто-то заплатит?
-Уже заплатили, раз снимают.
Высокий перестал обращать внимание на брюзжание своего спутника. Он оглянулся. Ещё раз посмотрел на съемочную площадку. Он больше не прислушивался к словам актера, пытавшегося разжалобить безликую толпу. Френк наблюдал, как талантливо, по команде ассистента, сновала толпа туда- обратно под стенами тюрьмы бутафорской, но уж очень похожей на настоящую.
А после Мерфи перевел взгляд на режиссера. Они с ним немного знакомы. Так, всего одна встреча. Толстяк закричал на кого-то: «Стоп! Ничего не пойму, ну сколько же повторять?! Куда, куда ты смотришь? …А нужно? … А ты, куда ты пошла? ...Мой бог, откуда, откуда этот сброд? Идти только за задние тюрьмы. Только туда! Вверх смотрят только те, кому положено. …Так, …а ты куда идешь? Ты куда, … ты же из кадра вышел, осел! О, боже, …снова, сцену заново! …Да, сейчас!! Есть возражения – можешь убираться ко всем чертям. …Амалия?! …Сцену «у тюрьмы» - заново!»
К недовольному боссу подошла одна из его ассистенток. Принесла тарелку с бутербродами и стаканчик с кофе. Режиссер торопливо сунул кусок в рот, решил запить, но тут же ошпарил рот крутым кипятком. И вновь расшумелся, раскричался, замахал руками. Раскидал тарелки. Его не ожог возмутил, а ассистентка, не заметившая в толпе статистку, размалеванную под готку: «Какого черта у неё губы черные?! Я сказал: зубы зачернить, а это что? …А на этой, …а ну-ка, подойди сюда. Ну-ка, на свет посмотри. Ну так и есть! Бог мой, … это же накладные ресницы!… Какого черта?! Кто отвечает за толпу? …Вон с площадки!! Обе пошли вон!! И гримера заберите, чтоб я его больше здесь не видел! Сцену заново! …Время потеряли, мать вашу! … Да убери ты от меня эту гадость! Кофе разучились варить, …заново, я сказал! Идем и помним: только за здание тюрьмы и… ».
Этого нервного длинноносого толстяка француза с горящими каштановыми глазами Мерфи порекомендовали, как нового партнера для игры в сквош. «Франсуа недавно потерял друга. В автокатастрофе. Сильно одинок. Ты - как раз в его стиле. И, кажется, он уже обратил на тебя внимание. Как у тебя с французским, Френк? Нормально? Отлично! Тогда я тебя ему представлю». И вот встреча вторая состоялась. Новый друг Мерфи не обманул. Оказалось, эта, похожая в негодовании на жирную крысу богема действительно снимает исторический фильм. Фильм о провокационной судьбе талантливого поэта. Хорошую классику Френк любил. А друг режиссер, этот человек его расстроил. Только Мерфи никогда не произнесет: «Не люблю». Он обещал, и он пришел на эту вторую встречу. Столкнись он сегодня с Франсуа, он бы сказал ему: «О, так ты и вправду, режиссер. Как здорово!». Теперь Мерфи был рад, что не столкнулись. Что, отдавшись работе, новый друг его просто не заметил. К тому же утром, зайдя в номер к Оливеру, Френк вдруг почувствовал некое влечение к угловатому и нагловатому программисту, отданному ему «в наём до конца дней». Это решило проблему одиночества. Мерфи из тех, кто скорее вынесет штурм толпы, чем дикость отупляющего одиночества. Он был рад встрече с милым хакером из Прованса. Кстати, так же рекомендованного ему его парижским другом, как «человека одинокого, в виду потери там чего-то» (вообще-то, родины). «И тут потеря. Как же много в Париже тех, кто потерял. Много любви и много потерявшихся. …Пора. Всё. Парижа мне хватило». Оглядывая площадку в целом, Мерфи хмыкнул и, снова приобняв парня, подтолкнул его в сторону выхода. – Нам туда.
Паркер был с ним уже несколько дней. Это было деловое знакомство, но плавно переходящее в приятное совместное времяпровождение. Разумеется, за удовольствия расплачивался Мерфи. И его молодой друг к этому скоро привык. Парень действительно выглядел в Париже потерявшимся провинциалом. Как-то Френку нужно было отлучиться. Дела. Так его друг тут же и пристал: «Где ты был? Нет, мне всё равно, где ты был, но… где ты был?!»
-В Риме.
Парень не поверил. По его понятию на «вечерок» в Рим не летают. - Что такое?
Мерфи усмехнулся. – Папа заскучал.
Паркер понял, приятель шутит. – А может ты по папе?
-Да, у нас случается как-то разом.
-Как понос?
Лицо Мерфи дернулось. Но на грубость он тогда не ответил. Решил потерпеть с выводами. «В наём штучка. Там увидим, где сгодится».
- Какого черта, уберите верхний свет! Это вам что, театр?!
Мерфи снова остановился. Рука его соскользнула с узкого плеча парня, Френк снова развернулся лицом к узнику. Теперь, глядя на освещенную площадку из темноты, лишь в пол уха слыша крики киношной знаменитости, он кривился лицом и думал: «Только затянувшееся одиночество кинуло меня в постель Мадам Клико. Алекс был доволен: «Как скоро вы спелись. Смотри, не привыкни к нему. Нам это совсем не нужно». После Мадам К. Алекс направил его к Франсуа. «Зачем ему этот скандалист? А! Не хочу даже знать. …Простите, нет. Да и вообще, бежать пора. Думаю, Мадам мою уже нашли. Теперь с проворством мелких негодяев - …в аэропорт, и … гори они все тут огнём».
Френк посмотрел на своего нового приятеля – на Олли Паркера и улыбнулся. – Ты прав, Олли, такое кино мы с тобой не заказывали. - Мерфи огляделся. Кругом студийная суетня. - Парижа нам хватит. … Пора домой».
Субтильный коротышка будто не расслышал слов. Он продолжал морщиться от сценария. - Хрень. «Господа, я голоден, я не свободен, прошу: заплатите за обед». Ну и кому это интересно? Подумаешь, завещание он зарифмовал! Эпоха в рифме. Больше, думаю, приврал.
-Что взять, … Европа. Она любит расшивать блестками своё старьё.
-Даже если барахло. Даже если пованивает.
-А ты не принюхивайся, мон а ми.
-Не зови меня так!
-Хорошо, Олли.
-Франция славится актерами комиками. Но их я уже видел.
Мерфи, мысли которого крутились возле «своих и чужих» послышалось «ГОмиками». – Тебе повезло.
Олли гнал свою мысль: «Нет, ты хоть одного крепкого парня здесь встретил? …Я – нет».
-Вон идёт! – Френк указал на группу людей. Впереди всех шел мужчина, размером с буфет. - Тебе подходит? Посмотри. …Кажется, я его уже где-то видел. – Мерфи пригляделся к приближающейся компании. Узнал известного актера. – Или что,… не тот? Не из крупных?
-Толстяк какой-то.
-И что? Причем здесь физика. Смотри выше. – Мерфи хохотнул, заметив кислость в лице своего приятеля. Хлопнул его по плечу. – Ладно, поспешим. Я так и думал, что ЭТО - тебе тоже не подойдет.
-Не люблю жирных. Крутые актеры вымерли. Кругом коммерчески прибыльные знаменитости. Или мелочь.
Мерфи хмыкнул. «Есть. Есть и здесь крупные актеры. Никуда они не делись. И здесь, и везде никому не хочется возиться с настоящей жизнью. Все желают поиграть в неё на экране. Но …малышка прав, мельчает промысел. Вся эта суета: неточный грим, яркий свет, туда пошли - нет – это такая мелочь. «Титаник» без Каприо раньше б потонул. И не спасли б подлинники с корабля. Вийон – не мелочь. Он – трагедия таланта без покровителя. …ОН - НЕ мелочь».
Паркер думал о своём. Ему хотелось высмотреть на студии крупную знаменитость. Жан Рено, например, он хотел не просто увидеть, но и с помощью Мерфи, взять у него автограф. Олли сказали, что этот актер тоже будет сегодня на этой съемочной площадке. – Всё…мелочь.
Олли сказали, что фильм изобилует драками. Что француз – поэт был весельчаком. А что увидел он - сопли больного самолюбия. Олли вообще не любил поэзии. А попавших за решетку молодой хакер считал неудачниками. Про себя же он считал, что впереди у него целая жизнь. История о завещании – ему скучна. - А может мы не на ту сцену пришли посмотреть? - И вдруг он заметил знакомое лицо в группе приближающихся актеров, одетых в старинные облачения. - Э, послушай, Френк, мне кажется, я тоже где-то видел этого толстяка. Это не…
Мерфи махнул рукой. – Не! Не, Олли! Мы уже немного опаздываем.
И, схватив низкорослого приятеля за рукав, Френк потащил его в сторону дверей, показавшихся ему «выходом». – Кажется, сюда. Как же трудно отыскать в таких местах выход. Ага! Кажется, я прав. Шер а ми, вперед! Двери, двери,…оттуда – туда; из века смутного и чумного в век новейших потрясений. Двигаемся, двигаемся Олли! Нас ждет наш самолет. Из бутафорского сумасшествия в реальный. Чую, он за той дверью. …Свобода, ну и декабрьская слякоть, разумеется.
Паркер, будто почувствовав некое предупреждение, остановился. Задрал голову и посмотрел Мерфи в лицо. Ответная ухмылка крепкого друга мигом вернула Олли на землю. – Самолет? Френк, …как …самолет? Не сейчас же…
- Пора за дело, мон шер.
- Перестань! Я не люблю, когда меня так называют. – Олли заглядывал Мерфи в глаза. Он даже перестал глазеть на приблизившихся к ним актеров. - А как же мои вещи… там, в гостинице?
- Новые купишь. Вперед. Рейс через полтора часа.
-Френк, но…. Ты же заплатил за номер за неделю вперед.
-Я погорячился.
- Рейс через полтора часа? Но ты же сказал, спалимся. Та сказал, мы заводим знакомства, заметаем следы. Нет? Уже нет? Почему такая спешка, Френк?
-Не пыли, малыш. – Мерфи глядел в сторону. Улыбнулся известному актеру. - Да я уж и забыл, чего сказал …когда-то. Пошли!
Группа актеров проходила рядом. В центре её был одетый в мантию и судейскую шапочку чуть загримированный, широко улыбающийся Жерар де Пардье. В фильме ему предстояло сыграть роль Верховного судьи - героя отрицательного и малоприятного. Наверное, именно потому, актер успевал нахвататься позитива, успевая перекинуться парочкой фраз с коллегами, обменяться улыбками с милыми статистками, взятыми в фильм на роли многочисленных проституток – подружек поэта.
Актер шел, не торопясь. Шел исполнить достойный труд: судить понарошку, но как взаправду. – Иду всех вас судить, миленькие. И вас, …и вас, и - вот вас, – он ответил кивком на кивок Мерфи. – Всех вас, - обещал улыбающийся толстяк, обряженный судьёй. – Я всех вас буду немножко… судить.
Мерфи трижды сплюнул в сторону и толкнул одной рукой дверь, другой – вытолкнул своего нового приятеля вон. – Вот, Олли - та самая свобода, о которой тоскуют поэты.
В лицо Паркера ударил шум и запах одной из центральных улиц. Он замер, поднял палец и указал им назад, за спину. – Это… был де Пардье?
- И что?
-Ха! ( Прозвучало не весело) А, правда, ну и что? И что теперь? – Олли немного испуганно обшарил свои карманы. - А как же мой паспорт? – Посмотрел на Мерфи. - Кажется, я забыл его, …в гостинице.
-Он в твоем правом внутреннем кармане. – Мерфи ткнул указательным пальцем в грудь Паркера. И опять усмехнулся, заметив страх в глазах милого друга. – Перестань пылить, дурашка. Разве имя Олли Паркер звучит хуже, чем Джошуа Фридман? – Широкая улыбка. Сухая и бесцеремонная. - Нас ждет многочасовой перелет через океан. Не утомляй меня.
-Откуда тебе известна моя фамилия? Френк, ОТКУДА?!
-Олли, … не морочь мне голову.
Обняв парня за плечи, Мерфи, уже, широко шагая, двинулся в сторону стоянки. – Такси!
На другой день в студии ФранкоСтар произошло ЧП: кто-то из шалопаев, может, от безделья, может, от обиды, что потерял работу (или ему за неё мало заплатили), нагадил в студийный реквизит. Пришла съемочная группа назавтра доснимать сцену с бедолагой Франсуа Вийоном – поэтом парижских улиц ХV века, а в корзине … вонючее дерьмо. Именно человеческое, от всей души наложенное.
А парочка симпатичных подлецов, обокрав известного коллекционера - владельца зала – студии «Гей-арт», что украшает проулок Клишар, этого сентиментального старого гея – Луи Клико по прозвищу Мадам, так и не поняв, что и без них в Париже ДЕРЬМА полно, вылетели ночным рейсом до Нью-Йорка.
Олли Паркер нехотя покидал Париж - город, который, по его мнению «слишком уж зациклился на воскрешении чистых культурных ценностей». – А ну и черт с ним, с Парижем! – Он поболтал ногами. - Я больше к Швейцарии прикипел. – Олли щелкнул ремнями безопасности. - Я был там. …Проездом.
-Так ты ещё и карманник?
-Почему? – Олли смутился. - Нет. Почему ты так подумал?
Мерфи пожал плечами и отвернулся. (Про себя) «А, правда, почему я так подумал? …Ах, да! Это Алекс сказал, что парня выгнали из университета за воровство. Так я задел за чувствительное, …пардон». Френк улыбнулся. – Забудь. Я пошутил. Просто вылетело, прости. Нет, конечно, ты вовсе не похож на …хулигана, … прости. – Френк потянулся рукой и погладил тонкие пальцы парня.
Олли незаметно высвободился от руки Мерфи. Огляделся. Ему показалось, с соседнего сиденья на него кто-то смотрит. – Я, я просто люблю шоколад. Здесь совсем другой шоколад. Слишком сладкий, приторный. Я люблю швейцарский. После него всегда бываешь сыт.
Мерфи снова погладил руку парня. По-видимому, он сделал это намеренно, чтоб не было недопонимания у соседа напротив, который сразу обратил внимание на их с Паркером пару: тридцатилетний поджарый мужчина, явно при деньгах и субтильный вариант женоподобного юноши, ухоженного, но явно на чужие средства.
– Я тоже предпочитаю сытость. Это прекрасно, мон а ми. Прекрасно, что мы нашли ещё одно качество, которое делает нас ближе.
Паркер покраснел и резко одернул руку. – Я повторяю, … не зови меня так! - Не зная, куда повернуть голову, чтоб спрятать глаза, он посмотрел над собой и принялся регулировать подачу воздуха к сиденью. – Черт, как же душно!
Мерфи хмыкнул. Но отвернулся, не стал далее смущать парнишку. Подумал о своих впечатлениях о Париже. О своей почти трехмесячной командировке по Франции. Вздохнул, припомнив, чего он «не добрал» в Париже. В слух произнес: «Представь Олли, геи Парижа, даже пахнут как-то иначе. Я так и не разобрал, чем».
-Возможно, надушенной капустой.
Приятели тихо посмеялись. Потом Олли, чуть наклоняясь к Мерфи, тихо спросил: «А в марселе, чем? Ты же сказал, что ты из Марселя».
-Я? Сказал? – Мерфи прятал улыбку. – Правда?
Олли нахмурился и по-женски, резко отвернулся, вильнув в лицо приятелю хвостиком волос с затылка.
Мерфи тихо хохотал, глядя в окно. Облака закрыли последние виды города. Декабрьского Парижа. Слегка подмороженного, но всё равно игристого, яркого и легкомысленного пространства земли. – Скоро рождество. Какой бы ты хотел получить подарок, Олли? – Мерфи улыбнулся. – Ты мне очень помог в Париже. Я обязан… отблагодарить тебя.
Паркер нахмурился. - Я не праздную рождества.
-А…понимаю.
-Чего тебе понятно? - Мелкий озлился. - Мерфи, …послушай, я надеюсь, ты, …ты не забыл, что я лечу с тобой по делу. Понимаешь, по делу, а не в качестве твоей …очередной, …ну ты понимаешь.
Мерфи прикрыл глаза. Сыто улыбнулся. – А…понимаю.
Паркер вспылил: «Френк, я не такой! Я (тише) я лечу с тобой как,… как необходимый для дела специалист. Я, я – программист, Френк, а не голубая задница. – Последние слова были произнесены зло, но по-детски. Нетерпеливо скидывая руку Мерфи со своего плеча, Олли насупился сильнее.
Парню и в голову б не пришло, как сильно он задел словом Френка Мерфи. Такая затаившаяся неприязнь может иметь последствия.
Мерфи убрал руку. Сел, выпрямившись. Потом наигранно зевнул, выражая безразличие к сказанному. – Я всё понял, Олли. Понял. Не нужно пылить.
Мерфи помолчал. Затем скосил глаза на нового друга, точнее, да, специалиста по прозвищу «Электронный взрыватель». – Мне кажется, МОЙ МИЛЫЙ ДРУГ (а Мерфи говорил по-французски, то есть, ненавистные слова вновь ужалили слух тощего хакера), зацикливаться исключительно на служебных отношениях – глупо. Мы же можем стать добрыми друзьями. Ведь так? – Френк, наклоняясь к самому уху парня, с улыбкой повторил, - ведь так? Покинув вместе дом старика Клико, мы стали … добрыми партнерами. Ну почему же нам не стать … друзьями. …Ведь можно?
Джошуа Фридман (по паспорту, который он предъявлял в аэропорту – Оливер Паркер) – кивнул и принялся дергать свое ухо за золотистую подковку, висевшую на мочке. – Да, но только до конца дела. Как договорились: я открою, что там тебе нужно, а после, …- широкая, будто победная улыбка в сторону распускающего руки крепыша, - после расчета за услуги, ты пойдешь своей дорогой, а я…
Мерфи подавил зевок. – Своей, своей. – Он повернулся к Олли лицом. - Да без проблем. – И снова отвернулся к окну и усмехнулся. – Без проблем, мон а ми.
Так мило и не страшно начиналась история – охота за мальчиком по имени Тедди Лоренс.
***
-Разрази меня гром, это так! – Мальчуган топнул ножкой и уперся в бока ручонками.
Няня наклонилась, приблизив лицо к голове трехлетнего ребенка, обутого в белые кроссовки явно большего, чем нужно размера. – Тед, никогда не говори слов: «накажи меня Бог» и «разрази меня гром». Никогда, Тедди. А то Господин Гром обидится и ударит в тебя молнией. Я уже не говорю о Боге, который слышит всё, что мы говорим. - Дама выпрямилась и взяла малыша за руку. – Господу нашему не трудно наказать помечтавшего не о том.
Малыш вырвал свою руку из руки пожилой дамы. – Но так говорит прабабушка! И ей девяносто лет! – Мальчик снова топнул ногой и строго посмотрел на свою попутчицу в прогулке по парку.
Та нашла, чем ответить: «Надо быть точным в цифрах, Тед. Миссис Лоренс не девяносто лет, а девяносто два года. Ты же её любимый правнук. Стыдно забывать об этом, Тед.
-Но это же больше, чем даже вам! И вовсе не короче, чем девяносто!
-Тед, чему тебя учил папа? Кто спорит, тот глупеет. И, пожалуйста, не забывай, что ты споришь с женщиной. С женщиной, которая старше тебя, - дама потянула малыша за собой, - к сожалению.
***
- Черт возьми, я даже не представляю, как они тогда жили…без водопровода и канализации? Не удивительно, что их косила всякая там …оспа. – Паркер брезгливо передернул плечами и, развернув шоколадную конфетку, сунул её за щеку.
-А ещё испанка, чума. - Добавил Мерфи, припоминая кое-что из когда-то прочитанного им про европейскую жизнь в ХV веке. – Нет антибиотиков, …нет анестезиологов.
-Ужас! Еще и без анестезии. А как же зубы? О…– Олли почмокал губами. – То-то этот режиссер требовал всем им рты зачернить. Так они и ходили с дырами во рту. Кошмар! Благодарю судьбу, что довелось родиться теперь, а не тогда.
Мерфи почти дремал. Но, слушая Паркера, он вдруг вспомнил о затейливом подвальчике в доме Луи Клико, о сейфах, которые коллекционер устроил внутри винных бочек, наполнив их наполовину вином. Забрать нужное из дома коллекционера, с которым Френк, как бы случайно, познакомился в одном из французских элит- клубов, не составило для вора-профи большого труда. Трудности возникли, когда пришлось избавляться от назойливости постаревшего гея.
Усыпленный наркотиком старик очнулся, …но бетон на дне обновленного крытого бассейна успел уже затвердеть, став бедняге саркофагом. Правда, плитку Френк класть не мастак, но, в общем, получилось неплохо. И под водой голубенькое дно отреставрированного бассейна, теперь имеющего ступеньку у правой стенки, выглядит почти безупречно.
Почти – это потому что «плиточник» оказался с юмором. Он из однотонных плиток, используя полутона голубого, сложил картину: кладбищенский православный крест с крышей поверху. «Это чтоб не вылез», - смеялся Голубой Френк, заканчивая работу и спешно покидая дом внука русского генерала.
Привратник в доме Клико целых два месяца принимал Мерфи за мастера - плиточника из Турции. Сам месьё Клико посмеивался над этим, а Мерфи, удаляясь с хозяином после посещения бассейна в спальню, помалкивал. Высокомерие служаки при дверях - Френка не обижало.
Мерфи действительно был смугл от природы и походил на городского турка. Это потому что солнышко его любит. Да его многие любят. Любили, любят, …в свою звезду Голубой Френк верил.
Сейчас он с удовольствием вспомнил, что в одной из банковских ячеек, арендованной им на собственное имя, припрятаны сокровища Клико. Это свернутые в трубочку рисунок Мане и набросок картины Пикассо «Девочка на шаре». А так же миленькая драгоценность с белой шеи самой Мадам Помпадур. (Спрятанные им в подметке ботинка парочка луидоров и синий сапфир, размером с рисовое зёрнышко, Френк забрал с собой).
Скидывая дрему, навеянную воспоминаниями, Мерфи улыбнулся. - Знаешь, Олли, а я не прочь оказаться на часок в том чумном Париже. – Он прищурился. – Мне один человек рассказывал, в ту пору, в пятнадцатом веке, в ходу была монета, она называлась экю. Двадцать три и одна восьмая карата чистого золота в одном таком кругляше. В домах известных парижских менял в ту пору таких монет было очень, очень много. А сейфов…никаких. Только ржавые запоры да псы.
- Наверное, эти кругляши имели бы теперь хорошую цену на аукционах. Ты бывал когда-нибудь в Англии?
-Был, но забыл.
-Что?
Мерфи дернул кончиком носа. – Я обязан Англии. Места для любви к ней - у меня нет. Но …- не важно! Аукционы есть везде. – Он вздохнул, будто действительно сожалея о недочете науки передвижения. - А вот машины времени - нет нигде. Вот и приходится, …ха…ха… летать, шагать. – Прищурился. - Убегать.
Олли оценил хитрость в лице нового работодателя, сильно желающего стать ему приятелем. – Я ведь так ничего о тебе и не знаю, Френк. Может, оставим век пятнадцатый, да ты скажешь о себе.
-О себе? – Мерфи удивился. Потом тихо хохотнул, подумав о наивности недо-студента. - О себе, а что, я могу. Но новизны мало, Олли. Всё, как у всех: приют, важный покровитель, ссылка, ненавистные люди, желающие тебя использовать. Сначала колледж, с его дурацкими традициями, затем магистратура, которая мне к чертям – не нужна, и, наконец, …как у всех, Олли, как у всех, кто пропущен через мясорубку жизни добропорядочной английской семьи – обязательно! место преподавателя на кафедре законоведения в колледже, имеющем мировую известность. Скука!.. Ну, а между делом… - Мерфи широко улыбнулся, - личные дела. Дела, с которыми я - по любви.
Олли скривил губы. – Понятно. – Он кивнул. - И ты думаешь, я поверю, что ты … англичанин? Ты ведь даже слово «выход» по-английски не понимаешь. Сколько раз, глядя на табло «Exit» , ты спрашивал у меня: «А где же выход?» Но я понял, то есть, я как-то слышал, ты неплохо лопочешь по-немецки. Ты - немец, так?
-Да клянусь тебе, я воспитан в старых викторианских традициях. Мой папа англичанин. Да! и ещё он - бывший дипломат. – Мерфи рассмеялся. - Ха…ха, снова не веришь?
-Да пошел ты! - Олли отвернулся. Его попытались одурачить. - Бош… трепач.
-Бош? …Я, Я, натюрлихь.
-Понятно!!
Мерфи смотрел в затылок парню. Будто центр искал. Думал: «И чего там тебе понятно, дурашка? Башку мою взломать решил, чудо- хакер, …подсолнух с семечками. На кафедре тружусь – и точка!» Улыбка шире, …ещё шире. Мерфи стал похож на злого клоуна.
И «клоун» видит, через отражение в окне его видит Олли. Он ему кивнул. – Да, Олли, законы, …только они – моё кредо.
Паркер внутренне сжался. «А не сглупил ли я, приняв его за простого вора? Ну не в самом же деле там был Пикассо. Такое случается только по серьезной наводке. Дело высиживается годами. И подвеска с камешками, …глупо было бы подумать, что она действительно старинная. Ну и что, что там была монограмма? Монеты там какие-то были. Но много ли я их видел, луидоров этих? Нет, он вор. Возможно, не новичок. Клико этот, Мадам – дурак полный, но ведь он не дурак. И уж точно, не стал бы он «отсасывать» у парня с улицы. Наверняка, они знакомы давно и прочно. Мерфи был своим в его доме несколько месяцев. Засветился по полной. Так «тяжеловесы» дела не делают. Да и сейф вовсе не сложным оказался. Любопытно, кто сказал ему, что он именно в этой бочке? … Их там больше сотни стояло. Вот бы спросить, он, правда, оставил того старикана «поплавать в бассейне» или… - Олли уставился на губы Мерфи. «Как красива и …страшна его улыбка. Случается же такой зубастый рот». – Олли сглотнул комок холодной слюны, тут же отвел глаза от отражения в стекле. – Иногда мне тоже хотелось бы иметь машину времени.
Мерфи кивнул, мол, догадываюсь, и оставил парня в покое.
Паркер прикрыл глаза, будто засыпает. «Алекс сказал: «Дело простое, но стоит дорого. Тридцать тысяч евро за взлом электронного замка в багажной ячейке железнодорожного вокзала, плюс – взлом кодового замка на дипломатическом кейсе, который там лежит». …Чего-то и вправду, «дорого». – Олли нахмурился. «Может мне кинуть его в Нью-Йорке, да при возможности вернуться назад? Затеряться в Провансе…».
-Ты чего-то погрустнел. Нет? – Мерфи наклонился и заглянул Олли в лицо.
Тот вздрогнул, почувствовав прямо у носа дерзкий запах виски.
-Ты пьёшь?
Мерфи улыбнулся. – Случается. А что? – Он придвинул бокал к губам Паркера. – Пробуй, понравится, я закажу для тебя.
Олли ответил резко: «Нет!» Потом подумал, что перегибает, поворчал, будто пожаловался: «От разговоров о том, что было с кем-то когда-то и где-то мне всегда хочется спать. Извини, Френки, я посплю, я,… нет, я не хочу виски. … Если только коктейль. Виски дорогой?
- Не понял? – Мерфи и правда, не понял вопроса простака, впервые капризничавшего в vip-салоне авиалайнера. Он взглянул на свой бокал, …на Олли, потом улыбнулся и покачал головой. - А, нет! Тут не аплодируют кошельками, Олли. Тут делают заказ и получают его.
Олли огляделся. Салон всего на несколько человек. Персональный выход, кресла с выдвигающимися ступеньками для отдыха ног, удобный столик для двоих. Обалденные стюардессы катают столики, развозя заказанный ужин, элитное спиртное и глянец печатных изданий. Всё, на всякий, но изысканный вкус. В салоне комфорт, каждый, пока под крылом океан, занят собой.
- А можешь спать. – Мерфи выпрямился в кресле. – Ещё четыре часа – и будем на месте. Я покажу тебе Нью-Йорк …из вертолета.
Олли снова насторожился. – Как, п…почему из вертолета?
- А мы прямо из аэропорта - на вертолет. И - домой.
-Это куда…домой? – Олли не понял. – Ты имеешь в виду, - он отказался от предложения заказать ужин, на место?
Мерфи визуально оценил испуг в парне. – Да, да. Именно, на место. – Мерфи вытянул ноги, прикрыл их мягким пледом, потом прикрыл глаза. – Время не ждет, Олли. Не ждёт. Прямо в дело и влетим. Вертолет будет ждать нас в аэропорту.
-Нас?!
Мерфи тихо хохотнул. – Ол! Перестань пылить. Расслабься. Вон, выпей лучше. Неплохой виски.
Мерфи сделал заказ за Паркера. Заказал то, что Олли обычно ел с охотой. Заказал ему его любимый коктейль. А пока девушка исполняла, поставил перед ним на столик свой бокал с виски. – Всё, теперь точно, сплю. Здорово устал. Сколько же я не спал? Ха! Да, надо. – Он отвернулся от парня и … через минуты две уже тихо похрапывал.
Паркер тупо глазел на него. Потом перевел взгляд на бокал. Там оставалось глотка три, не больше. Глаза парня сосредоточились на жидкости красновато - коричневого цвета. Лицо дернулось, уши, волосы чуть съехали назад. – Почему…вертолет? Разве … - Он скосил глаза на Мерфи. Тот вроде спал.
Олли залпом допил виски, поднялся с места и, качаясь от тумана в голове, двинулся по салону в сторону туалета. Но столкнулся со стюардессой, та везла для него ужин.
- Вы уходите? Надолго? …Простите, вы заказали ужин. …Он готов.
-Я? - И вдруг Олли расслышал за спиной голос Мерфи.
Да, это был голос Мерфи. Тот легко и свободно, как только место соседа чуть простыло, стал с кем-то общаться … по телефону на ИТАЛЬЯНСКОМ языке! Олли только и понял, что Мерфи говорит с каким-то падре: «…Грасия, Грасия, падре Александро, си, си…кон аморэ…».
-Что он сказал? – машинально спросил он у девушки.
Стюардесса пожала плечами: «Он сказал, что у него с кем-то по любви. Кажется, так. Так вы будете ужинать?»
Внутри Паркера что-то булькнуло и сжалось. Оттолкнув девушку, он поспешил к двери. В туалете его стошнило. «Мне сказали, что он – ЛОХ. Что значит эта аббревиатура? Я думал, он обычный вор, вор - домушник. Где была моя голова? …Мне сказали, что от взятого в Америке мне - всё и достанется, что обвести его вокруг пальца - плевое дело. …Какого черта?! Кто он?»
***
- Мисс Лук, а кролик, правда, быстро бегает?
- В общем, да. Относительно, конечно. А к чему этот вопрос, мальчик?
-Я хочу стать взрослым. – Тедди следил, как шустрый рыжий кот убегает от противно тявкающего мопса. – А кот, он быстрее кролика? Быстрее?
- Возможно, но…. Но я всё-таки не понимаю, Тедди, что ты имеешь в виду? – Женщина наклонилась, заглянула в лицо мальчика. – Тебя что-то беспокоит?
Парнишка вздохнул. Он отвернулся от няни. Та мешала ему следить за быстро убегающим котом. – Кот – он быстрее. Если бы был год кота, он закончился бы скорее. Папа сказал, что когда мне будет четыре, я стану совсем большим. И тогда я пойму его тайну.
Старая няня вздохнула. – Тайны не понимают, мой милый. Их скрывают. И вообще, не нужно ничего торопить, Тед. Тем более время. – Мисс Лук выпрямилась, огляделась. Вздохнула полной грудью. - Посмотри, какая красота кругом. Вчера выпал снег. Сегодня можно играть в снежки. Скоро рождество. Мы станем наряжать ель. – Она улыбнулась своему подопечному. – Потом наступит новый год.
Парнишка таким медленным ходом времени был явно не доволен. Он настаивал: «Хочу следующий! И потом ещё, и ещё! Если бы заканчивался не этот год, а тот, я был бы уже взрослым. Взрослым, как, …как… – малыш огляделся, подумал, остановив взгляд на старой женщину, – ну… почти взрослым.
-А я… - Няня вздохнула и взяла парнишку за руку. Она хотела сказать, что она уже взрослая, но в этом мало хорошего. Но трехлетний малыш, жизнь которого ни дня не походила на жизнь ОБЫЧНЫХ трехлетних мальчиков, прикинув взрослость своей няни, быстренько закончил фразу за неё: «…Старее, да?»
-Старше, - немного смягчила ответ парнишки старая няня. А, подумав немного, решила похвалить малыша: «Ты итак уже взрослый, Тед. Тебе уже три года. Однако мне нравиться, что ты рассуждаешь о времени как ребенок. Только дети торопят время. Ты заметил, твоя мама время не торопит.
-Она тоже уже старая. Мама красит волосы. Я видел.
-Тед, нельзя так сердито говорить о маме.
Тедди подумал. Скосил глаза на няню. – Ладно. Не буду. – Помолчав чуть-чуть, тихо забубнил: «Вы не говорите …про волосы. Про маму. Вдруг папа этого не замечает».
Няня кивнула. – Хорошо. Я не скажу.
Тед вздохнул. Между ним и няней опять тайна. Тед полагал, что только взрослым они нравятся. Он же считал, что тайны только разъединяют людей.
Завершив разговор, парень и двинулся к собаке, спасать кота. – Не трогай кота! Отойди! … Не лай так, ты его пугаешь!
Громадина кот, пошипев на маленького песика, воспользовался заминкой и мигом вскарабкался на дерево. Теперь Тед едва различал его среди белых веток у самой кроны.
И тут громко закричали: «Что ты наделал, глупый мальчишка?!»
-Он вовсе не… - мисс Лук тут же ухватила малыша за руку и приняла оборонительную стойку. – И перестаньте кричать. Тут дети.
Хозяйка, по глупости спустившая кота со шлевки, всплеснула руками. – Как же я теперь его достану?! Вот чертов мальчишка! Как же, …кто же мне его снимет? Маркиз, Марки…с…кис,…сердечко моё…
Дама сменила тон и грозно посмотрела на мальчишку, спокойно стоявшего у её правой ноги. – Это ты виноват! – К женщине рядом с ним и с её левой ногой. – ВАШ внук оглушил МОЕГО кота. Вы обязаны сказать мне ваше имя. И я намерена…- Она снова посмотрела ввысь и жутко закричала (почти по-кашачьи). – Спустите Ма…ур…кис..ски…аа!!
Будто отключившись от розетки, дамочка снова резко поменяла тон и принялась грозить. Махать руками и взывать к «человечности». Закончила она, сообщив ВСЕМ: она подаст в суд на ВСЕХ присутствующих. А присутствовали: мальчик в шапочке с медвежьими ушками; тетка лет шестидесяти в длинной черной юбке и лисьем полушубке. А так же ещё бОльшая древность - хозяйка мопса, кутающаяся в шубку из сурка и сам мопс, с отвратительно мокрым носом. Досталось и двум последним: «Ваша собака такая же невоспитанная, как вы! Вот что она так разлаялась? Отведите её к психоаналитику. Она явно страдает. Видите, видите, у неё нос, … она чем-то больна! Вы делаете вашей собаке прививки? – И собственному коту досталось, тот уже принялся орать. – Маркис…кис…он тебя не укусил? Ну вот ни капли ты не умеешь постоять за себя! Дал бы этому СОПЛИВОМУ…»
Хозяйка собаки решила ОТВЕТИТЬ: «Вас послушать, так все тут больные».
-Вот именно! И откуда вашей собаке быть воспитанной, - кричала дама, - откуда же взять воспитания собаке, ВЫ посмотрите на её хозяйку!
И тут началось….Кажется, женщин больше не интересовали их звери. Они исключительно интересовались друг другом. И проблемой воспитания – как бы, между прочим. - Это почему же я не воспитанная? Моя собака в отличие от вашего кота на поводке! – Хозяйка собаки резко переломилась в талии и подобрала с земли конец ремешка. – Вот! – Она вздернула псину на ремешке, подняв его повыше.
Бедняга мопс завизжал.
Няня маленького Лоренса, воспользовавшись перепалкой, потащила подопечного прочь, подальше от дерева и чужих. – Идем, дорогой. Идем, я покажу тебе небо в лужах.
-А как это? – Ребенок, заинтересовавшись необычным, быстро засеменил за нянькой.
А та уводила его от передряг, которым Тедди - свидетель и в собственном доме. Стоило миссис Лоренс – его маме - хоть раз не попасть на распродажу или какую-то кофточку, «какая-то собака стянула прямо из- под её носа»,… так тут же возникало примерно тоже самое. Только дома «сопливым мопсом» был он -Тед, а «старушкой в сурке» – его отец. «Вечно» зарабатывающий «не как все люди».
***
И всё же, Нью-Йорк заворожил Паркера размахом. – Оказывается она короткая. …А я думал, что она огромна.
-Ты про статую? Ты о СВОБОДЕ? Ну, милый, свободы НИКОМУ не вдоволь. И этим – жест пальцем вниз, - тоже.
Фраза просто подбросила Паркера на месте. – Ты, … Френк, …ты…говоришь…
Мерфи улыбнулся. Его английский в отличие от того, на котором изъяснялся программист, был безупречен. – Осторожно, парень, ты уже в Америке. А эта мадам – уже давно не собственность приютившей ТЕБЯ родины.
Олли указал на него пальцем. - Френк, …ты говоришь по-английски….
-Но ведь мы в Америке, чудак! – Мерфи хлопнул парня по плечу и улыбнулся. – И ты, …и ты, давай, ты же можешь. Мне сказали, что ты стажировался в филиале Microsoft.
Глаза Паркера широко раскрылись. – Откуда…
-Я не вожусь с незнакомой компанией, Олли, только и всего. Расслабься.
-А твой английский… для него тоже есть причина? - Паркер снова отвернулся к окну. – А моя стажировка была давно. – Он пытался точнее говорить по-английски. - А там что? – Олли указал пальцем на чащу небоскребов выше горизонта.
-Деловой район города. Нравится?
- Нет. А мы не зацепим один из …этих?
-Наш пилот постарается. К тому же нам в другую сторону.
Олли помялся и повторил свой вопрос: «А куда мы летим, Френк?»
- В Лос-Анджелес. – Мерфи хмыкнул и потрепал парня по плечу. – Не пыли, мон шер, две дозаправки, и мы там.
Паркер, глядя недовольно в лицо Мерфи, покачал указательным пальцем. – Вот только без шер, ладно? А на английский я перешел только из конспирации. А вот почему ТЫ на нем заговорил?
-От ожидания чуда.
Олли махнул на лжеца рукой, и снова обратился лицом к окну.
Он оглядывал просторы чужих для него мест и жадно вслушивался в разговор Мерфи с пилотом. Олли был слаб в испанском, на котором переговаривались Френк и пилот. «Дозаправки, …Лос-Анджелес. Откуда он знает английский? …Черт, и немецкий, и итальянский и… нет, лучше об этом не думать!»
Олли стиснул зубы. Он все время обвинял Френка в том, что тот ВСЁ врет. А теперь ему самому пришла в голову сказка-ложь про Мерфи. Но он быстренько изгнал смешное предположение из мыслей: «Он голубой. Таких в шпионы не берут». И, изгнав абсурд из мыслей, Олли вздохнул и стал любоваться Америкой.
Паркер был мечтателем, он мечтал о Штатах. Как все тщеславные программисты, он надеялся засветиться на этом берегу. Прославиться взломом какого-нибудь жутко важного почтового сервера. Однако теперешний полет над гнездом Microsoft казался ему страшноватым. То есть, не физически страшным, а пугающим своими открытиями.
В общем, Олли сильно трусил. Он глядел то на шушукающихся пилота и Мерфи, то на блестящие на солнце горы стен из стекла и бетона, мимо которых плавно фланировал вертолет. И понемногу начинал сомневаться, что вернуться назад, во Францию ему удастся и скоро и легко. «Он убил этого чертового старого гомика. Теперь я уверен, он убил Клико».
***
В служебном кабинете окружного шерифа только что закончилось многочасовое совещание. Имея на руках определенные задания, сотрудники разошлись так спешно, что уже через пять минут кроме Джо Саммера - хозяина кабинета, а так же одного из его «любимчиков» – оперативника Гарри Спока – в стенах кабинета не осталось никого, кто бы мог услышать, как звоном настенные часы отсчитали девять вечера.
- Простите, сэр, но кажется, Голубым Френком, то есть, этим – Мерфи - вы сегодня многих здесь …напугали. Если честно, я впервые слышал от вас сразу столько эпитетов: без привязанностей, беспринципный, бесшабашный, безжалостный.
-Да, да… - Саммер, глядя на заправленное в рамку черным по белому написанное объявление: «В нашем офисе НИКТО не курит», свободной правой (в левой он уже держал зажженную зажигалку) шарил в нижнем ящике стола, в поисках сигареты.
Он прибрал в сторону попавшийся под руку пистолет, коробку с патронами (которые, как и первый обязан был хранить в сейфе) и добавил: «А ещё бездушный». Наконец, генерал Саммер достал из начатой пачки сигарету «Сигал», крепкую как пот погонщика и столь же вонючую, раскурил её, слегка отсыревшую от долгого хранения без использования и смачно ею затянулся. После, как бы соловея от рванувшего по мозгам родного дымка, улыбнулся и перевел взгляд с обязующего письменного заявления для коллег и гостей на своего службиста. И широко ему улыбнулся.
Спока Саммер считал хорошим парнем, солдатом чести, преданным лично ему и делу управления полицией. Кроме того, этот сержант ни разу его не подвел. Саммер доверял ему, как доверил бы собственному сыну. Таких, как Спок, к величайшей грусти генерала – шерифа, в Управлении было не так много. – В общем, парень, стопроцентная сука этот Мерфи. И … - шериф глубоко затянулся дымком ещё разок, - и нам придется его остановить. Теперь точно, придется. Как говориться: «Во что б то НАМ ни встало».
- Мне кажется, так сказал господин Крайс - наш губернатор, нет? – Спок улыбнулся. Вообще-то анекдотичную фразу запомнили многие в Управлении.
-Да, я позволил себе, …процитировать. Хотя, …- короткий выдох шерифа и снова его дымный вздох, - толком в этой фразе я не… - выдох, - что такое у НАШЕГО губернатора «ни встало» - лично я не понял.
Спок дипломатично дернул губы в улыбку, но тут же смял её, ведь речь шла о человеке, которого здесь действительно за многое уважали. Хотя бы за то, что не позволял себе указывать и вмешиваться в дела полиции, как до него любили делать некоторые «заступники из власти».
Саммер почесал нос. Быстро посмотрел на объявление, пробежался взглядом по буквам (ТИР УКЕНОТ КИНЕСИ ФОМЕШАН В) пожал плечами от неудачного на сегодня буквосложения (бывало и удачнее, со смыслом) и поискал что-то взглядом на своем столе.
Саммер нашел то, что искал. Он выкинул из стаканчика карандаши на стол и затушил сигарету о дно предмета из черного оникса (подарок Службы ко дню родителей). – В общем, парень, дел у нас по горло.
-То есть, суматоха только из-за того, что случай взят под контроль самим губернатором, так?
Саммер сморщился. Потом, как обезьяна, пригоршней принялся разгонять остатки дыма над столом. Но на вопрос ответил. Он кивнул и принялся объяснять…по-своему: «Да, разумеется. Только поэтому. Так то этот … чокнутый …мог бы, конечно, и дальше, …чего уж там».
Гарри Спок понял, что заданный им вопрос был немного неразумен.
Легкое смущение на симпатичном лице парня шериф заметил. Улыбнулся.
Вот ещё за что Саммер предпочитал общение со Споком. Любил, так сказать, обсудить обсужденное на многочасовом заседании именно с этим парнем, чтоб успокоить нервы и выстроить действительно верный первый ход против разыскиваемого преступника. Спок умел понимать его полу сформировавшиеся идеи. Идеи ещё как таковой не было. Она ещё только …витала в мозгах Самамера. Но после разговора с сержантом она получалась уже сформированной, а первый шаг – вполне обдуманным шерифом.
Саммер сморщил крупный нос, и …выкинул из стаканчика в урну погашенный сигаретный чепок. – Будем искать «хвост». Чего выбирать, надо ж за что-то цепляться. Ведь столько лет чадит сволочь, Интерполу стыдно. Вот, казалось бы, все данные есть: отпечаток, известна группа крови, физиономия этого красавчика всем поднадоела в каждом управлении и что? А где ЕСТЬ сам этот Мерфи – ни черта не ясно!
Не то чтоб шериф не любил слегка туповатого чинушу – губернатора Крайса, то есть, никаких таких особых не симпатий к этой бронзовой кукле (будто папаша куклы Барби), обожающей возвышаться над трибуной с гербом страны и салютовать из авто, проезжая мимо почитателей, - у окружного шерифа не было. Вовсе не было. Губернатор этот был уже третьим, пока Саммер занимал свой пост в управлении, и у последнего уже выработалась привычка «радоваться малому, посланному богом, в том числе и ЭТОМУ». Но Крайс явно торопится. Взял да и пообещал на последней встрече с телезрителями штата, что «ещё пара дней и матерый убийца НАМИ будет пойман за свой крысиный хвост». Политик браво наобещал, совсем упустив малость - Интерпол уже пару лет бьется, чтоб напасть на след негодяя, подозреваемого в вопиющих ИМЕННЫХ убийствах во многих странах мира. Теперь искать «хвост» поручено Саммеру. Оказалось, Мерфи перебрался именно в его округ. Только Саммер был уверен, то есть, как vip полицейский он знал наверняка, что схватить преступника за …«хвост» (которого не бывало у Голубого Френка) пары дней – маловато будет. А уж поймать и припереть доказательствами, чтобы обезопасить от этой убийственной твари округ (да и соседей) – тут, уж точно, сорока восьми часов не хватит.
- Есть же у него хоть какие-то привязанности? Может, мама где-то живет, невеста, …- Спок опустил глаза и добавил, - или никак не забываемая любовница. У всех что-то такое…
Саммер отрезал: «И «хоть каких-то» нет! Кидало он. Бездушный кидало!»
-Сэр, но он же … человек. И он молод, он здоровый мужчина.
Саммер громко почистил горло.
-А! – Догадался Спок, - ведь, вы ж сказали, он - гей. Но …и всё равно, он – живой человек, сэр. И у него наверняка есть друг…какой-нибудь.
Саммер покачал головой. – И друга никакого! Из дела в дело он избавляется от свидетелей. Деловое партнерство. Взаимовыгодное до поры – это есть. Это человек без обязательств, вы понимаете, Гарри. Он КАК БЫ НИКОМУ НЕ ОБЯЗАН.
-Сэр, простите, мою настойчивость, но так не бывает. Возьмите меня, я – горжусь своей независимостью. Но от кого? Только лишь от поддержки родителей, брата. Понимаете, я лишь финансово независим. А в остальном…
- Сержант, - Саммер кисло улыбнулся, глядя на сержанта, наличием которого в Управлении многие очень гордятся, - я исключительно рад за вас. Но есть на свете твари…
-Значит, сирота? – осторожно перебил босса Спок.
Саммер дернул плечами. Посмотрел на грязное от сажи дно карандашного стаканчика и отставил его в сторону. Вздохнул. – В Интерполе не дураки работают, Гарри. Там уже всё сто раз перепроверили. Фас, профиль, … связи и отвязи.
Спок осторожно хохотнул. – Сэр, я не верю в «святость» этой службы. Пусть она хоть трижды международная. И ей кто-то руководит. Сверху. И там вполне могут работать люди, которые достойно служить этой службе или не хотят, или, по разным причинам, не могут. В Интерполе – тоже люди работают. Люди без однозначных программ в головах. А человеческий фактор и не к таким ошибкам приводил. Вы ведь сами сказали, у этого Мерфи весьма привлекательное лицо. Вы сказали, что в целом он - обычный человек, даже …обаяшка. Он уже трижды ЛЕГКО уходил из аэропортов, будучи засечен видеокамерой. Люди, сэр, люди не видят в нем того самого Мерфи, которого ищет полиция всего мира. – Спок отвел глаза. – Сэр, даже судьи о ТАКРОЕ спотыкаются. Нормальному человеку всегда кажется, что КРАСОТА это не только СТРАШНАЯ сила, это ещё и свойство КРАСИВОГО ЧЕЛОВЕКА. Это нормально. Другое дело, если он кого серьезно той красотой зацепил. Есть люди, которые такой красотой поделиться не хотят. Такие - и у Мерфи могут быть. И он в капкан попасться может.
Самер удивился. – Основания?
Спок сделал отмашку рукой. - Вот вы говорили, сэр, он в Париже два месяца жил в доме какого-то собирателя антиквариата. Может, за эту связь и зацепиться? Вы даже представить себе не можете, насколько у геев сильна ИХ любовь.
-Ну да, жил. Два месяца нежной дружбы и что? Убил он «нежного друга». Живьем – в бетон.
Саммер принялся кидать в тонкостенный каменный стаканчик лежавшие на столе карандаши. По одному. Карандаши попадали в цель, и было удивительно, как это они не опрокидывали хрупкую с вида вещицу. Заметив внимательный чуть болезненный взгляд подчиненного на изящный (и дорого стоящий) стаканчик, Саммер прекратил игру. И, подняв предмет рукой, чуть помахивая ею, жестом пояснил, что устойчивость стакана в тяжести его дна. – Есть ТОЧКА, которая не позволяет ЕМУ УПАСТЬ.
Спок высоко задрал брови. Мол, ну вот, вот и цепляемся. Саммер, глядя на него, задумался о том, что сказал. И живенько перевел тему в осмысление дела Мерфи.
– Да было бы хорошо найти этот рычаг. – Генерал шерифов полистал черную папку. В ней масса сшитых листов, есть листы по отдельности. Есть фотографии. Но лишь на одной улыбающееся лицо – это сам Френк Мерфи. Остальные снимки – те ужасные следы, которые остались после его пребывания в той или иной стране. - В Китае он обчистил коллекционера Будд. Прикинулся художником - литейщиком, ваятелем медных миниатюрок. И взял то ничего: две фигурки. Золотые – не взял. А две бронзовые нецке оказались какими-то культовыми – их он забрал. О том, что они «культовые» и знают-то с десяток человек, глубоко изучавших ремесло изготовления этих миниатюрок. Откуда это стало известно этому гастролеру? Тем не менее, он забрал эти две ценных вещицы. А собирателю свернул шею. Вымазал труп глиной, покрыл мелом, обсыпал золотистой пудрой – ведь всё с собой принёс, сволочь! И он не скрывал того, что несет, отправляясь к в гости, в дом этого человека. И после издевательства над трупом установил ТЕЛО в зале среди коллекции Будд. И позу соответственно придал – получился лежащий на боку Будда. – Саммер двинул правой рукой к краю стола. - Знаешь, я удивляюсь изощренности мысли этого криминального выродка. Столько тут, - Саммер ткнул в папку пальцем, – вот тут, тут столько написано, у меня, видевшего виды, волосы шевелились, когда я это читал.
-А может, там имела место глубокая неприязнь? Оскорбление психопата. Я о Мерфи. Может, коллекционер сделал, что не так? А у этого как раз была возможность поработать с его телом.
Саммеру многое нравилось в сержанте Споке. Вот только молод он был. И имел нервы – вроде канатов. Он ТАКОЕ предположения выслушал, но… оставил без оценки. Убийств ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ради развлечения он НИ РАЗУ не встречал. Всему есть причина. Тут, получалось, человек испытывал ЭСТЕТИЧЕСКОЕ удовольствие от обстановки, в которой он оставлял свой труп. Даже если он поджигал дом, тот горел так, что пожарным казалось, что они такого НИКОГДА не видели. (А хроникеры успевали нащелкать фото для персональных выставок). И в тоже время психопатом Мерфи Саммеру не показался. И никому не казался, судя по оценкам Интерпола! Вот генерал и искал «хвост» - причину: почему, люди, видевшие Голубого Френка перед самым убийством ничего не заподозрили? Саммер искал точку, за которую можно сковырнуть чудовище.
В толстой папке были копии сообщений о преступлениях, схожих по почерку с делами Голубого Френка. – Безбожник и проходимец, зачем ему культовый Будда? Уверен, он понятия не имеет, в чем его настоящая ЦЕНА. Он же на следующем преступлении всегда ИЗБАВЛЯЕТСЯ от того, что берет у предыдущего убитого. – Саммер оттолкнул от себя пухлую папку с копиями сообщений. - В Бразилии он сжег дом богатого собирателя ковриков для молебна. Вместе с собирателем, разумеется. Нет, он не поехал за этим материалом в Азию - нет! Он поехал за ковриками для молебна в БРАЗИЛИЮ! Взял три ковра. Как тут пишут, «не каких-то там…культовых». Просто ковры. Но! На одном из украденных якобы молился сам Аятолла Хоменеи, только тем тот ковер и ценен. В обгоревших его остатках был найден труп собирателя и расплавившийся кусок БРОНЗЫ. – Саммер поднял палец кверху, акцентируя на детали внимание Спока. - На втором ковре любил молиться последователь Аятоллы. А третий, третий памятен нынешним иранцам. На нем будто бы любил помолиться нынешний премьер-министр Ирана. Второго и третьего коврика пока не нашли. …Скажешь, сумасшедший? Не ведает, что творит. …Ну вот зачем психу коврики для молебна, скажи мне, парень? – Саммер сокрушенно покачал головой, а потом … почесался пятерней со стороны затылка. Да так сильно, будто там кто завелся. - Скажешь, он помешан на ритуальном барахле? Но ведь и тут мимо! В Париже он украл подвеску с ожерелья Мадам Помпадур и два эскиза к картинам. Да нет! Ничего ценного, просто зарисовки. Два листа по пять тысяч баксов за каждый. Ну, с учетом раритета и авторства.…Только зачем Мерфи карандашные зарисовки на пожелтевших листах? Или эти поблекшие побрякушки в желтом золоте? Ни один из свидетелей, видевших его в день преступления, не упомянул об украшениях на его теле. Ни серег, ни перстней, ни цепей на нём не было. По-видимому, он их просто не носит. И подарить как будто некому. И нет у него постоянных стен, где б он мог хранить, развесив по стенам эти пожелтевшие именные картинки. Да что там! он даже не потрудился вывезти украденное из Франции! Ячейку в банке нашли быстро. Он же не скрывал лица, когда ходил в банк, класть наворованное! Ячейку открыли. Кроме одного камешка - овального сапфира, выпавшего из старинной золотой оправы - остальное ВСЁ цело. Чего не скажешь о владельце украденного. Этого несчастного он забетонировал в дно бассейна. …Вопрос: ЗА ЧТО, чтоб украсть камешек ценою в тысячу баксов, ну, может, ещё какую мелочь, которую упустила из внимания прислуга в доме коллекционера? …Смешно! И, знаешь, …жутковато. Потому что ПОКА не поддается объяснению. – Саммер манул рукой. – Да и, вот, кстати, деталь: камень – сапфир тот был найден. После. После очередного убийства. Потому, собственно, его и «прилагают» к делам Мерфи, тот же почерк.
-То есть вы полагаете, что может, это и не он ЗАБАВЛЯЕТСЯ?
-А разве не бывает подделок в истории убийств? Разве не сидят по нашим тюрьмам люди, ведать о деле не ведавшие? – Саммер будто запнулся. Будто заставил себя снова вернуться на верный путь мысли. – Но …тут – он. – Саммер погрозил пальцем. – Тут – все о нем. – Этим же пальцем он ударил по папке с фотографиями «украшенных трупов».
-Сэр, так может, усилить охрану домов тутошних наших коллекционеров. Раз он в Калифорнии обосновался…
Саммер как не слышал сидевшего напротив и говорящего по делу. - А в Украине этот негодяй обокрал целый музей! Можно сказать, обездолил. Там куча разных картин, кстати, вполне удобных для выноса. Ну, если кто решится красть, - нет!! – Саммер ударил ладонью по колену. - Он крадет полотно Айвазовского размером в огромную стену. «Среди Волн» называется. Я видел её. Так себе картина. Художник итак был слабым моренистом, а эту вещь он рисовал, будучи уже почти слепым. Стар был сильно, по памяти волны рисовал. – Шериф навалился на служебный стол всем телом, вытянул шею так, что его чуть побагровевшее лицо оказалось рядом с лицом молодого оперативника. – Спросишь, зачем?
Спок сморгнул. Скосил глаза на кончик носа босса и машинально переспросил: «З…зачем?»
-Вот! – генерал-шериф выпрямился. – Вот она – зацепка…была бы. А так: а черт его знает зачем? Может, он просто выпендрился. Тогда перед кем? Для какой нужды этой сволочи гигантское полотно? Он живет на деньги напарника, восемь лет уже сидящего в тюрьме Арканзаса. Последний божился: «Френк не такой! Вы наговариваете на порядочного человека!» А этот …«иконка» возьми, да и обчисти своего бывшего любовника! Вот скажи, за что в крымском музее он убил охранника и до неизлечимого безумия напугал молодую уборщицу, …за эту серо - бело - голубую белиберду в извилинах? Нет! Он выпендиться захотел! Три камеры висели на входе, две - внутри – и обе напротив этого гигантского полотна. Обе работающие! Исправные камеры! Кем они были отключены? Следствие полагает, охранником. Почему этот русский хохол доверился такому проходимцу, как этот Мерфи? Он и по-русски то не говорит, тостует только. Ну, это так, это по показаниям сумасшедшей. - Саммер, будто в восхищении загорелся глазами.…- А он ножичком по истории искусств края – вжик! а полотно в рулон. А после – на куски его! И в корзине на ближайшем рынке оставил. …Большую часть. Бесследно исчез кусок светлого неба над волнами. …ЗАЧЕМ было красть кусок, что без цены теперь?- Саммер осклабился. – Безбашенный говнюк. Но не сумасшедший - нет! – Саммер погрозился кулаком. Вроде бы стене. Или объявлению, что заявляет, что курящих ТУТ – нет! - Уж я ему доверюсь, попадись он мне только!
Спок даже испугался. За босса. Он выпрямился на стуле. Напрягся. Потом подумал и попробовал импровизировать, чтобы слегка отвлечь разгорячившегося босса от праведного гнева, который может и ЗАВЕСТИ. - А…хор…рошо. …Мы будем держать караул у домов тех коллекционеров, которые имеют нечто,… нечто необычное. Можно привлечь экспертов. Открыть, что Мерфи уже крал. Он же не повторяется, …как будто?
Саммер махнул на подчиненного рукой как на незрелого, молодого. – Бросьте, сержант! В Калифорнии имеющих это «нечто» столько, что мне даже по четверти полицейского на дом не хватит, чтоб, как вы говорите, «караул держать». Нет, тут за другое нужно цепляться…
Спок заинтересованно придвинулся ближе. – Сэр, так вы УЖЕ знаете, … что сойдет за приманку для мерзавца?
Саммер будто сверху вниз посмотрел на своего работника. - Как думаешь, зачем мерзавцу кусок гигантского полотна?
-Сэр, простите, я никогда не видел картин Айвазовского.
-Много не потерял. А люди – жизни! Люди - здоровье потеряли! Покой! – Саммер задумался. Споку все же удалось сбить легкий генеральский заскок. – Светлое пятно картины, …зачем оно беспощадному убийце, как думаешь?
-Я не… - Спок сокрушенно покачал головой. – Не знаю,…пока нет, сэр.
-А я… вот что подумал: у нас недавно были убиты Лоренсы. Загородом. Муж и жена. Жестоко убиты. Расстреляны в затылок, потом сброшены с обрыва в воду, в машине. Помнишь это дело?
- Вы связываете его с проделками Мерфи?
Саммер скислил лицо. - Только не называй убийства…
-Простите, сэр. …Я слышал о случае с Лоренсами. Но какая связь? Там как будто подозревалось похищение ребенка, нет? – Спок был тогда занят личной ситуацией в своем доме, и потому не совсем был в курсе деталей дела Лоренсов. Зато он участвовал в расследовании дела о неком «голом французе», убитом на ферме наркоторговца НЕПОДАЛЕКУ от участка берега, где Лоренсы были найдены. – Постойте, босс, а не те ли это Лоренсы, которые были застрелены неподалеку от фермы, где тоже – пулей в затылок был убит Джошуа Фридман – наш французский гость.
Саммер уставился на служаку. – Черт! А ведь это так! Точно! Точно так же, в затылок был расстрелян Олли Паркер. Интерпол прислал данные. Это программист. Французский еврей, некто Джошуа Фридман. Он был застрелен неподалеку от места, где были найдены Лоренсы. Его тело было обнаружено в одной из ближайших ферм. Фермер и заявил о находке. Убитый был голым. Его убили, когда он стоял на коленях. На кровати. Стреляли в затылок. – Саммер оживился. – Ну-ка, сержант, не поленитесь, узнайте, наша миссис Калеман уже ушла домой или архив ещё работает?
Дело Лоренсов было перед глазами Саммера. – Я так и думал! Мальчишка Лоренсов, рассказывая о своем похитителе, называл его «дядей, похожим на священника, крестившего его кузена». Мы нашли фото священника, …да, где же оно? – Он порылся в деле. Нашел фотографию и …приложил к ней фото Мерфи. – Есть что-то общее, как думаешь?
Спок поглядел на обе фотографии. – Вроде бы нет. – Сержант вздохнул. – Но дети видят как-то иначе, сэр. Моя б малявка сказала: «Глазки у дяди синенькие». Ну, волосы волнистые у обоих, …а так, - Спок дернул крепкими плечами. – Мне Мерфи симпатичнее кажется. Этот …попик какой-то, взгляд совсем не тот. У Мерфи МУЖСКОЙ взгляд. Увесистый.
Саммер восхищенному сержанту такой взгляд ОТВЕСИЛ, что тот тут же поправился: «Есть, сэр! Есть общее. У этих двух объектов СИНИЕ глаза. Цветные – нравятся детям особенно».
Саммер прищурился. – Следите за речью, сержант. Этот «объект», как вы выразились, выкинул трехлетнего парнишку из машины. Он никак НЕ МОГ понравится ребенку! …тем более – «особенно».
Спок заткнулся. Саммер углубился в дела Лоренсов и Фридмана и только часы били…указывая, что время на запятой в делах человеческих не замирает.
Однако лицо генерала понемногу начинает светлеть. Взгляд приобрел цепкость гончей.
-Калибр пули… совпадает с тем, что был у пули, застрявшей в барбекю. Лицо Арчи Лоренса было обожжено. Мы тогда предположили, что преступник стрелял ему в затылок, когда Лоренс был рядом с жаровней. – Дело французского гостя - оно было закрыто совсем недавно. Фермер был посажен за решетку. Правда, его адвокаты не унимаются. Они настаивают на поиске орудия убийства. – Саммер двинул себя тыльной ладонью в лоб. – Старый сундук!.. Ну вот же!
Оказалось, что после проверки «голого трупа» по картотеке французской полиции, в Лос-Анджелесе узнали, с кем программист прибыл в Штаты. Оказалось... с неким Френком Мерфи.
- Но тогда дело Голубого Френка не было НАШИМ делом. Я решил, ну с Мерфи он прилетел, и что? Ведь не обязательно, что это он Фридмана убил. У нас тот фермер давно в подозрительных ходил. Три недели спустя, когда полиция, расследовавшая убийство ушла с фермы, парни из отдела по борьбе с наркотиками ночью неожиданно устроили выезд к дому Банфи. И неожиданная удача: в подвале одной из хозяйственных построек с помощью служебной собаки оперативники нашла наркотики …на полмиллиона долларов. Мы решили: француз – подельник. Дело закрыли. А вот сейчас, …пора открывать его заново, Гарри. …Взгляните на это.
К делу об убийстве Джошуа Фридмана (Паркера) прилагался кусок старой промасленной тряпки. Та была в грязных разводах. Густо пропитанная кровью. Но если приглядеться… это был кусок картины, холст, расписанный маслом. - Пусть почистят. …Нет ли на этом куске…куска крымского неба, а, Гарри? – Саммер потер руки. - Вот на чём мы и остановимся на сегодня, сержант. Отнесите-ка это в лабораторию. Результат - ко мне завтра… после работы. Мы с вами и с вашим строгим начальством его посмотрим. А вдруг это крымский след Мерфи в наших краях? – Саммер улыбнулся. Довольно весело. – Пусть за хвост мы ещё не зацепились, зато у нас есть…мальчик. Живой свидетель, возможно, видевший Мерфи, вот, как я вас сейчас.
Спок поднялся со стула. На лице сержанта было что-то вроде сомнения. – Ребенок, сэр. Ему сколько? Три, четыре?
-Вы только что сами сказали, ДЕТИ имеют СВОЙ взгляд на события и людей. Вот и …подумаем, на кого тот взгляд нам укажет.
Зад Спока так занемел, что в ягодицах покалывало. – Тогда, сэр, до завтра?
-Я дела сейчас ещё разок пересмотрю и сдам в архив, а вы их завтра с утра там заберите. И с обоими хорошо поработайте. Я как обычно, поразмышляю в вашем присутствии завтра, после работы, а вы меня…с вашим Кросби, если что,… поправите.
Спок «согласился поправить, если что…после работы», кивнул и, простившись, направился к двери.
…Он был уже в постели. Уже стряхивал со своего бедра настойчивость руки законной супруги.
А в это время его старик – босс читал, и, безусловно, зачитываясь, «гиблым» делом о похищении трехлетнего мальчика - Теда Лоренса. «У меня есть оправдание, - думал Саммер, - никому здесь и дела не было до разыскиваемого Интерполом Голубого Френка. Никто у нас коллекционеров не щипал. Да и зачем ему стал нужен трехлетний парнишка? Мерфи никогда не впутывался в киднеппинг. …Черт! Кажется, я сам начал «обелять» его. А ведь если подумать, такому изощренному нигилисту и мучительная смерть ребенка - опера Верди. …Ну что за сволочь!»
***
Увы, на второй день сержант Спок и Саммер засиделись гораздо дольше. Там же в кабинете Саммера часы пробили уже и шесть, и семь, и восемь вечера, а двое все ковырялись в делах, находя связи дел калифорнийских с теми, что СОТВОРИЛ Мерфи по другим адресам.
И опять они были вдвоем. Полковник Кросби – начальник отдела по расследованию убийств - босс Спока – он был занят важным делом. Господин полковник делал отчет за Саммера, где-то …«наверху».
Так что получилось, что разговор как бы был продолжен. То есть, являлся продолжением вчерашнего разговора, где сопоставлялись все дела Мерфи с делом об убийстве супругов Лоренсов и попытка похищения их сына.
-Сэр, вы заметили: Мерфи ходит под своим собственным именем. Как выдумаете, почему, ведь он вовсе не лох.
Саммера задело. - Я что мог такого не заметить?
-Нет, вы ОБРАТИТЕ на это внимание ещё раз.
Саммер задумался. – Вы настаиваете, что его фамилия не Мерфи?
-Тут, я не настаиваю, а только полагаю. Будь он хоть Бенедиктом XV, дела свои он делает ТОЛЬКО под именем Френк Мерфи. Но ведь тогда легко разыграть убийство ПОД ДЕЛО МЕРФИ, будучи Майклом Джексоном.
-Не выйдет, сержант. – Саммер напомнил: «А где ваш Майк возьмет то, что взял Мерфи с места предыдущих преступлений? Свидетели живы. Они видели и знали предполагаемого убийцу как Мерфи. И по их словам именно Мерфи был похитителем их сокровищ».
-А вы докажите, что и это предыдущее тоже совершил он?
-Фактов не густо – это верно.
-И такие дела – они могут делаться группой лиц. Кто-то просто надевает силиконовую маску с лицом Мерфи – и дело идет как дело Мерфи. Сэр, тут вариантов – тысячи. Но думать о том, что этот псих и в жизни Френк Мерфи – лишнее очко в его пользу, сэр.
-Хорошо. Тут – вы меня убедили, сержант. Но давайте пока «девичью» фамилию этого негодяя оставим в покое. Нам и с этой вопросов хватает.
Спок вздохнул, но уже легко. Для многих убедить Саммера – большая победа. – И ещё, сэр, вы разглядели фрукты на картине? Я из лаборатории снимок приносил. …Это не облака над волнами. То есть, не след с Крыма. Там фрукт какой-то, розовый будто. Может, этого французика и, правда, фермер пристрелил? А картинка – ну нарисовал яблоки, например.
-Это кусок из натюрморта Огайо. Он был в руке убитого Фридмана. Думаю, Мерфи оставил персик в качестве расплаты…за что-то.
-А это ещё кто? Огойо?
-Ещё одна жертва Мерфи. – Саммер показал пальцем в Спока. - А ещё пуля в барбекю Лоренсов! Она по калибру – точь-в-точь как та, что в затылок Паркера влетела.
Спок покачал головой. – И снова не факт. Ну и что, что калибр тот же? В доме фермера пули не нашли? А затылок можно и меньшим калибром изуродовать, если в упор пальнуть.
-Пуля была. Она была в полу под кроватью, Гарри. Да только её вынули. И, скорее всего, убийца.
-Или опять же нет. Пулю могли забрать с целью дальнейшего шантажа. Тот же фермер, например.
Саммер смотрел на сержанта и соображал. Соображал, чем это последнее предположение может быть полезным для полиции. – Там был персик. …И, опять же, ребенок.
-Что? Какой ребенок? - Спок нахмурился. – Персик, …вы так о ком? У Мерфи есть ребенок?
-Ну откуда у него ребенок, следите за словами, сержант. – Саммер поморщился, его любимчик снова стал плохо его понимать. – Генерал поглядел на часы.
Давно уж пора быть дома. И ему, и сержанту.
-Простите, сэр, тогда я опять что-то упустил из ваших слов. Простите, сэр, я сегодня…
Спок оправдывался за свою сегодняшнюю рассеянность, а Саммер молчал. Ход его мыслей уже имел направление. Но раз его пока не понял Спок, значит, получив задание, отсюда, из кабинета ушли, не поняв его и другие. - Как же так, сержант, разве я не говорил, что у Лоренсов был сын? Мальчишка трех - четырех лет. Да вы же сами дело Лоренсов читали. Или нет?
- Говорили, да. И я читал. Но, … вы что же, уже выяснили, что парнишку Лоренсов похитил Мерфи? Ну, то есть, пытался похитить.
Саммер думал в слух: «Этот, похожий на синеглазого священника мерзавец, вышвырнул парнишку из машины. Почему-то не застрелил его сразу, вместе с родителями, а взял с собой, повез куда-то в своей машине. Но по дороге, выкинул. Ребенок оказался в реанимации. Следов насилия – никаких. Только ушибы. …Зачем он ему был нужен?»
Спок проглотил вопрос: «Как зачем, Лоренс-мальчик, Мерфи - гей». Что-то подсказывало ему, что босс заранее отклонил ЭТУ версию похищения. Сержант это уже почувствовал: Саммер называет «тварь бесчеловечной», но он же и ставит некую границу её бесчеловечности. «Почему?» - пока такого вопроса в голове Спока не возникало. – Сэр, простите, я не понял, ну не убил с родителями, решил после, и что? … И кто тут в истории персик?
Саммер рассказал ему про художника Огайо. Тот несколько месяцев назад был жив, жил в родных ему местах, в горном районе Сан-Диего. О картинах художника рассказал. О его любимом натюрморте – «Тарелка с персиками», …которого теперь не выставляют.
Мысли сержанта цепляли одно за другое. Он перелопачивал всю слитую на него информацию и сопоставлял её со скоростью счетной машины. Хмурился, силясь догнать ход мысли босса. – Персик – это клочок картины Огайо, так? …Вы сказали, что возможно, в подражание одному из французских экспрессионистов Мерфи вырезал его из картины ножницами, и взамен…э… сунул в ухо Огайо…сапфир.
Саммер вздохнул (ну, наконец-то!) и радостно воскликнул: «Именно! Занимаясь убийством Огайо, полицейские решили, что редкостной синевы сапфир УЖЕ был в доме у художника. Просто он прятал его, укутав в вату, в собственном ухе. …Сапфир с подвески Мадам – фаворитки французского короля – вот что это за камень. Я час назад получил фотографию этого самого сапфира. Всё пока сходится. И я уверен, засунул его художнику в ухо Мерфи! А персики, то есть один персик, нарисованный на клочке холста – он сунул в руку несчастного гостя фермера - французу Фридману… - Саммер помедлил, - наверное, забрал у него что-то. Пока мы не уточнили, что.
Спок «проглотил» попытку босса подстроиться под им же сформированный алгоритм действий серийного преступника. Немного хмурясь, поинтересовался другим. - Что теперь будет с фермером Банфи?
-Он будет свидетелем по делу убийства Паркера - Фридмана. Ну а за наркотики, я уверен, ответит. Там свое разбирательство. Оно немного затянулось. Ищут поставщиков. Я в тюрьму уже съездил. Разрешил начать работу с адвокатами Банфи. Пусть обсудят условия освобождения фермера под залог. Нам он в тюрьме больше не нужен. Но теперь другое: адвокаты свободе своего подзащитного более рады, чем он сам. Банфи буквально забился от меня в угол камеры. Кричал: «Теперь ещё и убийство Лоренсов на меня повесить хотите?! Дудки!!» - Саммер дернул носом. Ему явно было противно защищать наркодиллера от его подельщиков. - Пусть, пусть погуляет на свободе. А мы пока поищем вокруг Мерфи. Вдруг он решит съездить к ферме, к дому свидетеля, который видел его в лицо и заявил о том в полицию? …Мы его там, у фермы и покараулим. Заодно покараулим Банфи. Что-то уж он сильно заволновался, покидая стены тюрьмы.
Спок отвел глаза. Про себя: «Но почему ж именно ТОТ самый Мерфи должен туда явиться?»
И вслух: «Сэр, а давайте, не будем исключать вариант очередной подставы фермера? Банфи подозревался в употреблении, но не хранении наркотиков. А тут вдруг – бамс! их у него сразу на полмиллиона оказалось.
-Если б подложили, то не крупную партию, сержант. На ферму всегда могли вернуться за досмотром полицейские. Дело-то ещё не закрыто было. А зачем им терять сразу столько товара? Нет, если б подстава, то не на полмиллиона. Да и вообще, темная лошадка, этот фермер. Живет один, особняком, земли у него для пашни и скота – нет, так, на кукурузе выживает. А тут сдал в аренду подвал и … зарабатывает. Вполне в духе Банфи. Если честно, пренеприятнейший тип.
Спок тихо упрямился. - Банфи сам объявил об убийстве француза. Если он «хранитель» наркотиков, то зачем ему гласность с убийством? Зарыл бы в песок: найдут – не моё, не найдут – не наше.
-Там побережье, Гарри. Там все время трутся отдыхающие. Бегают собаки, койоты и скунсы. Труп так просто не спрячешь. Из песка, из воды – всё равно что-то выползет. Спрятанный труп – это миллиарды всяческих неожиданностей, растянутых на столетия. Тут же, раз к делу не причастен, а на лицо исчезнувший дружок Паркера – вот он и заявил. И остался б чист, если бы не совпадение с завозом товара. Да он давно подозревался в делах с наркотиками. Бывший наркоман. Из лечившихся.
Спок согласился, но нехотя. - Хорошо. Будем наблюдать за ним. А что теперь думает об этом Интерпол? Помощь будет хоть какая-то?»
Саммер принялся перебирать папки на столе. Вроде как бы конец рабочего дня, наводит порядок. – Пока ничего. Там не в курсе наших сопоставлений.
Спок (про себя): «Разумно».
Саммер продолжил. Теперь ему казалось, что сержант понимает его идею насчет наблюдений за живыми свидетелями. - Из убийств, что по стилю похожи на дела Голубого Френка, в здешних местах только два: это убийство художника Огайо и убийство отдыхавшего на ферме Банфи жителя французского Прованса. Тут два свидетеля: старшая дочь художника и фермер Банфи. Лоренсов убил человек, внешне похожий на Мерфи. И тоже есть свидетель, который дал описание убийцы, которое пусть слегка, но совпадает, …совпадает с внешностью Мерфи. Наконец-то мы можем связать три этих дела в одно целое. – Саммер взялся за одну из папок. Будто на вес её проверил. - Кто ж мог до того связать смерть местного художника с убийством коллекционера из Парижа? Ну пропал ТАМ сапфир, а сколько их пропадает ЗДЕСЬ, у нас? А ещё связка из бразильских ковриков для молебна, китайский Будда, картина с Украины? Там есть свои свидетели, и все показывают на подозреваемого, внешне похожего на Голубого Френка. Он здесь. В Калифорнии. Он замечен прямо у нас, в Лос-Анджелесе. За сегодняшний день мы успели сделать запрос в Сан-Диего. Уточнили кое-какие детали дела. – Саммер кивнул, указав взглядом на три толстых папки – дело об убийстве жителя южной Калифорнии – художника Огайо - мексиканца по происхождению, американского гражданина, проживающего в Сан-Диего.
Спок понял кивок так: дело передано к ним в Управление, значит, Саммер стопроцентно считает его СВОИМ. «Надо бы ещё раз рассмотреть тот сапфир, что в ухе нашли. Неужели и, правда, «французский»? Что за странность, действительно, пихать в трупы такие дерзкие визитки? Ну даже если и пусть, пусть выпендривается, кладет, но зачем их брать с «трупного дела»? Ведь французского гея коллекционера уже нашли».
Сержант раздумывал, генерал - продолжал говорить: «Из картины Огайо был вырезан клок – «персик», позже этот клочок сунули в руку убитого француза. Тут всё ясно. Сделал это уж точно не фермер с побережья. Тот наркотики оптом сбывал. Ему некогда было заниматься обменом сувениров на трупах».
-Простите, босс, но я не совсем уверен, что ТЕ дела – с ковриками, нецке и картиной Айвазовского – цепляют нашу связку дел. А если свидетели говорили о разных людях, просто слегка …синеглазых, слегка кучерявых, в общем, о картинных лицах, но не лице Френка Мерфи? Если всё это к нашим делам никакого отношения не имеет? …Да и дело Лоренсов. Сэр, я не вижу связи. Люди – свидетели эти, они могут ошибаться. Могут запросто указать на тоже смазливого, но лишь похожего на красавчика Мерфи. Тем более что в деле Лоренсов свидетелем ребенок, в Крыму - сумасшедшая, горничная бразильца - до сих пор в ожоговом центре, а в Китае прислуга, указавшая на фото Мерфи, тут же стала хозяйкой добра, накопленного коллекционером. Верить-то им стопроцентно нельзя, сэр. Липовыми могут оказаться ТАКИЕ свидетели.
Саммер поморщился. Дернул плечами. – Но ведь мы же можем заниматься ТОЛЬКО делами нашего берега. С нас никто и не требовал, искать бразильского поджигателя, китайского дизайнера по псевдо-буддам и вандала с Крыма. Будем ловить НАШЕГО Мерфи, а Интерпол, …ну что Интерпол, ...обойдется пока тем, что раскопаем мы тут.
Вот это было принято сержантом стопроцентно. Он кивнул – согласен.
- Тогда вот что,… ну, это я опять же, настаиваю не отделять дело Лоренсов от парочки дел, которые, как мы уже договорились, относятся к делам рук Мерфи. В двух случаях убийства выстрелы были сделаны в затылок. Есть совпадение калибра пуль в барбекю и той, что пробила пол на ферме. А ещё я приказал снова разыскать машину, в которой Лоренсы были сброшены с берега в залив. Сегодня в три дня её нашли. Она стоит на автосвалке. В качестве экспоната.
-Да ну?!
-Подождите, Спок с вашим «ну». Я потребовал заново обыскать салон. Перетрясти его сверху до низу.
-Правильно! – Спок качнулся на стуле. - Теперь же у нас определенный поиск. Вы, я полагаю, хотите найти под ногами утопленников коврик для молебна, так?
Саммер усмехнулся. Он уловил иронию в тоне сержанта. Тот как будто снова обвиняет его в притягивании за уши к двум связанным делам ещё и дела убийства Лоренсов. Саммер ответил, как ему отвечает его шкода – внук: «Типа того».
Но Спок не иронизировал. Он просто устал. Устал сидеть, устал дышать запахом прокуренных стен, устал смотреть на часы, на дурацкое объявление на стене. И попытка босса притянуть ЗА УШИ дело Лоренсов – его тоже слегка начала доставать. – Ладно! Я сам на свалку наведаюсь. И проверю машину. И коврики поищу. Только хотелось бы знать, он чего другого не приобрел в своих поездках? А то ведь не только коврики могут стать связью дел, так? …С фермы он что увез? В деле как будто про это ничего.
Саммер уже проверял версию. – Думаю, мелочь он взял. У этого француза дырка в ухе была. В акте судмедэксперта значится – «дырка под серьгу». А серьги – не было.
-Что фермер? Он серьгу видел?
-Как будто, нет. Я спросил его о ней.
-Понятно. Тут так: либо боится говорить правду, либо – действительно не заметил. А может, её и не было. – Спок устало посмотрел на босса, мол, вариантов куча, какой выбираем?
Саммер вынужден был подтвердить. – А может и так. Может, и последнее. Согласен, это кошка в черной комнате. – Саммер посмотрел на часы. Тряхнул головой. Продолжил рассуждать в слух: «Разбился вертолет, …люди спасали жизнь людей. А спасенные оказались разбойниками. – Саммер тряхнул головой. – И все время какая-нибудь «странность». Вот, например, этот драгоценный камень в ухе трупа. Никто не связал это явление в ухе с именем мирового проходимца, всегда оставляющего после своих гнусностей такого рода «странности».
- Да, тут, на мой взгляд, Мерфи перегибает в своих играх с визитками. Сэр, я может что пропустил, в деле Лоренсов – нет отпечатков? Ни в парижском деле, ни в каком другом? – Спок был уверен, что он НЕ пропустил. Отпечатков Мерфи не оставлял.
-Есть!
Спок перестал думать о времени. Уши навострил, глаза округлил, обрадовался. – Во как! А мне не встретилось.
-То есть, они есть, но…
Спок хмыкнул. - Опять не факт. Теперь понятно, почему не отложилось.
Саммер кивнул. – Один отпечаток в одном деле, два - в другом. Да ещё и на бутылке, подбросить которую смог бы любой, выдав за улику.
-Да уж, черная кошка в черной пречерной комнате – точно! Вы вчера сказали, этот псих умеет сжигать мосты красиво.
-Я не называл Мерфи психом. Напротив, я считаю его изворотливым хитрецом.
Спок вздохнул, кинув быстрый взгляд на настенные часы.
Тем, как будто, было уже все равно, какое время показывать. Позднее время – вот и всё!
- Однако прямых улик нет. Оружие – так и не найдено. Фермер - он тоже может откреститься от дела, сказав, что забыл лицо приятеля убитого француза. Скажет, был в шоке. И всё, где мы возьмем факты, даже если и возьмем Мерфи?
- Но остается …МАЛЬЧИК.
Спок снова округлил глаза. – Сэр, так вы полагаете, что парнишке готовилась подобная смерть со «странностями»?
- Или готовится. Очень жаль, но,… если следовать ходу мысли НАШЕГО извращенца – то именно так и выходит.
-А …может, ну если для наживки, то лучше взрослого свидетеля найти?
- Ты уже сам перечислял, никто не подходит.
-А дочь художника?
-Что дочь художника, что фермер – они не видели, кто убивал жертвы. Они лишь видели там Мерфи, но когда жертва была ещё … невредимой. Да и подозрительны оба. Фермер прогорел на наркотиках, а старшая дочь Огайо – училась в Москве. В каком-то из международных университетов. Что теперь в её голове на первом месте - мы знать не можем. – Саммер вздохнул. Вывод давался и ему не легко. - А вот маленький Лоренс - этот мальчик – он стопроцентный свидетель. Он видел момент убийства своих родителей. Он видел в нем непосредственное участие мужчины, похожего на Мерфи. Его этот синеглазый гад пытался увезти куда-то, но… почему-то выкинул из машины. Если мы возьмем Мерфи…где-нибудь, мы можем устроить очную ставку.
-Сэр?! Он ребенок!
-Спок, поверьте мне, маленький Лоренс - это существо, …которое прекрасно, НА ВСЮ ЖИЗНЬ запомнило того, кто ему её испортил.
Спок устал от УВЕРЕННОСТЕЙ босса. Только от усталости он согласился. – Да, это - «хвост». Хвост, который мы ищем.
-Сержант, вы меня радуете. Нужно установить дежурство в местах, где бывает мальчик. Это дом его дяди – опекуна на сегодняшний день, а так же дом его няни – некой мисс Лук. Старушка с гонорком, но всегда можно договориться.
-Кому, Мерфи?
-Нет! Нам с ней. – Саммер замахал руками. – Я уже имел счастье видеться и поговорить. Эта особа, - генерал снова махнул рукой, - в общем, …особа ещё та, она сама руку отгрызет тому, кто сунется к мальчишке. Она призналась мне, что мечтала УСЫНОВИТЬ этого ребенка. Лук обвиняет Лоренсов в холодности к сыну. Отец будто бы мечтал только о том, чтоб его парнишка поскорее стал взрослым, мать – та вообще забывала про дни рождения единственного сына, если в этот день шла распродажа европейской одежды.
-Кошмар! – Лицо Спока дернулось. Саммер неожиданно напомнил ему о личной проблеме.
Сегодня всю ночь жена уверяла его, что с появлением в их семье ребенка - дочери, он – Гарри - стал к ней равнодушен. «Я начинаю ненавидеть свою дочь, Гарри!!» Остаток ночи Спок «УБЕЖДАЛ» супругу, что «ни чего подобного». Вот, вдруг Гарри это вспомнил. И домой захотелось сильнее.
Он сморгнул, чтоб смять видение и … постарался снова сосредоточиться, и вникнуть в новую идею генерала. – Сэр, и всё же, чем нам может помочь четырехлетний парнишка? И уместно ли подвергать его опасности, используя как наживку? С фермером – там легче. Взрослый человек, у самого рыльце в пуху – выше носа. А тут ребенок. - Спок сглотнул комок у горла. – Этот псих, он же может замотать парнишку в коврики для молебна. Или… в остатки от картины «Среди волн». Вы же сказали, она большая.
Саммер устало развалился в кресле. То печально заскрипело под ним.
Главный шериф вздохнул, почесал нос, нахмурился и …ответил, что думал: «Возможно. Хотя, может, полиция и пропустила кое-что из дел Мерфи. Может, и был уже труп с его «весточкой». Возможно, под одним из трупов УЖЕ находили окровавленный кусок холста с видом клочка чистого неба руки Айвазовского или коврик для молебна, …кто знает. Ты машину все-таки получше проверь.
А Спок ждал, что генерал ДУМАЕТ о ребенке!!
-…А был ещё второй Будда, и что-то взято у Лоренсов. Но что положено туда – это,…это надо найти. В дом он как будто не лазил. Никто его там не видел. А вот в машине поковырялся, он туда тела быстро втащил, а вот укладывал их там – долго. Парнишка сказал, что успел выпить бутылку воды, пока он там швырялся, …в машине его отца.
Спок покачал головой. Потом опустил её. Ему его малышка дочка вспомнилась.
Саммер заметил. Заметил, что его любимчик сержант…устал. - Давайте по домам, Гарри. Сегодня мы сошлись на том, что нам должен указать на него парнишка Лоренсов. Вот и остановимся на этом. …Завтра я ещё с Кросби поговорю.
Спок вспомнил о малышке дочери, которая и сегодня не увидела папу «живым» (а видит только его фото в полицейской форме), и сержант вздохнул. – Хорошо, сэр. Беремся охранять мальчишку. Это дело - я согласен.
***
Ячейка вскрыта. Кейс в руках Мерфи. Казалось бы, пора уезжать из Лос-Анджелеса. Уматывать из округа, где в каждом баре висело фото разыскиваемого Интерполом преступника по прозвищу Голубой Френк. Но Мерфи (бронзово-загорелый после Мексики, слегка бородатый и порыжевший волосами) снова заехал на улицу Секвой. Снова заглянул в старое кафе на набережной.
Зачем? А затем, чтобы убедить себя в том, что он не ошибается насчет мальчишки.
«А ведь я его встречал тут и раньше. Ну да! Он был совсем малявкой, его таскали на руках то бармен, то официантки. Тискали его. …Стой, как же его звали? …Нет, не вспомню. Кажется, ну да, - Малыш Папаши Гуффи! Это было пару лет назад. Потом мы с Олли видели его здесь. Этим летом. Да точно, это был, да как будто этот самый парнишка. …Летом…
Мерфи отпил из бокала заказанное вино. Потом отодвинул бокал подальше. Задумался, осторожно вглядываясь в играющего мелочью ребенка, сидевшего от него через пару столов.
«Попав под штормовой ветер наш, вертолет упал на юге Калифорнии, в горах. Приятно вспомнить, как полгода нас заботливо выхаживало семейство Огайо. Олли даже успел прикипеть к одной из его восьми дочерей».
Однажды та поинтересовалась, не желает ли молодой программист стать ХРИСТИАНИНОМ? Например, принять православие. Паркер был не столько удивлен, сколько рассержен …и напуган. Впрочем, без обид на симпатичную девушку, он ответил, что подумает. А девица возьми, да и протяни ему открытку. Странную вещицу: ЕГО - Оливера Паркера - КТО-ТО поздравлял с Днем ОБРЕЗАНИЯ Господня! В тот день Олли был несносно груб с Мерфи. Тот терпел, не понимая причины обиды, а когда решился спросить, в чем его вина, приятель без объяснений сунул смятую открытку ему в нагрудный карман рубашки. И сказал: «Ты гнусная скотина, Френки!»
Так о характере отношений двух своих гостей узнал гостеприимный художник, а Мерфи - получил весточку от знакомого. Которого знакомого – сам черт бы не определил, но, видно, это как раз и было фишкой открытки - ПОСЛАНИЯ.
Мерфи повозился в кресле, чуть заметно подавил зевок. Мысли добавляли голове сонливости: «Возможно, Огайо рассчитывал, что молодой специалист из Франции захочет с ним породниться, …чтобы после проще было пробиться к выставочным залам Европы. Но у Олли был перелом ключицы. Ему было не до романов, так, развлекался. У меня от плохо РАССЧИТАННОЙ пилотом зоны падения была травмирована нога». – Мерфи машинально ощупал голень правой ноги. В месте срастания кости легко прощупывался шрам от удаленного недавно металлического штыря. «Слава, снова слава крепости моего тела. Живучести моих костей. И Господу ВсеМОГУЩЕМУ – слава и аминь. После взятия кейса с «мон а ми» пришлось проститься. Славный был парнишка, но… не люблю, когда привязанности начинают отягощать жизнь. Его бесконечные признания в любви то с оттенком угроз, то нытьём - меня расстраивали. Как рояль расстраивают пальцы невежды».
Мерфи отпил из бокала вина и уставился в экран «планшетника». Тут в такой же позиции сидели многие. Кто пил, кто общался, кто интересовался электронной почтой.
Френк тоже проверил парочку электронных адресов. Не то, чтоб он ждал письма, но было любопытно, кто ж их ещё пишет? Вот как раз какой-то чудак не ко времени кинул ему РОЖДЕСТВЕНСКУЮ открытку. Поздравили отрывком суры в стихах.
Написано арабской вязью. Смысл послания - просьба НЕ ЗАБЫВАТЬ - Мерфи не понял бы, он не знал языка, но картинка открытки и надпись под ней были ему понятны. Надпись была сделана на английском. Золотистым типографским шрифтом было написано: «Воздай, молю тебя, сын мой! Верни свой долг отцам небесным». Это УКАЗАНИЕ как будто было Мерфи понятно.
Довольно щурясь, он разглядывал черного ангела, задувающего ещё горящую свечу - последнюю из семи. Ангел – стилизованный темнокожий юноша, одетый в широкую рубашку с прорезями на спине для двух сложенных черных крыльев. Френк прочел письмо ещё раз. Ещё. Что-то в тоне открытки было не так. Как-то не празднично, и Френк, вздохнув, будто перечеркнув картинку открытки наискось ногтем, отключил устройство. Потом придвинул к себе бокал, а планшет передвинул на угол стола. Ближе к свету, чтоб батарея заряжалась.
И снова он принялся наблюдать за четырехлетним парнишкой. Тот затеял игру. Не скучал. Он выкладывал из мелочи башенки на столе. Так упорствовал, что волосы ко лбу прилипли. Высокие желал башни сделать. А те всё рассыпались. Парнишка шмыгал носом (в кафе вовсю сквозило) и принимался отстраивать башни заново.
Мерфи сравнивал этого парня с тем, которого он заснял на телефон летом.
Снимок был сделал внутри салона машины. Круглая голова парнишки была повернута к снимающему его в полу профиль. Светлые волосы, высокий лоб, острый, чуть покрасневший нос, поджатые, ещё пухлые яркие губы и… не по-детски задумчивые серые глаза. Глаза испуганные, но не плачущие. Парнишка, отображенный на экране мобильника, будто чего-то ждет. …Ещё чего-то ждет.
Мерфи перевел взгляд на того, кто игрался деньгами за столом. «Подвижный, как все дети его возраста, но …молчун. Сероглазый молчун. Играет один. Ни к кому не лезет. Он? …Да вроде бы он. …А волосы, …они же могут потемнеть со временем. У родителей были темные».
У хозяина кафе тоже были серые глаза. Только он был рыж и курнос. «И всё-таки они похожи, - вздыхая, думал Мерфи. - Есть что-то вполне уловимое. Роднящее. Может и правду, не тот? Может, хозяйский сын?»
Френк начинал злиться, он плохо разбирался в детях. Лица их казались ему схожими, просто СВЕЖИМИ – и всё. «Но серые глаза, … только ведь и у хозяина кафе они тоже - серые. И как будто парень похож на него. Черт разберет! Он может и рыжим стать, а!» – Мерфи сделал глоток вина. То показалось ему теперь кислым.
Но как же всё-таки походил этот шмыгающий носом парнишка на того, не сопливого, который три месяца назад таращился на Френка испуганными глазами и силился задать вопрос, который тревожил, сдавливая его маленькое сердце. «Он смотрел всё время вперед, только не на меня, только не на меня. Трясся, как мокрая шавка, и молчал. Мешал мне управлять машиной своим нестандартным молчанием. Я ждал агрессии от щенка, ждал, что он взорвется и накинется на меня. Заорет: «Отпусти! Отпусти к папе, …к маме!» …И я бы отпустил. …Чего он ждал? О насилии дети такого возраста ещё не знают. Они бояться боли». Мерфи щурился, разглядывая парнишку издали.
Теперь тот опять казался ему ТЕМ парнем. Тем, с которым Френку нужно было потолковать.
Мерфи тогда не понравилось, что ЕГО пистолет дал осечку. Такого не бывало. Он долго смотрел парню в затылок. Потом развернул мальчишку к себе лицом. В глаза посмотрел. Заметил, наконец, что ребенок НЕ ПЛАЧЕТ.
«Ты слепой? – Спросил парнишку убийца? – Как тебя зовут?» Тедди посмотрел на отца. От того стало пахнуть. Он лежал, уткнувшись головой в барбекю. Мальчик тихо, невнятно произнес: «ТэЛор…ренс». «Как?! Повтори, как?» – потребовал злой человек.
– Тедди. Лоренс, - медленно ответил ребенок, глядя себе под ноги. Он будто сказал дяде: «Я больше не буду».
-Ах, так ты - Лоренс?! – Мерфи поднял мальчишке голову. Посмотрел в глаза. Взгляд ему не понравился. Тогда он снова резко развернул парня к себе спиной, и …снова нажал на курок. …Отсечка!
-Черт! …черт, так не бывает! – Мерфи тряс пистолетом. Потом замер. И снова развернул парнишку к себе лицом. ТОТ НЕ ПЛАКАЛ.
-Пистолет …сломался. – Тихо и страшно произнес убийца.
Парнишка кивнул. Потом поглядел на пистолет в руке. Тот был прямо у его носа. И рука не дрожала. Мальчик перестал косить, отвел глаза, посмотрел в сторону. Он увидел мать, распластавшуюся на залитой кровью скатерти (женщина выкладывала на неё мытые фрукты).
Мальчик смотрел на мать, …и не плакал.
Убийца перестал контролировать ситуацию. Минута прострации.
Потом Мерфи посмотрел на пистолет, на парня, …на свою машину. Тихо, хрипло, но не страшно, произнес: «Ну-ка, …кукла, …пошли со мной».
«Мне приходилось гнать машину, удирая как можно дальше от побережья. Где-то послышался вой полицейской сирены. Я решил, что возможно, это уже катили на ферму. Ещё подумал, неужели этот пахнущий навозом фермер так скоро решился позвать гостей? …Скорость была серьезной. Черт, как же этот парень выжил? Я швырнул его на обочину. По всем законам, …ну, если это он – тот самый мальчик. …Эх, поленился я тормознуть тогда. Не захотел выйти, проверить, как он. Думал, ребенок, …года три – четыре, - пожил…
Взгляд Мерфи в сторону ребенка стал жестким и неприятным. Испепеляющая чернота палила из синей радужки глаз. Будто всю её дыра зрачка закрыла. Мерфи сморгнул и отвернул лицо. «Нет, это другой. Да, скорее всего, другой. Этот - парнишка бармена. Тот - мертв». Вздох. «Надо уходить».
Мерфи сменил картинку на экране. Теперь с экрана мобильника на него смотрел Олли Паркер – любитель французской крутости. «Ах, Олли, Олли, … какой славный план был нами продуман. А ты, ты стал глупо циклить, …циклить. Грешен. Я сорвался. Но ты б всё равно этим кончил. Но …НЕ ТАК КРАСИВО».
В ТОТ день Френк возвращался с фермы. Он навсегда попрощался с милым Олли. Настроение было самым, что ни на есть, прощальным. А тут, случайно он увидел на берегу отдыхающее семейство Лоренсов. Скорость машины была под сотню, но Мерфи их УЗНАЛ! Узнал, потому что, даже получив назад ими у него украденное, он явно имел против них кое-что ещё. Что-то незабываемое. Это кое-что заставляло его НЕНАВИДЕТЬ и ОПАСАТЬСЯ этих людей.
Френк сделал круг, вновь вернулся на тот же участок дороги и теперь он повел машину иначе. Та шла не просто медленно, а как бы рывками, при этом покачиваясь, будто детская коляска при каждом изменении хода двигателя.
Семья Лоренсов отдыхала. Устроили барбекю, расстелили скатерть. Принялись выкладывать хлеб и фрукты. «Настроение итак было никакое, а тут картина - «Семейство сволочей на отдыхе». Мерфи понял, что проблему его машины заметили, и… совсем заглушил мотор. Он шел к отдыхающим людям и пенился злостью. «Своё добро храним, как реликвию, а до чужого руки доросли?» Он принялся засучивать рукава. «Сейчас посчитаемся».
И решил Голубой Френк, раз уж кончается день дерьмом, так уж ничего, если по уши. И тут как раз характерная картина перед глазами (она и стала тогда последней каплей зла, закипавшего в Мерфи), она просто затмила ему мозги, совершенно притупила и чувство боли, и опасности.
Папаша Лоренс игрался сыном. Он, шутя, подкидывал ребенка над головой. Всё выше подкидывал, всё выше. Он будто хотел закинуть его на небеса. Или убить, шмякнув о землю. Мерфи тогда именно так и подумал. «И зло во мне будто волдырями по коже пошло. По ладоням, …по локтям! Будто зуд от пальцев до плеч пошел. А парнишка смеялся. Кроха хохотал, …ему было весело. Он ведь отцу доверял. А дура-мать даже и не подумала напомнить болвану мужу, что тот забыл нацепить на сына крылья. …И я пошел к ним. И сделал это сам».
Мерфи сморгнул. Бывшее настроение и картина, слегка оживившая его, исчезли.
Он в кафе. И снова поднял голову и посмотрел в сторону мальчика, совсем как бы лишний персонаж в кафе. Палец Френка привычно скользнул по экрану телефона и …скрыл лицо уже полузабытого любовника.
Олли, Олли, Френк действительно серьезно рассчитывал на него, на их долгую связь, нежное и плодотворное сотрудничество. Но что-то пошло не так. И Френку пришлось расстаться с уютным тихим местом – с фермой бедняги Банфи.
***
Френк, бывая в Калифорнии, с удовольствием отмечал на карте, хранившейся, разумеется, только в его мозгу, точки – места отсидки, ну, или отдыха (в зависимости от обстоятельств заезда). Таких мест было немного. Одно из них - маленькая ферма с лоскутком земли под отборную кукурузу и парой построек, что прятались за нею.
Мерфи «завел» себе фермера с фермой по случаю. Пару лет назад, отбывая из Германии в Калифорнию, в самолете он познакомился с парнишкой из Лос-Анджелеса. Обычный парень. Выпускник старших классов школы, ординарная внешность, стандартной комплекции, НО! нестандартно затюканный матерью. Мамаша летела с ним. Они летели откуда-то с отдыха. Летели домой. Парню общество матери просто осточертело. Любой бы заметил это невооруженным глазом. Но! Заметил бы этот «любой» и прошел бы мимо ситуации. А Мерфи – не прошел. Он ею воспользовался. Голубой Френк всегда умело располагал к себе людей. Любого возраста и даже не важно, мужчина это был или женщина. Он умел найти тему, быстро находилась первая фраза, и …разговор был начат. Мерфи заговорил с парнишкой, подкараулив (как бы случайно) у туалета. Слово за слово, понимающий взгляд, сочувствующая улыбка. А ещё …прямое приглашение на совместное проведение выходных: «Будешь скучать, позвони. У меня есть катер, могли б покататься вдвоем в эти выходные».
-А мама? – (На автомате) спросил парнишка.
-А твоя мама, Вили, даже сто тысяч раз упавши в обморок от твоей выходки, всё равно поднимется. Спорим?
Парень посмотрел в сторону салона, где осталась мать. Потом на Мерфи - молодого мужчину, имевшего все качества приятного и полезного человека. – Это … только на ЭТИ выходные?
Мерфи вздохнул. – Вили, лето длинное. Конечно, мы ещё встретимся. Я ведь тоже из Лос-Анджелеса. В пригороде живу, на холмах. – Он подмигнул парню и протянул свою визитку.
Парнишка взял карточку в руку. Прочел: «Корпорация Сети». Лос-анджелесское отделение. Шеф-Менеджер отдела спутниковой связи. Доктор Ф. Мерфи. Тел. …». – Френк, … - парень снова посмотрел в сторону салона, …никого. Он быстро улыбнулся Мерфи. - Возможно, именно в эти выходные… я, …может быть, … я не уверен, но, думаю, я бы смог… - Он кивнул и сунул визитку в карман.
Из салона спешила стюардесса. – Простите, мистер Крафт, там …ваша мама. – Девушка виновато улыбнулась сначала Мерфи, потом юноше, - кажется, она не очень довольна вашим отсутствием.
Парень уже слышал голос матери. Её гортанный зов: «Уильям? Уильям?!» Он покраснел, опустил голову, затем быстро повернул её в сторону Мерфи. Быстрый стыдливый, но режущий по глазам взгляд загнанного в угол человека. Мерфи поджал губы, опустил глаза и кивнул, мол, парень, это всего лишь долг сына, тут нет ничего стыдного. И Вили пошел …выполнять свой долг.
-Где ты был так долго, Уильям? Нам принесли ужин. Ты ведь не хочешь, чтобы я ела его в одиночестве?
-Нет, мама. Не хочу.
В очередные выходные они с Вилли встретились. «Доктор Ф.» покатал его, как обещал, на катере. Все прилично, даже весело. Френк дал ему порулить серьезной машиной. Научил швартовке, а потом,… потом парнишка сам предложил ему отдохнуть на старом ранчо. Сказал, что мать продала его какому-то старому знакомому несколько лет назад. «Тихий, болезненный человек. Но я бывал у него с друзьями, у него чисто и там нам никто не помешает отдохнуть. Прости, Френк, но я не могу долго выносить болтанку на воде. Я – человек берега. Увы».
Берегом оказалась ферма Банфи. Действительно чистое, тихое место. Обитель старого хиппи.
Затюканного мамой до петли юноши Вилли больше нет. А ферма – она ещё долгое время служила Мерфи как место отдыха. С Олли он был там дважды. Но, к сожалению, с ним сразу как-то не заладилось.
После срочного бегства из Сан-Диего из дома Огайо, они приехали на ферму к ночи. Банфи поворчал, мол, покоя от вас нету, но улыбка, теплое приветствие и деньги Мерфи его слегка успокоили. Дрожащими руками фермер открыл им «любимую комнату» Френка, накрыл стол. И убрался. Место Олли понравилось. Еда была простой, но вкусной. Красивый закат в окне, почти домашний уют в стенах. Чистый воздух, чистая постель. А ещё у фермера оказался «собственный» виски. И Олли вдруг страшно захотелось подпоить Мерфи. Вернее, ему хотелось узнать, на каком языке заговорит пьяный Мерфи, если его поднять среди ночи криком… «пожар!!». Только Френк сразу распознал подвох. Олли переставил бокалы, подставив ему свой наполненный, а себе, забрав его – пустой. Но Френк в тот первый их приезд на ферму был в прекрасном настроении. Он махнул рукой, мол, делай, что хочешь, только давай, приляжем, оттянемся по полной. Среди ночи крик: «Горим! Френк, черт возьми, вставай, мы горим. Пожар!» - он привел Мерфи в странное замешательство. Он видит: перед ним молодой парень – тот самый хакер, которого в Париже ему «предоставили в пользование», предупредив о том, что человек совсем недавно лишился друга и требует участия. Француз неожиданно заговорил по-английски. Вытаращив глаза, орет: «Пожар!», - хотя никаких признаков пожара нет.
И Френк понимает, у парня от избытка любопытства крыша поехала. Приобняв несчастного, он ему улыбнулся и НА ЕГО языке поприветствовал …сироту: «Бон жюр, шер а ми».
- Френк? Мы…как бы горим. Просыпайся. (англ.).
-В чем дело, Олли, что тебя так напугало? (фр.)
-Да пошел ты…. Всё, …считай, мы уже сгорели.
-Не я, - это уже по-английски, - а ты. – Мерфи ткнул в его грудь пальцем. Пока только пальцем. Потом потянулся к бокалу, допил виски и упал обратно в кровать. – Впрочем, всё равно.
-Что? Что тебе всё равно?
-Всё равно ПЕРВЫЙ РАЗ больно, Ол. Я – знаю. Но ты потерпи. Отнесись, - улыбка, которую Олли уже давно боялся и ненавидел, - как к условности непарной любви.
Мерфи взял парня силой, заткнув ему рот простыней.
Чтоб всё и дальше оставалось чистым в тихом месте, и чтоб фермер не имел причины беспокоиться, Мерфи и Паркер весь следующий день провалялись на виду, в гамаке, жуя чуть подсоленную вареную кукурузу.
Когда кейс с акциями был в их руках, Мерфи снова предложил отдохнуть на ферме. Олли помялся, покапризничал, но… к ласкам Френка он уже попривык. Те действительно скоро перестали и быть, и казаться ему болезненными. «Битая собака» под час сама лезла полизаться. Через неделю, когда Мерфи это начало раздражать, он вероломно избавился от партнера. Забрал украденную воришкой Паркером из отрытого ими тайника Мадам Клико довоенную серебряную монетку, вынул из его уха серьгу и, расплатился за любовь персиками с лучшей картины Огайо. И быстро покинул ферму.
Узнав из прессы, что именно Банфи заявил, что «убитый на его ферме француз отдыхал в его доме не один, а с приятелем, исчезнувшим в неизвестном направлении после первой же ночи», Мерфи не запаниковал. Трезво уверенный в том, что фермер в любой момент и им, в том числе, может оказаться загнанным обратно в наркотический тупик, с обычным спокойствием Голубой Френк дочитал газету до конца, свернул её вчетверо и …выкинул в урну за ненадобностью.
И снова волна воспоминаний отошла. Френк проверил, что ещё есть у него в картинках в памяти телефона. Посмотрит, …удалит, посмотрит на картинку – и …удалит. Так и стёр он все миленькие напоминания о сладком Олли.
А в это время мальчик, игравший неподалеку от его столика, не тревожась за свои светлые штаны, ползал по полу, искал закатившуюся монетку. Френк смотрел на него и опять, опять всплывал в его памяти тот день. День, отвратительно медленно душивший Мерфи духотой. Отсутствием свежего ветерка. «Мне были отвратительны эти люди. Это жульё, посчитавшее за манну небесную попавший в руки улов. Мой улов. Мне стольких трудов стоило найти нужных людей, выцарапать адреса, раздобыть эти бумажки, наконец, получить их, а эти, …забыли, что манна падает только в чистые руки? Семейство писак! Грязные сплетники! Проехать мимо? Да ни за что! Простить? …Ребенок, которого они кидают, будто мяч, - и он бы не простил».
Френк заглушил мотор, разыграл комедию, обратился к парочке за помощью. Сказал, что села батарейка, не дадут ли ему мобильного телефона, позвонить, вызвать эвакуатор? Люди оказали ему помощь. Пригласили к столу. Мужчина протянул ему свой телефон. Женщина кокетливо улыбнулась. Мальчишку усадили в машину, чтоб не мельтешил. …Другой бы задумался: значит, не так они и плохи. Другой бы простил, тем более, что пропажа вернулась к нему назад….
ДРУГОЙ, но не Голубой Френк. К тому же ему хотелось забрать у Лоренсов ещё кое-что. Или хотя бы воздать за это кое-что.
«Никак не пойму, почему, поглядев в его серые блюдца, я не пристрелил его сразу, вместе с этими недоумками? Он смотрел на нас из окна. Можно было сделать это там же, прямо в салоне их машины. Но я …попросил его выйти. «Иди ко мне, мальчик». …И тот вылез из машины отца. И встал между мертвыми родителями».
Ребенок не плакал. Ребенок был закрыт в салоне. Ребенок видел, как у него не стало родителей. Он был напуган, смотрел через стекло на разбитые затылки родителей,… и молчал. «Меня это поразило. Какая НЕ типичная ситуация! …Я оттащил его за руку от трупов. Развернул. Выстрелил в голову. Осечка. ...Вторая».
Мерфи посмотрел на небо. Прищурился на ласковое солнышко. «Не понял? …За что?»
Голубой Френк перестал понимать, что происходит. В его ПРАКТИКЕ простраций от убийств не случалось. Тут же он отключился мозгами… - ушел в нокаут от удара МОЛЧАНИЕМ четырехлетнего парнишки. «За что ТЫ отворачиваешься от меня? … ЗА ЧТО?!»
«Всё дело в подсознании», - ответил бы за Бога Фрейд. И старик был бы прав.
Однажды с Голубым Френком произошла тоже «не типичная» ситуация. Правда, тогда он ни голубым, ни Френком ещё не был. Франческо было шесть лет. Родители колесили по Сицилии, взяв в аренду роскошный внедорожник. Как-то они решили искупаться, но без Франческо. У того «текли» уши. Ему запретили лезть в воду. Но он все равно б пошел. И его ЗАКРЫЛИ в арендованном внедорожнике. – Посмотри, какая красивая машина, Франческо. Посмотри всё тут, можешь потрогать, посигналить можешь, мы быстро». Закрыли его в салоне, а сами ушли. И тут пара «хорьков» вскрыла машину. И, не заметив затаившегося парнишку, угнала вещь. Папаша Франческо был крутым мужиком. Он тут же призвал на помощь полицию и тут же кинулся сам догонять угонщиков. Прямо тут же. На берегу стояла машина. Он открыл дверцу, выкинул на дорожное полотно возмущенного хозяина очкарика и - за руль. Мать Франческо держала за руку двух близнецов – братьев. Стояла перед машиной и не давала мужу ехать. «Джузеппе прекрати, что ты делаешь?! Ради детей!» И… эта дура ничего другого не придумала, как остановить мужа,…чем же? …Она посадила в салон этой машины двух четырехлетних братишек Франческо и запрыгнула туда сама. «Немедленно прекрати психовать, Джузеппе! Это всего лишь машина. Полиция всё равно её найдет!» - Продолжала она уговаривать мужа.
-Это МОЯ машина! МОЯ! И я сейчас это докажу этим засранцам!
Только эта машина была легковой. Она лишь слегка помешала соплякам-угонщикам. Но те сумели от неё избавиться. Вильнули, да так, что машина с предками и братишками парня, что молчком сидел за спинами лихачей, сорвалась с обрыва.
Он ЭТО видел. Зажал себе рот и СМОТРЕЛ. Смотрел, как срывается с дорожного полотна и, обернувшись на ходу на бок, исчезает из вида …на фоне голубого неба …желтенький «Пежо».
Парня грабители не тронули. Заметив, просто вытолкали, притормозив, из машины. Дали пинка, и ссадили, припугнув. В общем, НЕ КРАСИВО КИНУЛИ.
Голубой Френк УМЕЛ КИДАТЬ красиво. Как только надоедало что, он ЕГО и кидал. С фантазией - это всегда. Убийца губил человеческую жизнь не тупо, например, просто свернув кому-то шею, а обставлял смерть как КАЗНЬ. Как палач он брал себе с мертвого мзду. Но и мертвого он УЖЕ считал своим палачом. И платил ему из своей добычи. ОН знал тысячи молитв о ПРОЩЕНИИ, он умел, как положено, ОБРАТИТЬСЯ к Богу, но никогда не произносил ни молитв, ни обращений. Считая жизнь суетой, он Всевышнего надоедством не беспокоил. Обращался иногда с вопросом, но если действительно не понимал, КАК НАДО?
Лоренс… - мальчишка с серыми глазами - молчал. Расправившись с его родителями, Френк зашвырнул его в свою машину. Паленого отца и мать, прямо в скатерти сунул в их машину. Ту затопил. Вручную скатил с обрыва. Но прежде, он обшарил машину Лоренса. К сильному сожалению, ничего интересного ДЛЯ СЕБЯ не нашел. Сунул под кожу на руле погнутую серьгу Олли Паркера (что вообще за дурь – прокалывать себя иглами?), и машину скинул.
Когда Мерфи тронулся в путь, от места подальше, маленький молчун в салоне его машины все-таки заговорил. Обернулся к нему и спросил: «Но моя мама не умеет плавать. Разве мы не вернемся, чтобы ей помочь?»
В кафе «У Гуффи» было и светло, и тепло. Кругом были люди. Кто-то ел, кто-то общался, кто-то листал электронику. Мальчик играл с мелочью. В глазах Мерфи вдруг потемнело. Ему стало зябко и неуютно в этом кафе. «Так он решил, что я их в плаванье отправил? …Но две осечки – это уже как-то слишком. Грешен, не проверил, как он там, в канаве. Прости и …аминь». Мерфи потянулся рукой к бокалу. Но жест такой, будто тянется рука к пистолету. Но пистолета у Френка пока не было. А неосторожно взявшись за бокал, он опрокинул его, и вино пролилось. Френк подхватил телефон со стола, взмахнул рукой, будто стряхивая сырость и потребовал: «Эй?!... Замените! (Бармен дал указание, отнести рыжему мужчине с пятого столика бокал с вином) Вино пусть будет того же сорта!».
Чарли Гуффи распорядился. Мистеру отнесли бокал «калифорнийского».
От громкого мужского голоса, мальчик вздрогнул и замер. Поднялся с колен, отряхнулся и, посмотрел на рыжего мужчину с пятого столика. Потом - на лужицу на столе и …пошел себе мимо. Его как будто кто-то позвал за стойку. За стойку, за которой управлялся такой же сероглазый тип, только пятьюдесятью годами старше. В отличие от Мерфи Папаша Гуффи был, в самом деле, рыж. – Ну что, бросил играть? - крикнул Чарли парнишке, - иди, ответь-ка нашей маме по телефону. Она ждет. Вон телефон, у кассы лежит, …видишь?»
Мальчик кивнул и пошел к кассе. Взял в руку телефон и, отвернувшись от зала, стал разговаривать. Первые слова Мерфи расслышал хорошо. – Привет, мам!
«Привет, мам»? Мерфи снова вернулся мыслями к событиям трехмесячной давности. «Идиотский вопрос о матери возмутил меня. Я в его годы больше заботился о том, чтоб быть поближе к отцу. Мне всегда было страшно вне его присутствия. Без моего бравого папаши вояки - никуда. …Как же я потом часто вспоминал его лихость. Как же она всё изменила. … Мать не знала, что я остался в салоне. А он,… он не за машиной гнал, …за мной. … «Моя» - это он не о машине тогда сказал, он имел в виду МЕНЯ».
Взгляд на маленького с мелочью в руке. «Этот – спросил о матери. Я сначала не понял вопроса. А когда до меня дошел смысл просьбы, открыл дверь и выкинул его. Прямо на ходу. А сейчас …я снова вижу его. Здесь. Смотрю в серые глаза. Он в этом кафе. Живой. Ни царапины на нём. …Так бывает?» Взгляд у Мерфи будто хмельной. Направлен к потолку. Мерфи УЛЫБАЕТСЯ. «Что, третья осечка? Так бывает? …А за что?»
И тут мальчик, говорящий по телефону, роняет свою мелочь.
Мерфи сразу определил направление звука. Лицо суровеет. «Так не бывает. Это сын бармена!»
Он вышел из кафе без проблем. Без проблем покружил по городу. Не зря. Он выяснил, что у бармена есть дом, есть жена и трое детей. Есть маленький сын. Пяти лет. Сероглазый. Светло-русый. Но, к великой печали, ещё Френк узнал, что бармен – это кузен Лоренса. Того самого, которому как-то несказанно повезло, в банковскую ячейку, где он хранил старенький пистолет (Мерфи предположил, пистолет отца) и кое-что из фамильных драгоценностей, ВСЕГО НА ЧАСОК был вложен дипломатический кейс. Тот доверху был набит акциями на предъявителя. Этот предъявитель АВТОМАТИЧЕМКИ становился обладателем контрольного пакета акций германского ДойчеБанка.
«Сына Гуффи зовут Альберт. Сейчас я вернусь в кафе. Если этот откликнется, …можно уезжать».
С акциями вышло так: служащий банка (вор), вынужден был спешно избавиться от заметного кейса. Он сунул его …в занятую Лоренсом ячейку, посчитал, что так кейс сохранится надежнее. И он сохранился БЫ, если БЫ дураку Лоренсу не захотелось тот час вернуться и … забрать пистолет назад. Иногда Арчи действительно хотелось застрелиться. Из-за неверности жены - крутого шопоголика. Он и пришел положить, спрятать пистолет отца понадежнее. Спрятал. Но, выйдя из банка, передумал. Вернулся и … сюрприз! увидел в ячейке вместе со своим барахлом кейс. …Арчи Лоренс в принципе был человеком совестливым. Сильным физически. Человеком крепкой воли. Вот только …жена. Он её очень любил. И потому он часто врал, был слаб и безволен, если жена начинала настаивать на чем-то.
Причина взять кейс была. Арчи его забрал. Он забрал кейс из СВОЕЙ банковской ячейки. Последнее - его немного оправдывало. Но не в глазах Мерфи.
Кто из Лоренсов решился вдруг изменить мерный, чаще однообразный ход жизни, обнаружив в кейсе кучу ценных бумаг – Мерфи так и не узнал. Да и не в том суть. Он-то даже не задавался вопросом: «А взял ли бы я?» Ему если и фартило в жизни, так не плане чего-либо материального. Жизнь – вот богатство, которое он ценил. Своеобразно, но он дорожил ею. Он всё ещё был ЖИВ. Он был жизнеспособен, а для некоторых так даже жизненно необходим. Френк не мог этого не чувствовать. Люди неизменно тянулись к нему.
Кто-то из Лоренсов посчитал, что макулатура в виде акций - дороже той жизни, что они имели. Со временем через суету Элизы, часто наведавшуюся на железнодорожный вокзал, дабы проверить одну из ячеек камеры хранения или поменять номер ячейки, Мерфи выяснил, куда был перепрятан кейс с бумажными активами. Френк смеялся над простаками пол дня. То есть, сначала он просто счел Лоренсов дураками, и не более того. Забрать кейс из камеры он смог бы сразу же. Но вдруг он получает известие об этой семейке и то, кардинально меняет его настроение. Точнее - отношение к лохам везунчикам. И огромное состояние (а это и власть, и богатство) в виде акций – переходят для него на второй план. На первый же – спектакль по пьесе «Смерть от обжорства».
Вытаскивать горячие каштаны из жаровни – он не стал. Нашел мартышку. Не делового Макса – служащего банка, того Френк сразу на дно отправил. Поужинал с ним на арендованной (но будто бы своей) яхте, обсуждая ситуацию, парень и уснул …замертво, уткнувшись носом в стол, покрытый куском промасленного полотна с видами серо - голубого неба над волнами взбунтовавшегося моря. Френк сделал дырку в корпусе катера и, сняв с пальца мертвеца обручальное кольцо с надписью «благословляю», сказал: «Прощай, Макс!», фамилию которого даже не удосужился запомнить.
Открытка от черного ангела метнула Мерфи в Париж. Дела. Вот там он и нашел напарника. Мартышку, живущую под чужой фамилией. С ним он обставлял конец потомка русского генерала, с которым познакомился легко: всего лишь отдавшись забродившей физике молодого организма, да расплатившись за то уже в первую ночь «благословленным» кольцом с трупа банковского служаки.
«Это было… да, это был второй раз, когда я снова увидел этого парнишку. Кейс был у Олли в руке, мы только что вернулись с вокзала. Зашли поужинать, проверить содержимое кейса. Было уже поздно. Олли обратил моё внимание на маленького мальчика, тихо, в одиночестве игравшего старыми счетами. Он брякал костяшками. Пытался достать деревянные бусины с жестких стальных нитей. Я сказал Олли, что уже видел его здесь. «Какой смирный мальчик. Наверное, он больной», - сказал Олли, взламывая электронный замок кейса с помощью программы в своём лэптопе. «Да, - ответил я ему, - думаю, он глухой». «Как жаль, такой смирный мальчик», - пожалел парня Олли и повернул ко мне открывшийся кейс. Акции были на месте. Как будто все. Я не стал их пересчитывать. Не моё это дело, оставлять отпечатки на ЧУЖИХ вещах. А в это время к мальчишке подошла высокая, похожая на учительницу пожилая дама, взяла его за руку и сказала бармену: «Я отведу его домой». Бармен согласился, сказав, что скоро и сам отправится домой. И посмотрел в нашу с Олли сторону. Но мы не стали торопиться. Мы спокойно поужинали, а после я предложил шу-шери отдохнуть на природе. У нашего знакомого фермера, в кукурузе. Собственно я и рассчитывал, что наш чудак Банфи там моего «душку» и зароет. Тихо, без пыли. Пусть не долго, но Олли был мне дорог. Хотелось для него лучшего места для погребения, чем общая могила с номерной табличкой…Жаль, не получилось. Ну да ладно, никуда этот чудик Банфи не денется. А будет вести себя и впредь тихо – мы встретимся как старые знакомые. Опять же без обид».
Мерфи, щурясь, смотрел в сторону барной стойки. Он снова в кафе. В кафе, которым правит простодушный Гуффи. Теперь Френк выглядел, как рано поседевший брюнет. Накладки на щеках сделали его лицо слегка огрызшим. В болтающейся на нем мятой одежде из евро - барахла Мерфи походил на уличного художника в пору запоя. Френк заказал «пятьдесят миллилитров» виски, чашку кофе «чтоб непременно только что молотого и только что сваренного». Сидит. Пьет. Пьет кофе.
«Он всё ещё у дядюшки. …Или это всё же сын этого рыжего «пса» в переднике?»
***
Тогда в июне, когда мисс Лук гуляла со своим маленьким подопечным в последний раз, она думала о тяжести бытия вообще. Неожиданно миссис Лоренс отказала ей в работе. Обидно, конечно. У неё такой стаж работы с детьми, никто никогда не имел к ней никаких претензий, и вдруг…
- Мы, наверное, скоро уедем из Лос-Анджелеса, мисс Лук. Мужу предложили работу в Сан-Франциско. Высокий оклад, хороший коллектив. Перспективы роста. Да, мы уедем. Так что вы с нами только до …конца этого месяца. Я очень сожалею, но… это жизнь. Сейчас никто не держится ни за дом, ни за город, в котором родился.
«Да, это так», - подумала мисс Лук, согласившись с серьезными переменами. Но что-то вдруг согнуло её обычно строго прямую спину. Она принялась…умалять накрашенную, будто куклу, молодую женщину. Она просила, молила об услуге жизни и смерти. – Но я могла бы, …а вдруг, …я могла бы поехать с вами. Мне так дорог Тедди, миссис Лоренс…
-Вы забываетесь! Это всё-таки МОЙ сын. Нет, нет! – Быстро посвила точку миссис Лоренс. - Это исключено. Да и не нужно, чтобы мальчик сильно привязывался к кому бы то ни было. – Улыбка. - Простите, но мы с вами…чужие люди.
«Да, это так», - снова согласилась мисс Лук. Впрочем, теперь без малейшего сожаления.
-Ну а теперь, мисс Лук, мне пора в магазин. Вы же, как всегда, заберите мальчика из кафе Чарли Гуффи и …- двадцатидвухлетняя Лиза Лоренс очаровательно улыбнулась старухе няньке, - идите с ним гулять. – Боже, сколько очарования было в очередной порции её улыбки. В этом сладком довеске, в её дополнительной улыбке. - Малыш так любит ваши совместные прогулки. Он всегда так много о них рассказывает, …наша милая мисс Лук.
Лиза кокетничала. А что делать, много заплатить за досрочное прекращение договора – она не могла, ну, если только дать старухе хорошие рекомендации (чего у той и так …по колено).
Молодая особа могла б обойтись и без особой нежности в словах. Могла бы много и не разговаривать с какой-то нянькой - воспитательницей её сына. НО Лиза хотела выглядеть доброжелательной. Она улыбалась.
Мисс Лук ненавидела её улыбку. И вообще - эту молодую мамашу – кидалу. Потому всегда смотрела на неё только через щель присомкнутых век и густой ряд не знавших краски ресниц. Она смотрела на неё …с высоты своего физического роста. – Хорошо, мадам. Я заберу Тедди из кафе мистера Гуффи.
-Да, и… - и снова на лице миссис Лоренс улыбка кинозвезды, увы, так той звездности и не понюхавшей в виду брака по любви, а не по расчету, - и, пожалуйста, не говорите мальчику, что мы с Арчи снова поссорились.
-Разумеется, миссис Лоренс. Разумеется, малыш об этом не узнает.
-Тогда, - киношный жест рукой, - бай-бай! До вечера, миссис Лук.
С горечью в дрогнувшем вдруг голосе старая дева вторила: «Бай… бай до вечера».
Сколько же раз Анна Лук планировала похищение своих подопечных, (сколько раз!) но никогда так сильно ей не желалось, чтоб эта дикая мечта стала явью, …как теперь. «Как же несправедливо, что добрые детки достаются именно таким …недостойным матерям. Ну что она может дать сыну кроме своей приторно сладкой нежности? …Ничего! По сути – ничего. Если б не отец, если б он не занимался с малышом всё своё свободное по вечерам время, …если бы и он, как она, звонил посторонним людям, с просьбой ПОСИДЕТЬ с малышом до вечера, …разве был бы МОЙ Тедди таким замечательным ребенком? Боже, …он ангел, он такой умница».
Дама развернула своё большое, длинное тело в сторону лестницы, спустилась по ступеням дома и … пошла по знакомой дорожке в сторону кафе «У Гуффи».
- А можно прочесть этот листок? – Спросил её мальчик, когда они возвращались с прогулки. Он протянул её сочный лист тополя.
-Всё можно познать, Тедди. И это – тоже.
-И что же там написано?
Мисс Лук посмотрела на широкий зеленый лист, потом в лицо малыша. В его серые с черной точкой зрачка глазки, и вдруг вздрогнув всем телом,… она расплакалась.
Она плакала тихо, безутешно. Мальчик стоял рядом, чуть отвернувшись, не зная, как ему поступить. Наконец, он спросил: «Вы не здоровы?»
-Мне плохо, мальчик мой.
-Это из-за Папы Гуффи? Он сказал, что вы остались ему должны за две порции мороженого.
Анна улыбнулась. – Какие пустяки. Деньги у меня были. Я просто была рассеянна там, в кафе.
-Почему?
– А почему ты сегодня снова назвал миссис Гуффи мамой, Тед, почему?! – Она ласково улыбнулась мальчику. Погладила рукой по голове. - Почему ты так сказал, когда она поздоровалась с тобой, приподняв тебя на руки?
Мальчик растерялся. Он не знал ответа на взрослый вопрос. Но он знал ответ на …детский смысл этого вопроса. - Вы никогда не берете меня на руки, мисс Лук. Почему, я же не тяжелый?
Вечером того дня Анна Лук… сформулировала для себя ОСЕОВАНИЕ для похищения ребенка у Лоренсов.
Она успела осуществить задуманное ещё до того, как получила расчетные от миссис Лоренс.
Но преступление было раскрыто в тот же день. Незадачливой похитительнице даже не пришлось озвучивать то самое ОСНОВАНИЕ в полиции. Лоренсы почему-то не подали заявления. Арчи Лоренс дураком не был. Он, как только жена вечером сообщила, что няня с Тедом ПОЧЕМУ-то задерживаются, тут же рванул в дом, где жила нанимаемая его супругой нянька. Там ему сказали, что мисс Лук с час назад уехала на такси… в сторону порта. Вместе с сероглазым мальчиком по имени Тедди. Тот сопротивления не оказывал, послушно сел с ней в машину такси и … та отъехала. – Да, в сторону порта. Я слышала, как таксист переспросил, какой порт мадам интересен: пассажирский или грузовой? Мисс Лук ответила, что пассажирский.
Арчи поблагодарил бдительную соседку Анны Лук и рванул в порт.
Время решает многое. Арчи устроил мастерский концерт на причале. Он и впрямь, готов был прыгнуть в воду между кораблем, уже забравшим концы, и берегом. – Там мой сын! Его украли!! Я сделаю заявление в полицию, если вы сейчас же не позволите мне забрать его с корабля! Вы будете сообщниками похитителей!! Я разнесу весь ваш порт к чертям, вы слышите, я сейчас взорву порт, ВЕРНИТЕ МНЕ СЫНА!!!
Малыш увидел своего отца с палубы корабля.
Мисс Лук показывала мальчику Лос-Анджелес с верхней палубы корабля, идущего на Гавайские острова. – Посмотри, как красив наш город, Тедди. А скоро мы с тобой увидим и другие города.
-А папа?
-И папа увидит.
-А мама?
-И, конечно же, мама.
И вдруг бац! яркая бугатти Лоренса подкатила к причалу. И приличный с виду человек, обычно такой тихий, спокойный, вдруг так раскричался…
Не могла же Анна закрыть глаза и уши ребенку.
В отличие от отца и матери, Тедди в артиста не вырос. Он не закричал, отвечая на ор отца. Он лишь обернулся к няне и поинтересовался: «А вы сказали, что папа приедет чуть позже».
И мисс Лук ответила, а что ей ещё оставалось: «Ну вот, …он чуть позже и приехал».
Она двинулась с малышом к лестнице, ведущей на нижнюю палубу. Крикнула: «Минуту, капитан! Одну минуту! – И после к Лоренсу старшему. - Вот ваш сын, мистер Лоренс. Пожалуйста, не расстраивайтесь так. Мальчик просто захотел покататься на теплоходе». – И мальчик сошел на берег.
На вопрос капитана: «А как же женщина, которая похитила вашего малыша?» Лоренс только махнул рукой. – К ней я претензий не имею. И вообще, это дело рук моей супруги, извините.
Время спустя, Лоренсу прислали счет на солидную сумму. Он задержал отплытие судна на четыре минуты. Но, кажется, даже эта неприятность его не расшевелила. Он выплатил порту штраф (его полугодовое жалование), но ни словом не упрекнул жену. Что касается, отплывшей на Гавайи мисс Лук, тут Арчи МОЛЧА согласился с милой Лизой, что «ребенка доверять ЧУЖИМ людям – они больше не будут».
Но мисс Лук сошла на берег в ближайшем порту и вернулась в Лос-Анджелес, а миссис Лоренс так и завозила (перед очередным походом по магазинам) своего ребенка кузену мужа – человеку в переднике, которого Тедди звал ни как иначе, как «Папа Гуффи». Ребенок имел в виду папу своего кузена – братца Берти. Ведь того звали Гуффи, пусть младшим.
Всё шло своим чередом. Чета Лоренсов выдерживала время. Если хозяин на акции не объявится, …они решили, что легко (ЛЕГКО!) их продадут. И тогда уж точно, свалят из Лос-Анджелеса. Куда, …да не важно. «А может даже и в Сан-Франциско», - шептала Лиза на ухо влюбленному в неё мужу.
Теперь мисс Лук своего подопечного (которого упрямо желала похитить) могла видеть только со стороны. Так, чтоб и умница малыш её не засек. И, разумеется, она часто заглядывала в кафе родни Лоренсов.
Анна Лук была уверена, что привычки миссис Лоренс может изменить только …могила. «Но, кажется, эта мамаша уже слишком наглеет», - возмущалась про себя мисс Лук, - она и вовсе повесила сына на шею этого Папаши Гуффи! Ей и дела нет, что парень, беспрестанно ошиваясь в кафе, может вырасти в полного дикаря! А что же отец? Ах, ну да, он же больше ЛЮБИТ свою Лизу».
Мисс Лук негодовала. … Но лишь до тех пор, пока из газет не узнала, что с ЕЁ мальчиком действительно случилось несчастье, что он потерял ОБОИХ родителей.
Про злоключения самого мальчика газеты не сообщали. В полиции решили, что такая информация – это слишком для психики многих тысяч нормальных семей Лос-Анджелеса.
Теперь, спустя три месяца со дня их последней встречи, малыш и его няня встретились.
Они даже поплакали вместе. А после мисс Лук совершенно бескорыстно, разумеется, согласилась в самое суматошное для Папаши Гуффи время, забирать его племянника из кафе, чтобы … погулять по парку.
Четырехлетний мальчик попадал в дом к семье Гуффи лишь …после закрытия кафе. Чарли Гуффи очень любил свою семью. Он очень беспокоился за неё. Потому и хотел, чтоб «взрывоопасный мальчик» находился всегда при нём. То есть, на людях, на стеклянных глазах видеокамер и под надзором полицейского, почти незаметно дежурившего с некоторых пор у кафе, но ...с другой стороны проезжей части дороги.
***
Такой же, как все, обычный рабочий день. То есть, день-то как раз закончился. Сотрудники управления уж давно дома. Часы на стене кабинета Саммера пробили десять. Да только двое: окружной шериф и его любимчик- оперативник Спок как обычно задерживаются. Сидят один напротив другого.
- Есть люди, которые знают секрет сохранения собственной жизни, Гарри.
-Но ведь он совсем ребенок, сэр.
-Для Мерфи – он не ребенок. Он - свидетель. Вы уже видели снимки людей, чаще других появляющихся возле дома Гуффи?
-Да, сэр.
-Вы …заметили НАШЕГО героя среди них?
Спок замер. Потом, будто виноват лишь он один, кивнул и низко опустил голову.
Новость облетела всё Управление: Мерфи – собственной персоной, БЕЗ ГРИМА(!!) прогуливался возле дома бармена. Это была абсолютная победа версии, выдвинутой Саммером. Все ходили вокруг да около, никто не связывал убийство Огайо, Паркера и Лоренсов в единый узел. Тем более, никто не задумывался о мальчишке Лоренсов, как об очередной мишени для убийцы.
Да только вот незадача: как только к Мерфи направились парни в штатском, он тут же – отрулил к соседнему дому. Открыл дверь, хотя НИКТО в нём и, … пробежав по комнатам дома, скрылся за дверью его кухни. На другой стороне дома, а толчее соседней улицы.
Спок был возмущен ОТНОШЕНИЕМ миссис Бланш к делу целого округа!
- Она сказала, что он нанялся, делать ей массаж. Две недели назад. Она даже документов у него не спросила! Говорит: «У него такое лицо…». Сэр, я не понимаю, какое У НЕГО лицо?! Но… она согласилась на его предложение! И он стал бывать в её доме. Более того, после первых двух сеансов тактильной терапии, она удвоила ему гонорар. Говорит, «руки у него просто божественные». Будто они лечат. Мы ей: «Он - преступник. Он подозревается в убийстве», а она опять: «Да вы только взгляните на его руки! Вы когда-нибудь видели ТАКИЕ руки у ВАШИХ убийц? Его руки, это ж …это ж просто крылья ангела!» Она сказала, что у неё исчезли боли в этой, в воротниковой зоне. Сказала, что уже неделю спит, как, …минуту, вспомню, … «убаюканная кукла». - Спок сейчас оправдывал не только себя, всю группу, упустившую «чертова ангела». – Сэр, я объяснил этой даме, что мы б «взглянули на его руки», даже б с удовольствием, но… из-за её беспечности этого не произошло.
Саммер задумался. Донесение он уже слышал, но не такое подробное. - Она одинока?
-Ей семьдесят три года, сэр. Я проверял, у неё действительно скопище всяческих проблем с суставами и нервами. Врачи считают - это старость, однако её дочь действительно заметила перемену в состоянии матери. Я разговаривал с ней. Предупредил, если вдруг массажист придет ещё раз, в общем, я оставил в доме одного нашего сотрудника. Это женщина, сэр. Минсуло Абас. Дочь Бланш сказала, что её мать стала улыбчивой, что она снова принялась за своё вязание, хотя из-за артрита пальцев забросила это дело давным-давно. Сэр, на мой взгляд, она – не сообщница. ПРОСТО жертва обмана. Миссис Бланш действительно ежедневно сама ОТКРЫВАЛА ему дверь, КАК ТОЛЬКО он появится на пороге, она её открывает. Он её приучил к этому. К тому, чтоб она его выглядывала в окно, чтоб ждала.
-А вы чего ждали? Почему сразу не кинулись?
-Сэр, на улице все время были люди. Мы не могли рисковать. Ему ведь теперь все равно. ОН мог в кого-нибудь выстрелить. Мог взять миссис Бланш в заложницы. – Спок помялся. - Если честно, да, мы долго выжидали. Мы ждали, когда на этом участке улицы станет немного посвободней. И как только, …так мы с трех сторон двинулись к нему. Но он …ушел.
- Гарри, …эх, Гарри, когда я узнал об этом… - Саммер сокрушался, дотягиваясь рукой до заветной пачки сигарет. Но, вздохнув, вынул руку из ящика и подпер ею голову. – Хотя, … всё равно пока припереть его нечем. Если только Интерполу сдать.
-Но вы же сказали,… есть свидетели. Мы б подержали его у себя. Пока б выясняли, куда и почему он исчезал с мест, где после его ухода оставались трупы?
- Вы снова о дочери Огайо и фермере Банфи?
-Ну да.
Саммер покачал головой, мол, не то. – А вот парнишка…Он выкинул его из машины. Ребенок пару недель лежал в реанимации, врачи даже не знали, к чему подступиться, как будто никаких серьезных травм, а ребенок стонет, как от боли. Затем с ним несколько недель занимался детский психиатр. Именно он и определил, что лучший способ для данного пациента – это вернуть его в обычную, привычную для него среду. Неделя прогулок с нянькой, которой он доверяет, привычное шныряние по закоулкам помещений кафе дяди, тихий сон среди кузин и кузена-погодки – это дети его дяди и – всё – он ожил!
После случая на улице возле дома Гуффи генерал – шериф тут же распорядился, чтоб у кафе, где мальчик бывает большую часть дня, тоже дежурили люди из Управления. «Мальчик - та самая прищепка, которая и будет надета на нос обнаглевшему убийце. Но за нашим главным свидетелем нужно следить в оба глаза, сержант. Это важно.
-Но ведь мальчик мог и забыть про случай. С ним же психиатр работал. Он же ребенок, сэр. А дети такого возраста - они даже смерть воспринимают иначе. – Спок устало улыбнулся. Сказал тише, осторожнее подбирая слова. – Ваши дети выросли, босс. Вы уже кое-что забыли про их воспитание. К тому же, вы же сами сказали, мальчик, попав в почти родную для него обстановку, только-только начал успокаиваться. Стал забывать, а может, и забыл про пережитый кошмар. И уж тем более, не узнает преступника в лицо.
-А по голосу?
-Сэр, ОН – РЕБЕНОК! Он карканья вороны от клика орла не отличит. Я считаю, что четырехлетний мальчик - нам не помощник. Но - возможная цель для преступника. Для убийцы. Думаю, теперь главное – это укрыть мальчишку. Увезти подальше от мест, где бродит Мерфи. Вот и всё. То есть, продолжать работать дальше.
- Чем и с чем? – Саммер устало усмехнулся. – Как ловить Мерфи будешь? Руками? По всему городу камеры. Мы уже пятьдесят часов сравниваем лица попавших в объектив с нашим объектом и что? Тот будто исчез из Лос-Анджелеса! Но я понял, пока мальчишка тут, тут и эта сволочь со своими затеями.
-Босс, дело ваше, вам рулить. Но как отец вот такой же крохи, лично я – против.
Саммер посопел. - Против не только ты. Но кем ты предлагаешь заманивать мальчишку? Этим трусливым накоманом? Мы даже не знаем, всю ли правду он нам сказал.
-Дочь Огайо?
Саммер напомнил сержанту про разговор, состоявшийся пару дней назад. – Мы ходим по кругу, Гарри. Я уже говорил, на эту женщину мы НЕ МОЖЕМ опираться.
-Сэр, да мало ли американцев обучается в русских университетах? Дешевле и наука глубже. Я б свою дочь туда отправил. Пусть только подрастет.
Саммер усмехнулся. – Подрастет – и ты её дальше соседней улицы пускать не захочешь, не то что к русским….на обучение. – Он крутанул шеей. – Нет! Я Огайо - не верю!
-А четырехлетнему парнишке, …сэр?
Саммер очень хотел поддержки. Дело рискованное, поддержка среди «своих» - очень необходима. Он улыбнулся. – А тут у нас есть шанс, сержант.
-А у парнишки?
Спок замолчал. Замолчал и его босс. Потом шериф опять покачал головой. – Нет, руками его ловить - сам видишь, результат небольшой.
-Можно и головой, сэр! Только не нужно забывать, что речь идет о ребенке. Сэр, я настаиваю. От повторного столкновения с таким типом преступника у четырехлетнего парнишки может снести крышу.
Саммер смотрел на сержанта прямо, чуть опустив голову, как бы с вызовом. Он УЖЕ выслушал вот такие же возражения на утренней оперативке в своем кабинете: «ребенок» - «снесет крышу». Саммер смотрел на сержанта и … сожалел, что тот - МОЛОД.
А Гарри Спок, отвечал на прямой взгляд настойчивостью, подкрепленной СВОИМ опытом работы с сопливой преступностью. С теми, кто и до своего совершеннолетия успевает семь комиссий по расследованию пройти.
Его дочери - Санди, умело, тайно таскающей из жестяной коробки из-под печенья припрятанные шоколадные конфеты, тоже чуть больше трех лет. Был случай, он подловил воришку. И понял, …что уж лучше б не подловил. С его розовой кукляшкой случилась такая истерика, что и она, и её мать – жена Гарри - попали в клинику. В руки психиатров. (Вот тебе и папа – полицейский, так облажаться «с поимкой воришки, склонной к диатезу»). - Сэр, вербовать четырехлетнего ребенка – страшное беззаконие. Ести кто-то о том узнает, у нас…
Саммер и это уже обдумал. – У меня, Спок! Только у меня. Зато мы Мерфи поймаем. А мальчишку - тут мы все постараемся и постережем.
- Сэр, ведь вы же сами говорили: «беспринципный, непредсказуемый и бесчестный». Он же его в коврик закатает в случае нашей неудачи.
Саммер начал давить. Ему очень хотелось быть ПОНЯТЫМ. – Перестаньте, сержант. Я знаю, - он ткнул в себя пальцем, - Я – знаю, … иногда, …случаются дети, сержант, которые могут пережить такое. Пережить, но не забыть случившееся совершенно.
И Саммер рассказал молодому служаке об одном случае из личной жизни.
«Это случилось как раз под Рождество. Мне тогда было три года шесть месяцев и ещё восемнадцать дней. Тогда я ещё не знал о своем возрасте, это я уже позже, много позже подсчитал. Но я всё помню, сержант. Всё. Я даже часто вижу это, просто как кино перед глазами встает. Хотя был мал. Вот так же мал, как этот парнишка, видевший смерть своих родителей. Мы жили на ферме. Такая удаленная от пригорода ферма, да многие жили тогда в таких тихих…отдельных местах. Свет в доме был и газ. Было тепло. Но тут что-то не заладилось с дизельной установкой. Скоро полночь, рождество, уж стол почти накрыт, а свет возьми да и погасни. Но отец придумал, как уладить дело. Детей в доме было двое: я и мой младший братишка. Отец и поставил на елке свечи. Темно, а тут такое волшебство – свечи по одной загораются на елке. Ну, зажег отец свечи, сам, пока матери нет, велел мне к подаркам под елью не прикасаться, сидеть тихо и за братом присматривать. Сам, крутя фонариком, пошел к установке. Проверить, отчего заминка со светом. Мы с братом все смотрели на елку. Как в гипнозе были. Красота. Как сказка. Но… мы же дети. Мы полезли под ель, к подаркам. И сказка вспыхнула…огнем. Свеча упала на наши с братишкой подарки. Мишура на пакетах вспыхнула, и…огонь занялся. И в одночасье не стало нашего дома. В одночасье. Я потерял дом, где родился, маленького братишку, задохнувшегося в дыму и отца, кинувшегося нас спасать. Меня-то он быстро нашел. Я же не прятался. Отец искал Эдда долго. Я знал, где он мог спрятаться, но как сказать это отцу, сказать про наш старый шкаф в чулане? …Крыша пошла по косой, когда он нашел его. Я видел их. То есть, только силуэт. Вот как сейчас перед глазами: отец согнутой левой рукой защищается от огня, а в другой руке, как кукла, переломленная в поясе, болтается Эдди. …Я видел, как всё кончилось. Как дом рухнул, не дав отцу и брату пересечь проклятый проём выходной двери. …Долго после я испытывал необъяснимый испуг, проходя через проемы входных дверей. …А потом мать. Её долго пытались лечить, но она так и не ожила после того горя. Она будто вместе с ними в тот день сгорела. Хотя погибала медленно. Глядела на меня зло, обидно зло и по новой наливала себе виски. И пила, …пила… пока, …тоже, кстати, под Рождество, пока не сгорела совсем. Будь оно … добрым ко мне, это чертово Рождество, …до сих пор не могу заставить себя принять этот день сердцем. …Только памятью. – Саммер обтер лицо широкими ладонями. – Не случись всего, … я бы, я бы возможно космонавтом стал, как мечтал. Я и это запомнил, потому что отец часто повторял: «А почему б и нет, Джо? А почему б и НЕ космонавтом?» Вот это «НЕ космонавтом» - я и запомнил. … Получается, на всю жизнь. Стал военным, окончил Академию шерифов, был избран здесь, в родных краях,…и вот тут. – Джо Саммер снова посмотрел на сержанта. - И обязан в сорок восемь часов изловить тварь, которой четырехлетний пацан – только и цель в этом заезде.
Саммер достал-таки сигарету. Закурил, развонялся густым бурым дымом. – А ты иди, Гарри. Ты…- шериф будто только что заметил, - это ничего, что я на ты?
-Нет, конечно, нет. Всё в порядке, босс.
Услышав про «босса», Саммер вздохнул и погасил сигарету. Опять же, потыкав ею о дно каменного стаканчика для карандашей - затушил. - Идите, сержант. Завтра, когда получим оперативные данные об обстановке в городе, тогда и будем решать, где ставить очередную засаду на негодяя.
-Да, полковник Кросби уже назначил людей, которые будут наблюдать в кафе.
-Хорошо.
Спока кольнула легкая несправедливость. Он - иди, а старик-босс… - А вы, вы домой, сэр? Я мог бы …
Генерал - шериф ответил просто, будто железный и сон, и отдых ему как бы совсем не нужны. – Я к дому Гуффи съезжу. Погляжу, как там. Лично хочется посмотреть на этого парнишку. Я ж про него только в хрониках и отчетах читал.
-Если нужно, я…
-Нет. – Шериф поднял руку. – Поезжайте домой. Ваш рабочий день давно уже кончился. …Домой. Нас с дежурным офицером – хватит. Да и не долго я там буду, просто поглядеть.
***
Анна Лук стала крестной матерью малышу Лоренсу. Его крестили сразу после выписки из больницы с резолюцией от врача: «Небывалый случай: по словам мальчика: машина ехала быстро, была открыта дверь, и его выбросили на дорогу. А в действительности: два синяка, вывих руки и ссадины. Будто его всего лишь неосторожно положили на обочину и…уехали. В общем, слова малыша не вяжутся с фактами, или… в ваших руках ангел, мэм, а не ребенок». И Тед был крещен.
Анна настояла. И была счастлива до небес, когда за руку ввела малыша в лоно святого места. Три свечи за здравие четырехлетнего сорванца – это и было её приветом небесам. А ещё и за то, что пока шло крещение, этот «ангел» начудил так, что чуть было, не довел до инфаркта её саму. Но она всё пережила.
Обмочившийся после процедуры крещения мальчик (он испугался сверкания воды в серебряном чане и после долго икал, испуганно следя за игрой «зайчиков» на гладкой поверхности широкого креста священника) СВАЛИЛ подставку для свеч, горевших за здравие. Прямо на себя свалил. Он хотел достать одну, а на него посыпались десятки свеч. А он умудрился …не обжечься. Горящие свечи посыпались как раз на его сырые штаны (мальчик больше испугался не огня, а суеты вокруг себя и снова начал икать).
А, кроме того, процедура затягивалась из-за обилия желавших креститься. Анна, ответственно постившаяся две недели для данного события, почувствовала легкое головокружение. Глядя на беспокойство малыша, слыша его громкое икание, она мечтала только об одном: когда же она ВЫВЕДЕТ крестника из церкви. И тут с ней случилась метаморфоза, которая испугала всю Тедову родню. Мисс Лук - в принципе человек не конфликтный, и уж вовсе не нахальный, по окончании процедуры совершенно «растерялась». Схватив мальчика за руку, она растолкала выстроившихся в очередь мамаш с детьми и сунулась к священнику вперед всех, дабы скорее покончить с евхаристией - получить святых даров для своего «приобщенного» крестника. А когда Тедди удалось лизнуть и хлеба и винца, она тут же потащила его из церкви вон, будто испугалась, что малыш те дары, не дай бог, проглотит.
За высокими инкрустированными дверями церкви Анна успокоилась. И тут же, будто извиняясь, призналась мистеру Гуффи: «А знаете, Чарльз, …думаю, зря я настояла на крещении нашего Тедди. Церковь - это точно не его место».
- Да пока, видно, не его, – ответил сильно вспотевший от процесса крестный отец Лоренса.
***
Мерфи уже собирался уходить из кафе. Как будто ВСЁ убедило его в том, что ребенок, снующий по залу кафе (удивительно: никому не мешающий ребенок, ничьё внимание особо не привлекающий) – никакого отношения к тому мальчику, который видел его во время разборки с четой Лоренсов, не имеет. «Ну Берти, так Берти. Таких я не ем», - и Френк двинулся по проходу к двери. И вдруг он заметил, что одна из монет, которыми играл мальчик, сидя за свободным столом, покатилась и … упала на пол. Мерфи тут же вынул из потайного кармашка джинсов имевшийся у него раритет – довоенный серебряный доллар и …подкинул его к носу мальчишки. Тот торопился за своей монеткой, как будто за двадцатицентовиком, а тут перед ним звякнул по плитке пола блестящий кругляк. Тоже вроде монета. Мальчик замер. Он будто был в раздумье, в затруднении даже: возле его руки, а он стоял на четвереньках, теперь лежало ДВЕ монеты. Но одна маленькая, а вторая – занятная. И, разумеется, он потянул руку к доллару и … накрыл его ладошкой.
И тут же на его руку встал ботинок огромного дядьки. Рыжего, бородатого в прикрывающей лоб джинсовой панаме.
Тед завопил так громко, что стоявший за стойкой Папаша Гуффи выронил стакан, протираемый им уже несколько минут. Небьющийся стакан разбился вдребезги. Только это Чарли Гуффи удивило меньше, чем ситуация у столика. Что он видел: Тедди сидит, поднял и прижал к груди ушибленную ручонку, плачет, широко раскрыв рот. По щенкам его текут крупные слезы обиды. А какой-то бородач наклонился к нему, и …внимательно разглядывает его, его искаженное болью лицо.
Мерфи вглядывался в лицо парнишки, будто и не замечая тревоги вокруг. Всеобщего внимания к ситуации. Мальчик смотрел то на него, то на кинувшегося к нему дядю. Когда последний был уже совсем рядом, Френк улыбнулся и будто виноват, ласково заговорил с малышом: «Прости, Берти. Ты - Берти? …Нет? (малыш продолжает плакать, но крутит головой – нет). Ну и ладно, просто, прости. Парень, я не хотел сделать тебе больно. Я только хотел остановить свой убегающий доллар.
Мерфи перегнулся в поясе и вытянув руку, будто танцор, сгреб одним махом свою вещицу с пола. И подкинул монету на широкой ладони, будто демонстрируя сбежавшимся работникам кафе, мол, ничего личного, ребята, я своё догнал.
-В чем дело, сэр? Вы что, ударили его?
-Какого черта, бармен, я случайно задел его, поднимая свою монету.
-Он лжет! – Выкрикнула подбежавшая старуха, смотреть на которую было просто страшно: яркие глаза вытаращены, седые волосы выбились из взбитого на затылке начеса. Ручищами машет, ногой топает и визжит: «Я видела! Он её из кармана достал!! И кинул перед столом. Я видела!! Он её ПОДКИНУЛ!!»
-Чего вы шумите, мэм? – Мерфи улыбнулся и обвел окруживших его людей виноватым взглядом. - Простите, если кого задел, я ж не нарочно. Чертова монета…
Люди чуть-чуть снизили тон, шипели потише, уже даже более успокаивали парнишку, чем винили хама в панаме.
Но мисс Лук тут же вернула всех в круг острой защиты. – Да он же НАРОЧНО! Нарочно я видела!!
Бармен машинально подхватил парнишку на грудь. – Это, …мисс Лук, …возьмите себя в руки. _ И тут же, дабы Тед не мешал разборке с мужланом - клиентом, передал мальца орущей старухе. - И ЭТО – тоже возьмите. – И дальше в сторону клиентов, из числа тех, кто засиживается дотемна. – Господа, господа…ужинаем, заказываем. Всё это, …под контролем.
Тедди, попав (кстати, впервые за долгие года тихого сосуществования) в руки высоченной няньки (метра два в мисс Лук - не меньше), тут же и перестал орать. Так, попискивал слегка из-за боли в руке. Он по-прежнему держал оттоптанную ладошку прижатой к груди. Рука покраснела, ладошка распухла. А второй рукой Тедди обнял мисс Лук за шею и стал НАБЛЮДАТЬ за происходящим с высоты. Ведь даже плохой дядька стал теперь ниже ЕГО ростом. – Он плохой, он …- Тед что-то неразборчиво мямлит, и после снова, - плохой, …руку мне… (мямлит что-то), Тедди руку (мямлит) больно.
Официантки уже сбежались, несут виски. Заливают парню правую руку, перевязывают белоснежным хрустящим полотенцем, дуют на него ртами в яркой помаде, и после все, как куры, кудахчут в сторону виновника свары: «Как вам не стыдно?! Это же ребенок! Что он вам сделал?! Что вам монетки было жалко? Ой, да он двадцатицентовик уронил, смотрите! Его двадцатицентовик на полу. Как вам не стыдно, из-за такой мелочи ребенка испугали. Да разве только, он же его покалечил. … Вызовите кто-нибудь врача, нет, лучше полицию…».
Мерфи улыбнулся, приложил руки к сердцу. – Девушки, девушки, успокойтесь. Я не съел вашего любимца. И вообще… - И тут Френк делает то, что НИКОГДА не сделал бы при иных обстоятельствах (выйти из кафе ему нужно было с видом джентльмена, а не убийцы, поскольку кругом, он это чувствовал, копы и камеры) – вот она, вот смотрите, моя монета. И я дарю её вашему малышу, дарю ему свой серебряный доллар. Кстати, заветный. …Всё, давайте бросим пылить. Я не хотел вносить шум в вашу воспитательную гармонию. Вот, - он протянул монету мальчику.
Ребенок смотрит на монету. Серые глаза блестят, длинные черные ресницы мокры. Стоны мальчика становятся тише и прерывистее. Он явно заинтересовался подарком, НО! он перевел взгляд на дядьку. Лицо того было близко, очень близко к лицу мальчика. И тот, …обхватив обеими ручонками шею крестной матери, громко закричал: «А…а…а…!!!».
Тед отворачивается от дарителя, прячет лицо в пышных седых волосах няньки. И… снова слезы, снова долгое детское: а…а…а…
Мерфи надоел базар. Щелчком он кладет доллар на стол, рядом кидает кучку смятых купюр, расплачиваясь за всё сразу: за беспокойство и пару бокалов «калифорнийского», а потом, даже чуть медленнее обычного, вразвалочку выходит из кафе.
В спину ему несутся упреки и обвинения, но …дверь прикрыта и шума становится не слышно.
Френк спокойно огляделся, будто выбирает направление, куда идти. Затем вскидывает руку: «Такси!» - и … покидает улицу Секвой.
Что засекли камеры? Что успел засечь дежуривший у кафе полицейский, присланный сюда лишь с пару часов назад, … а ничего. За бородатым господином из кафе вышел ещё один, кстати, тоже бородатый. Затем парочка студентов, что-то активно обсуждавших между собой – и всё. Всё будто как всегда. Всем как всегда наплевать на то, что происходит не с ними. Здоровый эгоизм – спасение от стресса!
Что там твориться в стенах кафе – то никто снаружи не видел. И Голубой Френк снова ушёл.
***
Поздний вечер. Машина, в которой сидел окружной шериф, была бронированной.
Без охраны Джо Саммер на улицах Лос-Анджелеса появлялся довольно-таки редко. Такого ранга люди в булочную, чтоб пирожных прикупить, сами не заходят. Сейчас, возле дома номер сто один стоит машина с человеком на заднем сиденье, но с лицом не гражданским, а официальным. Джо Саммер знает: порядок только тогда будет поддерживаться, когда каждый будет соответствовать занимаемому месту.
Он что-то сказал охране. Крепыш в форме приспустил стекло: «Офицер? …Пойнт?!» - Он махнул заметившему его дежурному.
Офицер Пойнт приблизился, узнав машину главы Управления. Поприветствовал команду и Саммера.
-Как проходит дежурство?
-Всё в порядке, сэр.
- В доме всё тихо?
- Мальчишка долго кричал, теперь вроде все спокойно.
Саммер приспустил стекло ниже. – А что такое с мальчиком?
- Я не понял, но как будто у него что-то с рукой, сэр. Приезжала «скорая», но вроде все обошлось, врачи уехали. Мальчик - в доме.
Саммер огляделся. Тихая улица. Пахнет прелыми листьями. В доме Гуффи в двух окнах свет. – Откуда вы знаете, что он в доме? Отсюда разве видно?
- В комнате, которая отведена под его спальню, горит свет. Правое окно на втором этаже, видите?
Только Саммер посмотрел на окно, свет в нем погас. Но окна на первом этаже ещё светились.
Шериф повозился на сиденье. «Что там такое? С рукой, …что может случиться с рукой? Черт! Уж не с родителями ребенок, так жди чего-нибудь НЕ такого!»
Джон Саммер знавал и такую жизнь. В детский дом, куда он попал, он и руку ломал и голову разбивал. Но чаще ему помогали сделать это другие. Шериф вздохнул. «У Гуффи трое. Подрались что ли?» Он поразмышлял немного о неудобстве, снова на свет в окнах посмотрел. – Не ложатся как будто?
-Так эта, как её, нянька парнишки – она ещё не уехала. Ещё там, в доме. Наверное, ждут, когда старушка уйдет.
-Какая же она старушка… – Саммер проскрипел горлом, тихо прокашлялся, - ей вроде шестьдесят только.
Офицер понял, что допустил бестактность в отношении возраста босса. – Сэр, я к тому, что она, то есть мисс Лук - она ещё там. Потому свет и не гасят.
-Понятно.
Ещё немного попыхтев, Саммер, наконец, решился. – Офицер Пойнт, постучитесь-ка в дом. Узнайте, могу я прямо сейчас поговорить с опекуном парнишки. Скажите что это на счет здоровья Лоренса. Просто поговорить, как дела. И вообще, узнать, что там с его рукой, …выясните!
Офицер исполнил приказ. Почти тут же на крыльце дома оказался Чарли Гуффи.
Крепко, основательно сложенный мужчина, …среднего роста, слегка сутулый, чуть косоглазый, рыжий, и уже плешивый, но более всего нерешительный. Очень нерешительный человек. Именно болезненная осторожность во всем у господина Гуффи - только она - и не позволяет расширить семейный бизнес (ну что такое: дед владел кафе «У Гуффи», отец владел «У Гуффи» и вот Чарли - сын, полысел уже, но так ничего и не достиг в жизни, вот только что «У Гуффи» не спустил).
Этот человек стоял на крыльце и всматривался в темноту вечера. – Кто, вы говорите, приехал? К нам? А зачем? Э…здрастьте, вы сюда? Вы к нам? Простите, я не…
- Дени, …ближе к дому!
Водитель исполнил требование генерала. Охранник был в гражданском. Он вышел, сунув руку под пиджак, огляделся, открыл дверь автомобиля. – Всё тихо, сэр.
Саммер быстро покинул салон и тут же, вперед Гуффи, вошел в открытую дверь дома. – Моё имя Джон Саммер, я окружной шериф. И я не надолго, мистер Гуффи. По поводу нездоровья вашего опекуна.
-Да, да, конечно. То есть, почему НЕЗДОРОВЬЯ? Он здоров! Э…так только, рука распухла. НО это всё нервы, да, он просто испугался. Он же ребенок, а тут такой можно сказать, ИНЦИДЕНТ.
Колени Гуффи уже и так несколько часов подрагивали. Он чувствовал, ОН ЧУВТВОВАЛ, …что случившееся в кафе - ему ещё аукнется. Но больше он боялся за семью. «Господи, а как же они узнали? Что, полиция и по ночам работает? А, ну да, да, наверное. Дела. Долг». - Вы проходите, проходите дальше, господин шериф.
Чарльз начал оправдываться: «Понимаете, всё случилось так быстро, …так…неожиданно…».
И у Саммера сердце профи затукало учащеннее. – Что такое? Подробнее. Что за инцидент?
Гуффи уж и забыл что сам произносил такое слово. Теперь оно его испугало. - Что? Да нет, нет, ничего страшного. Никаких….
-Но вы только что сказали, …произошел инцидент.
За час с небольшим на Саммера слили всю информацию о случае в кафе.
Теперь он знал, как выглядел мужчина, что он сделал вначале, что после, в каком направлении уехала машина такси. Саммер кожей почувствовал холодок провала задуманной им операции. Глядя на людей, присутствовавших в тесной гостиной - троих взрослых людей, слушая их упреки в адрес полиции, и друг друга, он думал: «Черт! Вот черт! Ведь я же дал приказ, дежурить в кафе. Утром, уже завтра там должен появиться наш соглядатай. …Вот тебе и куклы с вальсом, черт! Ну и что тот соглядатай теперь, …будет болтаться теперь, кофе пить. Ведь Мерфи туда больше не войдет». – Простите, - он перебил Гуффи, машущего перед его носом серебристой монетой, – можно, взглянуть?
-Да, конечно. Можете забрать её, ...если нужно.
-Ну, зачем же… - Саммер осмотрел доллар. Монета была настоящей. Но не ходовой, а скорее, бережно сохраненной или даже коллекционной. Такими любят позабавить себя нумизматы. «Интересно, штучка из Парижа или …он уже здесь кого обчистил?»
Осмотрев монету, повздыхав, Саммер вернул её опекуну мальчика. – Теперь она принадлежит… - «Черт, щупали все, кому ни попадя, какие уж тут отпечатки!» - …вашему опекаемому парнишке. Вещица дорогая, коллекционная. – Саммер с трудом отвел взгляд от блестящего кругляша. «А не плохо БЫЛО БЫ, ЕСЛИ БЫ, …да ведь залапан кругляш, вот черт!!» И после - в слух с капелькой остатка от досады: «Значит, и…рука в порядке?»
Жена Гуффи: «Да! Разумеется, в порядке. Врачи приехали, осмотрели. Научили делать компресс. Да я и сама умела, так только, из любопытства. И они тут же – назад».
Мисс Лук вздыхала, вытирая глаза, но слезы давно уже высохли – её крестник спокойно спал. – Рентген, миссис Гуффи. Не забывайте про рентген. Если хотите, я бы могла завтра…
Но мисс Гуффи, подозревая, что комиссия по опеке и полиция за одно, тут же ТВЕРДО взяла ответственность на себя: «МЫ САМИ! Вы сводим. Завтра, завтра мисс Лук».
Саммер понял, от «старушки» тут уже давно рады бы избавиться. Но та почему-то не уходит.
-Значит, пошумели и разошлись. А…человек этот, который монету уронил, – он кому-то знаком, кто-то узнал в нём…
-КОГО?!
Саммер решил, ночь, людей пугать не стоит. - Ну, я думал, может, это был завсегдатай. Думал, может, уже примелькавшееся лицо. …Нет?
Он внимательно следил за лицом отца семейства. То просто волнами ходило, такое чувство, что человеку …кисло. «Вот ведь как напугался, женщины выглядят лучше, чем этот ресторатор. …Гуффи, ну и фамилия. Детская какая-то». – Мистер Гуффи, вам нужно успокоиться, успокоить ваших дам. С мальчиком всё обошлось. Всё в порядке….- Саммер поднялся с кресла, - теперь уже ... (про себя) «Кудахтать нечего. Ушёл Мерфи. …Вот навсегда ли?» (в слух) - плакать не нужно. И бояться – бояться – тоже не нужно, мистер Гуффи. За домом ведется наблюдение. За вашим кафе…
Гуффи папа посмотрел на потолок. – О…о…
Саммер быстро поднялся с кресла. – Послушайте, мистер Гуффи, …но ведь так же нельзя. Вы же …мужчина. И ответственность за парнишку несёте. У вас самих – трое детей. Соберитесь. Постарайтесь быть внимательнее. Чтоб без …- Саммер проглотил слово «инцидент». Понял, что не ко времени и не к месту завелся. – В общем, вы сами знаете, то расслабляться - не время.
Гуффи уже тоже был на ногах. Вообще-то, он ожидал, что визит закончен.
Но уходить шериф, как будто не собирался. Он огляделся. «Пахнет больницей и карамелью. Чем это они его лечили? …Ладно! Не моё дело. Мерфи ушел, теперь всё заново придется…».
И вдруг взгляд Саммера нашел то, что искал. Дверь, …за нею вроде б кто-то пискнул. – А может, он не спит?- Он указал на дверь пальцем.
Генерал уже и расчет произвел: то окно, на которое показывал офицер из службы охраны, оно как раз там должно быть, за этой дверью. И там точно кто-то пискнул. Или прыснул …от смеха.
Трое посмотрели туда же – на дверь. Все напряженно молчали.
Саммер силой раздвинул губы в улыбку. – Блажь какая-то, так захотелось увидеть вашего мальчишку. Я ведь… так и не видел его ни разу. Нет, то есть, в клинику я заезжал …как-то, но… так и не увиделись. Дела, знаете ли. …Да и доктора «делегации» тогда к нему не впускали. Он ведь моментально стал в городе известным человечком. Тысячи писем, приглашений отдохнуть в домашних условиях.
-А разве в больнице Теда не допрашивали?
Саммер часто заморгал, Мисс Лук явно перебирала в доле своей ответственности за чужого мальчика. – Ну что вы, кто же решиться «допрашивает» ребенка? Конечно, нет. Психиатр - он и ещё … из детской комиссии…один человек. Они с мальчиком поговорили. А я, или чтоб из Управления там, конечно, же никого не было. – Ложь далась легко.
Гуффи ссутулился ещё сильнее. Он знал правду. Он же – родственник парнишки, он был обязан присутствовать при вопросах, задаваемых мальчику и членами комиссий и …полицейским. Поняв, что окружной шериф лукавит, Чарли испугался сильнее. Он решил, что если дело передали опять каким-то комиссиям, - то это опять кавардак дома. Напряг – на работе. И вообще – напряг. А уж если эти ВСЕ возьмутся разом, …то - это конец, полный конец безопасности его дома. Безопасности, о которой бармен так много пекся целых пятнадцать лет.
Гуффи кивнул. – Хорошо. Пойдемте, посмотрим.
Мисс Лук тут же закудахтала курицей. – Куд…как…как эт…то, посмотрим? Он же, … ребенок же спит!
Папаша Гуффи хмуро ответил: «Мы скоро. Мы недолго. Вы – тут оставайтесь. Обе».
Женщины тут же кинулись за Гуффи. Шли по обе его руки, как бы сопровождали.
Они заметно напряглись. Вроде бы кинулись протестовать, но тут же скоро и притихли. Скукожились и двинулись с Гуффи вслед за шерифом.
САммер довольно быстро поднялся по лестнице на второй этаж и тихонько приоткрыл дверь.
Ребенок, видный ему из-за света ночника, стоявшего на столике у кровати, был кучерявым и ярко рыжим. И с виду ему было лет пять, а может, и все шесть. Парнишка был крупным, даже, пожалуй, толстым. «Это же не он», - подумал Саммер и, нахмурившись, молча обратно прикрыл дверь.
Он обернулся на компанию. Всем поглядел в глаза.
Все поняли: что-то не так. Саммер обратился к мужчине: «Мистер Гуффи, чья это комната?»
Гуффи заговорил быстро, будто отчитывался и оправдывался одновременно: «Дело в том, что у нас нет комнаты больше этой. А эти, из опекунского совета, они потребовали, чтоб у мальчика была большая светлая комната».
Вмешалась Мамаша Гуффи: «Вы, понимаете, э…у нас с Чарльзом, у нас своих трое детей. От пяти до четырнадцати. И вы понимаете, мы не могли, ну, вы понимаете, не могли же мы…».
Гуффи резким шепотом перебил, остановив супругу: «Но мы ПОСТОРАЛИСЬ и нашли такую комнату. – Он посмотрел на шерифа и закончил тише, - и теперь у Тедди своя, отдельная комната.
Женщины переглянулись. Саммер это засек. – Так кто же в ней теперь спит?
Гуффи открыл рот, …закрыл, …открыл дверь, …резко её закрыл назад и, шипя на жену, произнес: «Где Тедди?!»
Саммер повторил вопрос, потому что всё происходящее начинало напоминать какой-то фарс, а он …никак не статист: «Да, где Лоренс?»
Мисс Лук взяла вину на себя. – Понимаете, шериф…
- Окружной шериф Саммер, пожалуйста, мэм.
-Простите. – Лук решила тоже представиться. – Мисс Лук. Анна Лук. (После кивка Саммера) Так вот, вы понимаете, окружной шериф Саммер, после того, что случилось в кафе, мы с миссис Гуффи поняли, за безопасность детей нужно нести ответственность не только мистеру Гуффи.
-Я понял, мэм. Если можно, короче: где он?
Мисс Лук и миссис Гуффи повернулись налево и разом указали пальцем на дверь рядом.
Саммер открыл эту дверь более решительно, чем первую.
Три кровати. На одной, полулежа что-то там «пилила» на клавиатуре ноутбука старшая дочь Чарли Гуффи - Линда. Она подняла глаза на заглянувшего в комнату, выдула пузырь из жвачки, а после, как он лопнул, … поинтересовалась: «Ну и ЧЁ? …Чё надо?»
Саммер не ответил.
На второй кровати спала с работающим плеером в ушах вторая дочь миссис Гуффи – рыжее веснушчатое создание. А вот уже на третьей кровати, на ней лежал мальчик. Рука его была перебинтована. И в своём неспокойном сне мальчик шевелил ею. И Саммер понял, с рукой парнишки действительно всё нормально.
Он прикрыл дверь. Подумал: «Худоват. В доме ресторатора могли б кормить и получше. Хотя… своя конституция». Саммер вспомнил снимки, на которых Лоренсы были живыми. И … уже не живыми, а вытащенными из затопленного авто, на которое случайно наткнулись местные дайвенгисты. (Ещё до того, как мальчик смог внятно произнести в присутствии полицейского: «Это там, там, где белая скала», - то есть, указать место, где они с родителями останавливались для обеда). «Арчи Лоренс был высоким брюнетом, по виду крепким, успешным, но по высказываниям других – явным подкаблучником. Он был мужем, болезненно ревнующим свою жену даже к официантам в ресторане. Лиза Лоренс – она действительно могла бы сниматься в кино. По крайней мере, в «частном» кинематографе. Яркая, улыбчивая, легкомысленная (а ещё, как сказали её соседки, невероятно суеверная, дважды в одну и ту же дверь в ОДНОМ И ТОМ ЖЕ наряде она не входила)». - Ну что ж, - Саммер двинулся назад, к лестнице, решил вернуться на первый этаж дома. - Действительно всё в порядке. – Он улыбнулся хозяину дома. Вроде бы как бы успокоил его тем, что доволен – парнишка под контролем – это правда.
Гуффи в ответ тоже улыбнулся. А шериф возьми, да добавь: «Но расслабляться не надо, мистер Гуффи. Человек, подозреваемый в убийстве вашего кузена и его супруги… ещё на свободе».
Трое вскрикнули: «Так я прав (а), это был ОН?!»
Саммер прижал палец к губам. И закончил встречу. – Оставайтесь взрослыми людьми, господа. Без истерик, вот только без…этого. Без инцидентов. – Он улыбнулся Гуффи папаше. - А за домом и кафе – мои люди обязательно присмотрят».
И шериф ушел. Прошло с четверть часа, из дома вышла мисс Лук.
Кто б мог подумать, дама села в спортивный (правда, поезженный) авто, и … сама рулила им …до самого своего дома!
***
Кстати, об авто мисс Лук.
Чарли Гуффи тоже кое-что перепало из наследства Арчи Лоренса. Так вышло, что последний всю свою недолгую жизнь пытался сделать её красивой …собственным трудом. Ни откуда ему «не капало». А вот только умер, тут же и обнаружилось, что он – НАСЛЕДНИК весьма состоятельного дядюшки. При жизни красавчик Арчи ездил на подержанном бугатти, носил костюм за пять сотен и водил сына в цирк не более раза в полгода. Там было дорого. И Лизу он не мог «украсить», как того хотела она. Самой большой её драгоценностью была брошка в виде кленового листа – белое золото в бриллиантовой крошке. И лишь после смерти дядюшки Арчи Лоренс серьезно разбогател. То есть, разбогател БЫ. Теперь дядино наследство поделено поровну между кузеном Арчи и сыном. То есть, Тедом.
Так случилось, что Арчи не успел переписать завещания с тех пор, как хотел застрелиться из-за флирта жены с продавцом галантерейного отдела. А по нему, по завещанию - все ценности семьи доставались, …ну, разумеется, сыну. Среди и них: дом, с на две трети выплаченной ссудой, новая машина Арчи, кое-какая мебелишка, купленная на аукционах, и парочка стоящих драгоценностей Лизы. И ещё …дневник.
Дневник Артура Лоренса - тетрадка в сафьяновой обложке с восьмидесятою страницами, испещренными «стенаниями молодого Вернера». Ею папа Тедди очень дорожил. Прятал от жены и сынишки (до поры), но часто доставал её и показывал последнему. Тедди даже выучил слово: «Папинархив». «Когда ты научишься понимать ТАКОЕ, сын, ты прочтешь ЭТО. И всё встанет на свои места. И моя совесть…».
Мальчик уже в полтора года понимал, что папина книжка в коже - бяка. А с увеличением лет, ещё понял сын, отец боится этой тетрадки. «Это тайна, Тедди. Никто, даже я - не имею права говорить о ней. Я хотел сжечь её, бросить в огонь, а потом подумал, а вдруг, вдруг кто-то отнесется к этому с пониманием. Я думаю, ТЫ - это поймешь. Когда вырастешь. А сейчас она пусть полежит. Мы её спрячем, хорошо? Мы спрячем эту нашу с тобой тайну, малыш».
Позже душеприказчик семьи Лоренсов заглянул в папину «тайну». С первых же страниц этого сафьянового чтива человека немолодого уже начала беспокоить мысль: «Может сходить поспать? Лучше спиться, когда на такое ДЕРЬМО не заглядываешься»
Остальное «богатство» семьи доставалось ближайшей родне и … мисс Лук.
Зачем же завещать сыну раздолбанную бугатти? Или брошку, которую часто кидала в мужа, будучи в негодовании, красавица супруга? Вот и ЗАВЕЩАЛ их Арчи Лоренс … мисс Лук. В знак благодарности любимой няне своего сына.
Именно! Именно эта брошь с некоторых пор украшает черный пиджак мисс Лук.
Почему же авто она получила сразу (кстати, тут же его и освоила, и полюбила), а вот брошка … оказалось заложенной в ломбард? А это Лиза, чтоб прошвырнуться по магазинам, заложила И ЕЁ.
Мисс Лук выкупила эту брошь по закладной, которую она законным образом унаследовала, и… теперь Тедди играет ею, любуется ею, как тогда, когда она украшала платье его родной мамы.
В общем, мисс Лук прикатила к своему дому. Остановила бугатти у гаражной двери, выглянула из машины, открыла пультом гараж, въехала туда, закрыла двери и …оказалась в тесных объятиях Голубого Френка. – А я-то думаю, чего это вы так расшумелись в кафе? Какое, думаю, дело этой… старой красотке, до того, кто там запищал под столом?
Женщина сначала испугалась. Но, выслушав оскорбление, она ответила: «Во-первых, я вам не красотка, во-вторых, не такая уж и старая. А, в-третьих…
-В третьих – можно я скажу. – Мерфи усмехнулся. – Ну ладно, с красоткой – это я действительно перебрал. Тут – я извиняюсь. Ты… - СТАРАЯ ДУРА - вот как нужно было сказать. Теперь согласна?
Мисс Лук плюнула негодяю в лицо.
То лицо уже было чисто выбритым, грязноватые волосы модно подстрижены, да и ТЕ джинсы где-то уже радуют помойку….
А вот с женщиной он поступил скверно. Очень скверно. И это не было местью. Этой чертой характера Френк Мерфи не обладал вовсе. Лук стала очередной жертвой …рядового ограбления. И только-то. То есть, успей Мерфи доделать ДЕЛО до её приезда – она бы осталась жива.
***
Саммер лично прибыл на место преступления.
Дом мисс Лук оказался весьма скромным жилищем. Женщина, всю жизнь посвятившая воспитанию чужих детей, не могла позволить себе лучшего. Но и этот дом её радовал. Радовал, когда она имела возможность, пусть чужого, пусть не надолго, привести сюда ребенка – своего воспитанника и … угостить его своими вкусностями. Сладкого, всяких засахаренных вкусностей – этого в доме мисс Лук было полно.
Саммер обошел весь дом. Заглянул в каждую … щель. «Что он искал? Судя по манере, сначала аккуратно, потом, будто заспешил, стал переворачивать всё вверх дном. Поднят ламинат, оторваны плинтусы, из всех рамок выброшены фотографии. Что он мог взять у неё? У неё же нечего было красть, ну, если только килограммы вяленных бананов (Саммер любил эту вкусность с детства), орехи в сахарной пудре. …Боже мой, бедная женщина, как же тебя угораздило ТАК РАЗОЗЛИТЬ это чудовище? За что? Для чего? Что-то уж мало верится в версию мести за словесное нападение в кафе. Стал бы он заморачиваться на оре старухи».
Саммер болезненно щурился, обходя малюсенькие комнаты дома. Везде, везде скромный порядок стал хаосом.
Шериф остановился, поднял разбитую рамку, поднял фото, выпавшее из неё. «Любимый воспитанник и его няня». Саммер закатил глаза. Прикусил губу. Он и впрямь, обращался сейчас к Богу: «Разве за ТАКОЕ не воздастся? Разве Ты позволишь НЕОТМЩЕНИЕ на ТАКОЕ? Разве изувера этого так и понесет земля дальше?»
-Осторожнее, босс.
Саммер замер. Посмотрел на Спока, потом туда, куда тот указывал взглядом.
Он стоял перед телом.
Перед ним лежала голое тело старой женщины. Измученное и обезображенное. «Он дошёл до самой низости, …Боже,…подскажи, научи, боже, как…».
-Сэр, она была сначала обрита, … полностью. После часть волос была приклеена на голову, на висках, а …её косу он вставил …в задний проход…
- Сержант!! …Замолчите. И кончайте с этим скорее. Уберите это, уберите волосы…со всего! И …прикройте тело. Саммер наклонился. Пригляделся к тому, НА ЧЕМ лежит женское тело. «Сволочь!»
-Сэр, машина Лук в таком же безобразном состоянии. Думаю, он что-то серьезно здесь искал.
Саммер продолжал сволочить мерзавца и не сразу включился в сказанное оперативником.
-Повторите, сержант.
Ему показали, на что стала похожа бывшая машина Арчи Лоренса. После слов (уже в слух): «Мерзкая сволочь», Саммер потребовал, немедленно предоставить ему данные о том, КТО и ЧТО унаследовал от погибших Лоренсов. – Сразу с этим ко мне!
Шериф уехал из дома Лук, будто физически ощущая, как седеют его волосы. «Такой гад, такой …нет, я не дам тебе свободно жить и дышать. Ты будешь метаться от норы в нору, а после - гнить в тюрьме, гнить и изнывать от унижений, …голубая тварь!! Голубая дрянь, …сволочь».
Однако, вернувшись в Управление, немного в дороге отрезвев от гнева, Саммер рассуждал уже иначе: «Что нам ДОКАЗЫВАЕТ, что и это – ЕГО рук дело? …Опять же – НИЧТО!.. Любой из его защитников, ткнув и МНЕ в нос этим «бразильским» ковриком для молитвы, имеет право задать вопрос: «А почему именно ОН, а не - он, или вот – вы, например? А может, для облегчения следствия именно ВЫ или ваши люди и подложили его под труп ВАШЕЙ мисс Лук, откуда суду знать?» …Нет, горячиться тут и бессмысленно и без пользы. Черт, да что ж такое, когда ж он наследит, как люди. Ведь не летал же он по комнатам, ХОДИЛ, так почему ж нет следов? … Всю обшивку с салона срезал, резину с колес, … где отпечатки? Или он слишком умен, или мы… где-то не добираем. Где же? Куда будет его следующий шаг?»
Ответ был очевиден и произнесен Саммером во время послеполуденной оперативки. – В кафе ребенка больше не приводить. Пусть он постоянно находится внутри дома Гуффи. Объясните это его новой семье. При ребенке ОБЧЯЗАТЕЛЬНО должен присутствовать наш сотрудник. Лучший. Один из опытнейших. Полковник Кросби, ваши предложения на счет кандидатуры?..»
***
Мерфи тихо хохотал, покидая дом женщины - ВЕРБЛЮДА. «Я не оставил его без седла. Аллах возблагодарит меня за этот подарок. Ведь она была НЕ злой, она была НЕ старой, … и совсем НЕ…дур…ой! ой! как же был красив хвост у МОЕЙ верблюдицы…хи…хи. …Теперь надо бы мне такой НЕ отрастить».
Он унёс из дома Анны Лук единственно ценную вещь. Так, серебряную безделицу. Правда, её хорошо запомнил оценщик в ломбарде на Песочной. Ну и мальчик Лоренс, - тут уж, разумеется.
Про первое – Мерфи знать не мог, а о втором задумался лишь время спустя. «А если навестить мальчика? Наверное, он будет скучать без своей защитницы».
Расположившись в тихом, укромном месте, Френк принялся осматривать попавшуюся ему в руки вещицу. «Жаль, …как же жаль, что она не стала собирательницей мемуаров этих мелких банковских воришек. …Как же жаль. До черта надоел мне этот город. – Мерфи стал засовывать брошь в карман, но игла отстегнулась и, сверкнув алмазной крошкой, вещица дерзко УКОЛОЛА его. Френк сосал палец, снова разглядывая женское украшение. «Ах, вот ты какая?» – Он повертел вещь в руке, полюбовался блеском игры алмазной крошки – те будто роса сверкали в серебряных линиях кленового листа. «Ну, ну, …а что ты умеешь ещё? …Нет, мальчишке четырех лет ты точно не подойдходишь». Мерфи хмыкнул и спрятал брошь в карман. «Значит, мы найдем ДРУГУЮ кандидатуру».
Френк решил, что пора познакомиться с семьей Гуффи поближе. И познакомился.
Старшая дочь бармена кафе «У Гуффи» была не прочь завести с красавчиком сетевое знакомство.
***
«Меня зовут Френк? А тебя?»
-Линда. А сколько тебе лет? Ты учишься?
-О, я уже большой. Я уже всё, что можно окончил.
-Да? И что?
-Духовную и агентурную школы, университет. В Англии.
-Ой! (удивленный смайлик)
-Что такое? Не веришь? Разве нет на свете людей, окончивших Кембридж?
-Есть, но… и что ты делаешь теперь, после своих агентурных школ? Шпионишь?
-А что, профессия интересная, платят, как министру. Тружусь.
-Ты что, ИПИОН? (смеющийся смайлик)
-Типа того. Последний раз я работал преподавателем законоведения в Кембридже. Но я двоек красивым девушкам не ставлю. Ты красивая?
-Да. Конечно.
-И я.
-Опиши себя.
-Я высокий, я мужественный, светло-русые волосы, глаза синие. И у меня куча желаний и свободных денег.
-Ты их заработал?
-Разве бывают заработанные деньги свободными?
-И где ты их тратишь?
-В баре «Фуке» на набережной.
-Я в тех районах не бываю. Там полно полиции.
-Да, тут приличный район.
-Я - приличная девушка. Только в бары на набережной девчонок без парней не пропускают даже за лимонадом.
-А как с возрастом, по возрасту – проходишь?
-Я не старая.
-Отлично! Тогда тебя впустят. Я попрошу. Сегодня в пять. Ты увидишь меня сразу, Линда.
И всё. И больше ни гу-гу.
Девушка томилась, томилась и … просто из любопытства, пошла к тому бару вместе с подружкой. Тоже четырнадцатилетней. Тоже дурочкой, от наивности.
***
Девчонки прошли мимо него несколько раз. Он с улыбкой наблюдал за их томлением, прислушивался к их «школьным» разговорам о «козлах и наивных лохушках». Нраконец, он не выдержал и подозвал их к себе.
Девчонки чуть не завизжали от испуга. Одетый под ряженного шарманщика мужчина стянул с лица театральную маску, а его попугай на плече гортанно произнес: «Линда, ПР…Р…РИВЕТ! Пр…р…ивет Линда!»
-Клёво! Мэри, ты слышала?! Я же говорила тебе, что он – ненормальный.
-Вообще-то ты говорила, что он - шпион.
-Ну да, вот же! Шпионит!
Мерфи улыбался, качал головой, соглашаясь с версией. Потом, прямо так, с попугаем и с маской, смещенной на лоб, он пошел с девушками в кафе. Столик был им заказан на двоих, но шустрый официант быстро всё исправил. Втроем компания пообедала, проглотив три огромных пиццы, потом весело втроем они шатались по набережной. При этом Линда учила попугая произносить имя подруги Мэри, подружка шла и тихо завидовала ей, ведь мужчина не обманул: он высок, мужественен и у него синие-синие глаза. Мерфи легко нес на плече фанерную шарманку, а её электронный блок пел о любви «весёлой рыбачки к грустному рыбаку».
Не наивности он не тронул, ни невинности этих девчонок. Френк был геем по убеждению. Внутренний мир женщин ему был не интересен, физика - не манила. Но во многом он был с ними заодно, разумеется, если они не превращались на его глазах в вульгарных мужичек.
Гуляя вдоль красивого побережья, он с удовольствием остановился возле «красивенького» кустика ДЛЯ ФОТОГРАФИРОВАНИЯ. Обнял девушек, кто-то из прохожих снял их в кадр. Удалить фотографию из списка – не составило труда для Мерфи, он, веселясь, сделал это прямо на глазах девушек. А после они с удовольствием ели яркие веретена сахарной ваты. Потом даже поспорили …немного. И он получил огромное удовольствие (а Мерфи в принципе был лёгок на смех), когда слушал спор блондинки с шатенкой – двадцати восьми лет на двоих - о том, что НАСТОЯЩИЙ мужчина должен а) уметь обмануть врага; б) победить женщину; и в) расслабляться только в туалете.
- Верно! Он просто ОБЯЗАН сделать эти а, б и в. Ну что, заходим в туалет?
Теперь Френки знал о семье Гуффи всё. Буквально. Его новая подружка даже притащила ему семейный альбом на очередное свидание. Её новый друг хотел узнать, на кого она больше похожа: на папу или на маму?
И в альбоме Френк увидел кое-что интересное для себя.
А именно – дом, дом Гуффи. Расположение комнат; двери, окна, дети же любят сниматься везде, даже под камерами наблюдения. Теперь он знал лица всех, кто обитает в доме. Их имена и привычки. Ну и фото семьи Лоренсов он увидел. А там Арчи, его душка супруга и малявка сын. Тот самый парнишка, которого он слегка придавил в кафе. И что же украшало лацкан ярко-красного пиджака мамаши парня? … А брошь, та самая, которую теперь Френк таскал с собой, держа в уме схему похищения девчонки-дурочки: - Симпатичная семья.
Линда, немного смутившись, повторила: «Да…э…симпатичная семья». И перевернула страницу. Она не сказала о мальчике, который теперь стал ЕЁ братишкой. И что он живет в их доме. Это ТРОНУЛО Мерфи. Такая дифференцированная болтливость девушки – она ему понравилась. «Так, значит, этот мальчик играет роль приманки? …Куда катится мир. …Господин окружной шериф дошел до …эксплуатации малолетних? Вот скотина! Использовать ребенка в своих грязных авантюрах. Подонок. …А почему бы нет?» - Мерфи улыбнулся, поглядев на Линду.
- Ты похожа на маму. – Френк ткнул в фото матери пальцем. Потом подумал и взял салфетку, заботливо протер ею фотографию. – Прости, боюсь, испачкать. …В жизни не видел такой красоты.
-Да, мать у меня – что надо. – Гордо объявила рыжая девушка.
-А что надо?
-То есть?
Френк тихо посмеялся, невинность его новой подружки просто зашкаливала.
Он дернул кончиком носа, прекратив внутренний смех, и …вернул девчонке альбом. Потом назначил свидание. Но сразу предупредил, что если вдруг что, то может и не прийти.
-Ты куда-то уезжаешь?
-Недалеко.
-Надолго?
-Нет.
-Мы увидимся?
-Я НИСКОЛЬКО в этом не сомневаюсь.
Линда помаячила носом у его лица, а потом… решительно поцеловала его в губы.
Френк не знал, чем её утешить. – Лин, я, правда, ненадолго.
«Ненадолго» он ездил в кафе. Не ужинать у её отца, разумеется. Понаблюдать.
Только мальчик в кафе «У Гуффи», разумеется, больше не появлялся.
Чарли Гуффи, возможно, стало легче работать. Но иногда …взгляд его начинал метаться по залу кафе туда- сюда, будто искал кого-то, а после вдруг замирал и даже будто стекленел. Гуффи вспоминал, что Тедди здесь больше нет. «Да и разрешат ли …когда привезти сюда? Жаль, он так любил мороженное со сливками. Дома оно всегда получается какое-то не такое».
Мерфи был терпелив, как никогда. Гуффи вышел из кафе один. Сутулый, как-то резко постаревший, он дошаркал до своей машины, сел в салон и… долго пытался завести мотор.
-Эй, приятель, вам помочь?
Если к вам в трудную минуту обратиться приятный с виду мужик, вы разве не ответите, что за печаль вас гложет?
Гуффи и ответил: «Чертов мотор. Щас, …заведется». Он вновь попытался завести мотор ключом, …черта с два!
И только Мерфи знал, чего он там разворошил, чтоб тот мотор не завелся.
-Позвольте, я посмотрю. Я из автосервиса Хонды.
-Буду рад.
Мерфи склонился над раскрытым зевом авто. – Я так и знал. Эту неисправность можно даже на слух определить. Хотите?
Гуффи кивнул. – Попробуйте.
Мерфи углубился в нутро машины, минута,… он выпрямился и, как положено герою, произнес: «Попробуйте ещё раз, должно получиться».
И получилось!
Истина - в счастье слеп человек! И Чарли Гуффи снова ничего кроме приятности в лице молодого человека лет тридцати не заметил. Более того, он ему руку крепко пожал, представился, назвав своё имя, благодарил долго, а после дал визитку, пригласив посетить своё кафе.
…И это ещё не всё…. Когда Голубой Френк, от изумления и внутреннего трепета («Таких идиотов НЕ БЫВАЕТ») БЛАГОДАРНОГО ему человека: «Да, вы ДУСЯ, мистер Гуффи», - и послал из салона своей машины отъезжающему лоху воздушный поцелуй, Чарли, боявшийся встречи с этим человеком более всего в жизни, более даже разорения (!!) ответил ему ТЕМ ЖЕ! - Кстати! Вы тоже дуся, Френк. Был рад встрече!
Почему ж два крепких лба разошлись, так тепло и нежно обозвав друг друга («дуся» по-французски значит «сладкая»)? А вот! Гуффи своего врага не признал, а Мерфи, - тот никогда зла ТАКРОГО ранга дурачкам не делал. Внутреннее табу. Мерфи верил, что выживут только дураки. «Умные умеют себя закапывать, а эти – нет».
Имея в двадцать один год диплом бакалавра экономики, ни разу не замеченный в склонности к агрессии, перспективный молодой человек там же, в Кембридже в двадцать три - имел степень магистра юридических наук и получил место на кафедре законоведения в должности помощника преподавателя. Мерфи готовился получить степень кандидата наук. Темой кандидатской была детская преступность. Очень близкая Френку тема.
Полтора года он помогал готовить лекции патрону и даже читал их сам. Ну и, разумеется, он принимал зачеты, экзамены и… надо же, безумно влюбился в двух своих отстающих студентов. Сразу в обоих! Им обоим грозило отчисление, в виду лени и тупости. А тут ещё флирт с преподавателем. … В общем, вся троица была культурно, тихо (по-английски) изгнана вон за пределы викторианских стен.
Мерфи, не зная, как утешить своих друзей, взял, да и приобрел лицензию на открытие фирмы …по лицензированию. И после девяти месяцев успешного труда имел вместе с подельниками не много - ни мало, а двести тысяч чистой прибыли! Сто он забрал себе, другую половину - разделил между приятелями. И, оставив их при сомнительном бизнесе, быстренько свалил из Англии.
Он переселился в Германию. Та всегда привлекала его своей культурой. А народ Германии восхищал умением ОРГАНИЗОВЫВАТЬСЯ. Мерфи и там организовал своё дело – открыл адвокатскую контору, занимался разводами СМЕШАННЫХ браков. Потом он пожил в Швейцарии, в Австрии. Поездил и приобрел недвижимость на Балканах. Немного дольше он задержался во Франции. А после махнул в Северную Америку. …И редко где встречал МИЛЫХ ДУРАКОВ, вроде тех двух, по совершенно непонятной причине, так БЕЗ ПРОБЛЕМ и трудящихся над развитием его дела на земле уже не туманного Альбиона. А тут ТАКАЯ ВСТРЕЧА! …И ведь Чарльз Гуффи так и не узнал, ЧТО спасло его самого и его дом от гибели, которую специалист по ночным поджогам разработал до мельчайших деталей.
***
Сегодня с Тедди была няня в звании сержанта. Высокая, гибкая, необычайно сильная для азиатской женщины. Леди с невозмутимым гордым взором черных, блестящих, как смоль глаз.
Звали её Минсуло Абас по прозвищу МИНА.
У мальчика были ещё две няньки. Одна, что по требованию Саммера, должна была походить на несчастную мисс Лук, присутствовала подле парнишки вторую половину суток. Вторая, - та, что занималась с мальчиком днем, была бывшим преподавателем французского. От обеих парнишка многому научился, пока его опекала доблестная полиция. За пару месяцев он наизусть знал все сказки Дядюшки Римуса (других ночная няня просто не знала, долдонила одно и то же, и тем легко его усыпляла). А вторая, та, что помоложе, легко внушила ему, что нет на свете языка красивее, чем её родной французский язык. Сначала Люси просто говорила на языке, который ребенок не понимал, но, играя и указывая на предметы, окружавшие мальчика, перешла затем к общению: делала перевод «своих действий» с теми же предметами, то есть включала в игру самого парнишку. – Дай мне ложку (фр.) Умница (фр.) Тедди, ты прелесть (англ.). Ну всё. На сегодня это всё. Так как по-французски «до свидания»?
-Адьё, мадмуазель.
-Адьё, мон а ми, Тедди. Бай, бай!
-Бай!
Так что и Тедди иногда, когда не шалил, называли «дусей», и мальчик уже понимал, что его не обзывают, а «нежат».
Няни, что званий не имели, угощали его мороженым, жареной картошкой и булками с горячим повидлом, называя последние «пончиком». А вот Мина, та была особенной приставкой к парнишке и дарила ему… только леденцы на палочке. Проще - чупы. Незаметно она совала их в его карманы, и ей самой будто было всё равно: ест он их или нет. Но чупы из карманов исчезали. Их таскали дети Гуффи, уже давно раскусившие, что за счет «занятной игрушки», появившейся в их доме, можно легко разжиться жвачкой, конфетами, чуть подстывшими пончиками из замасленных пакетов и леденцами на палке. Мать детей, наблюдая «ограбление» крестника мужа, лишь распугивала налетевшую на малыша компанию. Папаша Гуффи, лишь разок заметив такое, …пошел к Саммеру.
Чарльз попросил, снять с него опеку над мальчиком. Причина – «мои дети его обижают, а я не хочу неприятностей (с комиссиями)». Шериф всё понял: мистер Гуффи снова трусит. И небольшой речью он убедил визитера, не ходить с отказом в опекунский совет, то есть, не предаваться панике.
-Ваша старшая дочь, мистер Гуффи, как нам стало известно, некоторое время активно общалась в Сети с разыскиваемым нами преступником. Мы имеем все записи их общений. Скорее всего, … мы полагаем, что ваша дочь, мистер Гуффи, встречалась с серийным убийцей. И возможно даже, не один раз. Нам, уверен, что и вам - тоже, не стоит в связи с этим давить на вашу дочь. Лезть с расспросами, а тем более, с угрозами. Но, думаю, ей стоит напомнить лучшее из правил: каждый должен соответствовать своему месту. Место Френка, именно так он представился вашей дочери, мистер Гуффи, его место – ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ стул. Ну а вашей юной леди – ей лучше бы закончить школу. И вот что ещё, и это главное, мистер Гуффи: мы уверены, не осталось секретов о вашей семье, каких бы этот сукин сын не знал. Так что пока ваша безопасность имеет брешь, я не могу СЕБЕ позволить, отдалить от вашего дома опекаемого нами парнишку. Ваша семья нам столь же дорога, как и сын вашего кузена Лоренса, ведь вы это понимаете? (нерешительный кивок Гуффи). Тед Лоренс нужен преступнику. Потому нужен и НАМ …и ВАМ. Мы вместе должны надежно схватить его за руку, если вдруг он потянется к вашему дому. …Вы согласны? Вы согласны СОТРУДНИЧАТЬ с полицией?
Что же мог ответить на такое предложение шерифа трусливый Гуффи? Ну конечно: «Да, да! Я… сотрудничать, то есть, я согласен. А что же ещё?..»
Месяц за месяцем – всё вместе. Няньки сменят друг друга, Мина – всегда рядом. Редкую ночь она спала в своем доме, в своей кровати. Вот милый сержант и полюбила мальчишку Лоренса.
Правда, так случилось, он стал ей дорог реально, не из обязательств. В его карманах всегда были леденцы на палочке, а его рука – в надежной руке сержанта Абас.
Она была немногословна. Даже как бы молчалива. Но если малыш обращался к ней с вопросом, она отвечала ему с явным интересом к разговору.
- А ваш пистолет тяжелый?
-К нему привыкаешь.
Новость для мальчишки.
-А они только железные бывают?
- Основные детали стальные. Остальные части корпуса могут быть сделаны из любого материала: дерево, пластик, порошковые материалы.
Последнее – об этом четырехлетка не понял. А с первым - уже был согласен: «У меня тоже есть деревянный пистолет. Он там остался,… в машине папы».
-Отлично. Вернемся, проверим твоё табельное оружие.
-Оно деревянное!
- Значит, проверим деревянное.
И вдруг мальчик сказал: «Честно? Мы, правда, заберем его ОТ ТУДА?»
Мина улыбнулась: «Ну конечно, правда, малыш».
-А когда мы ТУДА пойдем?
Сержант Абас вдруг понимает, что её на чем-то подловили. – Прости, а разве ты не о доме дяди Чарльза говоришь?
-Нет. Папина машина не там. Она на свалке. Мы туда ходили с мисс Лук. Пистолет я оставил там. Он под ковриком.
Абас растерялась.
Малыш это заметил. Он вздохнул. – Я так и знал. Опять нельзя.
Абас огляделась. Подумала. Связалась с караулом дома, сняла одного из дежурных и … отправилась на свалку. Туда - и назад. В полчаса уложились. Никто из домашних и не заметил исчезновения парнишки.
Малыш в тот вечер заснул быстро. Он был вооружен своим, личным «табельным» пистолетом.
Вообще же, Мина не любила гулять с подопечным в открытых местах типа парков и скверов. Она предпочитала водить Лоренса в частную школу. Та ведь тоже находилась внутри контролируемого периметра. Через мэрию был получен пропуск в частную школу мальчиков. Мина водила туда Тедди, когда чья-то группа занималась активными играми. Одной из команд «навешивали» новичка и тот гонял мячи, закидывал кольца на шею деревянных жирафов, бегал в мешках и прыгал через грязевое препятствие. Тедди почти всегда был среди первых. Ведь он был шустрым малым с четырехлетним ОПЫТОМ за плечами, а ребята, что бегали рядом, были …слепы или глухи.
- Не станет ли он гордым от превосходства над нездоровыми детьми, миссис Абас?
-Не думаю. Этот ребенок, госпожа директор, ничуть не здоровее ваших. С того, что он пережил, у многих взрослых крышу сносит.
-Так это, правда, что его родителей нашли утопленными, а его похищал их убийца?
-Я не могу вам сказать…да. Следствие ещё не закончено.
-Понимаю. Но ведь речь идет о том самом, о серийном убийце? О Голубом Френке?
-Следствие, оно - покажет.
В городе многие перешептывались о неуловимом убийце. Шепот обрастал легендами. Нашлись такие, которые объявили Мерфи своим «новым фюрером». Возможно, это именно они писали на стенах: «Саммер – ты сам маньяк! Ты гоняешься за человеком, обзываешь его серийным убийцей, не имея доказательств его вины. Руки прочь от Френка Мерфи! Саммер - тебе пора на пенсию!» Эти придурки подписывались. Под восклицательной фразой всегда был нарисован… ангел. Правда, …углем.
Эти пересуды буквально сдували не только волосы с голов чиновников, Саммер, например, мог лишиться погон, места и честного имени честного полицейского.
Поэтому план по захвату преступника оттачивался теперь реально …до игольного носика.
И вот ОН попался.
***
В городе кипела жизнь. К ноябрю из города многие поразъехались. И не только за теплым солнышком, но и от греха подальше. И всё же… мэр объявил конкурс на «Самое симпатичное лицо лос-анджелесца». За фото, высланное на сайт мэрии, которое общим голосованием народ города посчитает самым из самых, победитель получит сто тысяч. А сфотографированный красавчик - премию – отдых в Акапулько. Саммер хитрил черным по белому. Но он рассуждал так: «Этот моральный урод ни разу не лег под скальпель пластического хирурга. Он считает себя красавчиком на все сто лет своей мерзкой жизни. Если он скинет на сайт свою фотографию, снявшись на мобильник, мы с нашей программой идентификации в минуты определим место его расположения». В деле серийного убийцы более десятка его фотографий: рыжий, черный, с бородой, без, в очках, в линзах – разные виды. Мерфи молодой, вот он стоит на кафедре и что-то там рисует на графитовой доске; а вот его профиль засекла камера слежения в доме французского коллекционера. Да что там! Снимков Мерфи много, было с чем идентифицировать, найдись он только!
И он нашелся. Подруга Линды Гуффи, решив испортить настроение влюбленной приятельницы, решила ткнуть ей в нос фото, когда её «красавчик удирает из города». Да ещё и, как оказалось, не один. А … с молодым человеком, которого, как ребенка, Мерфи водил за руку!
***
- Красивый мужчина, сержант, - начал разговор Саммер, - это всегда подозрительно. Вы не находите?
Сержант не понял: то ли это ирония, намек какой-то или …появились данные об ИХ красавчике?
-Сэр… - Спок, как всегда, зашел к боссу перед уходом домой. Часы на стене кабинета Саммера уже пробили восемь. В кабинете горел свет, за окнами – темно. И сидевший напротив окна Спок, как-то случайно заметил своё отражение в темной глади окна. Повернул туда- сюда голову, как бы осмотрел себя.
-Любуетесь?
Спок присобрался. – Никак нет, сэр. Просто смотрю. Я за…аметил. Там отражение.
Саммер мрачно взглянул в темное окно. Он там свое отражение увидел. – И что? …Считаете себя симпатичным?
-Э…?
Саммер не стал больше ходить вокруг да около. Он развернул экран в сторону сержанта. И тот открыл рот: кто-то скинул на сайт мэрии его фотографию. У Спока открылся рот. – Но…о…сэр, я не, …я не…
-Я понял, что «не». А кто ж это сделал, знаете?
Спок покачал головой - нет.
- Сержант Абас. – Саммер еле заметно усмехнулся. – Лучший стрелок управления. Так что, может быть, вас ждет поездка в Акапулько.
Спок попытался улыбнуться. …Не успел. Саммер тут же продолжил: «А вот это скинула на сайт некая - Амалия Фут. Вам следует выяснить, что это за Фут. Возможно, это лишь сетевое имя этого человека. Но главное, разберитесь, какое отношение он имеет к нашему «красавчику»?
На двух мужчин с экрана смотрело лицо приятное во всех отношениях. Улыбка, добрый прищур синих глаз, на щеках поверх загара здоровый румянец, густые, чуть вьющиеся волосы на голове украшают волнующе приятное мужское лицо. Красавчик хоть куда! …Пока не почитаешь про то, что он творит в страстном гневе (не всегда имеющим причину).
Линда - девчонка Гуффи - поработала в Фотошопе, бережно вырезала лицо из фотографии, где Мерфи был заснят со своим приятелем (держась за руку). И с компьютера своей приятельницы скинула фото на сайт мэрии.
Насмешка - прикол подружки стал подарком для всей службы Саммера!
И та хорошо потрудилась. По фото, где приятели были сняты вместе, группа специалистов Управления определилась с местом действия и временем. Это был порт. По части надписи на борту стоявшего на причале судна, определились с местом службы молодого судового врача Энрико Салемана. Это его так бережно держал за руку Френк Мерфи.
-По матери он Каракас. Она родом из Мексики. Судно грузовое. Капитан – его отец – Гарсио Салеман. Судно принадлежит Штатам. Перевозит грузовые контейнеры. Всё законно.
Но! оказалось не всё. Господин Салеман, перевозя контейнеры, перевозил кое-что ещё. И живым грузом не брезговал. Кто-то желал добраться автостопом до Кубы – он помогал. Господин Мерфи, например, очень мечтал посетить Акапулько. Говорит: «Я имею ПОЛНОЕ ПРАВО оказаться там». Так почему б не подзаработать на синеглазом господине. …Его ищет полиция? Мерфи признался: «Я вор». Он как всегда сказал ТОЛЬКО ПРАВДУ. Капитан поверил. И понял человека. Ну а кто без греха? Кто свят, чтоб от кого-нибудь не бегать? У капитана в каждом тайничке спасжилета, что открыто храниться в капитанской каюте, столько беззаконного порошка – что мама не горюй! Так почему б за хорошее вознаграждение не помочь исчезнуть человечку из города? Тем более что он друг сына.
***
-Такую охоту испортил. Негодяй! Места не знает, …я сам найду камеру для этой капитанской задницы! – Саммер кипел. Он негодовал: Мерфи снова ушел. Оставил ему три нераскрытых убийства и - …на отдых! - Немедленно отправьте сообщение во все порты, куда по плану должно зайти судно «Макарена». Пусть дежурят на каждом из причалов и немедленно производят захват этого путешественника. ФБР уже дало разрешение на применение оружия в случае необходимости. Черт, черт!! Мы тут запарились, подпирая спинами каждое дерево, ищем его, а он – на отдых собрался. Достойный приза красавец,…немедленно дайте сообщение властям Мексики! И отправьте наших представителей. Сержант Спок, скажите секретарю, пусть свяжет меня с ФБР и представительством ИНТЕРПОЛа в Мексике. Судно скоро подойдет к мысу Калифорнийского полуострова.
- А тут что? Снимать дежурство с кафе, дома Гуффи и вообще? Что с охраной парнишки, всё закончилось?
Саммер вскипел, отшвырнув бесполезную зажигалку на край стола. – Ни в коем случае! Задача – взять его в сеть – не решена. Мы упустили его! Он чувствует себя героем. Провел тут всех.
Спок: «Вы что же, не доверяете сообщению с судна? Радист передал, что на судне работает врач по фамилии Салеман. Рико Салеман».
-И ЧТО?! Кто сообщил, что там же и Мерфи – ТОТ самый?! А если нет? …Всем оставаться на местах!!
И черноокая Мина продолжала опекать своего малыша.
- Миссис Абас, а почему у вас усы растут? – Как-то заметил мальчик. И сержант нашла, как ответить: «Ты же в курсе, что я полицейский. А каждый полицейский должен быть мужественным. Оттого и усы.
-От мужественности?
-Да.
-Я выросту и тоже буду мужественным, потому что у меня тоже будут усы, да?
Мина похвалила б парня за логику, и быстренько переключила интерес ребенка на другую тему.
- Надеюсь сегодня Линда не плакала ночью?
Мальчишка покрутил головой и тут же: «У мамы Гуффей растет под мышкой целая борода. – Серьезный взгляд на сержанта в гражданском. – Так значит, она тоже полицейский?
Мина осторожно огляделась по сторонам, присела перед малышом. Улыбнулась.
Тедди смотрел ей в глаза. Потом - на черные точки плохо сбритых волос под коротким острым носом. Он ждал ответа.
Абас ТВЕРДЯ себе беспрестанно, что мальчик, которого она опекает НЕ ТАКОЙ, как все дети. Потому и взгляд у него требующий особого внимания и вопросы - не детские.
-Тедди, мы же договаривались, не произносить слова полиция, полицейский. Мы договаривались?
Парнишка кивнул. Сам ждет ответа.
Мина поняла, придется отвечать и за небритую Гуффи. – Знаешь, что я тебе скажу: когда мы встретимся с тобой …лет так через десять? Тогда ты сам будешь знать, где и зачем у человека растут волосы. – Мина улыбнулась. – А они растут. И не только у женщин, но и у мужчин.
И сержант машинально провела пальцами под носом.
Объяснять четырехлетнему парнишке, насколько трудно служить в полиции трансвеститу – бесполезно.
***
Судно « Макарена» ко времени в Мексику не прибыло. То есть, оно прибыло, но с опозданием и … с взволнованной командой на борту. Судно пришвартовывал кавторанг. Капитан Салеман, к несчастью, сломал себе шею, упав с лестницы.
Американская сторона уже давно предупредила ИНТЕРПОЛ, что готова РАССМОТРЕТЬ все случаи необычных смертей, случающихся В МИРЕ. Даже если какого-то недотепу проглотил питон, а того аллигатор. Саммер ждал «звонка».
Дел у него полно. Скоро конец года, рождественские праздники, полиция – утраивает внимание в округе. Но с местной шпаной – тут он разберется. Своя шпана, она как бы всё равно СВОЯ и зело не гадит. Но как же трудно шерифу смотреть в глаза сероглазого мальчика, когда приходишь в дом, приютивший его, и на молчаливый вопрос парнишки: «Всё, я могу жить, как все дети?» - вынужден отворачивать глаза. И убийца его родителей всё ещё на свободе, и опекун, ответственный за него, явно трусит и норовит избавиться себя от таких хлопот. Под час испуг Гуффи выдает дрожь в его коленках (а Саммер заметил это ещё в первый день встречи, случайно, сидя рядом, колени их с Гуффи соприкоснулись, и шериф даже не поверил, что мужские ноги могут быть так непослушны разуму).
Гуффи снова приходил к нему с просьбой… ЗАМЕНИТЬ его. Саммер не сдержался, вспылил: «А почему вы с этим пришли ко мне? Идите с этим в детскую комиссию, в комиссию об опеке или ЕЩЁ куда, ПОЧЕМУ КО МНЕ?!»
Гуффи, как услышал о «комиссиях», так, заикаясь, что-то бормоча, удалился из кабинета окружного шерифа. Саммер принял решение: подобрать кандидатуру опекуна, опять же, разумеется, через органы опеки. Но психиатр, отслеживающий адаптацию мальчика категорически против смены окружения травмированного ребенка.
Для снятия напряжения в доме Гуффи, Саммер снова там появился. Снова дал понять, что внутри периметра дома – всё под контролем служб безопасности. Вот, даже он обходится сам, без охраны. Парнишка сразу обратился к нему на «генерал Саммер»: «Генерал Саммер, а ваши дети тоже генералы?»
-Ну как бы да. Только каждый на своем месте.
-И внуки – тоже должны стать генералами?
Саммер задумался. Вопрос изначально был непростым, а он … не сразу это понял. Подумав, поглядев на ребенка, генерал ответил: «Звание «ХОРОШИЙ человек», - на мой взгляд, даже выше, чем просто генерал. Надеюсь, у моих потомков есть шанс получить его».
Ребенок, глядя на высоченного генерала, сильно задрав голову, резко её опустил (кивнул) и ответил: «Тогда и я не хочу просто генералом. Я буду «ХОРОШИМ человеком». - И, шмыгнул носом, мол, всё, я готов.
Саммер принес Тедди снегокат своего подросшего внука. – Говорят, эта зима будет снежной. Тебе пригодиться.
Младший парнишка Гуффи тут же приклеился к новой игрушке. – Прикольно! Тед, ты ведь дашь мне покататься?
Лоренс, сидя на снегокате, стоящим на паркете, нехотя отцепился от руля. – Дам. Конечно. Бури. – И тут же слезает со своего «коня». – Вот….
И младший Гуффи, ничуть не конфузясь присутствия постороннего, седлает игрушку. – Прикольно!! Пап, смотри, я еду…др…р…р.
Отец тихо произносит, виновато глядя на шерифа: «Вы же видите. …Я просто не могу … сказать, нельзя. Ведь Берти – тоже ребенок. …Дети - это так СЛОЖНО». - И он тихонько, любя, бьет по калгану своего парня. – Слезь Берт, поездил, теперь дай покататься Теду».
-Потом, сначала я!
-Но это …Теду. Ты же слышал.
-Но он же сам мне его отдал…
Вот и Саммеру – ему тоже нечего сказать этому парнишке!
Уходя после короткого визита, генерал-шериф вдруг с болью осознает, что ни одна из слезинок сероглазого парнишки так и НЕ ОТОМЩЕНА. «Хотя, нужна ли ему наша месть? Важно ли это ему? … И хватит ли у него сил ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ДВЕРНОЙ ПРОЁМ?»
***
И вот – очередной странный случай смерти. И как раз на грузовом судне «Макарена».
Кроме перелома шейных позвонков, шейки бедра и пары ребер – ничего. То есть каких-то особых синяков, царапин, разброда в одежде капитана – нет. Но Саммер настаивает на разговоре с кавторангом.
- Ни оторванных пуговиц, ни волосков, зажатых в кулаках…
-Нет. Ничего такого, мистер Саммер.
- Кто его обнаружил первым?
-Э… врач.
Заминка насторожила Саммера. Вопрос, наверняка, задавался уже не раз. «Значит, мог быть первым кто-то другой. Возможно, это был гость на судне, о котором приходится скрывать».
-И что, что он сказал, как сообщил вам об этом? Ведь он же, как вы сказали, его сын.
- Без истерик. Было сообщено, согласно субординации. Я узнал об этом первым, после - вся команда.
«Слышу, я слышу… звуки договоренностей. Так легче врать», - думает Саммер. – А, скажите, кавторанг, в карманах что-нибудь было у капитана?
-В карманах – нет, но...э…это…нет, ничего.
-Простите, - Саммера раздражал телефонный разговор. Он желал видеть собеседника. Но сейчас тот находился в маленьком мексиканском порту в сотнях миль от него, и легко мог скрыть ложь за молчанием и долгими «э».
-Вы сказали «но». Значит, было что-то, но вам это показалось несущественным.
- Понимаете, - Саммер слышит перешептывание за трубкой телефона. И после: «Понимаете, мистер Саммер, капитан был немного не по форме одет».
Всё внутри Саммера встрепенулось. Он ожидал, что ему признаются: «Труп был голым». Но, ему сообщили более интересную деталь. – Мистер Саммер, возможно, это не существенно, возможно, это всего лишь случайность, и, разумеется, странность, но…такого раньше в нашем капитане я не замечал».
Саммер сдавил трубку в руке. «Да что ж он тянет?!» - Вы сказали, «но», - вежливо напомнил окружной шериф с американской стороны.
-Да. Это странно. На груди капитана, э…будто орден, была приколота брошь…
Саммер издал звук, подобный скрипу двери. Как бы и фальцет и в то же время жуткий скрежет. – И…и…и…? – Саммер чуть отстранил трубку. Но не для того, что прочистить горло. Так, продолжая хрипеть, он поманил рукой секретаря. – Закладную на брошь Элизы Лоренс, быстро! - И тут же в трубку: «Прошу вас, поподробнее, КАПИТАН. Дело в том, что ИНТЕРПОЛ выслал нам фотографию вашего трупа, отличные снимки, …однако ничего такого мы на них не заметили. – Тут же снова секретарю. – Управляющего ломбардом, быстро сюда!»
-Это была брошь. Женская брошь. Блестящая, в форме листа. Мы, … то есть, наш доктор, он решил, что лучше снять её с костюма капитана. Знаете, мы все тут уважали нашего….
-Как выглядит брошь? Пожалуйста, поподробнее.
Саммер уже держал копию закладной в руке. Читал про себя: «Брошь в форме листа, метал – серебро - 25 грамм, края листа и прожилки инкрустированы алмазной крошкой…» - Секретарю: «Немедленно созвонитесь с ФБР. Сообщите ситуацию. Вертолетом группу Спока – туда - срочно! Потребовать от мексиканских властей задержать доктора с судна «Макарена». Скрытие улик от следствия – быстро!»
На той стороне оправдывали самовольные действия сына капитана, укрывшего вещественное доказательство от осматривавших труп полицейских. Саммер прервал объяснения: «Капитан Тигерос, мы считаем, что на вашем корабле находится или находился человек, разыскиваемый ИНТЕРПОЛом по подозрению в совершении ряда тяжких преступлений. Его имя Френк Мерфи. Если он по-прежнему на судне, постарайтесь не приближаться и не раздражать его. Но по возможности, - проследить за ним».
Саммер говорил уверенно. Но ЛИЧНО ОН уверовал, что смерть капитана Салемана – дело рук Френка Мерфи лишь тогда, когда в его кабинете сухенький еврей из ломбарда, разглядев на фото брошь на груди трупа (ещё одно фото скинул со своего мобильного телефона радист судна «Макарена») мягко грассируя, произнес: «Уверяю вас, эта ТА САМА брошь, которую я имел честь видеть - я отвечаю! Вот видите скол на уголке? То - результат неосторожности этой дамы. Вашей этой, Лук. Она уронила вещь, как только лично от меня заполучила её в руки. … Ну что ж это делается, господин шериф, не дают людЯМ порадоваться наследству?»
Брошь пропала с платья несчастной женщины и вдруг оказалась неподалеку от Акапулько.
«И Мексике побывал, … вот дерьмо! … Чем же помешал ему капитан? Не сошлись в цене за провоз? Или …крепкий папаша дал по смазливой морде за развращение сына? …И что, последний допустил смерть отца? …Черт, …вот чувствуя, чувствую, ОН опять сперва соломку подстелил!».
***
Подстелил. И не соломку даже.
У молодого человека кругом шла голова. Кто поверит, что у взрослого мужчины, абсолютно не склонного к однополой любви, от «любви, что раз и на века» так быстро затуманятся мозги.
Именно так «ослеп и оглох» только-только начавший практиковать доктор Салеман.
Рик не видел, что случилось на лестнице, которая ведет с верхней палубы на нижнюю. Заметив настроение отца ещё издали, он быстро отодвинулся от чуть приобнявшего его Мерфи (они стояли у перилл, наблюдая ленивое окончание заката). Рик сказал: «Ладно, я пойду, Френк. У меня дела. Кажется, рулевой Альмадо заболел. Что-то с глазом».
Мерфи видел приближающегося капитана. – Так ты не в каюту? Где будешь?
Рико махнул рукой, мол, после, и быстро пошел на другую сторону судна. И там спустился к себе, в кабинет врача. То есть, когда к нему прибежали, буквально тут же и сообщили, что его отец упал с лестницы, Рико, не секунды не сомневаясь, сразу понял, что между двумя мужчинами что-то произошло. Он действительно первым приблизился к капитану. Парочка матросов – те, что, услышав шум, присмотрелись к произошедшему, те только со стороны наблюдали за текущей из головы капитана кровью, быстро смачивавшую ему светлый китель.
Только любовь к Френку не позволила Рикардо посмотреть на ситуацию трезвее. А вот когда он узнал от заместителя своего отца, что американцы УВЕРЕНЫ, что на корабле убийца, он совершенно начал терять опору. Принятая таблетка успокоительного не загнала его фантазий в угол.
И как только Мерфи зашел к нему в каюту, чтобы попрощаться: «Рико, сейчас приедут, забирать тело, я бы не хотел…», Рико вскочил со стула. - Френк, я, конечно, не любил отца. Я его… не любил, да. Он всегда подавлял меня. Он мне говорил,…нет, это не важно. Теперь – это не важно. …Но, Френк, КАК ТЫ мог?! Зачем, …ведь я же сказал, я люблю тебя, я - только с тобой, Френк, ПОЧЕМУ ты сделал это?!»
Мерфи выглянул в окно. За ним как будто никого. Полицейской сирены не слышно.
Он посмотрел на друга. Слушал в пол уха. Он не любил повторных исповедей. А про своего деспота отца – Рико ему рассказывал. И что тот заставил его стать врачом (А чем плохо, Рик, врачуй!); заставил работать на своем судне (А чем плох корабль, романтика!); заставляет жениться на племяннице судовладельца (Так радуйся, твой старик зорко бдит перспективы!). И вот теперь заново слышать нытьё - этого Френку не хотелось. – Рик, я пришел проститься. Но, думаю, будет лучше, если мы уйдем вместе.
Ростом они с Рико равны. Френк был покрепче телом, но чуть младше возрастом. В их с Рико тандеме он любил играть роль именно «маленького». – Рик, он приказал мне сойти на берег.
Салеман заткнулся. Он понял, что его хотят поставить перед выбором.
-Френк, скажи, что это случайность.
-ЭТО - СЛУЧАЙНОСТЬ.
Салеман понял, что Мерфи просто повторил слова.
-Френк, я … никогда не желал ему такой смерти.
-ТАКАЙ? Что значит, «такой смерти», Рик, …милый, я не понимаю? – Снова Мерфи кинул взгляд на окно. Медлить было нельзя.
И тогда он приблизился к столу, у которого стоял Рик и …обнял последнего. За пояс. Тесно прижался к его плечу лбом. - Но ведь ты не пошел бы за мной, так?
Как эхо: «Не пошел».
Мерфи был рад правде. – Ведь ты бы остался с отцом?
-Остался… бы. – Рик, руки которого до того висели, как плети, обнял друга. Обнял, но почему-то лишь одной рукой. И вдруг всхлипнув, стал хватать воздух ртом, он будто задыхался. - Но я люблю тебя, Френк!!
В голове Мерфи: «Почему только так: одной рукой?» Он оглядел кабинет, пробежался взглядом по кабинетному столу и … заметил в открытом ящике пистолет. Тот был снят с предохранителя.
Не меняя степени грусти в тоне, всё так же, уткнувшись лбом в плечо друга, он спросил: «Любишь и… доверяешь?»
Рико резко отстранил любовника от себя. – Конечно! Но я не хотел его смерти! Видит, бог, я не желал ему такого! Он был не порядочным человеком, но он ПОРЯДОЧНО заботился обо мне…. Френк, как же теперь, как?!»
Мерфи услышал сирену. Звук неспокойный, раздражающий. Машина, по-видимому, уже была у причала. «Мексиканцы медлительны. У меня ещё есть минуты три - четыре». – Говоришь, «конечно». А зачем тогда это, Рики? - Мерфи улыбнулся и указал пальцем на пистолет.
-Это… это для защиты, Френк. Я испугался.
-Кого, МЕНЯ?
-Нет! Нет, конечно! Но я, но мы, …как же теперь быть, Френк? Я же не смогу теперь …без тебя, я не…
-Это я его столкнул.
-Что?! Френк, что ты говоришь, ты…
Мерфи, глядя в глаза: «Я воспитан в религиозном почитании произвола. Нужны серьезные основания, милый, чтобы убедить меня, что есть что-то ВЫШЕ».
-Ты… ВСЕГДА ТАК ГЛУПО врёшь, Френк. – Рик начал пятиться, отдаляясь от Мерфи. Он качал головой и улыбался, улыбался так, будто плачет. -…Нет, нет, ты, …ты наговариваешь…
Мерфи по-мужски, крепко обхватил вдруг обмякшее тело Рика и прижал к себе. При этом одна из его рук ЦЕПКО держала Рика за шею.
Френк дышал ему в ухо, спрашивая: «Прости, я перебил тебя, …милый. Что ты там сказал, про защиту?»
- Пистолет для безопасности, Френк. – Рик попытался освободиться из объятий – клещей. – Отпусти, ты делаешь мне больно.
-Для безопасности?.. – Мерфи прыснул. – Чей?
- МОЕЙ! Тигерос сказал, на судне скрывается убийца.
Мерфи весело переспросил: «Да что ты! И кто он?»
Салеман быстро передал, что сказал теперешний капитан.
Мерфи хмыкнул. – Значит, там уже ОБЪЯВИЛИ, что убийца – Мерфи…
-Так сказали американцы. …И что теперь делать МНЕ, Френк?
-Но ведь ты же… любишь меня?
Некая волна уже поднимала на поверхность темную страстишку в душе Мерфи. Но что-то подсказывало ему, что убивать ВСЕХ друзей – ему не нужно. Он заглянул парню в глаза. При этом одна рука держала Рика за пояс, а другая со стороны затылка, держала шею. – Но ведь ты …доверяешь мне?
Рик схватился за его локти и принялся, что есть силы, трясти любовника. – Я вылечу тебя, ты слышишь? Я понял, в чем твоя проблема, Френки! Я понял, но это только лишь заболевание, … не восприятие чужой боли.
Равнодушие в ответ: «И что?»
Скажи ему друг: «Ты больной!» или «Ты свихнулся!» - это бы стало концом их отношений. И Мерфи ушёл из каюты один. А тут – любопытство. – Лечи. – Мерфи улыбнулся. – Лечи. У тебя есть такая возможность.
-Куда идём, Френк? …Сейчас? – Рик сначала увидел свой пистолет. Коленом закрыл ящик. Потом посмотрел в окно. Он заметил суету. Матросы повыскакивали на палубу, принялись сверху наблюдать за кем-то. – Что там такое?
-Там - полиция. (Про себя: «Поторопимся») – Так ты идёшь?
Рик колебался недолго. Кивнул и тут же кинулся доставать сумку, покидал туда то, что попалось на испуганный взгляд. Мерфи с усмешкой понаблюдал за его суетой, потом подошел к двери каюты, приоткрыл её, посмотрел наружу. И оглянулся на друга.
Рик кинул в сумку пистолет.
Мерфи снова усмехнулся. А как только Рик приблизился к двери, явно собираясь идти с ним, обнял, как друга, и так, обнявшись, они вместе вышли из каюты.
-Куда теперь, Френки?
Мерфи грело, что его приятель действительно вверил ему себя. Он потянул Рика на корму. – Нам нужно переодеться.
Минуты три ушло на то, чтоб принарядиться в форму матросов. И, разумеется, без всяких сумок, припрятав нужное за поясом и рассовав по карманам курток, вдвоем, парни стали спускаться по лестнице на причал.
На нижней палубе со стороны моря куча посторонних уже интересовалась трупом, пролежавшим на солнце несколько часов.
Из полицейской машины показалось лоснящееся от пота лицо: Эй? Эй, матросня, а-ну, на место. …Назад, я сказал, эй…».
Мерфи спокойно спускался по лестнице. – Идем, Рик, идём. Он не может далеко отбежать от машины. А стрелять - не посмеет. Он же не знает, кого ловят.
Угрожал водитель полицейской машины действительно несерьезно: «Эй, …вот сволочи. Эй, нельзя в самоволку, … сейчас же, эй, …вернитесь, парни. Эй, вы, ну… это я… это…стрелять буду…».
Мерфи стряхивал с себя руки полицейского, преградившего ему путь. Он даже шутил: «Ну, ну, мужик, …ты пистолет-то хоть в руки возьми. Один трупак там, наверху уже лежит, давай, сделай три», - и он продолжал идти дальше.
Риккардо Салеман – послушный сын своего отца - шел за другом, как привязанный. Он тоже улыбнулся полицейскому, отсалютовал по-матросски и посоветовал: «А ты посвисти. Вон, у тебя ведь свисток есть».
Наверху матросы, не ушедшие поглазеть на работу полиции, молча наблюдали за маскарадом двух «голубков». Не то чтоб команда не любила их, но … она как будто стеснялась знакомства с такими. То, что сын у капитана какой-то странный – матросы догадывались давно. Но так явно «не мужское» проявилось в молодом докторе вот только в этот рейс.
А вот когда полицейский, вняв совету второго нахала, засвистел, воспользовавшись свистком, вот тогда команда из пяти моряков зашлась здоровым мужским смехом. –Ха…ха…ха…
От него Рику стало не по себе, паясничать тут же расхотелось. И он буквально припустил, опередив Френка на несколько шагов.
Мерфи догнал. - Не пылить, милый. Главное, …не пылить. Мы же в самоволке. Мы …отдыхаем». Он быстро зашел в дверь портового бара. Кивнул бармену – и тут же двинулся в сторону кухни. – Я - маме позвонить, мобильник что-то…
-Я тоже!! – Взвизгнул Рик и … от страха, буквально наступив Френку на пятки, вытащил из-за пазухи пистолет и помахал им. – Я - тоже!!
Мерфи РАСХОХОТАЛСЯ. Понял, теперь нужно спешить. Он прекрасно расслышал, как бармен крикнул официантке: «Вон полицейская машина, скажи им! Быстро скажи, что нас грабят!»
Дверь на задний двор одному Мерфи не поддалась. А вдвоем с Риком - они справились. И буквально выскочили в узкий загаженный мусором проулок. Мерфи быстро огляделся. «Улица слишком близко». И тогда он захлопнул крышку на мусорном баке и запрыгнул на него. Потом подпрыгнул и…повис на соседней стене – за баками.
Там, за стеной был частный дом. Задний двор его с заметно заболоченным бассейном был пуст. – Сюда! Рик, быстро сюда!
Рик от испуга скоро запрыгнул на бак, но подтянуться на руках, чтоб перескочить стену – сразу не смог. – Френк…
-Сюда, сюда, Рикки!
(Истерично) – Френк!!
Мерфи бегал в одного. Всегда в одного. Но тут опять какая-то странная мысль в голове мелькнула и …остановила: «Всех - не нужно. Не нужно терять ВСЕХ». Она заставила его помочь Рику. Он принялся искать на дворике, на что можно встать, чтоб дотянуться до зацепки на стене. Затем, упершись в неё, он подтянулся и ухватился за руки Рика. – Ищи, на что встать ногой, Рик. …Да подтянись ты, …дурачок…
Бегом, уже очень скоро поспешая, они влетели в чужой дом, выбив стекло кочергой от барбекю. Мерфи это сделал, вытянув рукав трикотажной куртки, схватился за клюку и ударил несколько раз по английскому окну. Затем они с Риком промчались по полупустым освещенным комнатам как-то непонятно спланированного дома. При этом Рики сбил с ног молодую девушку – служанку. Тут же кинулся с извинениями, поднимать её с пола.
-Брось, брось!!
Услышав крик Френка из-за дверей, Рики ещё раз попросил прощения у молоденькой девушки, потом вдруг задергался, потеряв Мерфи из вида, запетлял по коридору в поисках выхода. – Черт, где ж выход?!
Служанка крикнула: «Там! Туда!» Но, указав рукой, тут же закричала, стала звать хозяина дома, громко сообщая о пренеприятном известии: «Нас грабят матросы!»
-Сюда, дурень… - Вернулся за ним Френк и вывел, наконец, перепуганного друга на свет широкой портовой улицы.
Такси быстренько довезло их до Акапулько. – Сколько с нас?
Таксист, довезший двух молчунов до курортного городка, смерил Мерфи долгим взглядом и назвал полуторную цену. Что-то не поверилось ему, что перед ним матросы.
Мерфи помахал у водилы перед носом названной суммой, потом, улыбнулся и … забрал десятку обратно в карман – Это нам …на телку.
-А осилите? – Таксис вот только последние три километра не слышал, как пышут, не могут отдышаться два рта.
-Какие телки? О чем ты говоришь, Френк?!
Забыл Мерфи предупредить «гражданскую личность» не переходить на ЛИЧНОСТИ. – Тише, … мой ДРУГ. Сейчас нам объяснят, где ОНИ тут пасутся. Нам как раз …туда.
-Кто, кого мы ищем, Френк? – Рико выглядывал дорогу. До него никак не доходило, что Мерфи только кто что ЗАПРЕТИЛ ему называть себя по имени.
На дороге было полно автомобилей, в том числе были и полицейские.
Мерфи не оглядывался на дорогу. Улыбался, радуя водителя такси здоровой улыбкой. – Мы немного нервничаем. В самоволке. Так, где тут бордель, чтоб … десятки хватило?
Салеман хотел в туалет. – Я уже не могу, Френки, МИЛЫЙ, скорее, … я боюсь,…нас ПОЙМАЮТ.
- На каждом углЕ, …гомики, мать вашу! – Водитель сплюнул и … поехал своей дорогой.
Мерфи зло ругнулся, больше злясь на приятеля, потом, будто шкоду, ухватил Рики за болтающийся ворот куртки и потащил …в угол.
И да! Как раз на углу и был бар, войдя в который, сразу понимаешь, что ты в дешевом борделе.
-Зачем мы сюда…
-Поссать! – Мерфи выдохнул нахлынувшую волну, и тут же затих. Посмотрел в сторону встречавших ей их компании. А та была …весьма красочной. Трое: охранник с подбитым глазом, сутенер с усиками «хайль, Гитлер!» и сводня жирная, старая, в цветастом халатике, не застегивающимся на груди, обтянутой узким кружевным лифчиком.
-Я пошутил. – Почти миролюбиво произнес Мерфи и … представил хозяевам своего друга. – Пауло Мудак. Девственник, желающий обладать вашей собственностью, господа… за пятьдесят долларов. Я - у него на подножке. У меня денег только на пожрать и поспать. - Мерфи потер рука об руку. - Есть тут у вас комнатка с кухней…на троих?
- Двести. Из еды только пицца, кола и текила.
-Идёт! – Мерфи хлопнул в ладоши. И …вытащил из штанов свернутые в тугой рулончик деньги. На глазах жадных зрителей он сорвал с него две сотни разом и протянул тому, кто заинтересованно глядел на его остальные деньги. Как-то сразу Френк угадал в нем хозяина всему здесь.
Девушке он денег тоже дал. Немного. Приказав при этом: «Оставайся здесь, пока мы выспимся».
-На кухне?!
-Это чё, кухня? – Мерфи даже не дернул шеей. Зато указал пальцем на стул. – Здесь!! Пока мы отдыхаем, ты должна быть ЗДЕСЬ. Поняла?!
Девка спрятала деньги за лиф и кивнула. – Выпить оставьте.
Когда принесли еду и выпивку, Мерфи приказал отнести текилу на кухню. – Это туда!
Он плохо говорил по-испански, потому управлял людьми больше резкими фразами и жестами.
Принесший выпивку передразнил его. Он помахал руками, а закончил «цирк» неприличным жестом. Он думал, Мерфи его не видит. Тот стоял к нему спиной. Но! маленькое, засиженное мухами зеркальце на стене парнишку рассыльного выдало. Мерфи ухватил его за шею. И … как ни пытался парень пнуть его, отпихнуть руками и плеваться, сам заливаясь слюной, Френк, глядя в лицо парня, даже прямо в глаза, держал до тех пор, пока тот не посинел от хрипа.
Рико умолял отпустить парнишку. – Он ребенок, Френк, он ребенок… - но друг его не слышал. Он смотрел на рассыльного (лет четырнадцать ему, не больше) и будто отсчитывал время. То есть был исключительно сосредоточен. Лишь когда девушка выбежала из кухни и принялась визжать, Мерфи выпустил парнишку из цепких пальцев. Сильного скандала он не хотел.
В малюсенькую грязноватую комнату вбежала та самая троица, что была у входа. – Эй, вы извращенцы, только без этого!
Увидев парнишку на полу, сводня запричитала, залопотала на местном наречии, охранник приблизился к Мерфи и … угрожающе на него посмотрел.
Мерфи взгляд выдержал. Более того, в нём осталась столько не слитой злости, что охранник сморгнул и …прервал сеанс воспитательного гипноза. Сутенер поинтересовался у женщины. – Что они хотели от тебя, чего визжала?
Женщина принялась умолять, чтоб её не оставляли с этими «психами», но бизнес есть бизнес: сутенер замахнулся на неё, потом повернул голову к Мерфи и, опустив руку, процедил сквозь зубы: «Без шума, попрошу. Здесь приличное заведение», - и вышел из комнаты и увел с собой всех.
Мерфи, гася в себе остатки, казалось бы, беспредельного гнева, выдохнул, затем тихо, никому и в никуда и как бы даже уныло произнес: «Ес, сэр», - потом снова посмотрел на девку, и повторил приказ: «Убирайся на кухню! И не высовывайся!»
Девица взвыла, потом потянулась рукой до бутылки и …присосалась, заливая страх.
Рик, будто без сил, молча переждал свару, потом, когда Френк вышел, тихо попросил пьющую: «Уйдите. Пожалуйста, уйдите. Ему просто нужно выспаться». Но девица английского не знала, а когда Рик, поняв промах, заговорил с ней по-испански, она была уже пьяна совершенно, ответила грубо и невнятно: «Иди в жопу, …скоти...ик…на».
Рик оказался прав. Мерфи не расправляя постели, прямо в матросской форме, которая необычайно шла ему (только была маловата на размер), в ботинках завалился на кровать и … заснул.
Салеман уже знал эту чудесную привычку своего друга. У него - с этим проблема. Он лег, но заснуть не мог. Он слушал, как икает проститутка на кухне, как бьются о стену кровати в соседних комнатах, возился с боку на бок, в поисках невидимых клопов и всё думал о том, что будет с ним дальше. Он спрашивал себя, совершенно изнуряя тем: правильно ли он сделал, что ушел с Мерфи? И ещё Рик жалел отца. Теперь он уже думал, что любил его, но как-то по-своему, любил не как все, но всё-таки любил, а не ненавидел, как всё время считал. «…А ещё он подарил мне машину. Господи, как же я обрадовался ей тогда, ведь она была новой. То есть почти новой, …в ней были кожаные сиденья, мне все завидовали».
Из кухни выглянула девушка. Она была совершенно пьяна. Выпила всю бутылку для храбрости. – Ик, ик…ну чё, чё-то надо?»
Рик, подавил чувство брезгливости (а в комнате ещё и пахло мерзко, будто средством от клопов, он покачал головой. – Нет, уйдите.
Дурочка поняла его буквально. Забрав остатки еды и колы со столика у кровати, она ушла из …номера. И уже через три часа сильно за то поплатилась.
Мерфи, неожиданно проснувшись, то есть, абсолютно, без позевывания и потягиваний, сказал: «Ты здесь? Прекрасно, Рик, ты…сейчас выйдешь отсюда, найдешь такси, и …скажи водителю, пусть подгонит машину прямо к двери. Сюда тебе входить не надо. Я выйду сам».
-Френк, что ты задумал?
-Иди…ИДИ, мой славный дурачок.
-Френк, я прошу тебя.…
-Прости, мой славный умница. И всё же…ИДИ.
Салеман зажмурился, постоял, будто в оцепенении, потом двинулся всем телом к двери. Чуть не выпал из неё. Он понял, что Мерфи что-то задумал. И это что-то может грозить НЕСВОБОДОЙ и ему.
И всё-таки, побродив немного у бара, Рик ВЫПОЛНИЛ то, о чем его попросил Мерфи. «Может, я и, правда, дурачок, но кинуть его в таком состоянии - было бы бесчестно. К тому же он-то меня не кинул…тогда. Как же я могу?»
Мерфи стал заглядывать во все комнаты, пока не нашел нужную ему женщину. Та была пьяна, хохотала, всё ещё помахивая бутылкой колы. Уже пустой. В комнате, где сидела ещё трое таких же несовершеннолетних шлюшек, стоял стол. Как раз в центре. Мерфи схватил пьяную обеими руками и … раз десять ткнул лицом о грязное пятно на серой одноразовой скатерти. – Ты не понимаешь, ты классический английский не понимаешь, да?!
На крик снова сбежались. Всё те же ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЗДЕСЬ лица.
Его пырнули ножом. Нетяжело. По-видимому, здесь был такой метод устрашения гостей. Но теплая кровь на правом боку Мерфи быстро стала пропитывать чистую ткань светлой моряцкой формы.
Но это его остановило. Он выпустил жертву из рук только тогда, когда пятеро баб стали драть его за волосы, пытаясь не девушку отобрать у зверя, а его оттащить от жуткого кровавого стола. Женщина осталась живой. Она тут же мешком свалилась на пол. Она не кричала, выла как животное. Вместо лица у неё было говяжье месиво.
Мерфи, лицо которого лоснилось, будто от сытости, покусывал себе угол губы и молчал. Одной рукой он придерживал рану на боку, другой - шарил в кармане. – Я хочу расплатиться. За удовольствие. - И он …воткнул в шелк треснувшего на спине халатика шлюшки брошку в виде кленового листа. – Носи, дорогая. Это бриллианты.
Оглядев всех, будто проверяя, не желают ли драться, он взял со стола бутылку с текилой. Там было с глоток, вылил содержимое себе на окровавленный бок, и, … снова зажав рану рукой, вышел. На улицу. Никто из находившихся в комнате не помешал ему.
Рик был уже в салоне машины такси. Вообще-то он только что убеждал водителя, что его приятель «там щедро расплачивается с девушкой». Но его приятель вышел с окровавленным боком.
Рикки вскрикнул: «Матерь Божья!», - и быстро открыл дверь машины. И, если бы не палец, приложенный Мерфи к губам, закричал бы: «Что с бой?! Боже мой, что они с тобой сделали, Френки?!» Но тут вот – не закричал. Он будто понял, с кем имеет дело. И имени друга не произнес.
Ну раз из борделя только выглянули и … тут же, молча оглядев машину, закрыли дверь, значит, обошлось без криминала. Водитель нажал на акселератор, и машина рванула в сторону центра города.
-Где тут у вас больница? Фр…послушай, тебя нужно срочно отвезти, … дай, дай я сам взгляну.
-Замолчи, прошу тебя, …помолчи…
-Но у тебя рана! Туда может попасть грязь!
Мерфи облизал губы, двинулся лицом к Рики и …поцеловал его. В губы. – Вот теперь…
Он улыбнулся. На лице его была улыбка усталого человека. Уставшего от дел мужчины. Это была красивая улыбка. Тихая. С добром в глазах. Губа его от сухости треснула и в самом углу рта появилась капелька крови. Френк слизнул её. - …Теперь верю, что ты мне доверяешь.
Окровавленной рукой он вынул из скрутки (которую держал чистой рукой) сотенную и помахал ею за спиной водителя, видевшего купюру в зеркальце. – Ну и где у тебя аптечка, друг? Меня из-за бабы…- он задрал рубаху, – вот…
Водитель молча притормозил. Посмотрел на рану. Принялся копаться в автомобильной аптечке, достал необходимое, и передал своим пассажирам. – Только это не в уплату за проезд.
Мерфи кивнул. - Договорились! Вперед!
-А куда вперед? Вот он – центр.
-А кто сказал, что нам нужен центр?
Мерфи огляделся. Это место он уже знал хорошо. Он тут бывал. Подумав немного, будто в раздумье, он покачал головой. – Нет, в кафе к Алонсо мы заглянем после. Сейчас мне нужно на запад. Там есть частный аэродром…
Окончание следует