В гостях у гражданской жены Льва Борисовича, они провели около часа, пили чай, задавали вопросы. Судя по реакции, отвечала она искренне, ничего не пытаясь от них утаить. Наверное, ей необходимо было выговориться, поделиться внезапно обрушившемся на нее горем. Причем, абсолютно неважно с кем, будь то близкая подруга или следователь ведущий дело по факту убийства ее сожителя. В такие минуты, человека переполняют эмоции, он плохо осознает обстановку и готов рассказать первому встречному то, в чем раньше никогда не признался бы.
- Надо срочно инициировать проверку «ТрансКома», - произнес Сергей так, что Быстрицкая толком не поняла, было ли это обращение к ней или он, просто, размышлял вслух.
В том, что проверка необходима, она прекрасно осознавала и сама. Это был след! Причем, очень важный. Вполне вероятно, именно он и выведет на убийцу. Еще днем, копаясь в бумагах покойного прокурора, она несколько раз натыкалась на название данной фирмы. Правда, чем именно занималось общество с ограниченной ответственностью, и какое оно имело отношение к поднадзорным делам, понять было трудно. Для этого необходимо ознакомиться с самими делами, находящимися в производстве районного ОБЭПа. Судя по всему, нарушений там будет выявлено достаточно. Если сотрудник прокуратуры, через подставное лицо, открывает коммерческое предприятие, завязанное на свою профессиональную деятельность, то это непросто так. Коррупционная составляющая здесь явно прослеживается. Жаль только, что отвечать за финансовые махинации, придется уже не ему, а беззащитной и психологически надломленной женщине, имеющей на руках маленького ребенка. Кто подписывал документы, с того, как говориться, и спрос.
- Жаль мне ее… - тихо заметила Лена, привычно уставившись в окно.
- Кого жаль? – не понял Сергей, оторвавшись от дороги.
- Сожительницу Льва Борисовича. Она ж, в случаи чего, крайней окажется.
- Можно подумать, она не понимала, чем занимается?
- Может и не понимала… Сказали подписать, вот она и подписывала. Когда, человека любишь, то полностью доверяешь ему. А она, похоже, сильно любила.
- Возможно, - не стал спорить он. - Только это ничего не меняет, если она в чем-то замешена, то это ее трудности. Мы-то здесь причем?
- Все равно, как-то нехорошо получилось, будто из подтежка информацию добываем. Пришли, воспользовались несчастьем, всю душу на изнанку вывернули. А затем, все эти показания против нее и обратим… Подло это, не находишь?
Сергей пожал плечами. Если честно, ему самому все это не нравилось. Порой, и впрямь казалось, что он постоянно копается в чужом белье. Бесконечные обыска, допросы, игра на низменных чувствах и пороках незнакомых людей – бесконечная рутина любого опера, к которой либо привыкаешь и стараешься не думать о моральной составляющей выбранной профессии, либо, если ты возвышенный слюнтяй и благородный неженка, рано или поздно уходишь из органов. Информация не всегда добывается чистыми и законными методами.
- И как же, по-твоему, мы должны были поступить?
- Надо было ее официально, в кабинет, для допроса вызвать, права разъяснить…
- Ага, - раздраженно кивнул он. – Она бы и пришла с адвокатом, не на один из вопросов толком не ответила б. Да и потом, откуда, я знал, кем она окажется? Если сентиментальная такая, могла бы не ехать со мной, сама навязалась…
Договорить он не успел. Быстрицкая, открыв дверь, начала на ходу выходить из машины.
- Ты что с ума сошла! – ударил он по тормозам. – Разобьешься же, дура!!!
От резкого торможения машину повело в сторону, и слегка задев колесом бордюр, она наконец-таки остановилась.
- Сам, дурак!!! – с силой хлопнув дверью, крикнула Лена и пошла по плохо освещенной улице. Через мгновенье рядом с ней остановился старенький, видавший виды, «Жигуленок». Обменявшись, несколькими словами с водителем, она села в машину и уехала.
- Черт, знает что!!! – выругался мысленно Сергей, смотря вслед удаляющейся «шестерке». – Прав оказался Чернов, не женское это дело - убийства расследовать.
Быстро убраться из охваченной путчем столицы не удалось, билетов на поезда не было. Не смог помочь даже военный комендант.
- Какие, билеты? – устало проворчал он, возвращая им воинские требования. - Я офицеров обилетить не могу. Вы вот что, лучше завтра сюда подходите, может новая бронь откроется.
Забрав документы, Сергей и Сашка вышли на улицу. На площади трех вокзалов было многолюдно. Люди, нарушая правила дорожного движения и привычный порядок, хаотично шли мимо стоящих БТРов. Кое-кто нес портреты Горбачева и выкрикивал нелицеприятные лозунги в адрес путчистов. Военные и милиционеры на это не реагировали. Видно, они и сами не знали что делать. Тупо стояли на указанных им точках и ждали команды. Только вот какой и от кого именно, должна поступить эта команда, было неясно. Похоже, генералы еще не решили кого следует поддерживать в данной обстановке – опального президента или пришедших к власти, в следствии государственного переворота, министров. В том, что это был, действительно, переворот, никто не сомневался. Столько военной техники на улицах Москвы видеть еще не доводилось. Многих это сильно раздражало. Одна, из подвыпивших и агрессивно настроенных молодежных компаний, крикнув оскорбление в адрес сидящих на броне солдат, кинула пивную бутылку, попав одному из бойцов в голову. От полученного удара, молоденький солдатик завалился на бок, выронил из рук автомат и чуть не свалился с бронетранспортера. Благо, его успели подхватить товарищи. Компания ж, увидев испачканное кровью лицо мотострелка, крича и балагуря, двинулась дальше. Задержать ее никто не посмел, это могло спровоцировать беспорядки.
Прав оказался начальник патруля. Люди в форме притягивали к себе внимание хулиганов и провокаторов. Оставаться на улице было небезопасно.
Чтобы не испытывать судьбу и не стать жертвой разъяренных граждан , Сашка и Сергей двинулись к Ленинградскому вокзалу, чтобы спокойно отсидеться там до утра.
Построенный в 1849 году по единому проекту архитекторов К.А. Тона и Р.А. Желязевича, вокзал трижды менял свое название – Николаевский, Октябрьский, Ленинградский, но по прежнему продолжал оставаться лицом города. Им пользовались все – цари, революционеры, большевики, анархисты, секретари коммунистической партии, рабочие, крестьяне… В общем, несмотря на свой почтенный возраст он всегда был востребован и многолюден, а само здание являлось архитектурным памятником охраняемым государством, который постоянно приходилось красить и реставрировать. А как же иначе? Большинство иностранцев, пожелавших добраться до столицы первого советского государства поездом, именно с него и начинали знакомство с Москвой. Им же, как правило, и заканчивали.
Не был исключением и нынешний год. Часть вокзала была одета в строительные леса и обнесена деревянным забором. Людей на площадке видно не было. Видимо, строители, бросив ремонт, приобщились к большинству масс и тоже где-то митинговали. Тем более, что по городу прошел слух, что Ельцин собирается обратиться к народу. Многие этого ждали! Именно от позиции первого президента РСФСР сейчас во многом зависело будущее СССР, судьба Горбачева и исход путча. Всех интересовало, чем все это кончится.
Сергея и Сашку это волновало не меньше. Им тоже хотелось принять во всем этом участие, выступить против ГКЧП, но поддаваться юношескому максимализму они не стали. В форме десантников это было бы самоубийством. Встретившиеся им граждане смотрели на них не по-доброму, то и дело отпуская крепкое словцо.
- Демократию и гласность душить приехали! – кричала им вслед, сильно подвыпившая женщина, стоя у входа в метро на станцию «Комсомольская». – Против народа воевать собираетесь!!!
Спорить и оправдываться было бессмысленно. Всем же, ведь, не объяснишь, что они находятся в отпуске и здесь оказались случайно. Вместо этого они ускорили шаг и пошли вдоль забора, ища проход к зданию вокзала.
Выкрашенный в ярко-синий цвет, забор простирался метров на сто пятьдесят и, судя по всему, вел в тупик. Во всяком случаи, никаких проходов впереди не наблюдалось. Оставалось вернуться назад, пройти мимо эмоционально заведенной и пьяной женщины, а затем повернуть к центральному входу. Так бы, наверное, они и поступили, если б не услышали чей-то негромкий плачь.
- Не надо… Я вас прошу…
- Молчи курва, а то кишки выпущу! – оборвал всхлипы мужской голос.
По характеру общения нетрудно было догадаться, что там происходило что-то не ладное. Кому-то явно нужна была помощь.
Протиснувшись в дыру в заборе, образованную отодвинутыми в сторону досками, они увидели двоих мужчин. Один из них, придавив всем телом, побледневшую от страха молодую девушку к стене вокзала, зажимал ей, исписанной татуировками рукой, рот. Она практически не сопротивлялась, по щекам текли слезы, а в глазах отчетливо читался ужас и страх. Второй торопливо рылся в небольшом дорожном чемодане и выпотрашенной на асфальт дамской сумочке. Увидев, курсантов он бросил копаться в вещах и угрожающе двинулся в их сторону. В его руке появился нож.
- Чего вылупились? Пику в бок получить хотите?
- Девушку отпустите, - приказал ему Звягинцев.
- Базар фильтруй! На кого голос поднял, солдафон гребанный ?!!
С этими словами, он замахнулся ножом на Сашку, но ударить его не успел. Заломленная за спину рука издала характерный хруст ломающейся кости, нож выпал, а сам нападавший, упав на живот, начал громко стонать от боли.
- Ты, че с-сука!!! …М-м-мм…Ты мне руку слома-а-ал, гни-и-ида!
Его товарищ, отпустив девушку, рыпнулся было вперед, но поняв, что одному ему с ними не справиться, подобрал лежащего на земле друга и быстро ретировался.
- Вас как зовут? – спросил Сашка, подойдя к опустившейся на корточки девушке.
- Катя, - всхлипывая произнесла та. – Я в Ленинград еду… Я там в медицинском учусь.
- И я туда же, – обрадовался он. – Значит, вместе поедем, если не возражаете.
- Н-нет… - снова всхлипнула та, - но у меня, кажется, деньги украли…
- Ерунда, что-нибудь придумаем…
Мир миллионов людей проживавших на одной шестой части суши начинал крушиться и трескаться. До развала большой и прочной империи оставались считанные месяцы. Впрочем, этого еще никто не знал! Через два дня, путч будет подавлен, Горбачева освободят в Форосе, министр внутренних дел застрелится, а остальных участников ГКЧП арестуют и сопроводят в Лефортово. Суд, правда, над ними так и не состоится. На какое-то время страна вновь вернется в привычное для себя русло - к пустым магазинам, к останавливающимся заводам и фабрикам, к дефицитной экономике и стремительно обесценивающимся деньгам.
Тогда, 19 августа 1991 года, ни о деньгах, ни об экономике думать не хотелось. Они были слишком молоды и честолюбивы, чтобы придавать этому большое значение. Несмотря на трудности, предстоящая жизнь им казалась счастливой и радостной. К тому же, здесь в Москве, Звягинцев только что встретил понравившуюся ему девушку. Через три года, он и Катя поженятся. Не зря ж говорят:"Москва это не просто город, это еще и вершительница судеб. Она сводит людей, она же их и разлучает". В том, что это действительно так, Сергей еще убедится…