«Переляк»
Летом основной нашей заботой было ожидание мамы «с базара». Она уходила с самого раннего утра на рынок, чтобы – «купыты дитям поисты», а возвращалась всегда поздно вечером, иногда уже темной ночью, как правило, пьяной и иногда даже ползком. Однажды, сидя под домом в ожидании мамы (а вдруг что-нибудь принесет поесть), мы усмотрели в темноте двигающуюся в нашу сторону, разговаривающую собаку. Большеголовая, с длинным туловищем, она напоминала скорее льва, чем собаку, так как имела прекрасную черную гриву и еще она умела говорить. Мы знали, что львы живут в далекой жаркой Африке, но раз они появились у нас, то должны были выучить русский язык, иначе как бы мы догадались, что это русский лев. Собака-лев двигалась в нашу сторону, лапой пыталась убрать с глаз гриву и при этом тихо материлась, ну совсем как наша мама. Я, полусонная от ожидания и голода, заорала не своим голосом, подхватила немую Юлю и Вову и кинулась во двор (именно кинулась, а не побежала). Собака-лев за нами. Мы заскочили в квартиру, успели закрыть дверь на крючок, а чудовище маминым голосом говорит:
– Га, суки … мама вам исты прынэсла, а вы мэнэ до дому нэ пускаетэ.
С трудом мы поверили, что это мама, открыли ей дверь и увидели, что она стоит на четвереньках и в передней лапе, то бишь в руке, держит несколько кусочков колбасы и хлеба. Это был праздник. Где бы ни была наша бедная мама, она всегда закуску приносила нам. Это и было ее «прынэсты с базару дитям исты». Вечер, когда мы приняли маму за собаку-льва, не прошел бесследно. Мы стали бояться всего: темноты, людей, криков, Вова начал заикаться, все мы начали писаться в постели. На семейном совете (мама и тетя Маша) решили найти бабку и «выкачать у нас переляк». Я уже не помню, мы ли пошли к бабке или она к нам пришла, но предсказанные нам судьбы, помню до сих пор. Выкачав яйцом «переляк», бабушка-ведунья набирала в стакан воды и разбивала туда яйцо. Оно показывало наши судьбы в картинках.
Юле было предсказано, что она погибнет в дороге. Действительно, в 1993 году, выехав из Тирасполя в Козьмодемьянск с грузом детского питания, Юля без вести пропала где-то на бескрайних дорогах Украины.
Вове выпало, что погибнет он в огне. Мой любимый братик, курилка мой милый, он жив и, молю бога, чтобы жил еще много-много лет.
Мне же бабушка-ведунья нагадала смерть в воде. С тех пор я не могу научиться плавать. Я панически боюсь воды, семь раз тонула. Ухитрилась утонуть в Днестре, где воды мне было по пояс. Специально записалась на курсы обучения плаванию. Неделю простояла столбиком в воде, простыла и тренер, измучившись бороться с моим диким нежеланием лечь на воду, сказал: – Не мучайте себя и меня. Ваш случай один из тысячи – он безнадежен.
Каждый раз, уходя «на базар», мама нам давала домашнее задание: мне кизяком (лошадиный навоз) помазать пол в доме и убрать, Вове – нарубить дров (это в 6-7 лет), Юле – никуда со двора без Вали не ходить. Не успевала мама выйти со двора, а я заняться уборкой, как топор переставал тюкать по сухим веткам. Я, свирепея, выскакивала во двор, заранее зная, что Вовки уже нет, что этот маленький паразит побежал на Днестр купаться и теперь мне самой придется еще и дрова рубить. Дрова готовились на всякий случай. Вдруг действительно мама принесет что-нибудь «с базара» и мы сварим суп, а может и постный борщ.
– Утопишься, паразит, домой не приходи, – кричала я вслед Вовке свирепым визгом. Уже взрослым Вова мне рассказывал, как смешили его эти слова: утопишься, не приходи. Убегая на речку, он каждый раз смеялся и думал: – вот мама говорит, что Валя умная, а она дура, не может понять, что если я утону, то домой уже придти не смогу. Мой крик действовал на него как дополнительное ускорение, только пятки сверкали в конце квартала и, конечно, домой он приходил поздним вечером.
(Продолжение следует)