В первый день, когда Вовка увидел щенков, они показались ему коричневыми. И сразу пришло на ум: «муравейчики». А может быть, это случилось потому, что Вовка часто сравнивал всё вокруг с жизнью насекомых. И людей знакомых тоже. Подруга мамы Лерочка была ужасно похожа на стрекозу: все платья у неё вышиты бусинками или блёстками, а глаза – большие, зелёные. И всегда она спешит, торопится куда-то, смеётся звонко, как будто колокольчики рассыпаются. У неё пока нет своих детей, поэтому она дарит Вовке кучу подарков. Но не простых, а со смыслом: конструкторы, книжки, краски. И тут же они вместе начинают рисовать или что-нибудь строить. Однажды она принесла ту книжку, где есть басня про стрекозу и муравья. Недобрая какая-то история: и почему муравей такой злой, и не пустил стрекозу погреться? Она бы ему песню весёлую спела, например. Ведь нужны в жизни и певцы, и артисты. Тем более, у того трудолюбивого муравья, наверняка, и телевизора даже не было.
Хотя в поле тоже нет телевизора, и ничего. Вовка о нём и не вспоминает. В тайге так интересно, что ничего другого не надо. Особенно сейчас, когда появились щенки и можно наблюдать, как каждый день они растут прямо на глазах. Уже на второй день Вовка понял, что они вовсе не шоколадного цвета, а рыжие. Видимо, Киска их облизывала, поэтому шёрстка показалась ему гораздо темнее. Для сибирских лаек рыжий окрас – редкий, во всяком случае, таких они ещё не держали. Сейчас у отца было три собаки: Киска – серая, с белым брюхом; Тунгус – высокий, с чёрными и рыжими пятнами и Дымка – пепельного ровного цвета.
Дымка – охотничья лайка, которая «работает» по соболю и белке. Летом её в тайгу брать нельзя, она остаётся в посёлке, за ней присматривает сосед дядя Миша. Это потому, что иначе она будет выполнять свою работу: искать соболей и белок, загонять на дерево и ждать, когда придёт хозяин. А летом зверушки собирают корм, строят свои дома, у них подрастают малыши, которые родились весной. Охотиться на них нельзя.
А Киска и Тунгус – лайки-медвежатницы, с ними ходят на охоту зимой, когда нужно поднять медведя из берлоги. Поэтому летом отец берёт их на участок, они всегда и опасность учуют, и мама с Вовкой без собак в тайгу не выходят. Лайки понимают слова, они очень умные, только разговаривать не могут. Зато они прекрасно умеют слушать. Вот и сейчас Вовка влез в шалаш к Киске, смотрит на малышей, которые дружно сосут молоко, поглаживает её по голове, чешет за ухом, приговаривает: «Ты умница наша, хорошая собака….»
Щенков было пятеро: две девочки и три мальчика. И уже вполне можно различить, кто с каким характером уродился. Самый крупный – спокойный и ленивый, он почти всегда спит. Пока у малышей нет кличек, Вовка условно решил называть их по номерам. Пусть этот будет Первый. Один из щенков оказался очень шустрым: он всё время перелазит через остальных, толкается, устраивается получше. Пусть зовётся Второй. А самый маленький – изящная девочка – Третий. Шёрстка у Четвёртого – светлее остальных, а Пятый толстый, как колобок. Глаза у них ещё не открылись, щенки пока слепые, и только сосут молоко и спят, никуда не отползая от своей мамы. В их дом никто даже не заглядывает, чтобы не беспокоить Киску. Только Вовка два раза в день навещает семейство, добавляет свежую воду и приносит еду: лайке нужно много пить и хорошо есть, чтобы молока хватило на всех, и щенки росли сильными и здоровыми.
В лагере уже спорят, кто разберёт малышей. Отец решил, что из этого помёта себе оставлять щенков не стоит, достаточно трёх собак. Но отдавать следует в хорошие руки. И ещё одно непременное условие: лайку нельзя заводить для развлечения. С ней обязательно нужно ходить в лес. Пусть даже не для охоты, а для того, чтобы она не потеряла чутьё, всегда была весёлой и жизнерадостной. Лайка должна много двигаться, так уж устроены эти собаки. Ведь на охоте они столько километров пробегают, прежде чем загонят соболя или белку. И нет в тайге лучшего друга, чем верная лайка.
Уже решили, что одного щенка возьмёт Кнут, у его родителей в Германии своя ферма, а рядом – лесные угодья. Собаке там будет привольно жить. Тем более, что отец Кнута любит охоту. Второго возьмёт водитель Кеша. Прошлой зимой у него погибла лайка, когда брали медведя. Вовка знает, как сильно он переживал и жалел свою Белку. Рассказывал, что в тот раз она спасла ему жизнь. Если бы не Белка, которая намертво вцепилась в медведя сзади, то зверь мог в один прыжок достать охотника. Кеша даже придумал имя щенку – Огонёк. И правда, рыжая собака на белом снегу, будто яркий огонёк.
И очень хотела получить щеночка Татьяна. Она смеётся и говорит: «Я сама – рыжик, мне как раз такая масть подходит». Таня – студентка из Киева, она учится уже на четвёртом курсе, и нынче летом её последняя практика. Вовке она очень нравится: маленького роста, с копной золотистых волос и весёлыми веснушками. Отец хвалит Татьяну за упорство и выдержку на маршрутах. Вовка знает, что иногда и взрослые мужики, которые устраиваются рабочими, уезжают через неделю, не выдержав трудных условий в тайге. Жара, гнус, тяжеленные геофизические катушки, которые нужно тащить на плечах по вырубленным просекам-профилям. И никаких выходных дней, пока не пойдёт дождь.
Как раз в конце недели и зарядил дождь. Вовка почти всё время проводил со щенками. У них уже приоткрылись глаза, и они вовсю исследовали свою конуру: расползались в разные стороны и то пробовали грызть веточки, то трепали вовкину куртку. Татьяна уже присмотрела себе щеночка, иногда просила Вовку дать его подержать и целовала в крошечную мордочку. Кеша выбрал Первого, и тот получил своё законное имя – Огонёк.
В лагерь приехали гидрогеологи, которые стояли выше по ручью и занимались исследованиями. Начальник отряда, как только узнал, что есть щенки лайки, выпросил одного из них у отца. Долго рассматривал лапы, хвостики, наблюдал, как они себя ведут, а потом твёрдо сказал: «Эту беру. Добрая будет собака». И указал на Четвёртого, ту самочку, которая на свету казалась – золотой. Имя ей как-то сразу и придумалось – Злата. Когда выбираешь кличку, нужно обязательно помнить, что она должна быть короткой и звучной.
Двух оставшихся щенков отец решил взять с собой в посёлок, потому что должны посмотреть его друзья-охотники. Так уж заведено: обязательно показывать приплод, вдруг кому-нибудь приглянется собачка. Отец говорит: «Когда собаку берёшь, обязательно должно сердце дрогнуть». Так что останется Третий и Пятый муравейчик. Вовка рад, потому что весело ему будет: никого нет забавнее этих малышей. Вот и сейчас возятся друг с другом, играют.
Во время дождя в отряде все заняты делом. Во-первых, приводят в порядок документацию, потому что работа геофизиков – это ещё целые пачки журналов, где ровные колонки цифр. Там записаны все показания приборов. Ещё нужно починить одежду, постирать, навести порядок в палатках. Вовка везде – желанный гость. Наверное, многие скучают по своим детям, которых оставляют на сезон с бабушками и дедушками. Такая уж геологическая жизнь.
Все они живут в одном посёлке, давно сдружились, вместе отмечают все праздники. Особенно Вовка любит День Геолога. Хорошо, что он – в апреле. Уже заканчивается длинная якутская зима, а если весна выдалась ранняя и дружная, то есть даже первые проталины на южных склонах сопок. Но, какая бы ни стояла погода, геологи обязательно идут в тайгу. Кругом ещё лежит снег, поэтому можно кататься на лыжах и санках. Быстро сооружается походный стол, горит костёр, готовятся шашлыки. И все говорят, что скоро новый сезон, и обсуждают будущие участки, и вспоминают разные смешные случаи и приключения.
А вечером – концерт в клубе, а потом игры и танцы. Детей всегда берут с собой, потому что, во-первых, оставлять их не с кем, бабушки и дедушки – на материке, отвезут им внуков только на лето. Во-вторых, в клубном спортзале ребятишки всегда найдут себе занятия, и не будут мешаться у взрослых под ногами. И Новый год, и 23 февраля, и 8 марта – все эти даты в посёлке отмечают шумно и весело. То спектакль готовят, то конкурсы разные….
Следующий выход в лес – это маёвка. 9 мая, после митинга на площади, когда поздравляют ветеранов войны и несут цветы к обелиску, геологи опять собираются на своей поляне. В этот день почему-то всегда хорошая погода, и солнце светит так ярко. Верба в пушистых жёлтых «цыплятках», снег остался только в оврагах да лесу, а на проталинах даже можно найти первые подснежники. Мама называет их сон-трава: на толстых низеньких ножках жёлто-фиолетовые большие колокольчики. Вовка всегда старается найти хотя бы несколько штук. Мама так любит цветы….
Обо всём этом он думал, засыпая в палатке под шум дождя и тихую песню, которую напевала мама: «Солнца не будет, жди не жди, третью неделю льют дожди. Третью неделю наш маршрут с доброй погодой врозь. А у костра – ни сесть, не лечь, как не устанет дождик сечь….»
А утром дождь закончился. Радовалась умытая трава, и звонко пели лесные птицы. Вовка проснулся, когда уже все ушли на работу, только мама позвякивала вёдрами у ручья. Киска вывела своё семейство на поляну, строго поглядывая на малышей, которые, словно круглые мячики, перекатывались по траве. И вдруг шерсть на загривке у неё поднялась, и она глухо зарычала. Вовка увидел, как медленно, почему-то пятясь, движется от ручья мама. Она положила руку ему на плечо и сказала шёпотом: «Быстро. На крышу склада». Вовка посмотрел на застывшее мамино лицо, проследил за её взглядом…..На другом берегу ручья стоял огромный медведь.
К задней стенке склада всегда была прислонена лестница. И один из пунктов инструкции, которую часто повторял отец: «при опасности, если появится зверь, то немедленно влезть на крышу, оттуда – на сосну». Ветки дерева нависали прямо над крышей. Вовка знал, что бежать нельзя, можно привлечь внимание медведя. Перемахнуть ручей он может в три прыжка. Поэтому лёг и пополз за склад. Мама всё так же пятилась в сторону палатки, до которой оставалось несколько шагов. Вовка понял: за ружьём.
Прошло несколько долгих минут. Наконец, и мама взобралась к нему. Они лежали на крыше и смотрели на медведицу. Оказывается, позади неё стояли два медвежонка, выглядывая из-за огромной тёмной туши. Киска не лаяла, она продолжала рычать и, не отрываясь, смотрела не медведицу. И та тоже не сводила с неё взгляда. Щенки сбились в один комок, будто поняли опасность.
Медведица несколько раз мотнула головой, медленно повернулась и пошла вниз по ручью. Медвежата трусили за ней. А мама почему-то плакала. Вовка гладил её по голове и успокаивал: «Всё прошло, всё прошло….Она ушла».
Они ещё минут десять посидели на крыше, потом мама улыбнулась и сказала:
- Ладно, Вовка, война-войной, а обед готовить надо. Слезаем!
- Мам, а Киска наша – молодчина, правда?
- Ещё какая! Как она на неё уставилась!
- А ты стрелять хотела?
- Ты что, сынок. Не дай Бог разъярить такого зверя. Если бы она в лагерь вошла, пришлось бы в воздух стрелять, конечно. Наши бы услышали, поняли, что беда. Хорошо, что всё обошлось.
Весь вечер только и говорили о медведице. Отец сказал, что она не вернётся. Наоборот, уведёт малышей подальше от людей. Медведь – хищник очень умный и осторожный. А Киску он тоже хвалил и говорил, что щенки-муравейчики сегодня боевое крещение получили, впервые такого зверя увидели.
Когда Вовка уже улёгся спать, пришли родители, зажгли керосиновую лампу, пили чай, а мама тихо говорила:
- Как же я испугалась….
- Представляю. Но ты – умница, всё правильно сделала.
- Это наша Киска – умница. Ты бы видел эту картину! Стоят две матери друг против друга и смотрят – глаза в глаза. Мне кажется, медведица тоже ворчала.
- Не две, а три. Про себя с Вовкой забыла?
Мама засмеялась и прошептала:
- Это точно. Нас было трое….
Щенки-муравейчики стали радостью для всего отряда. Они хулиганили, растаскивая обувь, научились звонко лаять, гонялись за стрекозами. Злату забрали гидрогеологи, Татьяна назвала своего щенка Майклом, что в переводе на русский – Михаил, в честь встречи с медведем. А Огонёк не отходил от водителя Кеши. Зато у Вовки остались ещё двое «рыжиков». Конечно, их тоже придётся отдать, но так уж всегда получается со щенками: они должны найти свою новую семью.