VII. ЭГЛИТЭ
1
Уставший и насквозь пропахший морским соляром, Дербенёв поднимался по ступеням крыльца гостиницы. Ужасно хотелось спать, а ещё больше избавиться от этого специфического кисловатого и отвратительного запаха дизельной подводной лодки.
«Поскорее бы добраться до постели…» – одна мысль, одно желание.
К превеликому удивлению вместо ключей от номера дежурный администратор вручила Александру конверт и многозначительно улыбаясь «обрадовала», что никакие Дербенёвы в гостинице не проживают.
– Вот это новость. Стоит мужу всего на две недельки отлучиться в море и семейство уже испарилось? – вслух возмутился Александр, распечатывая конверт.
В конверте оказалось письмо от Татьяны и ключ от квартиры, которую она сняла, пока её благоверный супруг бороздил подводное царство балтийского Нептуна. Из письма следовало, что Татьяна с дочерью улетели домой, поскольку супруге пора было приступать к занятиям в институте. Дербенёва училась на шестом курсе вечернего отделения Киевского политехнического. Александр поблагодарил администратора за послание и направился по указанному Татьяной адресу.
Новое жильё располагалось на втором этаже старого двухэтажного дома на улице Алдару. Дербенёв достал из конверта ключ и открыл входную дверь. Квартира оказалась двухкомнатной, полностью меблированной и с телефоном, что не могло не радовать молодого офицера. В прихожей, комнатах и даже в коридоре под самым потолком висели старинные, как показалось Дербенёву, трофейные картины европейских мастеров. Александра это удивило, поскольку холсты картин были явно подлинниками, о чём можно было судить даже по массивным рамам и надписям на них на немецком языке. Похожие творения Дербенёв встречал только в Эрмитаже и Русском музее Ленинграда. В гостиной стояла старинная мебель, и только раскладной диван был современным и как-то не вписывался в общий ансамбль. В дальней, самой маленькой комнатке Александр обнаружил две односпальных тахты и небольшой шкаф, в котором аккуратно висела его форменная одежда и гражданское платье. Справа от шкафа стоял родной семейный чемодан жёлтой кожи.
Осмотрев спальные помещения и заглянув в ванную комнату, Александр направился на кухню, которая оказалась довольно просторным и светлым помещением. В центре стоял большой круглый обеденный стол. По правую руку от входа разместился столовый буфет светлого дерева, а по левую кухонный стол с множеством ящичков и навесной шкафчик, далее раковина для мытья посуды и газовая плита.
«Очень даже уютненько. И всё это удовольствие всего за 77 рублей в месяц» – восторженно подумал Дербенёв.
С лестничной площадки донёсся какой-то шум, Дербенёв направился к входной двери. К удивлению Александра в прихожей он обнаружил «весёленькую» компанию, состоявшую из одного молодого человека среднего роста одетого в чёрный кожаный плащ с белым шарфом вокруг шеи и двух девиц не очень тяжёлого поведения. Каждая из девиц была обладательницей бутылки шампанского вина, а их спутник темпераментно «дирижировал» четырёхгранной бутылкой английского джина «BEEFATER» в такт только ему известной мелодии.
– Вы кто? – непроизвольно вырвалось у Дербенёва.
– А ты кто? – вопросом на вопрос ответил молодой человек, застывший в позе «рубахи-парня».
– Я живу здесь, – ответил Александр.
– И я представь себе тоже! Ты, наверное, Саша?
– Да! А откуда тебе это известно?
– Мать говорила. Ты ведь у нас квартиру снимаешь, верно?
– Очевидно так. Только я ещё этого не понял, потому что зашёл пять минут назад.
– Какие пять минут. Мы пять минут базарим здесь, а шампанское греется. Правда, девочки?
Молодой человек обнял своих подружек и предложил всем раздеться.
– Да, – молодой человек обратился к Дербенёву, – меня зовут Эдик, а подружек: Илзе и Эглитэ.
– Очень приятно, – ответил Александр.
– Тогда к столу, посмотрим, что у нас там Саша приготовил? – по-хозяйски предложил Эдуард, увлекая всех за собой.
– Пока ничего. Я впервые зашёл, только сейчас вернулся с моря.
– Вот здорово. А я вчера…– обрадовался Эдуард. – Я в Клайпедском пароходстве морячу штурманом на БМРТ.
– И я штурман, правда, ма-а-ленький, но на большом подводном ракетовозе, – улыбнувшись, ответил Александр.
Эглитэ эта улыбка явно понравилась, и девушка предложила Дербенёву поухаживать за ней. Александр, слегка смутившись, снял с девушки плащ и повесил его в шкаф. Компания направилась на кухню. Эдуард быстро нашёл бокалы, из дамских сумочек были изъяты какие-то конфеты. Дербенёва удивило «изобилие» закуски, и он отправился в свою комнату.
Вернувшись через пару минут, Александр, выложил на стол баночку балыка лосося, маленькую палочку сервелата и горсть сорокаграммовых шоколадок.
– Откуда такие дефициты? – поинтересовалась Эглитэ.
– Да, так…– смутился Дербенёв, – в чемодане лежали.
– Так вы у нас ещё и волшебник? – улыбнулась Илзе.
– Совсем нет, – ещё больше смутился Александр. – Просто нам всё это выдают каждый день, а что не съедаем, баталер раздаёт на руки.
– У них ещё и вино полагается каждый день, – со знанием дела дополнил Эдик, открывая шампанское.
– А вы мне определённо нравитесь, – загадочно, с небольшим красивым акцентом произнесла Илзе, – причём с каждой минутой всё больше.
– И мне тоже! – присоединилась Эглитэ, лукаво прищурив глазки.
– Поздно, девушки, – холодно констатировал Дербенёв, – я женат и у меня ребёнок.
– И что? Брак любви не помеха, – парировала Эглитэ.
– Точно! – согласилась Илзе. – Я, например, терпеливая, могу и подождать...
– Стоп, стоп! – возмутился Эдуард, – я чего-то не понимаю, а для меня хоть, что-нибудь похожее на любовь или чуточку внимания сегодня намечается? Или мне можно удалиться?
– Нет, нет, Эдик. Это я удалюсь. Извините, но мне нужно слегка прогуляться по городу. – Александр повернулся и вышел из кухни.
– Саша, подожди! – Эдуард устремился за Дербенёвым. – Ты что, обиделся? Я же пошутил.
– Нет, Эдик я не обиделся, – ответил Александр, надевая форменный плащ, – но мне действительно надо прогуляться.
– Тебе, очевидно, наша компания не понравилась, или мои девочки не по душе? – спросил Эдуард.
– Брось, всё и все понравились, особенно терпеливая Илзе. Так, кажется, она себя назвала.
– Именно так. А ты знаешь, что означает это имя у латышей? – поинтересовался Эдик.
– Откуда? Конечно же, нет, – ответил Александр.
– Как раз и означает – «терпеливая», но я тебе её не отдам. Это моя девушка. Почти три года вместе. Всё ждёт, всё терпит. А вот Эглитэ на тебя запала не на шутку. Бери её на ночь, а там определишься, может быть будет твоей подружкой. Я не гордый уступлю. Мне всё равно с двумя не справиться.
– Огромное спасибо Эдик, но мне эта идея не нравится.
– Ну, смотри сам. Хозяин барин. – Эдуард только пожал плечами.
– Тебе бы жениться, корсар, а ты всё гуляешь. Наверное, в каждом порту девочки? – по-товарищески предположил Дербенёв.
– Рановато мне жениться, ещё не насытился греховной любовью. – Эдуард улыбнулся. – А девочки есть только здесь и в Клайпеде – в порту приписки судна.
– Как бы тебе потом локти не кусать, когда всех молодых да красивых разберут. – Дербенёв открыл дверь и шагнул за порог. – Да, герой-любовник, не оставь, пожалуйста, ключ в замочной скважине на ночь.
– Хорошо, только ты, когда вернёшься, позвони в дверь, прежде чем открывать, договорились?
– Ладно, – согласился Дербенёв. – И ещё, в ванной почему-то нет горячей воды…
– Спасибо, это весомое замечание в складывающейся ситуации. – Эдуард озадаченно почесал затылок. – А ты, всё же, куда пошёл?
– Куда? – Александр махнул рукой. – В баню…
2
Вдоволь напарившись в бане, которая находилась здесь же неподалёку, Дербенёв решил где-то отобедать, а вот где он толком не знал. Остановив расспросами на гастрономические темы случайного встречного, выходящего также как и сам Дербенёв из дверей городского «чистилища», Александр узнал, что ровно напротив его нового жилья находится самая настоящая чебуречная. Где, по словам старого знатока кулинарии, готовят замечательные чебуреки под заказ и предлагают не только отменный томатный сок, но также охлаждённую и вкусную, как в старой Латвии, водочку. Александра столь обстоятельное разъяснение обрадовало. И он предложил доброму советчику составить компанию в походе на кавказскую кухню. После согласия последнего, компаньоны направились трапезничать.
Чебуреки оказались действительно замечательными. Хрустящие, горячие, «с пылу, жару» да под хрустальную слезу той самой водочки, которую так нахваливал старый латыш, они показались Дербенёву настоящим королевским обедом. Пару чебуреков вместо обеда и пару вместо ужина Александр проглотил в один присест, даже не заметив, что они существовали. Уставшее в морском походе и распаренное в парилке тело, расслабленное столь прекрасной трапезой, теперь оказалось слишком тяжёлым для ног. Вдруг захотелось спать. Веки стали тяжелеть, Александр понял, что он уже не слушает собеседника, который о чём-то мило рассказывал, стоя рядом за столиком. Захотелось отдаться простому желанию и уснуть. Дербенёв посмотрел на часы, стрелки показывали без четверти восемь вечера.
«Что ж, пора и в люлю…– подумал Александр, – детское время закончилось».
Не дослушав рассказ о прелестях жизни в буржуазной Латвии, Дербенёв извинился перед своим новым знакомым и, рассчитавшись за двоих, поспешил домой.
3
Предварительно позвонив в дверной звонок, как договаривались с Эдиком, Дербенёв открыл дверь и вошёл в квартиру. В комнатах было темно и тихо. И только из гостиной доносился еле слышный мужской шёпот и редкое женское хихикание.
«Ещё не спят, голуби, – для себя определил Александр раздеваясь. – А что им? Завтра воскресенье, выспятся».
Сняв плащ и туфли, он подошёл к двери в гостиную, которая, к несчастью, была проходной комнатой. Чтобы попасть к себе в спальню, Александру надо было обязательно пройти мимо «отдыхающего» трио. Осторожно ступая по ковру, он постучал в дверь, шёпот и хихикание за дверью прекратились.
– Позвольте проскользнуть к себе? – поинтересовался Дербенёв, нажимая на дверь.
– Уже можно, – звонко смеясь, ответила Илзе.
Дербенёв боком протиснулся через дверь и стараясь не смотреть в сторону разложенной диван-кровати прошёл к себе. В комнате было тепло и уютно.
«Неужели начали топить?» – удивился Александр, трогая батарею парового отопления. – «Действительно горячая» – по-ребячески обрадовался Дербенёв, и, быстро раздевшись, юркнул в постель.
За дверью возобновился шёпот, потом его сменили еле слышные стоны и поскрипывание пружин. Дербенёв повернулся к стенке и укрылся с головой. Обычно перед сном он мечтал о чём-нибудь светлом, красивом и чаще несбыточном, например, о любимой, которая теперь очень далеко от него, или о предстоящей встрече с ней. Но сейчас ему снова захотелось спать, провалившись в бездну мирозданья, и, ни о чём не думать. Веки налились свинцом, потяжелели, Александр закрыл глаза и погрузился в крепкий богатырский сон.
Сны в эту ночь ему снились самые замечательные и даже немного эротические. То он с женой и дочкой на какой-то вечеринке. То вдруг его любимая уже рядом, в постели, прикасается к его лицу своими роскошными волосами, лаская тело от головы до пят. То делает то же самое, но сосками свей прекрасной груди, заставляя громко биться сердце и пульсировать кровь, причём не только в висках.
Проснулся Александр от какого-то непонятного дребезжащего стеклянного звука. Дербенёв открыл глаза. В комнате было довольно светло, по стеклу входной двери кто-то легонько стучал.
– Кто там? – громко спросил Александр.
– Сань, это я, Эдик. Можно войти?
– Валяй, я один. – Весело ответил Дербенёв и только сейчас заметил, что вторая кровать в его комнате тоже разобрана, словно из неё только что кто-то выпорхнул.
Дверь открылась, и на пороге появился хозяйский сын в длинном махровом халате. В руках у него был круглый поднос, на котором торжественно громоздились бутылка рижского бальзама, небольшой графинчик водки с двумя керамическими рюмочками и кофейник в окружении двух микроскопических фарфоровых чашечек с серебряными ложечками на таких же крохотных блюдечках. Отдельно на бутербродной тарелке возлежали два бутерброда с красной икрой.
– Ну, ты гурман, – всплеснул руками Александр, протирая глаза и поудобнее усаживаясь на постели.
– Ты уж прости, Саня, но трубы горят неимоверно. Надо срочно если не погасить, то хотя бы сбить пламя.
– Я не против и даже «за», – согласился без колебаний Александр. – А где же твои милые спутницы?
– Спутницы ни свет, ни заря сбежали от меня, – прорифмовал суровую прозу жизни Эдуард, устанавливая поднос на прикроватную тумбочку и разливая водку, обильно сдобренную бальзамом, по рюмкам.
– За что пьём с утра? – поинтересовался Александр.
– За прекрасную половину человечества! – предложил Эдик. – За нас, мужчин!
– Ну, это ты завернул. А я думал «за дам».
– Не переживай, друг. Дамы за себя и так выпьют, – утвердительно со знанием дела изрёк Эдуард и с удовольствием осушил содержимое своей рюмки.
Александр не заставил себя ждать и сделал то же самое. Тепло бальзама быстро растеклось по всему телу, стало удивительно легко и комфортно. Откусив кусочек бутерброда, Александр предложил повторить для равновесия.
– А давай за вас, – согласился Эдик.
– Это за кого? – не понял Дербенёв.
– За Татьяну и тебя, – уточнил Эдуард. – Я думаю, что вы достойны друг друга и этого тоста.
Приятели выпили по второй рюмке и продолжили беседу.
– А супругу мою ты откуда знаешь? – поинтересовался Александр.
– Как не знать, я ведь две недели назад также как и сейчас приезжал домой и тоже с подружками. Правда, завалились мы домой далеко за полночь. Мать живёт в Минске у зятя и, естественно, не предупредила о квартирантах. А твои как раз первую ночь здесь ночевали. Откуда же я мог знать об этом. Накувыркавшись вдоволь, я решил отдохнуть от ненасытных подружек и, прихватив бутылку шампанского, забрёл сюда. Только, значит, я присел на кровать, где спала твоя жена, а она из-под подушки достаёт кортик и мне между рёбер. И так спокойненько, но очень внятно говорит: «Ещё движение, кобелино, и ты проснёшься в морге». Я в мгновение ока протрезвел. Ничего не понимаю. Хочу включить свет, а она снова: «Вышел вон из комнаты, ребёнка разбудишь». Я не вышел, а вылетел шмелём. Стою как дурак посреди комнаты, голый и с шампанским. Стою и не знаю, что мне делать. То ли милицию вызывать, то ли матери звонить… Вот такая история о ночных похождениях одного нетрезвого моряка получилась. Давай по третьей, что ли? И прости меня грешного, перед Татьяной я уже повинился.
Дербенёв рассмеялся и предложил:
– Давай, третий за тех, кто в море, как повелось. А за грехи бог простит.
– Н-е-ет, всё же я предлагаю за вас, за вашу любовь.
Приятели дружно чокнулись рюмками и выпили.
– А теперь давай за тех, кого с нами нет, и не чокаясь, – без всякого перерыва предложил Эдуард, разливая по рюмкам водку.
– А бальзамчика? – поинтересовался Александр, за короткое время службы привыкший, что на Балтике «за тех кто в море» пьют не чокаясь.
– Бальзам здесь не уместен. Будем пить за тех, кого мы любим, и помним. Мой отец прошёл всю войну, брал Берлин, не получил ни одной царапины, а погиб от рук неонацистов здесь 9 мая этого года и только потому, что в кафе сделал замечание одному бритоголовому уроду за ношение свастики на груди. Вот я и хочу поднять эту рюмку за тех, кого нет и никогда не будет с нами.
Молодые люди выпили молча. Воцарилась неудобная тишина.
– А неонацисты откуда взялись в Латвии? – прервал молчание Дербенёв.
– Откуда? Да они никуда и не девались эти нацисты, неонацисты. Даже те пятьдесят тысяч пленённых советскими войсками гренадёров Латышского добровольческого легиона из Waffen SS давно отсидели и вернулись. Лет восемь назад, при строительстве кинотеатра «Лиепая» в котловане для фундамента знаешь,что обнаружили?
– Понятия не имею, – пожал плечами Дербенёв.
– А обнаружили там списки агентов-осведомителей, сотрудников гестапо и прочих добровольных помощников третьего рейха орудовавших на территории Латвии в период второй мировой войны. Эта находка произвела эффект разорвавшейся бомбы, поскольку в наше время эти нелюди стали даже секретарями райкомов партии, правда она же стала приговором времени для многих сотен преступников, имевшим отношение к наци. А ты спрашиваешь, откуда взялись…
– А что было с убийцами твоего отца? – осторожно поинтересовался Дербенёв.
– Посадили… За хулиганство. Одному дали три, а другому два года.
Эдуард наполнил ещё по одной, но Дербенёв стал возражать:
– Мне хватит, – запротестовал он.
– А как же Эглитэ? – хитро полюбопытствовал Эдик. – Разве не выпьешь за неё? Она так старалась, а ты… – Эдуард замолчал, а потом добавил – хам, одно слово.
– Не понимаю, о чём ты? – удивился Александр.
– Девчёнка она хорошая, вот о чём. Не захотела с нами ложиться. Всё тебя ждала. Даже вон смотри, – Эдик кивнул на соседнюю тахту, – в твоей комнате спать легла. А ты? Пришёл, разделся и завалился на бок.