Дневник ватички

Дорогие читатели! Перед вами продолжение «Дневника репатриантки». О многих своих друзьях и знакомых я уже рассказывала раньше. Так что, если какие-то персонажи вас заинтересуют, ищите о них информацию в предыдущих материалах.
С уважением, автор.

ВРАТА   НАДЕЖДЫ

Не все то золото, что блестит

Иногда я думаю: почему мне всегда чего-то не хватает? Почему я не сижу на месте, как все нормальные люди, а мотаюсь по стране, меняя места и города, а, следовательно, и жизнь?..
Вот и Ганей-Авив вскоре не вызывал у меня ничего, кроме скуки. Тем более, несмотря на близость Тель-Авива, друзья меня здесь навещали довольно редко. Да и сама реальность вокруг стала меняться вместе с моим настроением. Не радовал балкон и сад на крыше. Бесконечное и на редкость, даже для Израиля, знойное лето отразилось  на саде самым грустным образом: болели цитрусовые и не дали долгожданного урожая. Да что там апельсины на крыше! Новости были самые безрадостные: семьдесят процентов урожая на полях Израиля погибло.
Вдруг на «моем» балконе появился громадный черный котяра.  Кота Бегемота из «Мастера и Маргариты» он совсем не напоминал: тощий, облезлый, злой. Если и было здесь какое-то сходство с вышеупомянутым литературным персонажем, то только беспредельная наглость. Кот, который не Бегемот, тут же пометил территорию, никогда ему не принадлежавшую, чем вызвал вполне объяснимую ярость истинного хозяина, кота Тихона. По ночам оба кота устраивали драки с душераздирающими воплями. Однако новоиспеченному коту-террористу этого было мало. Он толкался мордой в мое окно и изводил меня голодными воплями. Я кричала: брысь! – и гоняла его шваброй, а кот с довольным видом, подняв хвост трубой, ускакивал на соседний балкон, должно быть, считая, что это такая игра. Кота стали гонять все, кому не лень, как в некогда известной песенке про черного кота. Наконец, кот-пришелец исчез так же неожиданно, как и появился.
Но на этом мои злоключения не закончились. Однажды я услышала на балконе чьи-то шаги. Открыв дверь, я обнаружила там молодого человека с молотком в руке. Он уставился на меня дикими глазами, и я подумала, что сейчас он меня этим молотком и грохнет. Однако в такие моменты меня совершенно оставляет чувство самосохранения. Я отправилась прямо к очередному, на этот раз двуногому, пришельцу, вопрошая, что ему нужно и как он вообще сюда попал. Юноша, совсем потерявшись, стал что-то лепетать про друга, который живет рядом, и что он ошибся адресом.
- А как ты сюда попал?
- Да вот, через решетку.
Надо сказать, что Мишель, мой хозяин, очень гордился этими решетками, которые доходят почти до крыши, и считал, что они обеспечивают полную безопасность.
- Так, - сказала я, - вот как вошел, так и вышел. Быстро.
Юноша, бросив молоток и, наверное, очень жалея, что не воспользовался им по назначению, как обезьяна, взобрался вверх по решетке и вылез наружу через узкое отверстие.
В общем, жизнь как-то утратила радужные краски. Отношения с хозяином тоже испортились, и в один прекрасный день он попросил, чтобы я освободила территорию. Я не хочу выяснять, кто прав, а кто виноват. Могу только сказать, что квартплату  я платила регулярно, оргии не устраивала и мужчин на крышу не водила. Мне оставалось полгода до конца договора, и съезжать я пока не собиралась. Но я не стала «качать права», приводить миштару*или подавать в суд. Должно быть, мое пребывание в Ганей-Авиве действительно затянулось. На прощание  доктор психологии Мишель Белов посоветовал мне подумать, почему у меня это двенадцатый переезд. В создавшейся ситуации этот совет прозвучал забавно.
Да что тут думать. Все давно объяснил А.С.Пушкин в «Евгении Онегине»:

Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест.
Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест.

Вот и заставляет меня это «мучительное свойство» менять квартиры и города, вот и тащу я на себе этот «добровольный крест», свою журналистскую суть – эту ненасытную утробу, которая требует все новых и новых впечатлений.
Ах, оставьте, оставьте ваши психологические штучки. Нет тут никакого Фрейда и никаких комплексов. Все давно объяснил Пушкин, и Фрейд здесь ни при чем. Конечно, если бы был у меня якорь – свой дом – наверное, все было бы иначе. Да что гадать, как могло бы быть! Как сказала однажды Анна Ахматова, которая, несмотря на свою известность, до конца дней скиталась по чужим углам: «Это такая судьба. Что ж пенять на судьбу?».
И потому я, засучив рукава, кинулась на поиски очередного жилья. Я решила поискать в Лоде, так как он был все-таки рядом с Ганей-Авиве. Именно в это время девятый русскоязычный израильский телеканал каждый вечер сообщал в новостях об убийствах, которые происходили улицах Лода. Убивали в основном женщин, причем среди бела дня и на глазах у всех. «И что тебя все время тянет в «горячие точки»?» - спрашивали друзья. Лод заполонили полицейские машины, даже премьер-министр изволил посетить этот неблагополучный город.
Но, должно быть, в Лоде мне поселиться была не судьба. После очередных безрезультатных поисков, я вернулась вечером в Ганей-Авив, усталая и злая. Я решила, что свет клином на Лоде не сошелся и что надо поискать в Интернете что-нибудь в других городах. На маленьком экранчике телефона высветился номер Риммы Глебовой. Я вернула звонок и услышала голос Риммы:
- Послушай, - сказала она, - я тут посмотрела в Интернете…есть неплохой вариант в Петах-Тикве…

Люди живут везде!


Петах-Тиква… Почему я даже не подумала об этом городе? Да потому что – это Гуш-Дан (Большой Тель-Авив), а в Тель-Авиве и его городах-спутниках жилье безумно дорогое. Когда Римма сказала мне про «неплохой вариант в Петах-Тикве», у меня внутри все перевернулось. В этом городе живет не только моя подруга. В Петах-Тикве находится Международная академия каббалы (я писала о ней в эссе «Третья свеча»). Я знаю, что ученики Рава Лайтмана идут на многие жертвы, только бы иметь возможность жить в этом городе.
В Израиле есть такие фирмы, как тивухи. Это посредники между хозяином квартиры и квартиросъемщиками. Как правило, они берут за свои услуги оплату, равную месячному платежу за квартиру. Принимая во внимание расходы на переезд, грузчиков и пр. – все это выливается в приличную копеечку. Но тивушник Алекс, к которому мы с Риммой пришли, сказал, что оплату можно разбить на платежи. Это был совершенно неожиданный для меня вариант, который делал мой переезд в Петах-Тикву возможным.
Алекс повез нас смотреть квартиру. Место, куда мы приехали, было странным: вокруг какие-то сараи, склады.
- Это промзона, - комментировал Алекс, - но здесь жилье дешевле.
Когда мы подъехали к дому, где, возможно, предстояло мне жить, я, как бы, закрыла глаза и заставила себя не смотреть на неприглядную окружающую картину. В конце концов, не на улице же я буду жить. А дом был интересный. С одной стороны в нем был магазин, с другой – склад, а в центре – вход в подъезд. Подъезд вполне приличный, даже чистый. На втором этаже – коридор с квартирами по обе стороны – одним словом, общежитие. Алекс сказал, что здесь живет много «наших» (то есть из стран СНГ).
Тут выяснилось, что Алекс забыл ключ от квартиры. Пришлось звонить хозяину. В ожидании, пока он приедет, Алекс рассказал, что квартировладелец Хавив – миллионер, что у него есть еще несколько таких доходных домов и мебельный магазин, что он имеет виллу за десять миллионов долларов, но, несмотря на это, все умеет делать своими руками. Тут объявился и вышеупомянутый Хавив, немолодой человек с седыми волосами и приятным лицом. У него была простая, видавшая виды машина стального цвета. Сам Хавив был одет очень просто и вообще имел усталый вид занятого человека.
Мы вошли в просторную квартиру, где был салон, спальня, маленькая кухня, а в ванной комнате даже имелась ванна. Наметанным взглядом бывалого квартиросъемщика я сразу отметила, что сантехника в порядке, а трисы* на окнах, если и не новые, но вполне приличные. Правда, в первый свой приход, я как-то не обратила внимание на то, что окна есть только на кухне и в ванной. Квартира имела какой-то неухоженный и нежилой вид, но это меня не смутило, так как обычно, переезжая в новое жилье, я мою стены и вообще навожу порядок после пребывания предыдущих жильцов.
Цена хотя и была для меня великовата, но, принимая во внимание большой размер квартиры и то, что это Гуш-Дан, вполне сносная. Я согласилась заключить договор. Все недостатки стали выясняться впоследствии.
Компьютер я обычно перевожу отдельно от всех вещей, и мне помогают его перевозить на своей машине Инна Герчикова с мужем. На этот раз я тоже обратилась к ним. Нужную улицу мы нашли не сразу, так как она находится внутри, как бы, «во дворе».
- Ты хочешь сказать, что здесь живут люди? – спросил Давид, муж Инны.
- Люди живут везде, - философски заметила я. Мы подъехали к нужному дому.
- Ты, наверное, ошиблась, - снова сказал Давид, - здесь какой-то склад и магазин.
- Все правильно. А вот между ними – вход в подъезд.
Давид нес монитор и возмущался:
- Это же нежилой район, промзона. Как здесь можно селить людей? – однако, каково же было негодование, когда он увидел саму квартиру:
- А где окна? Нина, где здесь окна?!
- Да вот… в кухне есть и в ванной, - я словно извинялась за своего хозяина Хавива.
- Это же надо! Он, наверное, купил какой-то склад и сделал квартиры.
- Да все не так уж страшно, - пыталась урезонить мужа Инна, - в подъезде даже чисто…
- Это все нужно сфотографировать, - говорил Давид, - все эти дыры в стенах, и то, что окон нет. И сразу в министерство абсорбции: требовать нормальное социальное жилье.
На прощание друзья сказали:
- В общем, въезжаешь в эту квартиру и сразу ищешь новую.
- Лучше сразу повеситься, - ответила я.
После того, как была перевезена мебель, я подмела довольно грязный пол, вытащила необходимые вещи и почувствовала голод. Холодильник, естественно, был пустой. Уже наступил вечер, и за окнами было темно. И, тем не менее, я, даже не захватив с собой пелефон*, отправилась на поиски «съестного магазина». Магазин я не нашла и, в довершении всего, заблудилась. Прохожие, к которым я обращалась, о существовании нужной мне улицы даже не подозревали. Когда я дошла до последней степени отчаяния, Высшие силы сжалились надо мной и вывели на «мою» улицу. Еще не зная, что мои злоключения закончились, я обратилась к двум молодым людям, которые, судя по всему, работали в какой-то мастерской:
- Где здесь улица Давид Маркус?
- Да вот же она (ну, прямо, как в том анекдоте: На Деребасовской стоишь!).
- А где двадцать четвертый дом?
- А что тебе там нужно, магазин? – стали допытываться парни (разговор шел на иврите). Чувствуя, что меня оставляют силы, я почти закричала:
- Ани гара шама! (я там живу! – иврит)
Ребята показали на соседний дом. Когда я почти бежала к дому, то услышала, как один парень спросил другого:
- Ата эванта машу? – (ты что-то понял? – иврит)
Должно быть, до этого момента они даже не подозревали, что у них по соседству живут люди. Однако, судя по всему, рассказ о моем приключении был с подробностями пересказан Хавиву, потому что на следующий день возле подъезда появилось небольшое деревце в горшке, напоминающем кадку. Этакий «маяк в ночи». И первое время, возвращаясь вечерами домой, я искала глазами путеводный маяк, говоря себе: вперед! Направление на дерево!
Когда я на следующее утро вышла на улицу, то, наконец, поняла, где нахожусь. Это была территория машин:  автозаправки, автомойки, авторемонтные мастерские. Машины неслись в трех направлениях на такой скорости, словно они принимали участие в гонках. Первое время я шарахалась от них в разные стороны, но постепенно привыкла и к машинам, и к своему дому с деревцем, и даже к шуму соседей. Я вымыла стены и заделала в них дыры, я отмыла пол и выбросила вещи от прежнего жильца. Я навела уют, и когда ко мне заглядывали соседи, то они говорили с уважением:
- Как у вас красиво! А книг-то сколько…
Одним словом, как и было сказано выше: люди живут везде!

Немного истории

Петах-Тиква находится в десяти километрах от Тель-Авива, в долине Шарон. На 2010 год население города составляло 211800 человек.
Город был основан в 1878 году группой религиозных евреев из Иерусалима, которые купили у владельца-грека участок у истоков реки Яркон (близ арабской деревни Мулаббис), в заболоченной местности, положив начало первому еврейскому сельскохозяйственному поселению.
Название Петах-Тиква означает «Врата Надежды» и взято из книги пророка Осии (2:17): «…И дам ей виноградники ее и долину Ахор, в преддверии надежды, и она будет петь там, как во дни юности своей и как в день выхода из земли Египетской…». (Русский перевод не точен. Имеется в виду не «преддверие надежды», а именно Врата Надежды – Н.Р.). Возможно, именно поэтому Петах-Тиква начиналась, как сельскохозяйственное поселение, но особенность ее в том, что она была не только праматерью всех еврейских деревень и еврейского сельского хозяйства в Палестине, но и основой для рабочих организаций, первого отряда самообороны и строительства общины.
Основатели Петах-Тиквы сумели привлечь новых поселенцев, но начались сложности, эпидемия малярии, которые заставили поселенцев перебраться в деревню Яхудия (Иехуд), хотя свои земли они продолжали обрабатывать. В 1883 году члены движения «Билу» заложили поселение на участке несколько дальше берега реки Яркон. К ним присоединились члены «Ховевей Цион» из Белостока. Вот как об этом пишет Голда Мейер в своей книге «Моя жизнь»: «Первые евреи, осуществившие современное возвращение в Сион, прибыли туда уже в 1878 году. Они основали первое поселение еврейских земледельцев и назвали его Петах-Тиква (Врата Надежды). В 1882 году маленькие группы сионистов из России, называвшие себе «Ховевей Цион» (Возлюбленные Сиона), прибыли в страну с решением вытребовать себе землю, чтобы ее возделывать и защищать».
Новые поселенцы столкнулись все с теми же трудностями, что и прежние: отсутствие сельскохозяйственного опыта, малярия, враждебность турецких властей, нападения арабских соседей. Благодаря помощи барона Ротшильда, были осушены болота, а нападения арабов заставили создать поселенцев отряд самообороны, во главе которого стоял А.Шапира.
После Первой мировой войны в мошаве* поселилось много новых репатриантов. В 1930 году здесь находилась штаб-квартира Хаганы. В 1939 году Петах-Тиква получает статус города. Тогда же началось бурное развитие промышленности, в первую очередь, предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции. В это время город быстро рос, в него влилось несколько соседних деревень. После 1948 года рост города ускорился. Были созданы новые предприятия: металлообрабатывающие, химические, текстильные, пищевые и т.д. В городе действует медицинский центр им. Рабина («Бейлинсон»), один из крупнейших в стране. Есть мемориальный центр «Яд ле-баним», посвященный памяти всех павших при обороне Израиля…

Отступление от темы (хотя и в теме)

Как только я прописалась по новому адресу, то сразу отправилась в министерство абсорбции «качать права» и «жалиться» на свою несчастную жизнь. Принимала меня русскоязычная пкида* Зина. Мне не составило большого труда изобразить совершенно отчаявшегося человека. Я недавно приехала, еще не успела отдохнуть и оправиться от очередного стресса, так что я была совершенно искренней в своем рассказе. Я сказала Зине, что страшно устала, что это у меня двенадцатый переезд за десять лет и что мне все так надоело, что, наверное, лучше всего повеситься. Кажется, пкида Зина была несколько напугана. Она посмотрела что-то на экране компьютера и сказала:
- Вот, я вижу, что 2002 году вы подавали материалы на комиссию творческих работников и получили высший балл. Вы – талантливый человек, вы мне симпатичны и мне очень хочется вам помочь, но…
И далее следовало объяснение, что, хотя в Петах-Тикве больше социального жилья, чем в других городах Гуш-Дана, но всех обеспечить невозможно.
- Мы закрываем только 93-й год, - сказала Зина.
Я быстро прикинула в уме: «Я приехала в 2000, это значит еще семь лет, в лучшем случае, а в худшем, если очередь не будет двигаться,… нет, не доживу…».
Зина внимательно следила за выражением моего лица. О, все эти чиновники – большие психологи.
- А вы поедете в любое место? – спросила она после некоторой паузы.
- Куда именно? – поинтересовалась я.
- Ну, вот, например, во Французскую деревню?
Французская деревня находится в Ашкелоне. Несмотря на название, я подозреваю, что ни одного француза в ней нет. Когда я жила в Ашкелоне, то тоже посетила министерство абсорбции, и мне сразу предложили французскую деревню: домики на берегу моря; каждый домик из четырех комнат, то есть на четырех человек; комнатки по 8 метров, а во дворе одна летняя кухня на всех четырех соседей. И стоит вся эта радость 1000 шекелей. В то время я снимала две комнаты в просторной четырехкомнатной квартире с видом на море и тоже платила 1000 шекелей, и поэтому от предложенного варианта сразу отказалась…
- А есть что-нибудь еще? – спросила я. Зина ответила, что есть очень хороший вариант на Севере страны, в одном из кибуцев, где министерство абсорбции сделало общежитие в прежнем Доме отдыха.
- Там такая замечательная природа вокруг, - сказала Зина, - места очень красивые.
- А какой город находится рядом?
- Можно доехать автобусом до Наарии…
Дома я достала карту. Наария находится почти на крайнем севере страны. А что там выше? О, как интересно! А выше – Ливанская граница. Ну, теперь понятно, почему в эти прекрасные места очередь не стоит. А места, похоже, действительно интересные. Кругом заповедники, стоянки для отдыха, молодежные лагеря. Ливанская граница, опять же. Для меня, как журналиста, там, наверное, масса интересного материала. Может, стоит подумать?..
Ах, как мы бываем не осмотрительны в своих мыслях. Пройдет буквально несколько дней, и бесконечное знойное лето (стоял уже декабрь) даст свои горькие плоды. Запылает, запылает Север Израиля, и будут охвачены пламенем прекрасные заповедные леса, а пожар будет распространяться на  все большую территорию. Будут попадать в огненную ловушку и взрываться машины и автобусы с людьми – вот уж где было раздолье для фото-и-киножурналистов. А ясное безоблачное небо будет бесстрастно взирать с высоты на человеческие трагедии.
Вдруг выяснилось, что Израиль совершенно не готов к подобному масштабу стихийного бедствия, что пожарные самолеты давным-давно устарели, о чем незамедлительно и радостно сообщили все арабские СМИ. Но были и хорошие новости. Четырнадцать стран откликнулись на события в Израиле, прислав свою технику и людей. Откликнулась и Россия, выслав два своих самых больших пожарных самолета, надо думать, что эти самолеты и переломили ситуацию. Пожар стал, хотя и очень неохотно, с сопротивлением, но затихать. Откликнулись, наконец, и США, выслав самый большой в мире пожарный самолет, но уж больно долго они собирались. Пожар удалось сначала локализовать, а затем и потушить.
И тут природа словно опомнилась и разразилась не просто дождями и ливнями с грозами, а настоящим ураганом.
Прости, Господи, детей своих. Что-то, что-то не так мы делаем. Не то, и не так…
И снова выглянуло солнце, и тут же забылся весь недавний ужас, словно и не было его совсем. Коротка человеческая память, а маленькие проблемы и заботы вытесняют нечто гораздо более важное…
Я оставила мысли о Севере «на потом». В конце концов, зачем-то же я оказалась в Петах-Тикве?..

Собственно Петах-Тиква

Из всех моих друзей только Римма Глебова заглянула в Интернет, чтобы помочь мне в поисках жилья. В этом проявился ее альтруистический характер, о котором я писала в «Дневнике репатриантки». Когда я уже переехала в Петах-Тикву, то мы встретились с Риммой, согласно уже сложившейся традиции, у фонтана. Этот круглый фонтан находится в центре уютной площади при переходе от улицы Бар Кохва в Хаим Озер. Тогда же Римма показала мне небольшой симпатичный бульвар рядом с площадью, где в дальнейшем мы и встречались. Здесь на скамейках всегда сидят люди, а вокруг многочисленные магазинчики и кафе. Мы гуляли по центру Петах-Тиквы и Римма показывала: вот – ирия*, а вот – больничная касса «Маккаби», там – Бетуах  Леуми*, а там – шук (базар). Вскоре я уже сама осваивала все эти многочисленные мисрады*, магазины и бульвары.
Центр города – это три улицы (нет, конечно, не три,  их гораздо больше, но я  говорю о наиболее популярных и посещаемых): Хаим Озер, Ховевей Цион и Барон Хирш.
Здесь у меня возникла определенная ассоциация с Тель-Авивом, где основной пульс жизни приходится на улицы: Ибн Гвироль, Дизенгоф и Аленби. И хотя Петах-Тиква была первым поселением нового Израиля, но именно Тель-Авив стал вторым после Иерусалима значимым городом в стране. Возможно, это связано с его местоположением, а, возможно, дело в том, что он сразу создавался, как город, а Петах-Тиква – как мошав (деревня). Поэтому, конечно, три вышеобозначенные улицы Петах-Тиквы гораздо скромнее и меньше тель-авивских, но, тем не менее, на Хаим Озер (как и на Ибн Гвироль) находится муниципалитет города, а рядом площадь. Ховевей Цион (как и Дизенгоф) – торговая улица, но магазины здесь не из дешевых, хотя можно найти очень приличные товары по достаточно умеренным ценам. Ну, и, наконец, Барон Хирш, которая, несмотря на свое аристократичное название, самая настоящая «базарная» улица, как и Аленби в Тель-Авиве. И так же, как на Аленби находится знаменитый шук Кармель, так и на Барон Хирш располагается достаточно большой (но, конечно, не такой, как в Тель-Авиве) базар, видный издалека, благодаря высокому покрытию, делающему его похожим на цирк Шапито. Цены в многочисленных магазинчиках, разумеется, дешевые, поэтому и народу здесь всегда – не протолкнуться.
О сельскохозяйственном прошлом города теперь напоминают только скульптурные фигуры лошадей, которые попадаются то тут, там, и предметы сельскохозяйственной техники начала прошлого века. Хотя в Петах-Тикве, как и в других городах Израиля, много понастроено израильских «хрущевок», у города есть свое лицо, и, прежде всего, это многочисленные арки, которые встречают вас как на въезде в город, так и в самом городе. Это напоминание о названии «Врата Надежды». Обязывающее название.
По рекомендации Риммы я познакомилась с обаятельным, молодым и красивым (хоть бери и помещай его на обложку гламурного журнала) Сашей-Алексом, который работает в одном из местных магазинов «Оптика». Благодаря ему я, наконец, приобрела новые очки в красивой сиреневой оправе. Вообще в Петах-Тикве у меня начался «сиреневый период»: сиреневые очки, сиреневая одежда, сиреневая сумка, сиреневое настроение. Даже район мой называется Сгула (сгул – фиолетовый). Я перелистала все свои словари, пытаясь найти на иврите слово «сиреневый», но безрезультатно, и решила, что, должно быть, на иврите фиолетовый и сиреневый – это одно и то же. А ведь фиолетовый цвет считается духовным, почти запредельным. Что ж, посмотрим…
А пока я гуляю по Петах-Тикве, брожу по ее бульварам, заскакиваю в магазинчики и испытываю странное чувство. В этом городе есть что-то уютное, домашнее. По вечерам на Хаим Озер «пушкинские» фонари наливаются шафрановым светом, а на центральной площади эти фонари светят уже голубовато-молочным. Но на Хаим Озер хорошо и днем. Я иду по этой просторной улице, и вдруг ощущаю странную теплоту, которая обволакивает меня с удивительной нежностью. Наверное, так чувствует себя младенец на руках у матери. И я спрашиваю с трепетом: «Ты – мой город? Ты, правда, мой город?..».
И Врата Надежды открылись передо мной…

*Ватичка – русскоязычный вариант от «Ватик», «ватика» (иврит) – старожил.
*Миштара (иврит) – полиция.
*пелефон - мобильный телефон
*Трисы – шторы от солнца, обычно из пластика.
*Мошав – деревня
*Пкида (пакид) – чиновник
*Ирия – муниципалитет
*Бетуах Леуми – дословный перевод: государственная безопасность. Эта мощная организация выплачивает пособия пенсионерам, безработным, инвалидам и т.д.
*Мисрады (мисрад) – деловые учреждения, офисы.