История ведется от лица девушки, попавшей в неприятную историю.
День 1.
В сбербанк врывается два террориста, и говорит ложиться на всем пол. Я попадаюсь им под руку, и один из них хватает меня за шею и приставляет дуло к виску. Всем очень страшно, а мне в особенности. Но я не плачу и не молю, чтобы меня отпустили, как это делают девушки в фильмах. Я стою, молча и мне просто страшно. Мне как-то безразличны его действия. У меня не было настроения отбиваться, тем самым приводя в бешенство преступника и рисковать своей жизнью. Другой преступник, как и положено, выгребает деньги из кассы. Натянутая на сбербанк тишина раздражает слух. Все будто бы одновременно потеряли сознание, и никто не хочет приходить в себя. Всех всё устраивает. Не их же держат за шею эти грубые руки, не им угрожает такая смертельная опасность.
Спустя некоторое время в помещение входит Леша (не буду пояснять кто это, просто скажу, что я его знаю), и от неожиданности встает как вкопанный. Ему говорят прижать руки к стене и, как и всем, не двигаться. Он выполняет требование, замечает меня, стоящую рядом с преступником и с дулом у виска. Первое, что появляется у него на лице это удивление, потом страх. Мы давно не виделись, да и знаем друг друга, грубо говоря, два дня с разницей в полгода. И все же это обстоятельство не помешало ему сказать:
- Отпустите, пожалуйста, девушку и возьмите меня вместо неё.
Все заложники оглядываются на него как на героя. У них и в мыслях не было хоть как-то за меня заступиться. Трусость взяла верх над всеми.
- А тебе что жить надоело? Молчать!
- Отпустите девушку! Пожалуйста... и возьмите меня!
- Парень, не нарывайся, а?
Второй закончил с деньгами и подал голос:
- Ну если он так хочет быть заложником, давай и его возьмем. Страховка будет, мало ли.
Леше быстро заломили руки за спину, как и мне, поставили дуло к виску, и, переглянувшись, повели нас к выходу. Я вся погрузилась в мысли о том, кто теперь составлял мне "компанию" в этих неприятных обстоятельствах. Мне было любопытно, как события станут развиваться дальше, что с нами сделают, как мне разговаривать и вести себя с Лешей.
Милиции, конечно же, нигде не виднелось, нас погрузили в инкассатор и помчались на всех парусах незнамо куда. В казе было темно как в бездне....
Я забилась в угол, обняла коленки, положила на них голову и просто молча сидела. Леша долго елозил туда обратно, но потом тоже утих. Ему быстро надоело наше молчание:
- Привет, что ль.
Я судорожно усмехнулась:
- Здрасти. Зря в... ты так.
- Предпочитаешь путешествовать с бандитами одна?
- Меня бы совесть не мучила, что кто-то еще пострадал.
- Ой, да ладно тебе...
Он подсел ближе. Господи, а я ведь так часто о нем вспоминала. Мечтала о нашей встрече. И вот он рядом при таких обстоятельствах... В горле пересохло от волнения.
- А знаешь, я ведь по тебе скучал... Что, не веришь? А это так. Я всегда помнил о тебе.
Я ничего не ответила. Я не могла сказать о том, что он мне снился каждую неделю, что я грезила им, что я проходила сотни раз мимо его дома в надежде встретить его (кстати, два раза так и вышло, но оба раза он был занят и лишь проводил меня взглядом). Он наклонил голову еще ближе ко мне. Его дыхание касалось моей щеки. О бедный мой желудок, как же его скрутило от волнения, от ожидания. Леша поднял руку и пальцами дотронулся до моего лица. Я повернулась к нему. Пускай и было темно, но я видела его глаза. Интересно, какого они были цвета? Как не странно, я не помнила этого. Сейчас они казались почти черными. В сердце непривычно покалывало. Мне было бы легче находиться с бандитами и с дулом у виска, чем с ним в этой темноте. Пока я думала об этом и о том, как реагировать на всё, он осторожно поцеловал меня. Я сразу же про все забыла, потянулась к нему ближе и ласково ответила на этот поцелуй. Его губы слились с моими. Приятный холодок пробежал по телу, но живот свело еще круче, чем раньше. С одной стороны на этот миг я стала самой счастливой, никогда еще я не была настолько рада. С другой, что будет дальше? Когда я оторвусь от его губ? Что мне говорить, если он что-то скажет? Как дальше вести себя с ним?
Вскоре его губы оторвались от моих. Что бы избежать разговора я положила свою голову ему на плече и постаралась уснуть... Получилось.
День 2.
Когда я проснулась, мы уже были в каком-то помещении. Моя рука прикована наручниками к ржавой железке. Вчера я так увлеклась мыслями об отношениях с Лешей, что совсем забыла в какой ситуации мы находились. Я огляделась. Помещение похоже чем-то на тренажерный зал без тренажеров. С краю комнаты стояла небольшая клетка. Леша находился там. Какие-то неуравновешенные эти бандиты… Или у них наручников не хватило? Клетка была примерно в десяти метрах от меня. Стены комнаты окрашены в нежно желтый цвет, но облезлые и страшные. Рука ныла от боли. Видимо, я долго пробыла в таком положении. Рты, и у меня, и у него, были заклеены. Я прям уже начинала поражаться банальности ситуации. Мне пришло в голову снять пластырь с губ другой рукой, но я обнаружила, что она привязана. Вздохнув, я попыталась принять более удобную позу, что было почти не реально.
Все это время Леша безотрывно смотрел на меня и не скрывал этого. Я старалась не думать о произошедшем в казе. Знаете ощущение, когда говоришь себе «не смотри на него» и голова сама поворачивается в сторону обожаемого объекта? То же самое сейчас происходило со мной.
Спустя некоторое время к нам зашел один из бандитов. Я его не знала. Видимо, наши похитители работали не парой, а шайкой. Как я узнала позже, этого звали Куница (настоящих имен тут не произносили).
- Здравствуй, красавица, - в сторону Леши он даже не посмотрел, - прости за неудобство, но таковы санитарные нормы.
Он грубо усмехнулся. Темные усы, полулысая голова, недобрый взор… Фу.
Я попыталась сесть так, чтобы не видеть его и по меньшей мере не слышать.
- Ах, я тебе противен? Ну да ладно. А теперь ты, - он посмотрел на Лешу, - нашим парням скучно, а девчонку мы все-таки решили не трогать. Хотя чего это я вам тут рассказываю...
Меня как-то не особо покорила «их» снисходительность ко мне. Меня кольнул укол совести, Леша как никак здесь из-за меня. Мне хотелось снова привлечь внимание Куницы и я протестующее замычала.
- Но но но. Не мычи как корова. Тебе-то что? Тебя пока никто не трогает.
Пока? Он что, хочет меня так напугать? Не пройдет. Я и не думала замолкать. Куница вытащил Лешу из клетки, надел наручники (все-таки они есть!) и, пихая в спину, увел прочь. Я осталась в полном одиночестве. Поплакать что ль?
День 3.
Принесли его обратно на следующий день, чуть живого. Рот не был заклеен. Из нижней губы струилась кровь. На теле виднелись (рубашки не было) болезненные синяки. Коснувшись пола своей клетки, он лег и начал тяжело дышать от усталости и боли.
Я смотрела на него с сожалением и, дождавшись, когда уйдет Куница, спросила:
- Ты как? Тебе очень больно? Что там происходило?
Он ответил лишь на последний вопрос:
- Просто били....
И потерял сознание. Пролежал он так весь день, а я в это время в прямом смысле «плевала в потолок». Потом мне надоело, и я тщательно разглядывала черты Лешиного лица. Прямой нос с меленькой горбинкой, полоска алых в крови губ, впавшие щеки, вечные синяки под глазами. Чем он мне нравился?
День 4.
Больше в тот день нас не навещали. Насколько я знаю, позвонили нашим родственникам и сказали, что если через неделю за нас не заплатят выкуп, нас убьют. Опять банальности.
Под вечер четвертого дня, хотя какой там вечер, всем организмом я чувствовала, что уже ночь, к нам зашел один из людей этих тиранов и предложил:
- Я могу вас отвязать, с условием, что вы не будете буянить, и вы сможете сходить в душевую помыться.
Буянить мы не собирались, поскольку сил у нас не было. Кормили нас обычной водой и хлебом. Слабо кивнув, мы дали знак, что согласны. Меня немного оживила мысль о том, что я смогу хоть чуточку пройтись и освободиться от веревок.
Нас быстро отвязали, и перед тем как мы сумели подняться, сказали:
- Вам дали на это мало времени. Объем душа большой, хватит и на пять человек. Так что пойдете вместе.
Он перевел взгляд с Леши на меня и и обратно и иронически улыбнулся. Я забыла написать о том, что я была младше Леши на десять лет. Он уже работал, я еще училась. Вот так...
Если он хотел, таким образом, меня напугать или что-то в этом роде, он зря потратил время.
Мы вошли в душевую. Белый кафель, старые полотенца. Ничего особенного. Кровь на лице и теле моего "знакомого" (не знаю, как его называть-то) давно засохла, волосы слиплись . Я же была просто потрепанной: грязная голова это всё, на что я могла пожаловаться.
Не став долго раздумывать о том, как нам мыться, я просто, прямо в одежде, встала под душ. Холодная вода придавала сил. Приятные теплые струйки пробегали по телу. Леша встал рядом и покачнулся. Ему было тяжело. Я помогла смыть кровь с его спины и плеч, осторожно провела руками по запутанным волосам, очень аккуратно провела указательным пальцем по его нижней губе. Как же было замечательно заботить о нем, достраиваться до него. Не думайте, что мне это легко давалось. Я просто подавила страх и стеснение в себе, чтобы помочь ему. Наши одежды быстро намокли, но мы не обращали на это внимания. Вот опять он смотрит прямо на меня, дотрагивается своей рукой до моей, целует мой палец, с которого стекает его кровь и шепчет: «Спасибо». Я смотрю на него, прислоняю голову к его груди, он целует меня в макушку. Я медленно поднимаю голову. Поцелуи градом сыплются по моей шее, плечам. Жаль, что на этом нельзя поставить точку в наших мучениях. Жаль, что все настолько сложно, что невозможно описать...
День 5.
Уже прошло пять дней после того, как мы попали сюда. Нас ни к чему не принуждали. Ко мне несколько раз пытался приставать один бугай из шайки, но я так больно его укусила, что он ко мне больше не лез. Зубы у меня были что надо, я это знала.
Как-то раз мы лежали, точнее Леша лежал (ему уже стало заметно лучше, только синяки говорили о том, что было две ночи назад), а я полулежала, так как наручники не позволяли лечь на всю спину, в полной тишине и считали секунды. Я напевала песенку про себя, стараясь хоть как-то забыться.
- Как ты думаешь, нас скоро вытащат?
- Не знаю. Может да, а может, нет. Надеюсь на лучшее.
- Когда выйдем, что будешь делать?
- Тоже не знаю, а ты?
- Придумаю что-нибудь.
- Вот и я тоже...
- Мы увидимся?
- Разве ты меня сейчас не видишь?
- Я имею ввиду...
- Я поняла. Прости. Плохая шутка. Посмотрим.
- Можно вопрос?
- Да.
- Как ты ко мне относишься?
- Отношусь? Так, как...
В этот момент громко хлопнула дверь за стенкой.
- О, к нам кто-то пришел.
И правда. К нам пришли. Опять Куница. Видимо он играл роль переговорщика с "пленными", то есть нами.
- Что привело тебя сюда, о хозяин наших мучений? - проговорила я с сарказмом. Он не внушал мне страха. Я так устала от всего этого, что мне было по барабану, что он со мной сделает, если разозлится.
- Еды вам принес.
- Её же обычно сверху спускают.
- Ну а я вот такой тупой, что забыл про это.
Я невольно улыбнулась (как же все-таки некстати в таком положении улыбки).
- Короче, это тебе, а это тебе. И еще... Меня просили передать, что ваши родственники уже в активном поиске денег. У них осталось два дня. Если денег не будет, вас убьют.
- Хорошо, мы поняли.
- Тогда я пошел.
После нашей скудной трапезы Леша молвил:
- Как же ты с ним все-таки груба.
- А должна была мурлыкать?
- Нет, не в этом дело. Ты не боишься, что он...
- Что?
- Ну...
- Нет, не боюсь.
Поскольку стало очень скучно и все темы для разговора(которых собственно и не было, мы всегда просто любовались друг другом) подошли к концу, я водила наручниками туда обратно, как бы подпиливая их таким образом.
- Думаешь, что-нибудь получится?
- Нет, но я не могу больше просто так сидеть.
- Сиди не просто так.
- Ну вот я и сижу "не просто так".
- Как ты любишь острить…
- Но тебе же это нравится, - сказала я утвердительно.
- Да, нравится…
Вот так прошел еще один день. Осталось два. И тогда, либо мы свободны, либо нам конец.
День 6.
Нас перевели в другое помещение. Все мои конечности затекли, было немного не привычно куда-то идти. Я впервые увидела "хозяина". На его левой щеке виднелся огромный противный шрам. В глазах играла ирония и уверенность в себе. От него немного пахло спиртным и сигаретным дымом. Настоящий уголовник, по-моему мнению.
Он разговаривал по телефону. Как я поняла, с моими родителями. Они собрали нужную сумму и просили, чтобы он немедленно дал трубку мне. Они делали это и раньше, но он лишь спрашивал про деньги. Теперь деньги были. Мне дали трубку.
- Алло, Марта, ты как там, радость моя? Что они с тобой сделали? - на том конце провода звучал хриплый заплаканный голос.
- Все хорошо, - я очень скучала по ним, но у меня не было сил разговаривать.
- Они тебя трогали?
- Просто заберите меня отсюда.
У меня забрали трубку. Тоже самое повторилось и с родными Леши. Поскольку ему было под тридцать, с ним шел абсолютно другой разговор.
Тем же вечером нас наконец-то отпустили. Милиция как всегда везде опоздала, и преступники скрылись с деньгами за границу.
Дома меня долго обнимали, целовали, дали принять нормальную ванну, как следует покормили, расспросили не сделали ли со мной ничего дурного и пустили спать. Какой же райской и мягкой казалась моя кровать после недельного пребывания на полу. Блаженство для тела.
Как встретили дома Лешу, я не знаю. Мы с ним даже не попрощались, не успели. Меня быстро подхватили родные и увезли домой (им я ничего не рассказывала о нем). Тем более я была не вполне адекватном состоянии... Теперь я скучала по нему. Интересно, а он думал обо мне? Если раньше я просто фантазировала, то теперь мне точно было что вспомнить....
ПРОДОЛЖЕНИЕ, может быть, СЛЕДУЕТ....
P.S. Между перерывами слушала песню группы Китай - Давай выключим свет. Теперь когда слушаю её, живо представляю все, что происходило в этом рассказе. Теперь это неотъемлемая ассоциация...
ЕМУ...
Пусть я тебя не знаю, ну и что?
Разве чтоб полюбить нужны права?
Пусть старше ты меня, не страшно.
Двенадцать лет это ж не бездна.
Я видела тебя давно не отрицаю,
Ты не красив и это признаю.
И что теперь? О как же я желаю
Чтоб ты быстрей ушел из головы.
Мне надоело думать о тебе всегда.
Всегда! Ведь это так невыносимо.
Всего знакомы мы каких-то там два дня.
Два дня и то с большим разрывом.
Когда тебя я все-таки встречаю,
С работы едешь, кажется мне так.
Как ты относишься ко мне? Не знаю.
Давно забыл, наверно, этот ты пустяк.
А может быть я думаю не от любви
О встрече нашей несбыточной, нескорой.
А потому, что скучно просто мне
И для того, что не люблю сердечного покоя.