2007. конец августа.
Мой отец родился в августе 1932. Его прадед – переселенец с Кубани при князе Потёмкине. Основал станицу Волкодаево, ныне – село в Луганской области, у речки Журавки.
Деда, я помню с второклассного возраста: он приезжал к нам, в Жданов – обыкновенный сухощавый дедуган в галифе и хромовых сапогах.
До сих пор помню запах дёгтя.
- Внучок, - Он растопыривал ладонь извилистую и жесткую и, будучи грубым, жёстким и – одновременно – выпившим: - Я – коммунист!
.. Мой дед, как и положено тогда, опосля войны, отсидел положенное за норов и Жёстокость того времени, НО… ( сбежал из плена от немчуры ..Венгрия… самоходом добрался домой, из вагона, где ногтями и зубами вырывал доски. Его товарища убил немецкий конвоир. Деду повезло.! Может потому што никогда никому не заглядывал в зубы.
Никогда.
Года…
2006, конец августа. Моего отца больше нет. Сын в Урзуфе, отделывает кафелем и гипсокартонном какой-то пансионат… Через два часа на городском автовокзале беру такси.
Сын молчит до Донецка. В Ясиноватой останавливаю машину: водитель засыпает, а в Мариуполе – День Металлурга! Пьём кофе.
Успели. После Луганска, с Андреем в пригородною маршрутку. Городок – Счастье. ГРЭС. Едим и едем и, Сталинские сосны, где мы по случаю-приезду собирали маслята, - по обе стороны дороги.
Пос. Петровка Луганской обл. Станично-Луганского р-на.
Полчаса пешком от потрескавшегося асфальта и убогой с потрескавшейся краской будки, где продают билеты. Улицы и переулки и… время стучит до немогу:
УСПЕТЬ.
Речка и у пешеходного мостика приютившееся кафе у ив. Наваливаю ТАМ сразу две сотки водки И зырюсь на спокойную воду и безразличных рыб… Меня узнают, а моего сына называют казаком по чёрно-карим глазам. ( меня никто и никогда не называл казаком)
Куча казаков – выходцев с Кубани.
Ёжатся и молчат. Предлагают выпить. Пью.
Попа нету.
Мой Отец - неверующий. Он ушёл из Жизни по своей воле.
продолжение в 20 -36 сегодня.
Петро.
…………….
Пятница:20-36. Мариуполь.
Вопрос1:
К кому, мы ходим на кладбище?
Вопрос 2:
Перед кем, на коленях, можно и должно стоять мужчине?
***
К вопросу 1:
В 1989 году я водил группу в Дагестан: 2-я категория сложности горников – по р.Андийское Койсу и далее в верховья к Богосскому хребту. ( полный маршрут приводить считаю ни к чему).
Пос. Агвали Ботлихского р-на – начальная точка маршрута. Транспорта – практически нет. Туда добирались из г.Хасавюрта на рейсовом автобусе, забитым пассажирами донемогу.
Вечер. Захожу отметиться у начальника КСС (конторольно-спасательная служба, сегодня МЧС). Его зовут Магомед. Магомед подаёт руку и регистрирует мой маршрут. Приглашает к себе в дом. Его дом в центре Агвали, чуть ниже по склону от двухэтажного строения, где и находиться его кабинет с кучей необходимого спас-снаряжения. Надобно сказать что посёлок – налепленные ярусами на склонах, каменные дома-сакли… Ущёлье узкое, скудно поросшее кустарником и практически обезлесенное, с приличной крутизной склонов, совсем не похоже на зелёные ущелья Западного и Центрального Кавказа, не говоря уж о долинах Алтая. Внизу – несёт свои черные как нефть воды – Андийское Койсу.
Магомед, торопится. Моя группа ожидает нас, а причина некоторой спешки проста – темнеет. Надобно сказать что в семьях правоверных мальчика-первенца всегда называют Магомет в честь пророка.
Скоро всё становиться на свои места… оказывается, что мои ребята, заприметив около одного из домов десяток ухоженных надгробий, принялись обсуждать увиденное. Оказывается – все грубоотёсанные каменные обелиски находятся на участке начальника КСС.
Магомет рассказывает о своих предках с гордостью, в самом начале указав на могилу основателя его рода. Восемнадцатый век! Я молчу, удивлённый только тем, что мне-чужаку, показывает сакральные места - могилы своих предков, мусульманин. Я понимаю простую вещь и говорю Магомеду: - Вас никто и никогда не сможет завоевать или поставить на колени, пока у твоего дома лежит прах твоих отцов и матерей.
-Так и говорил мой прапрадед, - отвечает, задумавшись Магомед… - А дед мой так и не вернулся с той войны… Не знаю где он лежит.
Возвращаемся в здание КСС. Магомед любезно предлагает заночевать здесь моей группе. Не могу отказаться. Пока ребята расстилают спальники на полу и готовят ужин, мы с Магомедом заходим в кабинет. Он ставит на стол два стакана и наливает превосходный Махачкалинский портвейн.
- За твоих отцов.
- Спасибо.
Пьём молча. Магомет отвечает на мой невысказанный вопрос, перед тем показав регистрационный журнал групп. Четыре группы из Швейцарии, одна – Москвичи. Моя запись – последняя.
- Мой дед погиб при освобождении Киева – Магомед смотрит прямо в глаза. – Я никому до тебя не показывал могилы моих предков… Наверно, потому что ты из Украины. – Он снова наливает.
- У нас всё по-другому, - отвечаю я. – мы живём в городах, и потому не можем себе позволить хоронить так как здесь.
- Знаю, Петро… Я каждое утро смотрю и благодарю моих отцов и матерей. Твои деды, ведь тоже с Кавказа?
-Так говорил мой дед, но я к своему стыду мало, что знаю о них, Магомет… наверно, потому и стал ходить в горы. Эта тяга необъяснима… ты можешь мне ответить на один вопрос?
- Спрашивай, - Магомет разливает остатки и убирает бутылку.
- Это очень странный вопрос, Магомет, - начинаю издалека, держа стакан. – Ответь мне, к кому мы ходим на кладбище?
- А что говорил твой дед? - Парирует Магомет и неожиданно для меня отвечает: - К СЕБЕ.
…
Точно так ответит спустя года мой сын Андрей. Точно так говорили мой отец и дед.