Нож, если его правильно воткнуть, снимает все проблемы. А тот, кто их создавал, ещё успеет посмотреть на опалённый закатом край облака над морем. Ещё услышит, как накатывает волна, поднимает камешки и бросает их на берег, а потом отползает, бессильно шипя, и готовится к новой атаке. Он ещё увидит, если скосит глаза, стаю чаек. Не желая попасть в свидетели, они круто уходят за мыс.
Но это всё вряд ли. Не до облаков, чаек и волн, когда лезвие шириной в три сантиметра сочно вошло между рёбер, а его жало остановилось в одной из самых важных мышц.
Скорее он захочет крикнуть, чтобы кто-то, ну хоть кто-нибудь пришел на помощь. Да не получится. Некому. На берегу пусто. И у трупов тихий голос. Ещё не мертвый? Ну, недолго осталось. Душа — не удержать её — отлетает с последними выдохами. Ноги сделали последние шаги на месте, оставили две глубоких борозды в гальке.
Отбегали своё. Теперь можно вытащить нож. Аккуратно, чтобы не забрызгаться. Вот так. Прежде, чем вернуть его в ножны, вытереть об модные с прорехами джинсы. Хозяину теперь всё равно, а носить за ним никто не будет.
Дело сделано. Можно и не проверять, но, порядка ради, оттянем потяжелевшее верхнее веко. Теплое ещё... Всё. Зрачки уже видят другую жизнь. Телу не мешает острый камень под боком. Мог бы ещё и здесь порезвиться, но сам виноват. Кто много хочет, долго не живёт.
Каждый из нас нуждается в ком-то. В покровителе, в помощнике, в поводыре... в ученике, в слушателе, в живой душе рядом. Одиночки редки. Они обречённый, вымирающий вид.
Мать после долго откладываемого — детям отец нужен (кто бы их спросил...) — развода разменяла квартиру. Переехали. Томка пошла в новую школу. Класс встретил равнодушно. Пришла? Садись на свободное место, сиди. Кому какое дело до ничем не выделяющейся девчонки. Джинсы, кроссовки, свитерок с коротковатыми рукавами. Косички вразлёт, на носу конопушки редкие и тяжелые как первые капли дождя. Ничего особенного. Сидела бы тихо, не было бы лиха. А Томка попробовала учиться чуть-чуть лучше других. Иногда такого «чутьчутя» достаточно.
Высовываться вредно. В раздевалке подошли бойкие одноклассницы. Две завели её руки за спину, третья подняла пальцами подбородок и долго смотрела в глаза. Томка взгляд выдержала.
Зря?..
-Ты, сучка, ещё и наглеешь. Самая умная и самая наглая...
Удар в нос — даже не сильный — имеет много последствий. Ослепление, слезы, синяки, беспомощность — это сразу. Остальные воспитательно-профилактические тычки — это не в зачет. А потом...
Томка нашла покровительницу двумя классами постарше. Через три дня на том же месте обидчица, стоя на коленях, завязывала шнурки на кроссовках у Томки.
-Плохо завязала. Видишь, бантики не одинаковые? Тебя чему дома учат? - ласково спросила заступница Инна.
-Инночка, прости, я сейчас всё исправлю...
-Ты уже ничего не исправишь. Это не диктант. Это жизнь. Пни её, Томка, и пошли.
Томка пнула неаккуратную, плохую девочку в подбородок. Она опрокинулась навзничь.
-Не притворяйся, падла. Она тебя слабо приложила. А надо вот так, - Инна резко ударила ногой в солнечное сплетение. - И всем накажи, кто мою подругу тронет, будет иметь дело со мной.
Никто и не трогал. До времени.
Но за всё приходится платить (или расплачиваться). Дружба с сильной Инной обязывала. Компании. Сигаретки под пиво. И первый раз в восьмом классе, как первый шаг. Второй — косячок в девятом. И кое-что посерьезнее. Уже через пару месяцев Томка пошла «на запчасти».
Точка так называлась потому что девочки стояли между автозаправкой и магазином запчастей. Томке надо было платить за дозы. Здесь её среди таких же голозадых подруг нашел брат.
-Пошли домой, сестрёнка.
-Брат, ты иди, я быстро должок отработаю и приду. Отметим возвращение, - ответила она.
Отвел хмурый, сутуловатый парень сестру в сторону за локоток от лишних ушей.
-Кому должна?
-Толяну...
-Сигалу что ли?
-Ему. Он смотрящий.
-Ты давно тут?
-Три месяца.
-Почему не написала мне?
-А чем б ты оттуда помог, Витя?
-Не знаю. Ну, ладно. Хоть три месяца, хоть три часа, хоть три минуты... назад не отмотаешь. Иди домой. Я сегодня богатый, с Толяном за тебя расплачусь.
В России лучше всех живут сутенеры. Может быть, так же хорошо президенты... но вряд ли. Они и спят меньше, и не с теми, с кем хотят.
Толик по кличке Сигал, полученной за причёску хвостиком, на точку подъехал на такой тачке, что иной олигарх слюнями захлебнётся. Девочки дружно сдали выручку.
-Где Томка?
-Витька её домой отправил.
-Какой ещё Витька?
-Брат. Он тебя ждет.
-Плохо работаете. Ну, ладно, я подъеду к трем часам.
Безразмерен рабочий день проститутки. И ночь.
Витька с Толиком дружили с детского сада. Раньше! С ясельных горшков. Годы промелькнули как столбы за окном скорого поезда. Одному не повезло. Сел по малолетке на три года и раскрутился на столько же. Второму масть шла.
-Привет, брателла!
-Привет.
-Ты что в куртке, тепло же.
-После Севера отогреться не могу.
-Поехали на наше место за мыс. Пивка попьём, за жизнь побазарим. Я же твой должник, не сдал ты меня тогда...
-Как я мог? Друзей не предают!
Нож — не топор. Петелька на куртке-ветровке держит нож не хуже той, что была на шинели бедного студента. Нож, который легко решает все проблемы.