Первоклассница

               
      Сквозь выпуклые стенки банки, наполовину заполненной водой, тёмно-зелёные стебли цветов и размокшие листья кажутся слегка увеличенными в размере. На листьях, как на водорослях, дрожит маленький солнечный блик, высвечивая фонариком в подводном застекольном царстве яркое зеленовато-жёлтое пятно. Еле уловимый цветочный аромат стоит в тишине комнаты, осторожно сдерживая вкрадчивый шёпот часов.

 Прохладный аромат осенних цветов среди тёплых сонных домашних предметов.

Запах разбудил меня и первое, что я увидела, был большой розово-фиолетовый букет астр, стоящий в банке на столе. Уже утро.
 Астры. Цветы появились ещё накануне вечером, но уже успели понравиться мне.
Астры. Какое красивое и немного «острое» имя. «Все цветы мне надоели, кроме астры», - вспомнила я вдруг слова из нашей дворовой игры. Узкие лепесточки торчат во все стороны как лучики солнца или как иголочки и поэтому непонятно, цветы радуются, или защищаются.
Астры. Я глубоко вдохнула сладковатый аромат. Просыпающееся сознание неторопливыми прозрачными волнами выносило к берегу сегодняшнего утра недавние события и впечатления. Они перекатывались, словно мелкие прибрежные камешки, поблёскивая чистыми боками, и укладывались ненадолго на место, чтобы потом снова и снова приходить в движение от мельчайшего прикосновения волны мысли.
Нечёткими изображениями возникали фрагменты утренника в садике. Появлялись и исчезали лица, белые банты, цветы. Особенно неуловимы были  лица ребятишек из нашей старшей группы. Наверно, это из-за непривычной одежды. Девочки в коричневых платьях и белых фартучках, крылышки которых лёгкими бабочками сидели на плечах. Мальчишки казались незнакомыми в своих тёмных костюмах и белоснежных рубашках. Всё происходило не так, как на обычных утренниках. Чувство  радости и грусти одновременно. Все говорили и пели о школе. В сознании крутилась мысль, что в садик больше ходить не придётся. Садик провожал нас в школу.
     Школа…
Я сегодня иду в школу. В первый раз. В первый класс. Первое сентября…
Повторяя про себя эти слова, пытаюсь облечь их в понятные и объяснимые образы. Но не найдя никаких ярких примеров для создания этих образов, сознание начинает тревожиться и к предполагаемой накануне радости первоклассницы примешивается волнующее пугающее чувство неопределённого страха. Что там в этой школе будет?
Взгляд снова останавливается на астрах. Какие они весёлые, но всё- таки чуточку грустные. Почему? Но вдруг одна фиолетовая астра посмотрела на меня жёлтым глазом, проглядывающим сквозь фиолетовые ресницы лепестков, и мне сразу стало веселей.
- Ты уже проснулась? Наверно боялась проспать? Помнишь, что в школу сегодня идёшь?- это мама тоже проснулась и сонная утренняя тишина сразу куда-то исчезла.
- Детки, в школу собирайтесь, петушок пропел давно, - весело шутила мама, наливая в рукомойник больше воды, чтобы всем хватило умыться. Я откинула одеяло и села на своём диванчике, окончательно проснувшись, и уже начиная радоваться новому для меня утру. Отец и Таня тоже проснулись. Комната оживилась движением и голосами. Трёхлетняя сестрёнка ещё совсем сонная дремала на стуле, и пока мама заплетала ей косички, отец брился возле  рукомойника, осторожно снимая блестящим лезвием мыльную пену со щёк.
- А ты со мной пойдёшь? - зачем-то спросила я у мамы, зная, что она меня не отправит одну.
- Мы с тобой пойдём в школу, а папа Таню  в детский сад отведёт, - ответила мама, суетясь возле кухонного стола.
- А может, Наташа, и тебя в садик отвести? - пошутил отец, весело вытираясь полотенцем.
Теперь наступила моя очередь умываться и я, старательно гремя в углу рукомойником, продолжала думать о сегодняшнем дне. От всех этих слов, сказанных родителями, чувство радости и тревоги снова стали бороться во мне.
 Значит, в садик всё-таки ходить теперь не буду. Об этом я уже знала, но не могла сразу привыкнуть. А хорошо было бы сейчас пойти вместе с сестрой в детский сад, и не надо ни о чём переживать. Но зато я теперь буду учиться в первом класс «Б». В школе буквы изучают, а в садике только картинки одни. В школе лучше. Это самовнушение ободрило меня, и я уже более оптимистично воспринимала резкие перемены в моей детской жизни.
      Отец с Таней уже ушли. Мы с мамой быстро позавтракали кашей.
 Пока я надевала уже знакомые мне форму и фартук, терпеливо висевшие до сегодняшнего дня в шкафу, пока мама завязывала мне бант, я переживала о том, чтобы не забыть свой портфель. Чёрный портфель чинно стоял под столом на полосатом половичке и заманчиво поблёскивал в полумраке под скатертью металлической застёжкой. Он уже давно был готов к школе.
Сейчас, сейчас я возьму тебя,- думала я, заранее ощущая в ладони жёсткую ручку портфеля и чувствуя его вес. Последнюю неделю перед школой я только и делала, что прохаживалась с портфелем по комнате. Я щёлкала застёжкой, открывала портфель, с удовольствием вдыхая запах новой кожи, доставала и перелистывала «Букварь», проверяла,  хорошо ли открывается деревянный пенал и на месте ли ручка, карандаш и счётные палочки. Потом всё это возвращала в портфель и снова носила его по комнате.
Но сегодня я наконец-то выйду с ним на улицу и пойду учиться всему в школу. Так, по крайней мере, обещали в садике и дома.
Мама надела свой красивый строгий костюм и аккуратно поправила волосы.
- Мама, а цветы? Цветы надо взять, - заволновалась я, глядя на астры.
- Цветы конечно возьмём. Ты подаришь их своей учительнице.
Мама зашуршала целлофаном, и астры оказались в прозрачной упаковке. Мама хотела их нести сама, но это же мой букет.
- Я сама понесу.
В знак согласия, желтоглазая астра подмигнула мне сквозь целлофан, и я крепко зажав в левом кулачке букет, а в правом ручку портфеля, вышла на крыльцо, дожидаться пока мама замкнёт дверь.
     По  необыкновенно чистой прохладе утреннего неба плыла только одна лёгкая тучка. Солнце, поднимающееся из-за школы, бережно согревало чуть пожелтевшие листья тополя и деревянный щербатый столик под нашим окном. Я понюхала свой букет. На воздухе цветы пахли ещё сильнее.

Сладковато-грустный аромат лета солнечным сентябрьским утром.

Мама вышла, и мы отправились с ней по знакомой дороге мимо стаек, колонки, забора детского садика. Когда дошли до тротуара, ведущего прямо к школьным воротам, я увидела ещё несколько девочек с мамами. Все несли букеты цветов. Из дворов к школе бежали дети.
     А что творилось возле самой школы! Я никогда раньше не видела столько учеников разного возраста. Здесь были совсем большие девочки и мальчики. Наверно, они уже давно ходят в школу. Я боялась потеряться  и держалась поближе к маме.
- Сейчас найдём наш класс, - уверенно сказал она, пробираясь сквозь толпу нарядных учеников к школьному крыльцу, - первые классы здесь строятся.
Мама забрала у меня букет, чтобы его не помяли. Я чувствовала себя совсем маленькой среди высоких незнакомых мне ребят, разговаривающих между собой и громко смеющихся. Как им хорошо, они уже знают друг друга. Мне опять стало немного страшновато, но любопытство было сильнее, да и мама рядом.
- А вот и наша учительница, - мама вернула мне астры и подвела к высокой стройной женщине, окружённой такими же маленькими ребятами, как я.
- Это первый «Б»? – спросила мама и тут же поздоровалась, - здравствуйте,  Агриппина Степановна. Я тоже тихонько поздоровалась.
- Здравствуйте, это кто подошёл? – спросила учительница, улыбнувшись нам.
- Прохорова Наташа, - ответила мама, и слегка прикоснулась ладонью к моему плечу.
Я так разволновалась, когда мама произнесла нашу фамилию. Я привыкла, что меня звали по имени, и теперь даже удивилась, как - будто первый раз услышала, что я Прохорова. Но мамина ладонь меня успокоила, и я украдкой поглядывала на Агреппину Степановну, которая, видимо, искала мою фамилию в своей тетрадочке. Но кроме тёмно-синего платья и длинных худых  пальцев, держащих тетрадь, ничего пока не могла разглядеть. 
-  Так, нашла. Прохорова Наташа, - и учительница что-то отметил в списке, - Наташа, ты будешь стоять в паре с Валерой. Валера, ты будешь в паре с Наташей. Запомнили?
Тут я увидела лицо Агреппины Степановны, обращённое к нам, и сразу подумала, что наша учительница очень строгая.  Наверно, она старше мамы, потому что на её впалых щеках были видны глубокие морщинки.  Большие внимательные серые глаза, прямой острый нос, открытый высокий лоб. Я поёжилась.
- Все запомнили? Кто с кем стоит в паре, так и в школу будете заходить после звонка, - командовала Агреппина Степановна.
- И в школе парами, как в садике ходят, - удивилась я и немного успокоилась от этого сходства.
Я стояла позади Валеры, который, так же как я, искал глазами свою маму, и вертел в разные стороны аккуратно подстриженной белобрысой головой. У него были смешные оттопыренные уши, а на носу веснушки.  Но родителей уже оттеснили в сторонку, а нас первоклашек построили почти у самого школьного крыльца.
    Мне казалось, что мы стоим очень долго. На крыльце какая-то женщина всё говорила и говорила. Мне было плохо слышно, и я стала разглядывать колонны, подпирающие большой козырёк над входом, высокие окна здания школы, деревья, сквозь листву которых живыми яркими пятнами пробивался солнечный свет. В этой полутени белые фартуки и бантики девочек, вперемешку с разнообразными букетами казались большой цветочной клумбой. Рядом со мной незнакомые лица ребят. Все серьёзные. Некоторых я видела раньше в других дворах. А вон там Люда стоит из нашего барака, обрадовалась я. Она уже второклашка.
     Вдруг произошло какое-то изменение, и я услышала звон. Сначала было непонятно, кто звенит, но, оказывается, звенит колокольчиком девочка. Впереди меня стоял Валера, но я всё равно увидела, что девочку нёс на руках высокий старшеклассник. Они поднялись на крыльцо, и тут же громко зазвучала песня. Я сразу её узнала, она мне ещё в садике на последнем утреннике понравилась. В ней такие слова и музыка, что даже внутри всё дрожит.
-Первый учебник и первый урок. Так начинаются школьные годы,- звенел из репродуктора голос.
- Первый «Б», сейчас все дружно парами будем заходить в школу. Парами друг за другом! – громко говорила нам учительница, и мы послушно стали приближаться к дверям школы, в которую живым  цветочно-бантиковым ручейком  вливались первоклассники.
     Я оглянулась, пытаясь высмотреть в толпе маму. Среди многих лиц, светившихся от солнышка и от счастья, я разглядела родное выражение маминых глаз. Она, весело улыбаясь, помахала мне рукой, и я вместе с ребятами вошла в прохладный школьный коридор, почему-то пахнущий краской.
Мы поднялись за Агреппиной Степановной по широкой лестнице на третий этаж, прошли в самый конец коридора и попали в просторный, освещённый солнцем класс. Первое, что я сразу заметила, были парты. Деревянные парты с чёрными блестящими крышками. В классе тоже пахло краской и от этого появлялось приятное ощущение, что всё в школе абсолютно новое. Я увидела доску, высокий учительский стол, похожий на трибуну, стоящую на специальном возвышении перед доской. Впечатления переполнили меня настолько, что мне уже было странно, как я раньше боялась идти в школу.
      Пришёл фотограф. Когда весь наш класс разместился в три ряда возле доски, я оказалась рядом с Агреппиной Степановной, но она уже не казалась мне строгой. У всех ребят в руках были цветы, с которыми они пришли первый раз в школу. Я держала свои астры перед собой, но их аромат смешался с запахом краски и других цветов.

Торжественно-осенний аромат цветов с запахом свежей краски в прохладе школьного класса.

-Теперь я уже первоклассница и буду учиться в школе,- с каким-то возвышенным чувством думала я, глядя в объектив фотографа, снимающего самый важный момент начала моей школьной жизни.