Она ничего не боялась. Ни вида растерзанной плоти, ни крови, ни серийных убийц, про которых слагает легенды телевидение, ни стихийных бедствий. Она жила в своей кипельно белой палате под номером семнадцать и глядела отчасти пустыми, отчасти безумными глазами на окружающий мир. Ее не волновало абсолютно ничего: ни отчаянные визиты несмирившихся родителей, ни суетливая возня редко заходящей медсестры. Ей было просто на них наплевать, пусть даже измученные родственники часами просиживали напротив нее, пытаясь заметить хоть знак какого-нибудь благоразумия. В пустоте этих нарочито сумасшедших глаз они не видели нечто более сокровенное, чем просто кровожадность, поэтому всегда уходили ни с чем.
Она постоянно сидела в кресле-качалке, связанная прочностью смирительной рубашки, поедая мертвым взглядом невидимую остальным реальность и жутковато улыбаясь безумно-кровожадной улыбкой.
Мария. Это – имя великолепной актрисы и узницы своей гордости. Пациентки захолустной психбольницы.
Но она сама пошла на это. Сама вырыла себе могилу и без колебаний шагнула в нее. Взрослая Мари, как ее любя называла мать, по собственному желанию спрятала за сумасшествием все свои малейшие фобии. Да, она именно притворялась буйно помешанной, специально ухмылялась и смеялась в лицо страху, облизывалась при упоминании убийств и крови. С самого начала это была всего лишь искусная игра обычного подростка. Ничего более маски, цвета заляпанного алым воронова крыла.
А другие поверили в это представление. И испугались той, что не боится ничего. Они упекли ее сюда, признали сумасшедшей. Хотя Мария никогда не являлась такой, она просто хотела казаться настоящей маньячкой.
Flashback
Ночь. Лето. Быстрый стук каблуков по асфальту. Темное небо. Уличный фонарь. Слабый мерцающий свет. Зловещий шепот безлюдных улиц.
Она, спеша, идет вперед. Ей страшно здесь, нужно скорее добраться домой, выпить горячего чая и успокоиться, но ни в коем случае не подавать виду, что боишься.
Истошный вопль. Мария пошатнулась и испуганно прижалась к стене. Еще несколько криков, звук громко раздирающейся плоти. И потом все стихло. Девушка не может спокойно дышать. Ее грудь вздымается то выше, то ниже. В уголках глаз застыли слезы дикого ужаса. Изящные тонкие пальцы побелели, сжимая выпирающий камень на стене дома. Все тело бьет дрожь и озноб. По вискам катятся капли холодного пота. Сухие приоткрытые губы силятся позвать на помощь, лишь беззвучно хватая воздух.
«Идиотка, Мария, ты идиотка!!! Двигайся, беги, скорее, спасайся, только беги!» - лихорадочные бессвязные мысли скачут в голове, но ноги будто приросли к асфальту.
Резкий запах крови. Мария медленно повернула голову вправо. Арка. Темный переулок. Удаляющаяся фигура человека. «Убийство!..» - с замиранием сердца прошептала она. И тут вдруг девушка обрела способность двигаться. Однако она пошла в сторону предполагаемого места преступления. С каждым шагом тошнотворный запах становился все сильнее, а Мария продолжала идти, хотя все ее существо словно сопротивлялось. Она осторожно вышла из арки, но потом попятилась назад, ударилась спиной о стену и закричала. Через секунду девушка опомнилась и зажала себе рот руками. По щекам стекали слезы неконтролируемого ужаса и отвращения. Прямо в метре от нее лежало изуродованное тело женщины. Определить возраст почти невозможно – нет половины лица, раздробленные куски черепа валяются рядом, руки и ноги отрезаны и лежат возле фонаря в немыслимых положениях, живот выпотрошен, а кишки крепко обвязаны вокруг столба. Повсюду кровь.
Мария тряслась в истерике. Она чувствовала, что скоро ее вырвет прямо здесь. Еле утихомирив рыдания, девушка рывком встала и побежала прочь от трупа, этого мерзкого запаха и животного страха быть убитой так же ужасно, как и бедная женщина.
End of flashback
Она сидела и качалась в своем кресле. На столе лежали газеты, которые были просмотрены ею на предмет новых маньяков, убийц и жестоких расправ над людьми. Мария до сих пор не могла сдержать злорадных смешков. Ей было жутко смешно читать об убийствах, расчленениях и каннибализме. Поэтому ее и заперли здесь. Нездоровая реакция. Всякое отсутствие страха и сплошное наслаждение. В этом вся она.
А вот ночью Мария никогда не смеялась. Она кричала. Упивалась своим криком и опрокидывала то, что было вокруг. К ней прибегали врачи и кололи успокоительное. Много успокоительного. После этого она забывалась во сне. Но постоянно что-то бормотала, а иногда и вскрикивала, обливаясь холодным потом и пытаясь разорвать смирительную рубашку.
Марию всегда оставляли одну в эти беспокойные ночи. И только тогда пара слезинок скатывалась по ее лицу. Только тогда никто не видел, как под маской безумия она старалась скрыть свой пожирающий душу страх.