Основная масса мерзопакостей совершается ночью. И понятно: под покровом темноты не видно, что именно происходит, глаза не встречаются с глазами жертвы, свидетелей нет и легче заглушить совесть. Это если совесть еще есть. Ну а если нет, к чему условности? Наоборот, присолнечно совершенное злодеяние показывает могущество и безбоязненность палача. Поэтому, когда на Таганрог, как и на всю Россию, легла советская власть, именно в солнечное и чистое небо брызнули золотые купола и осевшая пыль погасила солнечные блики на мятой меди духового оркестра, привычно выдыхавшего «Интернационал» с чесночным перегаром.
Поэтому и памятник Петру Первому, честь и символ Таганрога, то же снимали днем. Обычным способом, без почтения к императору – веревку на шею и… раз-два, взяли… . Под угрюмым взглядом притихшей толпы. Ха! Не на того напали. Петр Первый стоял твердо, непоколебимо и гордо. Взгляд его устремлен поверх голов взбунтовавшейся челяди и шпага готова к бою.
Конфуз! Побежали за взрывчаткой. Принесли бы быстро - товар ходовой - но потребовалось время, что бы освоить по дороге допинг. Вернулись, а Петр Первый уже стоит рядом с пьедесталом - применив нехитрые приспособления, бережно и осторожно статуя была спущена на землю гражданами Таганрога. Видимо, дальнейших распоряжений не было и что делать дальше с императором – никто не знал. Сняли и ладно. Поэтому никто не стал возражать против того, что статую быстренько увезли в неизвестном направлении и подальше от жерла мартена недалекого «Красного котельщика», питающегося бронзой церковных колоколов и памятников.
А увезли Петра Первого во дворец Алфераки, в то время уже или еще принадлежавшего Комнино-Варваци, и спрятали в хозяйственных постройках. И постарались забыть где спрятали. Сгоряча обошлось. Так удалось на этот раз избежать бронзовому императору печи огненной.
А по России, торопливо и озабоченно, в развевающемся пальтишке, с рабочей кепкой в руке, бодро шустрил Ильич. Пробегал мимо Таганрога – глядь пьедестал освободился – шасть на него, вытянул руку и замер, хитро прищурив лукавый глаз. Пристроился. На десятилетия.
Но со временем, кроме тысячеповторенных в гипсе Ленина и Сталина, соввласти нужны стали и исторические символы в бронзе. Востребовался и Петр Первый. С опаской и неуверенно (как бы 58-ю, расстрельную не схлопотать!) извлекли его из «запасников» Комнино-Варваци и несмело, для пробы, установили внутри читального зала библиотеки им. Чехова, для безопасности преобразовав ранг императора в произведение искусства. И даже стали подумывать, что бы установить статую на прежнем месте, на Банковской площади. Но установить на прежнее место – значит снять оттуда Ленина. А это уж точно 58 и к стенке. На это смелых не нашлось. А тут и Великая Отечественная началась.
А дальше совсем непотребное. Но из песни слова не выкинешь! Таганрог заняли немцы. В архиве Таганрогского историко-архитектурного и литературного музея-заповедника есть любительские фотографии, сделанные в годы оккупации: немцы устанавливают памятник Петру Первому у входа в парк!
Вот такая необычная судьба бронзового императора. Скульптура Петра Первого, установленная в Таганроге, это не просто пуды бронзы на куске мрамора, а общепризнанное произведение искусства на пьедестале, «лучший памятник Петру в России», работа гениального мастера, получившая жизнь благодаря задумке двух замечательных патриотов своего города.
Вот об этом дальше и речь.
________________________________________
«Линия –
кратчайшее расстояние между двумя точками».
Из учебника.
Неожиданно обнаружил, что если на карту положить линейку, то Афины, Константинополь и Таганрог окажутся строго на одной линии. Именно по этой линии и легли судьбы фамилий: Комнино, Варвакис, Иорданов, Чехов, Антакольский, как бы подтверждая близость их взаимоотношений.
Два слова о Таганроге.
100 лет назад Ростов-на-Дону был под Таганрогом. Теперь же Таганрог под Ростовом-на-Дону. Звучит по-одесски и лучше не скажешь.
В то время Таганрог был перспективным и самым большим городом и портом на юге России. В 1898 году 200-летний юбилей города подоспел в то время, когда во главе городской управы стоял Павел Федорович Иорданов, городской голова.
Но время идет и меняет акценты. Вот и Таганрог провинциально затих в тени мегаполиса. Но и сейчас его жители без напряжения и с удовольствием назовут фамилии многих своих земляков, в том числе и Иорданова, и Чехова…
И я рад, что в 1998 году, когда торжественно отмечалось 300-летие этого города, в руках у меня была профессиональная камера и мои материалы были в эфире Ростовского телевидения по случаю этого юбилея.
Вернувшись к Таганрогу скажу, что Таганрог без памятника Петру I, конечно, не Таганрог. И эту историческую ценность организовал и подарил городу именно его последний голова – Павел Федорович Иорданов. И Антон Павлович Чехов. И Марк Матвеевич Антокольский. Впрочем, эти имена можно называть в любой очередности – все будет одинаково правильно. Именно на фоне взаимоотношений этих трех лиц я и хочу показать вам Павла Федоровича Иорданова. Крупным планом, как говорят на телевидении.
Таганрог был основан Петром I в 1698 г. и 1898 год должен был стать юбилейным годом. 200 лет! И любой голова города обязательно бы задумался о том, что бы к этой дате установить в городе памятник такому основателю. Городским головой в это время был Павел Федорович Иорданов. И, конечно, он думал именно так. К этому времени Антон Павлович Чехов то же приобрел мировую известность, а в Париже кавалер ордена Почётного легиона и член многих академий Марк Матвеевич Антокольский давно уже позабыл про гонорар, полученный от Александра III за скульптуру Петру I, установленную в Петергофе и не думал ни о каком Таганроге.
Именно сочетание этих фамилий, стечение времени и обстоятельств позволили мне через 100 лет после этого, на праздновании 300-летия Таганрога в 1998 году, направить объектив моей камеры на памятник Великому основателю и вспомнить о своем незаурядном родственнике – Павле Федоровиче Иорданове.
Но вернемся далеко назад. Однажды утром 28-летний М. Антокольский, скромный выпускник Петербургской академии внезапно обнаружил, что он «заснул бедным, а проснулся богатым». Академиком и профессором! Только что законченная скульптура Ивана Грозного принесла ему огромный гонорар и признание. Куда же еще ехать в таком возрасте, при деньгах и регалиях, как не в Париж? Конечно, в Париж!
Поехал в Париж, а оказался в Риме, видимо, потому, что туда и ведут все дороги.
Когда еще работал над Иваном Грозным в России - думал о Петре Первом. Одно другому не мешало. Даже наоборот. Один образ добавлял другой. И когда в 1872 году, неподалеку от Колизея, он вошел в подвальное помещение снятой им студии он уже знал, кого и как воссоздадут его руки.
Дверь на ключ. Никаких вечеринок, друзей и встреч. Один на один с Петром Великим. Эскизы, эскизы, пробы.
Владимиру Васильевичу Стасову: «Теперь вы знаете причину, отчего я не писал. «Петр», как гвоздь, торчит у меня в голове, кроме него в настоящее время ничего не вижу. У меня к вам всепокорнейшая просьба, Бога ради не отказывайте мне в ней. Дело вот в чем: я потерял тетрадку, где были у меня заметки о Петровских костюмах, а они теперь до зарезу мне нужны, так как здесь нет верных источников. Притом же Петр одевался по-своему (его лосиный кафтан, его зимние одежды). Их можно достать в литографии «Военной хроники», наверное, есть рисунки. Элиасик суметь снять кальки с них. Где эта литография находится - не знаю, но об ней легко справиться в Главном Штабе. Пожалуйста, Бога ради, посвятите на это часок, два, ради меня и «Петра». Надеюсь, что вы и в этом не откажете, как до сих пор во всем.
Если есть какая-нибудь фотография, где изображен Петр, то и ее пришлите мне. Да? Главное: плащ его, да и все остальное, как то: походный мундир, сапоги, шляпа, кушак и пр., пр.».
А так же: «... я по целым дням, с утра до вечера, работал около «Петра». Я очень устал, но легко ничто не дается. Представьте себе: долго я мучился над эскизами, потратил очень много времени, и все выходило не то, что я хочу. Признаюсь, я начал отчаиваться, и раз чуть не задумал оставить все это, да притом много способствовала тому моя мастерская, которая до невероятности оказалась скверна: она сырая, плесень кругом, и по углам даже трава растет; воздух премерзкий; топить - не помогает, да притом много топить нельзя: глина сохнет. Но в один прекрасный день я плюнул на все, и вдруг взялся за «Петра» в большом виде. «Не может быть только то, чего быть не может», а «Петр» должен быть сделан! Почти месяц я без отдыха над ним работал и успел поднять его почти до половины. Правда, я устал как собака, но зато поставил на своем, и он вышел... ни на один эскиз не похож, и гораздо ближе к тому, чего хотелось мне, хотя... Впрочем, увидим, что дальше будет».
И опять В.В. Стасову: «До меня дошло, что в Петербурге говорят, будто я женился на г-же С. Что это за вздор! Уже коли хотите, то я действительно намереваюсь жениться, но это когда еще будет! А пока «Петр» стоит на первом плане, и только когда я сделаю его, как думаю, то попрошу вас к себе на свадьбу».
А в это время в далеком Таганроге выпал снег. И это, редкое здесь явление, гимназисты отметили тем, что раскрасневшимися от холода руками слепили на склоне гимназии, построенной еще И. Варвакисом, снежную бабу. 12 летний Антошка Чехов норовил влепить снежок в пробегавшего мимо Павлика Иорданова. И никто из них тогда не думал, что этот снежок выпущен из руки будущего великого писателя и летит в будущего члена городской управы. И не знали они тогда, не знали, что и дальше они во многом пойдут рядом: вместе закончат медицинский факультет, вместе будут думать о благе своих земляков и вместе поставят памятник основателю города. Но пока снежок находится в полете и памятник в глине сыреет под покрывалом в Риме - в Таганроге идет снег. Большими хлопьями…
И, наконец, 21 июня 1872 года: «Сегодня я кончил «Петра»! Хотел я было сделать праздник, но некогда...». И зря! Разрядка нужна. Тем более что позже эта работа многими была действительно принята за эталон.
«Когда я привез статую из Рима и выставил ее в Академии, она прошла незамеченной, а многие на нее нападали. Несколько лет спустя я выписал остатки поперечного гипса в Париж, реставрировал и выставил в салон. Имел успех. И только тогда наша публика более благосклонно отнеслась к ней». Марка Антокольского избирают еще и членом-корреспондентом Парижской академии, а скульптуру он отправляет в Петербург, где она и была установлена в Петергофе.
Прошла четверть века. Иорданов стал Иордановым, а Чехов – Чеховым. Для Антокольского вся история с императорской скульптурой уже давно ушла в прошлое.
Идею Павла Иорданова, члена городской управы, установить памятник Петру в Таганроге Антон Чехов горячо поддержал и активно собирал для этого деньги, распространяя подписные листы. Здесь-то и вспомнил П.Ф. Иорданов про уже известную скульптуру Петру и попросил старого друга помочь найти М. Антокольского в Париже. «Мне кажется, что никакой конкурс не даст нам такой удивительной фигуры Петра I» - писал он А.П. Чехову в заграницу.
Антон Павлович горячо взялся за это дело. В апреле 1898 года, возвращаясь из Ниццы, где проходил лечение, он специально едет через Париж.
Чехов – Иорданову:
«Многоуважаемый Павел Федорович, сегодня я был у Антокольского и сделал, кажется, больше, чем нужно: во-первых завтракал и дал слово, что приду завтракать еще послезавтра… Что касается Петра Великого, то я того же мнения, что и Вы. Это памятник, лучше которого не дал бы Таганрогу даже всесветный конкурс, и о лучшем даже мечтать нельзя. Около моря это будет и живописно, и величественно, и торжественно, не говоря уже о том, что статуя изображает настоящего Петра, и притом Великого, гениального, полного великих дум, сильного.
Дальнейшее излагаю по пунктам:
1) Эта статуя была куплена Александром III и в настоящее время стоит в Петергофе.
2) Антокольский говорит, что 20 тысяч достаточно. Гранитный пьедестал будет стоить около 5-6 тысяч приблизительно, бронза от 12 до 15 тысяч. Антокольский надеется, что все обойдется даже дешевле 20 тысяч.
3) Сколько возьмет сам Антокольский? По-видимому, ничего.
4) Статуя имеет 3 3/4 аршина. Для Таганрога, как говорит Антокольский, ее придется увеличить до 4 аршин; это для того, во-первых, чтобы не повторить Петергофской статуи и во-вторых для того, чтобы монумент был солиднее. Увеличение в объеме обойдется дороже на 3 тысячи (но в общем не дороже 12 -15 тысяч...)»
Иорданов - Чехову: «Только что получил Ваше письмо и не могу прийти в себя от восторга по поводу Вашего свидания с Антокольским!.. Если бы Вы знали, как бесконечно я благодарен Вам за Ваши хлопоты! Благодаря Вам у нас будет лучший памятник Петру в России...».
К сожалению, к юбилейной дате Таганрога памятник готов не был. Был только заложен камень на месте будущего монумента, но и это вовсе не то место, на котором возвышается Петр I сейчас. Расположение памятника обсуждалось отдельно. 19 мая 1898 года Чехов - Иорданову: «Многоуважаемый Павел Федорович, при выборе места для памятника надо считаться также и с мнением художника. Ведь не все равно для художника, где поставить памятник - у моря, на большой площади, около высоких домов... Если около высоких домов, то и памятник надо делать высоким, иначе он будет казаться куцым. Петр у Антокольского стоит лицом к морю, ветер дует на него с моря - это видно по его волосам, сюртуку; стало быть, если бы на совет был приглашен Антокольский, то он выбрал бы местность, откуда видно море, то есть крепость».
Именно этому соответствует то место, где монумент стоит сегодня. Но тогда у города не было возможности привести крепость в порядок, чтобы поставить там памятник. Поэтому обсуждались другие места, и в этом Чехов тоже принял участие: «Место против сада конечно лучше, чем на Николаевской улице; можно было бы поставить Петра не на улице, где он стеснял бы движение, а на полукруглой площадке, занятой у сада».
Антон Павлович даже нарисовал в письме то место, где мог бы стоять памятник.
Работа над памятником продолжалась. Иорданов писал 21 июня 1898 года Чехову: «Вчера я получил очень милое письмо от Антокольского - он не только изъявляет удовольствие по поводу установления своей статуи, но обещает всякое содействие по наблюдению за отливкой и берет на себя задачу скомпоновать подходящий пьедестал. Таким образом, весь памятник будет цельным художественным произведением».
Антокольский слово свое сдержал — памятник был отлит в Париже в мастерских братьев Тибо и доставлен в Таганрог. Открытие памятника Петру I в мае 1903 года стало настоящим праздником. Скульптора к той поре уже не было в живых, и вряд ли кто-нибудь из горожан знал, что за год до кончины Антокольский, как пишет В.В. Стасов, «...принужден был распродать с аукциона все свои художественные коллекции (ковры, фарфор и фаянс, стекло, предметы из металла, скульптуры, живопись и т.д.) Долгими годами он любовно отыскивал, выбирал и собирал эти предметы, теперь пришлось с ними расставаться - и это была для него тяжкая горесть. Мало утешения ему было в том, что и Тургенев, в конце своей жизни, был принужден к тому же. «Я хорошо помню его продажу, писал мне Антокольский. На другой день после первой продажи, утром, я зашел к нему; он еще лежал на своей кушетке, обтянутой зеленым репсом». «Вот, батенька, Ватерлоо!» сказал он мне. Не потерплю ли я тоже самое? Я хлопотал, чтобы лучшие вещи были куплены на аукционе приезжими из России, но напрасно: отказались, точно я просил из милости или одолжения». Стасов подводит итог: «...Какая печаль и грусть, какая горькая судьба. Вот чем иногда, к несчастью слишком часто, приходится кончать многим великим русским людям! Они должны смотреть со светлым упованием - только на далекое будущее».
Но гонорара от Таганрога Антокольский так и не попросил.
Не был на открытии памятника и А.П. Чехов. В 1902 году он с сожалением писал: «Я бы приехал на открытие памятника Петру I, да... денег маловато». Смертельно больной, он все же поздравил земляков и даже завещал на ближайшее будущее: «Я от души поздравляю вас - памятник очень хорош и теперь остается построить хорошую библиотеку и музей. Ваш А. Чехов».
Итак, Таганрог без памятника Петру Первому – не Таганрог. И спасибо за то Марку Антокольскому, Антону Чехову и Павлу Иорданову.
Хорошо жить в бронзе: то снимут, то поставят, то перенесут в другое место. Конечно, если по дороге не переплавят. А вот в обычном теле хуже: пришла пора – и положено лечь в землю. И тогда в Гиперпространстве Интернета появляется такая информация:
Алфавитный список русских захоронений на кладбище Тестаччо
Иорданов Павел Федорович,
Таганрог 17.11.1858 - Принкипо под Константинополем 1.3.1920, сенатор, доктор медицины, тайный советник, член Государственного Совета, Таганрогский городской голова [I, 2, 30; № 2101], рядом с женой М. А. Иордановой и сыном А. П. Иордановым-Ознобишиным. Примечание: Iordanov A. P. Les Iordanov// N. Ikonnikov. La Noblesse de Russie. Tome E. Paris, 1958. P. 534-535; Соболева Н. А. Род Лакиеров//Историческая генеалогия. 1994. № 3. С. 21.
Вот так, в одну линеечку и легли на карту Таганрог, Константинополь, Афины.
• Волна хрущевских преобразований смела с пьедесталов памятники Сталину. Пришла пора и для монумента, установленного на территории «Красного котельщика» в Таганроге прощаться со своим местом. И здесь, видимо, забыли до конца решить судьбу «гения всех народов». Исчезла скульптура! Говорят, что ее замуровали в кирпичную стену завода. До других времен. На всякий случай…
Беспокойно все же быть памятником!
Владимир Комнино-Варваци, Афины.
С признательностью
использована публикация «Запоздалая благодарность».
Любовь Суркова, ЛГ-Юг России №21 (51), 08.11.2000.