Взвод численностью в тридцать единиц был брошен судьбой на битву за жизнь, длящуюся годами. Вскоре к нему присоединились ещё два мудрых политработника. Бойцы сражались на передовой, они перемалывали, как жернова, стремящуюся в организм пищу, год от года, теряли силу и красоту, были атакованы врагами ежедневно. Иные погибали в неравном бою с полчищами микробов, те, кому повезло, залатывали свои раны пломбами и продолжали держать оборону здоровья и жизни с оружием в руках.
И вот их осталось семеро, семеро стойких бойцов невидимого постороннему взгляду фронта. Они не могли удерживать стремительных атак пищи, а та, плохо измельчённая и грубая, пыталась забить собой жерло человеческой глотки, задушить своей массой. А прорвавшись всё же в желудок, вела к несварению, падала минами замедленного действия в кишечник, взрывалась там и продолжалась газовой атакой.
Семеро оставшихся защитников-храбрецов стали просить подкрепления и, наконец, получили его в виде солдат-роботов, скреплённых одной платформой- челюстью, как обоймой. Необстрелянные новички старались влиться в ряды ветеранов на равных, но неумелость их и неопытность долго травмировала, обваливала и деформировала окопы дёсен, на которых им пришлось воевать. Их посылали на доподготовку, где шлифовали их искусство и навыки, вновь бросали на передовую. Семеро ветеранов мужественно переносили их вынужденное отсутствие и вызывали огонь на себя. Но вот новобранцы наконец-то приобрели нужную форму, притёрлись к вынужденному положению и дружно влились в борьбу за пережёвывание и измельчение поступающей в рот пищи. Их снова было тридцать. Бои продолжались. И не было возможности восполнить потерю лишь двух мудрых комиссаров, погибших в бою смертью храбрых.