Вор
Вступительные экзамены в институт я сдал отлично, и по действующим на факультете правилам это дало мне возможность самому выбрать группу для зачисления. Не задумавшись о том, что сами группы администрация ВУЗа комплектует сообразно списку специальностей и, следовательно, по исходу студент получает конкретную специальность, я выбрал приятелей.
То есть ту группу, в которой волей случая оказались знакомые ровесники.
Кто бы знал, что из 27 человек первого состава до защиты диплома дойдут только семь, а группу доукомплектуют студентами той же специальности, но из ВУЗов других городов региона, причём так что прежняя численность будет восстановлена. Фактически никого из тех, кому я был обязан своим выбором, на момент защиты дипломных проектов уже не было в группе.
Конечно, сам процесс обучения иногда был изнуряюще тяжёл, но причин для отчисления существовало достаточно. Своё значение имел и особый режим обучения.
Среди разнообразных лабораторных работ нам приходилось наведываться в «демзал», где вся его громадная площадь была занята различными образцами ракетной техники. В тот день нам предписывалось ознакомление с легендарной ФАУ-2 и её стартовым столом. Но с правой от входа стороны вдоль стены и чуть ли ни на всю её длину на искусственном ложементе лежала не мене легендарная Р-57 --- первая отечественная стратегическая ракета. Как и большинство экспонатов она была «препарирована» для удобства, так сказать, предметного изучения. Топливные баки так же были вскрыты для осмотра студентами --- в стенках были вырезаны люки настолько больших размеров, что и проникнуть внутрь не составляло особого труда, но, главное, туда проникал свет.
Надо заметить, что накануне нам подробно рассказывали об особенностях таких вот топливных баков, которые связаны с угрозой формирования воронки при сливе топлива в магистраль. Воронка, которую каждый мог наблюдать и в собственной ванной при сливе использованной воды, изменяет фактическое сечение выходного отверстия. При чрезвычайно развитой воронке жидкость сливается в сущности только по стенкам, тогда как сечение канала оказывается практически неиспользуемым. Для ракеты такое положение дел гибельно, поскольку вносит нештатную характеристику расхода как топлива так и окислителя, и ведёт обычно к взрывам. Довольно эффективным средством для гашения воронок показали себя «грибки», которые закрепляли на некотором возвышении над входным срезом в трубопровод для препятствия окружным перемещениям жидкости. Извне, эти конструкции действительно чем то напоминали грибы, но кроме них в баке не было никаких выступающих частей. Ну, не должно было быть! И вдруг я замечаю, что из стенки, расположившейся внизу, торчит нечто непонятное. Впрочем, достаточно было присмотреться, и я узнал в этой финтифлюшке поляризационное электромагнитное реле. С ними приходилось сталкиваться ещё в школьную пору, когда всё свободное время, помнится, года два подряд, я отдавал радиокружку. Но тотчас же возникли вопросы о назначении его и причинах монтажа именно в баке, который предназначен для заполнения весьма активной в химическом отношении жидкостью. Решив для себя, что если реле удастся извлечь из разъёма, то оно не входит в состав «изделия», а находится здесь по иным каким то причинам, я протиснулся в люк и не без усилий извлёк это реле с места его крепления. Рассмотреть что то внутри не было никакой возможности, поскольку люк то я закупорил собственным телом, и в баке стало темно. Зажав в кулаке реле, пятясь задом, я вывалился наружу, кряхтя от боли в коленках --- не смог их уберечь от острой кромки люка. Но не успел ещё укрепиться ногами на полу, как был ошеломлён совершенно неожиданным нападением какого то незнакомого мужичка.
Низенький, с тщедушной плотью на широких костях, какой то «квадратный» в проекции на стену, он орал на меня, обзывая последними словами. При этом его лицо, лишённое и бровей и ресниц, побагровело, когда он убедительно кричал мне в лицо, что за воровство я буду отчислен из института немедленно. Что ж говорить, сознаюсь, стушевался. Тем более, что неоднократные попытки объяснить ему причины своей экскурсии, что реле это мне на фиг не нужно и я хотел только…--- все эти попытки были тщетны. Он меня попросту не слушал. Наконец, выхватив у меня реле, он помчался к ФАУ-2, где ещё толпилась наша группа, и уже там стал прилюдно лаяться даже и на нашего преподавателя. Чем всё кончилось? Кафедра меня взяла на поруки, защитили так сказать. Но со временем я понял, что судьба свела меня с особистом, который отвечал за сохранность экспонатов в «демзале», что реле, которым я так не кстати заинтересовался, было элементом охранной сигнализации, и что этот особист так много попортил крови сотрудникам кафедры, что они защитили меня скорее по протестным мотивам --- наболело у них от такого опекунства --- чем из уважения к любознательному телку, коим я тогда и был.
Случай этот познакомил меня с Иван Иванычем --- так оказывается звали моего гонителя. И вспоминать его не было бы никакой надобности, если бы спустя лет пятнадцать, он сам ни оказался бы в числе ополчившихся на меня по совершенно иному поводу людей, объединённых на основе его
пусть ложного, но, работающего, чёрт возьми, мнения. На этот раз события разворачивались вне института. Но они невольно заставили меня вспомнить, что уже в следующий после описанного происшествия визит в «демзал» мне по чистой случайности удалось избежать скандала. Кто то, пользуясь тем, что при входе сразу за постом дежурного мы должны были оставлять всё лишнее, подложил в мой портфель пару увесистых шестерёнок, чегу дежурный с его намётанным взглядом не мог не заметить. Просто повезло, именно когда я подходил к нему, телефонный звонок «на пост» отвлёк его проницательный взгляд. Ну а телок, он и в Африке, телок. Только выйдя в коридор общего пользования, я поинтересовался причиной неожиданного отягощения собственного встопорщившегося портфеля. Не думаю, что и на этот раз кафедра сказала слово в мою защиту.