Орлов Сашка. Птаха, перелетная. Любит путешествия с экстримом на гране суицида. В какой стране буза, смута, а лучше военный переворот и свержение правительства – он туда, в тур. Шоп его. Цунами, он в Таиланде. ( Цунами- бунт природы). Пираты на тотальный грабеж поплыли – он в Сомали. Всегда вовремя, ни разу не промахнулся в выборе мест отдыха.
- Зин, слыхала, че в Египте творится. Твой, Санек, поди, там?
- А че, есть другие варианты?
- В Беларусь, на выбора бы съездил.
- Не поедет, там моря нет.
И это истина. В турах Орлова интересовали только две вещи. Море и шведский стол. Море обожал, пожрать любил. Особенно деликатес – халяву. А трястись в автобусе, глазеть на кирпичи сложенные в пирамиды, неизвестно кем, зачем и как, слушать байки гидов, состоящих из их же домыслов. Увольте. Надо быть больным вовсю голову, чтоб за тыщи верст переться к морю, а по прибытии рвануть в пустыню. В большую песочницу с игрушками для исполинов.
- Иль сгонять? Нет, чтобы решиться, стока не выпью.
А море это да. Море это море. Лег на песочек. Тело в воде, голова на берегу. Ласкают волны. Джакузи природы. Лепота.
В такие минуты Санек погружался в сон. Из воды торчало брюхо с впадиной в виде пупка, словно кратер потухшего вулкана на острове в лагуне. У подножья гейзер. Волны захлестывалиа рот и вода с храпом и шумом выстреливала в небо. Периодически ниже живота тоже возникал подводный гейзер, а еще поднимались пузыри газа с характерным, сероводородным запахом, по периметру, вдоль берега живого острова. Явный признак пробуждения вулкана.
Орлова, принимающая сторона, любила и ненавидела одновременно.
Любила. За то, что он вмиг становился достопримечательностью побережья, и заманивал туристов. Ушлые египтяне брали плату за «сфотаться на фоне живого фонтана». Устанавливали табличку «Экспонаты руками не трогать». Почтительно, наверное, раз во множественном числе. Хотя Орлова действительно было много. В плане где-то, под два метра длина от пятки до макушки. И по ширине не всякому перепрыгнуть дано. И не желательно. Вулкан суров в гневе, если пробудить ненароком.Раньше времени.
Ненавидела. За шведский стол. (Ненависть распространялась и на шведов. За их изобретение). Сто десять килограмм живого веса требовалось содержать в тонусе. А для этого, нужно соответствующее количество жидкого (алкоголесодержащего) и твердого, натурального белкового, продукта. В пропорции пятьдесят на пятьдесят и объеме раза три, четыре в сутки, а то и все шесть. Бывало до восьми доходило, если открывалась чакра на аппетит, отсутствием которого Санька не страдал. Особенно ночью. Не говоря о «перед сном». Там вообще тушите свет.
Сам Орлов оценивал сытость организма не количеством посещений трапезной, а расходом туалетной бумаги в номере пансионата в сутки. Полтора рулона - норма. Два - перебор. Один - разгрузочный день. Меньше рулона - скандал на весь шведский стол. -Я голодовки не объявлял.
В основе прожорливости лежала диета. Соблюдал Саня ее строго. Строго мясную или рыбную, в данном случае крабово-креветочную. А фруктово-овощной силос воспринимал как декоративный букет для украшения стола. И только. К диете приступал строго по графику, то есть только в гостях. А сейчас он где?
Официанты встречали его презрительными взорами. В ответ Орлов одаривал их леденящим взглядом Тайсона на очередную жертву. Косился на уши поваров, поскрипывая зубами,подергивая желваками. Намекая, что посолить, немного соуса и можно, сырыми. По побережью расползались слухи, что видели акул с покусанными кем-то плавниками. Немая сцена сопровождалась, немым диалогом. Нет. Немыми монологами.
С одной стороны. Кушай на здоровье, дорогой. Что б ты подавился изжогой и несварением. Зачем гостеприимством злоупотребляешь, дорогой. Откуда ты свалился на нашу голову. Почему такой голодный приехал, ненасытный ты наш. Дорогой клиент ты, однако. Очень дорогой, дорогой. Вот несчастье на нашу голову. Баранину не на день, на неделю же завезли. На всех рассчитывали. Дорогущий ты наш. И между слов: вах, вах, вах.
И рикошет.
Гарсон! Шнапс, который дриньк! Живо! Во-во! И шашлыков. Я сказал шашлыков, а не шашлык. Бегом. Развели тут антисанитарию из скупердяйство. Знай наших. Хрен вам. Шевели булками басурманское племя. Че тарелка большая, а криля ложка. Не докладываешь, бегать сто раз будешь. Ты мне мелкие чашки не носи, я тебе не колибри, с ушка иголки питаться. И тоже промеж слов. Не вах, вах. А по русски, смачно и главное без повторений. Мать, блин, козлы и т.д.
Гарсон! Дриньк, который шнапс! Ком к ноге!
Монолог молча. Русское. Вах, вах. В слух.
А вот в чем обе стороны были абсолютно солидарны во мнениях, без намека на разногласие, так это в том что, извержению быть. Когда? Вопрос. Но быть.
- Зин, твой звонил?
- Не-е-е.
- Голодный, поди, касатик наш. Схуднул небось.
- С него убудит, щас. . Да ты, баб Валь не переживай. Вот увидишь, килограмм пятнадцать привезет на телесах своих. До весны топить жир в бане будет.
- Дай то бог, коль так.
- Лучше б не дай Бог. Штаны опять перешивать придется.
А в Каир надо съездить. Непременно. Не ради, поглазеть, а принять участие. Как упустить возможность вымести недовольство в вопросах внешней и внутренней политики государства Российского в отдельно взятой стране. Путем оплеухи в ухо отдельно стоящему египетскому омоновцу, а то и двум. Хотя Бог троицу любит. Значит трем. Десяткам. И Орлов скрутил в ванной барашек со смесителя. Примерил в кулаке. Пойдет.
-Зин, твой звонил? Как он так, поди в порту на полу мается, касатик наш. Вылететь не может.
- Не, не звонил. Да ты, баб Валь, не переживай. Как пить дать в Каире машется с кем нибудь.
- А за че машется?
- Обычное дело, за правду. Объяснял поди, что вводить закон о полиции в России не разумно и накладно в период кризиса. А его не поняли. Вот и разъясняет доходчиво, кулаками.
- Да, Зин. С твоим спорить всем дороже. На русском его, не поймешь, а на каирском языке и подавно. А чего он там о полиции вдруг вспомнил.
- У него ж аллергия на ментов. А чьих оне по паспорту ему фиолетово. И он всегда за народ.
- Вот как. Не учинил бы международный скандал.
- Этот может.
Уведомления посольства с предложением досрочно покинуть страну Орлов воспринял как личное оскорбление и ущемление демократических принципов свободы передвижения. А обещания турфирмы вернуть деньги аккуратно складывал в портмоне. Пригодятся. Хотя обычно и так возвращали. С задержкой - редкий случай. Формулу отъема денег у таких агентств Орлов усовершенствовал до мелочей, но методикой, ни с кем не делился. А то обанкротятся все. Кто возить в туры будет?
Отъезду Орлова клерки пансионата были безумно рады и смертельно напуганы. Кульминация же. Да обошлось, благодаря уступкам по трем пунктам. За исчезновение халата и полотенец в номере претензий не предъявляли. Раз. За обедом, где Орлов складывал пищу не в себя, а сумку. А потом в себя. Не возражали. Два. Отъем пятидесяти процентов выручки у пляжного фотографа. Простили. Три. На этом и простились. Ехидно улыбнувшись друг другу.
Вах, какой добрый, дорогой.
- Ало, Зин. Здравствуй милая.
- Здравствуй котик. Как ты.
- Да все хорошо. Вылетаю. Посадку уже объявили. Вечером жди.
- Самолет не перегрузи.
- Не волнуйся, если кого и попросят из самолета, уж точно не меня.
- Голодный, поди? Котик.
- Как лев.
- Чего хочется? Скажи. Приготовлю.
- Капусты квашеной с лучком и маслом. Бородинского хлеба. Окрошечки с хреном.
- Хи, львы такое не едят.
- Просто им такое никто не предлагал. Ну иду я иду. Зин, эт не тебе. Ну, до вечера. Целую.
- И я тебя, котик, пока.
- Это вы меня в накопителе задержали, а не я ваш трап. У тебя самой много часов налета? А с трапа? Не летела? Вот и не напрашивайся.
- Ну каво там титьки мнете. Запущай моторы. То же мне, водилы небесные. Сел я. Пристегнулся. Отвянь.
В тот же миг запела левая турбина лайнера. Ее звук плавно поплыл от низких частот к высоким.
Орлов заказал перекусить и достал из сумки свежую прессу. Что там, в мире твориться? Где следующий отпуск провести наметить надо и не проморгать, где экстрим смачный назревает.
(Имя и фамилия прототипа героя изменены. В целях безопасности для одного типа. Который автор).