Вкус жизни

               



   Есть ли у жизни вкус?  Я думаю, конечно, есть. Первый вкус, который мне запомнился  с детства – это вкус шпротного паштета. Было мне лет шесть, и я постоянно играл с ребятами во дворе. Игры были до безумия интересные, от казаков-разбойников до войнушки, и  мама никак не могла докричаться с балкона, чтобы Андрюша пришёл поесть. Но во время игрового перерыва я «мухой» забегал домой, категорически отказывался от первого и тогда мне намазывали на хлеб два бутерброда со шпротным паштетом. Один я съедал тут же, а второй, когда спускался бегом по лестничным клеткам во двор.
 Вкус этой перемолотой копчёной рыбки я помню до сих пор. Это вкус детства, мелкоты-мальчишек  дошкольного возраста, счастливой, беззаботной детской жизни.
  Каждый год на лето меня отправляли в деревню к бабушке. Приезжал туда и мой двоюродный брат Мишка, который был старше меня на четыре года. Мишка был заводилой в деревенской мальчишеской компании подростков. Одной из наших хулиганских проделок, была кража гуся из соседней деревни (за своих гусей можно здорово получить).  Ребят моего возраста на такие мероприятия не брали, но так как я брат Мишки, то никто особо не возражал. Гуся ловили на купалке в речке. Сворачивали ему голову, оттаскивали в кусты, ощипывали и прятали до вечера.
 Вечером происходило всё самое интересное. Разводили костёр на берегу речки, гуся обмазывали глиной и долго запекали в углях. Когда гусь запекался, его делили на различные части. Мне доставался пупок гуся. Он по вкусу напоминал мясную резину, но в ту минуту это был самый вкусный кусочек мяса, который я пробовал. Во-первых, была ночь и тайна о краже гуся, к которой я был допущен. Во-вторых, я был во взрослой компании и мог потом хвастаться, что был на «деле». И,  в-третьих,  счастливее меня с этим гусиным пупком в зубах, стоящего на крутом берегу реки Ока, в эти минуты никого не было.
 Дальше в памяти всплывает армейский бутерброд, причём он мог быть назван и студенческим и рабочим, в зависимости, где он употреблялся. Я думаю, это один из самых крутых представителей бутербродного класса. В курсантские годы мы были вечно голодными. Зарядка, кроссы, учёба, ученья и т.д., всё это требовало больших энергетических затрат. Честно скажу, кормили плохо. Каша да варёное сало. Поэтому есть хотелось всегда. И когда появлялись деньги, мы бежали в «чипок» - чайную. Покупался батон белого хлеба, разрезался  пополам вдоль, намазывался маслом, потом вареньем.  К нему прилагался конусоугольный пакет молока.  Вот это блаженство! А жизнь то оказывается не такая  плохая штука!
 Как желудок вмещал такое количество пищи единовременно не понятно, но вмещал.
 Все тяготы и лишения военной службы отходили на второй план.
 На последнем курсе была общага. Только от одного слова «общага» рефлекторно появляется запах жареной картошки и балтийской килечки в томате. За этим, поистине деликатесным блюдом мы сидели до трёх утра, мечтали о выпуске, погонах, будущей чудесной жизни. Иногда на столе появлялась и бутылочка портвейна, чудом пронесённая через КПП.  Хотя чудо здесь не причём, всего лишь желание и смекалка.
 Да, в то время у нас не было компьютеров, мобил и прочих атрибутов сегодняшней жизни. Впрочем, не было и наркотиков, «голубых», фанты с пепси-колой и «Макдональса». Но был вкус к жизни и вера в справедливость и счастливое будущее. Было чётко понятно, крысятничать и стучать на товарища нельзя. Живи по справедливости в коллективе и тебя всегда поддержат, у тебя всегда будут друзья и сторонники.
 После училища, через год, нас молодых лейтенантов, отправили стажироваться в Астраханскую область на Южный полигон. Ехали мы в одном купе, рассказывали о первом году  офицерской жизни и пили спирт. Закуски практически не было. Печенье и вафли от проводницы и всё.  Но это было не главное – главное атмосфера хвастливых рассказов  «заматерелых» военных. Пока допили спирт и приехали.
 Ночью добрались до постоялого двора, где нас и разместили у какого-то дедка.   
 Встали поздно утром. Головы набекрень. Во рту сухо, как в пустыне и запах, что кошки нассали. На наше счастье дедок оказался казаком и понял нашу мужскую грусть. Он принёс нам – хлопцам  арбуз со своей бахчи. Вкус этого арбуза забыть невозможно. Сочный, хрустящий арбуз, текущий по щекам, рядом солнце, степь и мы. Потом  Митрич, так звали деда, принёс мочёный арбуз, бутылку самогонки и чугунок картошки с салом. Жизнь сразу наладилась. За время стажировки мы ещё съели не один десяток арбузов, но тот первый был, наверно, лучшим в нашей жизни.
 Потом была долгая служба в различных гарнизонах. К концу службы случилась перестройка. Появились первые красивенькие ликёры и спирт Роял,  авокадо и кокосы, карпаччо, тигровые и королевские креветки, страусятина и кенгурятина, суши и роллы и много другой всякой всячины.  Но вкус не запомнился. Что-то было необычно, что-то приятно, но в памяти не отложилось.
 А тут как-то случилась командировка в Костромскую область. Решили  с сослуживцами поехать на машине. Выехали в четыре утра, миновали Московскую, Владимирскую и Ярославскую области. По пути страшно захотелось есть. Внезапно у дороги увидели надпись «Столовая». В Москве и ближнем Подмосковье их уже лет десять нет. Заходим. Необычный запах давно забытой еды. По стенке торопливо пробежал тараканчик и скрылся за плинтусом. На раздаче, ну конечно, крупных размеров повариха. Причём круглое всё - и лицо и плечи, и живот и улыбка. Смотрим, а там поджарка свиная, гуляш из говядины, котлеты полтавские и о боже – компот из сухофруктов, а на столах вместо соевого соуса и вассаби, ядрёная горчица и никаких зубочисток и салфеток.
 Съели всё - и поджарку и гуляш и по котлетке и конечно наш забытый родненький компот из сухофруктов. Браво Костромская земля!  Хочется жить, творить, работать, в конце концов. В приподнятом настроении за два дня сделали недельную работу и заскочили к однокашнику в Переславль – Залесский.
 Николаич, наш старый приятель с курсантских времён. Он уже давно уволился и работал в школе учителем истории. Недавно он перенёс операцию и передвигался с палочкой. Увидев нас (охламонов) прослезился, скупой мужской слезой. А потом поехали мы к его отцу в деревню, где нас за воспоминаниями ждало кулинарное чудо.
 Отец Николаича, дед Тимофей приготовил «колдуны» - здоровенные пельмени с картошкой. Эти колдуны складывались в чугунок, посыпались жареными грибами с луком, и всё это заливалось жирной сметаной. Чугунок час томился в деревенской печи. За последние десять лет вкуснее и сытнее я ничего ни ел. Всё это накладывалось на задушевный разговор и  рюмочки первача на тмине. Единственное, что омрачало встречу, понимание, что эта встреча, скорее  всего, будет последней.
 По приезду домой, я поинтересовался у дочери о чём-нибудь вкусном, что было в её жизни. 
- Да, нет,  ответила она. На выпускном вечере, после школы, все напились и ничего ни ели.
 
- А может первый «Макдональдс» или «Ростикс»?
- Да тоже, нет. Сейчас в «Мак» ходят только приезжие и лохи. Так, что-то было вкусное, но, чтобы зацепило, не помню.
- Ну а фишка последняя поколения «пепси»?
- Наверно, коктейль «Махитос»
- Это случайно, не который Хемингуэй на острове свободы пил.
-Не знаю, что там пил Хемингуэй, а у молодёжи это сейчас модно.
 Я попросил дочь организовать мне этот махитос.
 Сказано – сделано. Попробую, чем там увлекался Эрнест.
 Выпил я коктейлей пять. Потом понял, что кубинского мачо из меня не получится, сбегал за бутылкой водки и, употребив её, спокойно заснул простым русским человеком.
 Проснулся я от навязчивого кошмара. Мне приснилось, что еду отменили и заменили её таблетками. На завтрак – одна, на обед – две, на ужин опять одна. Всё рассчитано по калориям и микроэлементам. И, несмотря на легкую головную боль после вчерашнего возлияния, пришло понимание – какой я счастливый человек.
  Я познал вкус, вкус еды, вкус жизни, вкус дружбы и вкус любви.
   Я застал это время, ребята!!!