«Хорошая душа всегда в цене, но наша компания предложит вам лучшие условия»
Мефистофель
Говорят что психология, это наука об отсутствии души. Хотя древние считали в точности наоборот. Однако, сегодняшнее отсутствие души не отменило наличия душевных болезней. А ведь где только не искали эту душу. Хотя бы для того, чтоб ее вылечить...
Удлинитель тела
Зачем наука убила душу? И верно ли, что без нее жить стало веселей? Стремление избавиться от незримой части себя есть архаичный страх темноты. Во тьме встревоженный разум рисует чудовищ. Спокойствия ради приходится отменить незримое. Объявить его продуктом мозга или побочным эффектом гормональной системы. И назвать все это наукой. Ведь в современном мире наука оказалась новым богом. Она исполняет желания и порождает мир словом. То, что не описать ее формулами, более не существует.
Есть лишь измеримое. По этому для Фрейда душа это виртуальный удлинитель члена. Фаллос, устремленный в небо. Вавилонская башня, метящая в бога. Бог оказался мало прельщен подобной перспективой, так что башня то и дело падает, а человек наказуется разделением языков. Сознание не понимает слов подсознания, и наоборот. Психоаналитик вынужден стать дешифратором, переводчиком и посредником. Розетским камнем психики являются сны, фантазии и воспоминания. Крутящиеся вокруг все того же члена.
Последний оказывается не только корнем души, из которого она истекает в принимающий ее женоподобный и податливый мир словно семя, но и сакральной осью бытия, мировым древом, подпирающим свод небес. Фантазия эта не нова, но воспроизводит известную в неоплатонизме конструкцию «логоса сперматического», слова-духа, рождающего мир. В последствии она перекочевала в христианство, стыдливо переведенная в его главной книге как «слово животворящее». То самое, которое «стало плотью и ходило среди нас»...
Судьба слова
Излившаяся в мир душа становится плотью, и было бы странно, если бы она стала чем-то иным. И распинается там. Плоть венчается мозгом. В него вонзаются гвозди электродов. Для физиологов-материалистов, мозг есть религиозная истина и символ веры. Несмотря на возражения, что с тем же успехом можно считать телевизионный блок питания источником изображения на экране. Выключаешь одно — пропадает другое. Странная логика. Но в отсутствие трепетной души, миром правит все что кажется разуму логичным.
Философы-экзистенциалисты называли человека существом, лишенным души, но страстно желающим ей обладать. Быть бессмертным, не подвластным страданию и потерям, свободно парящим среди звезд предвечным неуничтожимым духом. И этот неустранимый конфликт между желаемым и реальной смертностью, ограниченностью и несвободой, есть главный корень душевных болезней и неврозов. Рецептом будет философское отношения к жизни и признание собственной малости и незначительности перед лицом бытия.
Впрочем и это не ново, но завещано еще античными стоиками. Хотя последние не отрицали богов и собственный человеческий дух. Для многих из них он был Гением — сущностью подобной богам, лишь временно сопричастной телесной природе. Вдоволь наигравшись и напитав себя впечатлениями, он смело и гордо возносился в свои эмпиреи. От того для стоика привычно бросать вызов богам как равным себе. А уж о превратностях мира сего беспокоится стоило вовсе в последнюю очередь. Тем более о какой-то душе.
Неуместный ум
Душевная боль в отсутствующей душе есть вид фантомной боли. Подобно часто мучающих людей годами болей в давно ампутированных конечностях. Но в отличие от отсеченной руки, которая таки существовала раньше, души не предполагалось изначально. Чему тогда болеть? Что бы не смущать себя парадоксом, термин душевной болезни был заменен на «ментальную болезнь». Стало быть «ментал» все-таки есть. Хотя на все призывы дзен-буддийских мастеров «принести свой ум» и показать его, наука хранит гордое молчание.
Где находится ум? Какого он размера, цвета, формы и веса? Однако, столь любимые древними неразрешимые вопросы, служащие демонстрацией абсурдности повседневных людских представлений о реальности и собственном «Я», больше не работают. Потому что и космос мы принести им не можем. И не можем сказать, в чем он содержится. Время и пространство не обладают ни формой ни цветом и не содержатся нигде. Или содержатся друг в друге, или в самом нашем уме, который не находится нигде или непонятно где.
Точно так же устроены атомы, элементарные частицы и кванты энергии. Они не обладают ни цветом ни формой, ни каким либо определенным положением в пространстве. Что совершенно не мешает нашим телам, из них состоящим, ощущать себя вполне реальными. Особенно если сесть на раскаленную сковородку. Оказывается пустота может причинить вред другой пустоте. А может и пользу, и даже удовольствие... От того так велик соблазн считать тело душей. Видимой частью сознания. Или, как минимум, его носителем.
Носильщик мозга
Для классического материалиста мозг выделяет сознание так же как желудок выделяет желудочный сок. Душа есть свойство лобных долей мозга создавать сложные петли обратной связи. То есть не только воспринимать мир, но и воспринимать сам процесс восприятия. Самоосознавать. Казалось, будто всякой функции души можно найти свое соответствие в структуре мозга. Память, речь и чувства, удовольствие и боль, любовь и гнев, имеют свои отдельные материальные носители — локализованные группы нейронов.
С той давней поры тянется популярная байка о левопулушарном и правополушарном мышлении. Якобы первое отвечает за логику и точное мышление, а второе за цельные образы и чувства. Но в ходе дальнейших исследований случается чудо. Пространство исчезает. Реальность мозга и нейронных процессов рассыпается и становится зыбкой иллюзией. Ничто не локализовано. Фокусы в дзен-буддийском духе. Разум, память и чувства не находятся нигде. И в то же время повсюду. Человек живет не мозгом, но всем телом.
И это хорошая новость. Быть лишь подставкой для мозга, это слишком просто для такого сложного существа, как наше тело. Вполне хватило бы тумбочки из под компьютера. Впрочем, здесь компьютерная модель сознания оказалась как нельзя кстати. Если душа повсюду и нигде, то ее можно сравнить с программным обеспечением, а сам мозг, или даже все тело — с железом, аппаратным обеспечением. Тогда можно программировать и перепрограммировать душу практически как угодно. Самосознание это лишь программа.
Охотник за привидениями
Компьютерная метафора рождает фантазию о ментальном интернете. Это коллективное бессознательное Юнга, а возможно, и коллективное сверхсознание Ассаджоли. Или даже космический разум древних мистиков и современных фантастов. Мы лишь его локальная периферия, интерфейсы единой сети, подпрограммы, возомнившие себя отдельными личностями. По просторам вселенской души гордо шествуют предвечные Архетипы и Эгрегоры, жалкими изменчивыми тенями которых являемся мы, не ведая о том.
В этой жуткой бездне душа исчезает надежнее, чем под скальпелем материалиста. В ужасе она стремится запереться в темном шкафу и забыться глубоким сном. Так возникает теория бихевиоризма. Для бихевиористов есть только поведение. Душа это Черный Ящик. Никто не знает, что там внутри. Может стая бесов. А может и вовсе ничего. Или то, что не приснится в самом смелом сне. Фантазировать можно сколько угодно, но мало полезно. Потому что спор о недоказуемых фантазиях рождает не Истину, но головную боль.
Кто перечтет имена демонов, которых мы носим в себе и называем своей душой? Голова предмет темный и исследованию не подлежит. Однако, в ней рождаются подчас интересные идеи. Например мысль о том, что все происходит в точности наоборот. Не в мозге, а во внешнем пространстве. Сознание подобно магнитному полю размазано по всей бескрайней вселенной, присутствуя в каждой ее точке. Нервная система лишь приемник и интерфейс, связывающий это поле с локальными сенсорными датчиками органов чувств.
Возможно, душа подобна привидению, не существующему и не несуществующему одновременно. Во всяком случае ребята с востока уверены в этом не первую тысячу лет. Впрочем, они еще в ту пору были очень странными. Но создавший двузначную логику разум запада не был богом. Так что у мира есть мало причин ему следовать. Выбор не исчерпан дилеммой «быть или не быть». Дух веет где хочет, мало сообразуя свои движения с нашей логикой и научными теориями. Психолог оказывается в роли охотника за приведениями, тщащегося поймать неуловимое. Что за дивную рыбу принесут ему его сети...?