Национальное достояние

               
От поликлиник лучше держаться подальше, и без особой надобности в руки врачей не попадать. В противном случае, быстро не вырвешься. Количество очередей, которые ты должен отстоять, увеличивается в геометрической прогрессии после посещения каждого кабинета. Стопки справок, анализов, рецептов, направлений и обследований, с трудом умещаются в извилинах вашего мозга, а также торчат из всех карманов.
После появления первых результатов обследования ситуация еще более обостряется. На пациента начинают смотреть с таким откровенным сочувствием, что впадаешь в ступор и лихорадочно думаешь - сколько же осталось? - неделю или дня три. А что можно сделать за три дня, и за что браться в первую очередь? Вот не слабый вопрос.
Приспичило однажды придти в лечкомиссию. Там будто ждали, и спрашивают участливо:
- А вы профосмотр уже прошли?
- Нет - говорю - не проходил. А это обязательно? На это
много времени уйдет, а я не рассчитывал здесь долго задерживаться.
- Обязательно - говорят - распоряжение министра.
Ну, думаю, если сам министр заботится о моем здоровье, непременно нужно пройти профосмотр. А то все ругаем министров. Вот, мол, слуги народа, а как они далеки от нужд простого человека. А при подобном внимании министра к твоей персоне упрямиться просто глупо. К тому же очередь на профосмотр отдельная и движется гораздо быстрее.
В общем, прошел хирурга, кардиолога, невропатолога и других врачей. Болезни все те же, что и были. Я уже к ним как-то привык и даже сроднился. Прохожу комиссию, согласно списку, и захожу к окулисту, тот меня обследовал и сообщает новость
- У вас косоглазие.
 Тьфу ты, блин горелый - думаю - только косоглазия мне и не хватало.
- Как косоглазие? Столько лет не было никакого косоглазия. Да вы не ошиблись?
- Нет, ошибки быть не может. Видите ли, возраст, мышцы глаза ослабли. Не расстраивайтесь, вы не единственный и не последний.
  Успокоил, называется - думаю я про себя, погрустневший.
С испорченным настроением, выхожу из поликлиники. На улице лето. Середина июля. Все цветет и благоухает. На встречу мне идет очаровательная, даже замечательная девушка - сибирячка, да не просто девушка - мадонна, красавица, звездочка, мечта поэта. Залюбуешься. Глаза синие и прозрачные и такие глубокие, словно это и не глаза, а пара наших сибирских озер. Волосы, будто спелые льняные поля. А ножки такие стройные, что стройнее, может быть, только Ангарская мачтовая сосна.  В Сибири, обычное дело встретить красавицу на улице, в магазине или в другом месте. Они у нас на каждом шагу. Говорят, у мужчин нормализуется давление, когда они смотрят на такую красоту, так, что грех отворачиваться или зажмуриваться, и делать вид, что она тебя не волнует.
А по другой стороне улице, через дорогу, поверите ли? идет другая красавица. Да не хуже первой, а может и лучше. И лицо, и фигура, и ножки, и стать все при ней. Сразу становится ясно, откуда берется косоглазие. Одновременно любоваться двумя красавицами, идущими по разным сторонам улицы, задача не из самых простых.
Красивых девушек в Сибири, как нигде много. Уж много времени тут люди разных национальностей вместе живут, а при смешении кровей всегда красивые дети рождаются. Мало того, что красивые, так наши девчонки еще и целомудренные и верные. К такой так просто не подойдешь. Всякая себе цену знает и честь блюдет. А как одеваются, с каким вкусом! Она так оденется, что еще краше становится, хотя, казалось бы, красивее и быть не может. А какое поразительное чувство меры. Косметикой воспользуются виртуозно, словно художник, ни одного лишнего миллиграмма, ни одного фальшивого мазка. А если повезет и взглянет на тебя, так внутри все закипает, словно в радиаторе на горном перевале. Улыбнется, будто радуга на небе после дождя засветиться, засверкает искорками как алмаз, как золотой сибирский самородок.
Редкий москвич сможет соблазнить Сибирячку и увезти из Сибири. Да не в жизнь не променяет она Красноярск на Столицу.  Чем нашу красавицу может он удивить? Я уж не говорю про иностранцев. Этим вообще ловить у нас нечего. Не чета она блудливым девицам и не поддается на коварные уловки. У нас и природа величавая, раздольная, и парни видные. Подумаешь косоглазие. Мелочь, какая. Все знают, от чего оно происходит. У нас у сибирских мужиков при такой красоте косоглазие должно считаться нормой. Можно сказать, оно сродни глазам раскосым. Возможно это признак архаики, говорящий о чистоте и самобытности сибирского народа. Гораздо хуже, когда люди смотрят, вроде, прямо, но дальше своего носа не видят, да и смотреть не на что. Но нам-то легче. Мы постоянно среди такой красоты проживаем. А каково приезжим, особенно тем, которые не знают, куда едут? У некоторых от наших красавиц вообще крышу сносит. Потому-то они и рассказывают про суровые сибирские условия.
Весь в таких интересных мыслях, дохожу до института. Закончив занятия и, пообщавшись со студентами, заглядываю в гончарку. Там за столом сидит Алесь Яковлевич Мигас, и обедает. Более тридцати лет назад он приехал из Белоруссии и основал в Красноярске кафедру керамики. Да так и остался в Сибири покоренный, нашим красивым и суровым краем.
Перед ним лежит квадратный шмат сала, толщиной сантиметров двадцать, без единой прослойки, но со шкуркой. Алесь самозабвенно, не суетясь, отрезает от него пласт, и набрасывает его на квадрат черного хлеба, Так, что сало не только полностью покрывает хлеб, но еще и свешивается с двух сторон. А всем известно, что если у нас в Сибири национальное достояние - это девушки, разумеется, кроме нефти, леса и драгоценных металлов. То в Белоруссии, как и в Украине, национальное достояние - это сало. Алесь не только с удовольствием может его употреблять хоть каждый день, но знает про него массу историй и не менее ста анекдотов, которыми и сопровождает подобные трапезы.
Видно, что это не первый бутерброд за сегодня и, кажется не последний. Олесь откусывает кусочек и, жуя его, зажмуривается, чтобы лучше прочувствовать всю полноту его достоинств. Как будто он медом обмазан или шоколадом. Потом смотрит на меня и говорит, подтверждая жестом свое приглашение
- Будешь сало? Проходи, угощайся. Прислали из Белоруссии гостинец.
- Нет, не буду, Алесь. Спасибо.
- А что? Не любишь сало?
- Дело не в этом. Мне нельзя.
- Нельзя сало? - удивляется Мигас.
- Ну да, у меня холестерин повышенный.
- Ну и сколько у тебя – спрашивает, прожевывая сладкий кусочек, Алесь Яковлевич.
- Шесть единиц - отвечаю я честно.
- А норма сколько?
- Норма четыре.
- А у меня пятнадцать – задумчиво - философски говорит он, и смачно производит очередной аппетитный откус от своего бутерброда.
Согласитесь, как бывает, трепетно, не щадя живота своего, люди относятся к своему национальному достоянию. И какая мелочь косоглазие, если в стране сберегли богатство его народа.
Я смотрю на уютно жующего Алеся, на сало, лежащее на расправленной газете, на крошки черного хлеба и дольки разрезанной луковицы.
На полках, после обжига, остывают керамические пласты и вазы. За окном, в Покровскую гору ползет троллейбус, вверх, туда, где радостно освещается солнцем храм Параскевы Пятницы. Я смотрю на всю эту неподдельную красоту,  чувствую, как до меня доносится тепло остывающей керамики и обжиговой печки, и понимаю, -   выздоравливаю... Пока.      Увидимся.