Утром боцман поднял Лешку раньше обычного. Протирая глаза и щурясь от бьющего в иллюминатор солнечного света, Алексей спросил Семеныча:
- А чего так рано?
- Давай, подымайся. Сейчас будем с «Крымским рабочим» швартоваться. Быстро завтракай и мухой на бак. Не забудь каску и перчатки. Будешь мне помогать.
И продолжил, приглаживая у зеркала мокрую одинокую прядь на лысине:
- Ну ты и дрыхнешь, студент… Я тебя ночью пожалел, не стал поднимать, когда кранцы за борт вываливали. С четырех утра лежим в дрейфе на банке. Сая-де-Малья, понимаешь…
Лешка вспомнил, что среди экипажа уже несколько дней ходили разговоры о предстоящей встрече с СРТМом, средним рыболовным траулером из родного управления рыбразведки. «М» в названии означало, что судно само может морозить рыбу. Они работали в центральной части Индийского океана, занимались поиском тунца.
Позавтракав, Леша вышел на бак. Вокруг расстилался, синим ковром океан, по поверхности которого перекатывалась длинными пологими волнами зыбь. Над водой ватными комками неподвижно висели небольшие кучевые облака, совершенно не обращая внимания на лучи жаркого солнца.
На баке уже стояли, облокотившись на планширь фальшборта, боцман Семеныч и третий штурман Володя. Со стороны они выглядели довольно комично – подтянутая спортивная фигура «третьего» и низенький, похожий на актера Леонова боцман. Они смотрели куда-то в океан и неспешно беседовали.
Когда Лешка подошел, поздоровавшись с «третьим», то увидел, что внимание их было направлено на небольшое суденышко, которое переваливалось в волнах зыби примерно в полумиле от них. Иногда СТРМ почти полностью «нырял» в волну и была видна только мачта с потрепанным и выгоревшим красным флагом.
Как понял из неспешной беседы Алексей, «дракон» и «третьяк» обсуждали условия работы на СРТМе:
- Я на «тунце» свои первые два рейса делал, сначала матросом, потом «третьим». Те еще пароходы…Экватор, пекло и ни одного кондиционера.
- Ага, - поддакнул штурману Семенович. – Доводилось мне на СРТМах работать. На «клыкаче», под Южной Георгией - холодно, а на «тунце»… Ночью простыню намочишь, завернешься в нее, а через полчаса уже сухая. И баня с пресной водой только раз в неделю, а то и в десять дней, а так, после вахты – только душ с забортной водой, а она соленая, зараза, аж глаза разъедает…
- Вот поэтому их и называют «школой жизни», - поддакнул боцману штурман и повернулся к Лешке. – Смотри студент, тебе еще повезло на нашу колымагу попасть: «кондишен» в каюте, воды – хоть залейся.
- Ну да…дистилата, - пробурчал боцман и продемонстрировал вставные зубы. – Вот что наша дистиллированная водичка делает, своих зубов, считай, не осталось. А насчет СРТМа…, - повернулся к Леше. – Сам сейчас все увидишь, старпом сказал «счетчика» послать на «Рабочего», а у меня все матросы расписаны по швартовому расписанию. Так что, держи, - протянул Алексею небольшой блокнот и карандаш.
Увидев непонимающие Лешкины глаза, штурман Володя пояснил:
- Тебя переправят на СРТМ, будешь во время перегруза считать, сколько паков рыбы они примут от нас и сколько мешков с тунцом нам отгрузят. Порядок такой, в смысле - друг другу доверяем, но проверяем.
Щелкнул динамик палубной трансляции и голосом старшего помощника произнес:
- На баке! На «Рабочем» чего-то там с лебедкой, попросили полчаса подождать. Семеныч, концы наши подавать будем. У тебя все готово?
Боцман повернулся в сторону мостика и поднял вверх большой палец, мол, все в ажуре.
Лешка поинтересовался у штурмана: - Сейчас же Ваша вахта, а Вы тут?
- Не «Вы» а «ты», студент, я ж всего года на четыре тебя старше! – рассмеялся Володя, доставая из кармана сигареты «Аэрофлот», щегольскую зажигалку и предложил Леше. – Покурим, все равно еще полно времени. А насчет вахты – штурмана командуют швартовкой на корме и на баке, как «привяжем» СРТМ к себе, дадим ход, тогда и вернусь на «мост».
Володя нравился Алексею тем, что вел себя по-простому, хоть и не панибратски, но к нему всегда можно было обратиться. Когда Лешу боцман отправлял по какому-либо делу в рулевую рубку, то Володя разговаривал нормально, не отвечал через губу, как, например, второй штурман.
Поэтому Леша не преминул воспользоваться возможностью спросить:
- А как они ловят тунца? Не тралом же?
- Из тунцов тралом только полосатика ловят. Мелкий он и болтается у поверхности, а наши здесь ищут желтоперого, синего или большеглазика. Это рыба сильная и большая, носится, как торпеда, на глубине. Поэтому ловят ее на крючок, так называемым ярусом.
- Ух ты, это типа удочки?!
Володя последний раз затянулся поглубже и отправил щелчком окурок за борт:
- Что-то вроде перемета ставят. Представь, болтается веревка в море, толстый шнур до сантиметра диаметром, а на нем, через равные промежутки – на длинных стальных поводцах, крючки с наживой. Этот шнур называют хребтиной, а промежутки с крючками, между буйками – корзинами.
Володя начал увлеченно чертить схему на мокрой соляной корке, покрывающей планширь:
- Чтоб не утонула эта конструкция, буи пластмассовые подвешены, а чтоб не потерять такой ярус в океане, еще и вешки с буйками периодически закреплены. И тянется такая «веревка» в океане на километры, только вешки на поверхности торчат, а сам ярус «висит» на буйках под водой, когда на глубине в пятьдесят метров, когда и в сто. Ставят ярус затемно, под утро, что бы «завтрак» у рыб захватить, а выбирают во второй половине дня. Для выборки специальная ярусовыборочная машина стоит на борту, вытягивать хребтину.
- А мы тут при чем, что грузить на них будем?
- Мы им как раз наживу дадим, мороженую ставриду. Вот на нее и ловится тунец. И прочая вкуснота, вроде меч-рыбы или рыбы-парусника, - мечтательно протянул Володя. – Какая из «мечика» получается строганина…М-м-м-м…
- Да уж…Только не забудь, что там и акулы клюют, - поддержал разговор боцман. – Эти заразы так хвостом бьют, что в одном рейсе у меня две скамьи сломали. А скольких тунцов объели, пока те на крючке болтаются – не счесть.
- Они и сегодня с утра ярус поставили, - добавил «третий». – Только отсюда не увидишь, подальше от банки поставили, на склоне банки течения восходящие, там много живности кормится.
- О! А где же сама банка?! – Лешка перегнулся за борт, но в голубой воде ничего не было видно, только в тени корпуса судна с противным скрипом терлись о борт подвешенные на цепях кранцы. Огромные, метра по три длиной, бочки из толстой резины.
- Володь, а что такое вообще эта банка? Вроде по географии пятерка в школе была, а вот не помню…
Молодой штурман просто млел в роли учителя, так ему нравилось отвечать на вопросы Алексея. Вообще Лешка заметил, что большая часть моряков была любителями «потравить» - рассказать какую-нибудь байку или историю, щегольнуть своими познаниями. Видимо это был результат специфического времяпровождения – по полгода находится в замкнутом коллективе, не имея возможности пообщаться с кем-то извне.
- Банка… Вот представь себе, шли мы над глубинами в пять- семь километров. А сейчас вышли на подводный Маскаренский хребет. И вершины этого хребта лежат «всего лишь» в ста и меньше метрах от поверхности. Вот такие подводные горы и называют банками. И крутятся возле банок рыбаки, потому как рыбы полно возле них. А Сая-де-Малья – прямо под нами, и хоть самые минимальные глубины тут – от семи до двадцати метров, но ничего ты не увидишь студент. Впрочем…, - штурман на секунду задумался, глядя на тунцелов, который, по-прежнему, находился на приличном расстоянии от них. – «Дракон», у тебя драчка для кораллов есть?!
- Пошукаю…, - боцман протиснулся в горловину открытого люка подшкиперской. Снизу раздался грохот переставляемых ведер, неразборчивый голос боцмана, который материл в хвост и гриву тех, кто лазит в его заведовании без спроса. Наконец из люка показалась потная лысина, а потом сам боцман с бухтой тонкого каната, намотанного на руку. На конце конца (что поделать, так называют все веревки на судне) висело бородой некое подобие мочалки. Только раз в десять больше. Семеныч тщательно распушил волокно и привязал к нему металлическую болванку, видимо, в качестве грузила.
- Давай, помогу, - «третий» подхватил груз с мочалом и перевалил его через борт. Конструкция с шумом плюхнулась в воду и быстро пошла ко дну. Боцман придерживал натянутый конец, медленно отпуская в воду, и ворчал, что «вечно молодежь спешит, нет, чтобы конец через клюз пропустить, а то всю краску на планшире обдерут».
Внезапно натяжение веревки ослабло, и штурман сказал боцману: - Крепи, уже на грунт драчка легла.
И пояснил Лешке:
- Пока лежим в дрейфе, волной и течением нас намного сносит, а вместе с нами и драчку по дну тащит. Глядишь, за что и зацепится.
Сверху, с мостика раздался голос старпома, который стоял, облокотившись на леерное ограждение перед ходовой рубкой, и наблюдал за «добытчиками»:
- Проснулись! На корме уже десятка три кораллов вытащили! Не тяни, Володя долго – скоро «Рабочий» собирается подойти.
Именно в этот момент канат резко натянулся.
- Есть зацеп!
Штурман и боцман с видимым усилием начали вытягивать веревку из воды. Лешка, как мог, помогал выбирать мокрую снасть. Втроем с трудом вытащили на палубу разбухший спутанный ком. Из нитяной «бороды» боцман начал выковыривать набольшие отростки кораллов, размером с палец, и выбрасывать их в воду. Наконец, разрывая синтетические нити, освободил грязно-серую разлапистую ветку. Это подобие куста, увешанное еще и какими-то бородавчатыми организмами, совершенно не было похоже на изящный, сверкающий белизной, небольшой коралл, подарок дяди Пети, который мама хранила в серванте на самом видном месте.
- Красавец, – тем не менее, произнес штурман, осторожно взяв рукой в перчатке коралл. Повертел его из стороны в сторону. – Красавец…Кому отдадим?
- У меня этого добра два ящика в гараже, - проворчал боцман, сматывающий мокрый конец.
- А мне куда его в общаге девать? – удивился «третий». – Во! Лешке отдадим!
- Бери добычу! Только осторожно, там всякие огранизмусы могут быть, жалят больно.
Лешка с сомнением смотрел на грязную ветку. Штурмана Володю поддержал боцман:
- Бери, не боись! Сначала его в пресной воде надо вымочить, а потом в хлорку сунешь. И будет он белый и чистенький.
- А я думал, они как в кино, белые растут, - протянул Лешка, разглядывая приобретение.
- Это как повезет. Что поймали то и вытянули, – рассмеялся Володя и, уже серьезным тоном – «Роботяга» дал ход, готовь выброску Семеныч.
Когда тунцелов пришвартовался к их «суперу» и «Звезда Приазовья» дала малый ход, Лешка сбросил мокрые рукавицы и остался на баке, рассматривая СРТМ, который они теперь тащили. Судно было почти в два раза меньше их траулера. Надстройка в корме, потом палуба с люком трюма, одна мачта с грузовыми стрелами почти на самом баке. Практически весь экипаж был у правого борта, радостно приветствуя «Звезду».
Многие были давно знакомы, не один рейс делали вместе, поэтому со всех сторон неслись радостные крики, со «Звезды» на СРТМ полетели передачи и письма, которые везли для них из Союза. Даже у Лешки на «Рабочем» оказался знакомый.
- Леха! Борисенко! – услышал он, перегнулся через фальшборт и увидел внизу Витьку Попова, который выпустился из училища на полгода раньше Алексея. Как и все на тунцелове, Витька был облачен только в одни шорты, демонстрируя трехмесячный экваториальный загар.
- Я сейчас к вам перееду! Счетчиком буду! – крикнул ему сверху Алексей, сложив руки рупором.
- Класс! Давай!
Дальше разговаривать было трудно, потому как со всех сторон неслось:
…«Вовка! Ты как тут?!»
…«Максимыч, здорово! Как там мои? Ты Светку мою видел?»
…«Тачку новую взял? Класс! Вернемся – покатаешь!»
…«Жека! А где это фраер рыжий?!»
« Дрыхнет после вахты, ща подыму!»
«Где ваш доктор? О, Николаич! Привет! Сколько лет! У тебя нет мази Вишневского? Поделись!»
«Только в обмен на финолгон, как будете в Порт-Луи, возьми на мою долю! С меня еще магарыч!»
…« Василич! Ты ж завязывать хотел?! И опять в моря подался?!»
Старпому даже пришлось «гавкнуть» по судовой трансляции: «Членам экипажа «Звезды Приазовья» приготовиться к выгрузке!»
- Алексей! – крикнул «чиф» уже с крыла мостика. – Боцман все тебе объяснил, что на «Рабочем» тебе делать?
Затем к стоявшему рядом с Лешкой боцману: - «Дракон»! ты инструктаж провел, как ему в «люльке» ехать?!
- Провел, провел…, - кивнул Василич головой. – Не первый год замужем…
- Смотри мне! Головой за пацана отвечаешь!
Из трюма лебедкой подняли на палубу железную клетку, похожую на птичью, только узкую и высотой метра под два. Лешка встал внутрь клетки, боцман пристегнул его пояс к прутьям. Алексею пришлось потесниться, потому что помполит навалил еще и железных коробок с кинофильмами на обмен и письма для экипажа «Крымского рабочего» и других судов управления, которые работали в этом районе.
- Вира! Голову в карман! – клетка дернулась и медленно поплыла вверх. Поднялась на уровень рулевой рубки и потом поехала над бортами в сторону СРТМа. Уже лебедчик тунцелова плавно опустил клетку на палубу, которая гуляла под ногами гораздо круче, чем на Лешкином траулере. Лешка с сожалением взглянул вверх, на родной пароход, левый борт которого нависал над ним.
-Здорово, земеля! - к Лешке подошел его знакомый. «Вот в бурсе, за несколько тысяч миль отсюда, друг друга только по имени знали. А тут – будто два друга старинных радуемся встрече!» - подумал Лешка и крепко пожал Витькину руку:
- Ты как тут? Загорел, забурел!
- Ага! Попаши тут, на солнышке! – рассмеялся Витька. Потом убрал улыбку с лица. – Знаешь, Леха... Я первый месяц думал – все. Кранты. Надо сваливать домой. С первым встречным пароходом или с базой, что в Союз идут. К такой-то матери эти моря, понимаешь? Задолбало все. И подъемы в четыре утра, и качка постоянная, и жара, и тралмастер гнобит. И жрачка никакая и кино дебильное. Все и всё задолбало. Четыре-пять часов без перерыва тягаешь мокрые веревки под солнцем, весь в соли морской, руки разъедает. А солнце так палит, что коснешься металла на палубе – обжечься можно. После вахты соленой забортной водой сполоснешься и в «люлю». До четырех утра. А там подъем и снова ставить ярус.
- Ну..и?
- А потом…Потом понял. Всем же хреново, не мне одному. Вот и я теперь – как все. – улыбнулся Витька.
Тем временем клетку отцепили и вверх, из трюма траулера на этом же гаке стали поднимать строп-сетку с мешками. К Лешке подошел рыбмастер, мужик лет пятидесяти, в отличие от большинства моряков, носящих бороду - чисто выбритый. Так чисто, что даже голова была похожа на бильярдный шар. Он сделал запись у себя и сказал Алексею:
- Двадцать мешков, тунец.
Лешка записывал в блокнот подъемы и передаваемые сюда с его траулера паки со ставридой. Иногда они сверялись с рыбмастером тунцелова. Все сходилось.
Когда работы подходили к концу, внезапно налетел шквал. Короткий и злой, какие бывают только в открытом океане. «Крымский рабочий» начало кидать на волне так, что его мачта почти касалась борта супер-траулера.
Капитаны обоих судов выскочили на крылья своих мостиков.
- Александр Иванович! – крикнул «кэп» СРТМа. – Давай заканчивать, а то я ярус потеряю, плохо «бьет» его на радаре. И чтоб не навалило меня на тебя!
- Давай, отвяжу тебя! Только как ты мне матроса моего вернешь? Я не могу рисковать в такую погоду в «люльке» его вести.
- Да ветер скоро «убьется»! Я эти места знаю. Подниму ярус и к восемнадцать снова состыкуемся – верну я твоего счетчика!
- Добро! Как раз «дед» мой просит главный двигатель до утра заглушить. Чего-то там подшаманить. Так что я на якоре тебя здесь подожду.
- Добрэ! До связи!
- До связи!
Лешка понял, что его дальнейшее нахождение на тунцелове продлено до вечера, без всякого его согласия. «Как это и должно быть на флоте. Наверное» - подумал он и укрылся под подзором надстройки палубы, потому как с неба хлынул настоящий водопад. Выглянув из своего укрытия, Лешка увидел, как исчезает в пелене дождя серый борт его траулера.
А вот «местные» не стали прятаться от ливня. Наоборот. Из надстройки на палубу выскочило человек десять, в чем мать родила и, сверкая белыми задами, начали яростно намыливать голову, тереть себя мочалками. Весело, с криками, подколками и матами. Последним, с опозданием выбежал Лешкин приятель.
И, как только он намылил голову шампунем – дождь прекратился, так же внезапно, как и начался. Будто кто перекрыл в небесах кран и, уже через пару минут, солнце сушило лучами мокрое дерево палубы.
Чертыхаясь, под хохот матросов, Витька полез под душ с забортной водой, который находился прямо у входа в надстройку. Лешка между тем сел на скамью, стоящую с правого борта, в тени крыла ходовой рубки. Через минуту к нему присоединился Витька.
- Давай закурим! – подмигнул он Лешке. Тот протянул пачку «Родопи». – О, буржуйские! Сразу видно, что с большого парохода! А мы тут не курим, а на флейте играем!
- Это как?!
- А вот, гляди! – Витька достал из кармана шорт мятую пачку «Золотого руна» - Мало того, что на лавке можно взять только эти дорогие, соусированные, то есть - вонючие, так они еще шашелем побиты!
Он показал небольшие отверстия по всей длине добытой из пачки сигареты:
- Вот все дырки зажмешь пальцами и «играешь на флейте»!
- Так жучки в сигарете остаются!
- Ну и фиг с ними! Только трещат, когда поглубже затягиваешься!
Вокруг ничего не напоминало, что еще пять минут назад ветер трепал суденышко, болтавшееся «лаптем» на короткой и высокой волне. Небо очистилось, только кое-где над водой висели белые кучевые облака. Некоторые из них опирались на серые столбы - проливались в океан дождем. Синева океана была ближе, потому как борт старенького тунцелова был намного ниже, чем у «Звезды Приазовья». Можно было даже разглядеть у самой поверхности золотистые спины крутолобых корифен, которые неслись наперегонки с судном.
- Блин, ты же обед пропустил! – спохватился Витя. – Айда ко мне в каюту, я тебя хоть рыбой угощу!
Через невысокую дверь они прошли в надстройку. Витина каюта располагалась слева по коридору, в закутке. Лешкина двухместная каюта показалась бы роскошными апартаментами по сравнению с этой берлогой. Четыре койки, в два этажа, кое-как застеленные серыми простынями, между ними столик. Это напоминало обычное вагонное купе, только вместо широкого окна – открытый иллюминатор, с болтающейся в нем засаленной занавеской. На переборке вперемешку висели рыбацкие костюмы – роканы, и рабочая одежда обитателей каюты. В воздухе висел аромат влажной одежды, табака и нестиранных носков. «Странно, - подумал Лешка. – Откуда тут носки, ведь всю обувь носят на босу ногу?!»
Витька нырнул в узенький шкафчик и достал трехлитровую банку, наполненную серо-белыми кубиками рыбы.
- Сейчас хлеба с камбуза притащу!
Пока он выскочил из каюты, Лешка открыл бутыль и, сполоснув под краном вилку, которая оказалась на столе среди пепельниц и игральных карт, подцепил кусок рыбы с прилипшим к нему кружком лука. Маринованная рыба оказалась необыкновенно нежной на вкус и, когда Витька ввалился в каюту с куском хлеба в руках, Леша успел опорожнить банку на четверть.
- Ну как тебе «болгарка»?!
- М-м-м-м…Вкуснятина! – ответил Лешка с набитым ртом.
- То-то же! Не все так плохо у нас! Это «болгарка», то есть болгарского посола: лук, соль, перец и уксуса, сколько не жалко! Можно тунца или марлина замариновать, но вкуснее всего рыба-парусник! Сутки держишь – и готово. Так и подъедаемся рыбкой, потому что с судовой жрачки не разжиреешь!
Пока Лешка и присоединившийся к нему Витька уписывали рыбу за обе щеки, «проснулся» динамик судовой трансляции, висевший на переборке:
- Подходим к ярусу! Палубной команде на выход!
С сожалением отставив банку с маринованной рыбой, Алексей вышел на палубу вслед за Витькой. Чтобы не болтаться под ногами он решил снова сесть на скамью, которая стояла на палубе по правому борту, но оказалось, что «его» место уже занято.
- Садись, места всем хватит! – произнес высокий парень в солнцезащитных очках. Кроме очков на нем были только плавки, самодельная джинсовая бейсболка и вьетнамки на толстой разноцветной подошве. Как и у многих на тунцелове, лицо его украшала светлая борода. Он Лешке протянул широкую ладонь: - Юрий, начальник рейса нашего супер-лайнера!
- Алексей, матрос со «Звезды Приазовья», - ответил, пожимая руку, Лешка.
- То, что ты со «Звезды», я догадался! Наши тридцать три рожи за три месяца успели надоесть!
Он окинул взглядом фигуру Алексея:
- Волейболист?
- Да, играл в школе.
- Молодца! Отловлю тебя на берегу, попробуешь в сборной нашего управления сыграть.
- Да я… в общем-то на один рейс, вроде как на практике. А потом или в армию или в институт попробую, - ответил Леша.
- Так все равно в контору вернешься, рано или поздно! На втором этаже, где «наука» сидит, найдешь меня.
- Хорошо, - легко согласился Лешка и повернулся, чтобы посмотреть, что происходит на палубе. Траловая команда, состоящая из пяти матросов, одетых в шорты, резиновые сапоги и оранжевые прорезиненные фартуки, была уже наготове у длинного деревянного стола, стоящего перпендикулярно борту. У борта находилась укрытая брезентом ярусовыборочная машина, которую расчехлял молодой парень с курчавой черной бородой. «Наверное, тралмастер» - подумал Леша.
Сверху, с крыла мостика, которое находилось прямо над головой Алексея и Юрия, раздался голос: - Антон! Справа по борту вешка. Готовься брать ее!
Тралмастер взял в руки приготовленный заранее линь с трехлапым якорьком-кошкой на конце. Когда штурман аккуратно подвел судно к вешке - бамбуковому шесту с красным флагом, который поддерживали вертикально пластмассовые буи, тралмастер ловко метнул кошку, заарканил вешку и, с помощью матросов, вытащил сооружение на борт. От вешки уходил в воду трос, Лешка вспомнил, что третий штурман называл его хребтиной.
- Поможешь мне, Алексей Батькович? – «научник» открыл лацпорт, своеобразную калитку в борту. Теперь океан лениво тек вдоль борта прямо у их ног.
- Конечно! А что нужно делать?
- Поработаешь «багровым мальчиком»? – хитро прищурился Юра.
- Багровым в смысле загара?!
- Багровым в смысле багра! – показал Алексею на два багра, которые лежали вдоль борта. – Маленьких, до пятидесяти килограмм, тунцов будем с тобой багром подцеплять и через лацпорт вытаскивать, а тех, что покрупнее – уже боцман будет лебедкой «вирать», наше дело будет только петлю на рыбину завести, в смысле набросить на нее, сердешную. Было бы что вытаскивать!
Тралмастер пропустил хребтину через резиновые валики машинки и они закрутились, вытаскивая трос на борт. Рыбы пока не было видно, матросы сноровисто оцепляли от троса поводцы с пустыми крючками,,скручивали и укладывали их в ящики.
Наконец, с мостика раздался крик: - Есть!
Когда поводец с болтающимся на крючке тунцом оказался напротив лацпорта, выборку яруса притормозили и Юрий ловко выдернул на палубу тунца, подцепив его крюком багра под жабры.
- Желтоперый…, - похлопал Юра по гладкому боку рыбину. – Маловат только, кило на тридцать, не больше.
И правда, вдоль спины рыбы тянулась цепочка небольших, похожих на острые треугольники, желтых плавничков.
К начальнику рейса присоединился еще один «научник», жилистый невысокого роста парень лет тридцати, со щегольской «шкиперской» бородкой. Вдвоем они начали взвешивать, измерять тунца.
- Леша, сможешь принять следующего? - Юрий оторвался на секунду от изучения внутренностей рыбы.
- Попробую… - Лешка стал у «калитки», пошире расставил ноги и уперся бедром в фальшборт. Но со следующего крючка он подцепил только голову тунца, ниже жабр болтались ошметки рыбьего мяса.
- Акула! Чтоб ей пусто было… - воскликнул оказавшийся рядом с Лешей рыбмастер. - Половину тунцов успевают обожрать, пока те на крючках болтаются…
Обглоданную голову тунца он снял с крючка и выбросил за борт.
Следующие крючки были пустыми и Юра с товарищем присели перекурить на скамью возле Леши.
Только они затянулись пару раз, как сверху снова крикнули:
- Парусника тянем! Готовьтесь, «наука»!
Недалеко от судна, из прозрачной синевы стремительно вылетело изогнутое дугой тело и снова шлепнулось в воду, подняв фонтан брызг.
- Прямо «Старик и море»! – восхищенно воскликнул Юра и повернулся к Алексею. – Читал такое?
- Вроде проходили в школе…
- Чудак! Это экватор ПРОХОДЯТ, а Хемингуэя надо ЧИТАТЬ!
Еще живого парусника, длиной долее двух метров, с трудом подняли лебедкой на палубу.
- Видишь, почему его парусником назвали? – сказал Юрий, развернув веером огромный спинной плавник рыбы.
Рыбмастер одним ударом топора отсек длинный узкий нос рыбы и бросил его Лешке:
- Держи! Рукоятку выточишь из плекса, отличный кинжал получится!
- А зачем? - удивился Алексей, рассматривая, и впрямь похожую на стилет, шершавую кость.
- Как зачем?! Повесишь в «зале» на ковер, все девки будут в восторге!
- Бери, бери. – улыбнулся Юра. – Все такие сувениры домой везут. Кто меч от меч-рыбы, кто челюсть акулью.
- Накаркал! – воскликнул рыбмастер, глядя на звенящую струной хребтину. – Готовь петлю.
Через минуту в воде у борта билась на крючке здоровенная акула. Юра с третьей попытки набросил ей на хвост железную петлю-удавку и крикнул лебедчику: - Вира помалу!
Когда акула оказалась на палубе, все прыснули в разные стороны. Хищница билась на мокрых досках палубы, изгибаясь своим сильным телом, пока рыбмастер не изловчился и не отрубил ей сначала хвост, а потом глубоко вонзил топор в то место, где голова переходила в туловище. Юрий двинулся в сторону уже успокоившейся акулы, но чуть не поскользнулся на крови, которая заливала всю палубу, стекая в море через отверстия – шпигаты под фальшбортом.
- Для кого только правила по технике безопасности пишут! – в сердцах воскликнул рыбмастер и ткнул пальцем в свои резиновые сапоги. – Вот в чем по палубе надо ходить, а не в шлепанцах щеголять!
После небольшого перерыва снова пошла рыба, Алексей и Юрий только успевали выдергивать на палубу тунцов. Попались на крючки голубой марлин и несколько акул. Но и обглоданных тунцовых голов тоже хватало. За это время Лешка успел узнать, что тунец бывает разный: синий, длиноперый и желтоперый, алалунга и «полосатик». А та тупорылая акула, которую поймали первой, называлась акула-мако. Когда на борт была поднята последняя вешка и вся рыба порублена на куски и спущена в морозильный трюм, к Лешке подошел, вытирая потное лицо, Витька.
- Ну как тебе? Весело у нас?
- Классно, мне понравилось!
Через планширь мостика свесился к ним кто-то из штурманов:
- Слышь, Витек! Может оставим у нас твоего корешка?! У него рука легкая, вон сколько тунца сегодня взяли!
Ему ответил Юрий, который сидел на скамье и делал карандашом, только ему понятные подсчеты, на разграфленном листе пластика:
- Сам же знаешь, что возле Сая-де-Мальи всегда уловы выше. Только вспомни, сколько в прошлом рейсе ярусов тут порвали на кораллах. И акул здесь немеряно, это сегодня повезло нам, что тунца в основном целого поднимали…
Юрий и напарник ушли с палубы, а Витька подсел к Алексею.
- Представляешь, вчера возле нас японский тунцелов крутился. Их тут много – белые, будто только что выкрашенные и ярусных машинок по бортам, не одна, как у нас, а штук двадцать. Так вот, подошел к нам довольно близко и из рубки вылез на крыло моста «япошка». Ну как в кино, в очечках круглых и зубы скалит, как у кролика. Достал из-за спины «матюгальник», в смысле - рупор и кричит – «Что, рюски? Рыба нет?! Давай собрания собирай!» Вот, козел!
- Палубной команде приготовится к швартовке!
Оказывается, пока они болтали, СРТМ уже подошел к стоящей на якоре «Звезде Приазовья». Волна была высокой, но пологой, поэтому суда легко отшвартовались и закончили прерванную днем перегрузку. Когда Лешка забрался в пристегнутую к тросам «люльку», к нему подошел рыбмастер и протянул завернутый в целлофан увесистый пакет:
- Тут тебе тунца кусок и марлина. Только поделись с вашим боцманом, у вас же Семенович «драконом»?
- Точно! – обрадовано ответил Лешка. – Спасибо за рыбу! А Семену Семеновичу я обязательно передам! Мы же с ним в одной каюте живем!
- Берегись! – раздался крик матроса-лебедчика.
Клетка-лифт оторвалась от палубы и медленно поехала вверх.
- Вот и славно! Привет ему от меня! – рыбмастер шлепнул рукой по прутьям «люльки». – Удачи тебе, парень!
Проплывая в высоте, между траулерами, Лешка увидел, как махали ему с палубы «Крымского рабочего» начальник рейса Юра и приятель Витька.