Тревожный сырой ветер подхватил и понес куда-то прочь смятую газету. Мелькнул на мгновение обрывок темно-синей надписи - «…жены подр…». Что сие означало, я не задумывалась. Мысли мои были на тот момент заняты другим: почему все торговки пирожками похожи друг на друга как родные сестры? Одинаковые кургузые пуховики, одинаковая ярко-розовая помада на губах, одинаковые пятна неровно нанесенной пудры на покрасневших носах. Даже голоса и выражения лиц сходны до смешного. И вообще, каково это – стоять весь день на пронизывающем до костей ветру, кутаясь в пуховый платок, и пронзительно кричать:
- Пиражочки! Гаря-а-ачие пиражочки!
Тут особый талант нужен…Может, где-то есть учреждения, специализирующиеся на выпуске таких теток. А может, у них с детства такая мечта была – пирожки продавать…
Пирожок был вкусным. А главное – горячим. Что бы там не говорила моя мама о пирожках с вокзала, мне сейчас было все равно, какого Тузика я съела. Ничего. Вон, корейцы… Да и вообще…
Его я увидела неожиданно. Странноватого вида мужчина в пальто стоял на перроне в одиночестве. Нет, люди были, они сновали, как муравьи, но их разноцветный поток плавно огибал его, стоящего абсолютно неподвижно, с двух сторон. Мужчина казался отстраненным и чужим здесь.
Дядька с чемоданом толкнул его аккуратным брюшком, интеллигентно буркнув «..ссьтите».
Какая-то напористая тощая старушка в клетчатом платочке еще брежневских времен попыталась сдвинуть «пальто» с места, но мужчина посмотрел на нее без выражения и отвернулся.
- Стоить тут, людЯм пройтить негде! – неожиданным для такого «божьего одуванчика» басом гаркнула старушка.
Он не ответил. Казалось, этому человеку было абсолютно безразлично, где он сейчас находится…
Мне сегодня некуда было идти. Спрятав озябшие руки в карманы своей нехитрой шубейки, я остановилась неподалеку и стала наблюдать за человеком в пальто. Ну, на бомжа он точно не был похож. При ближайшем рассмотрении пальто оказалось довольно дорогим и новым, ботинки сверкали, а перчатки были не из «кожи молодого дерматина», а прямо даже ничего. Видела я такие. Как моя зарплата, стоят. Что мужчина делал здесь, на железнодорожном вокзале, промозглым осенним вечером, я не могла понять.
Повторяю – идти мне сегодня было некуда. Я закурила, сожалея о столь поспешно съеденном пирожке с неведомой начинкой, который так согревал руки. Кофе бы сейчас! Горячего, ароматного… Не отводя глаз от странного субъекта, я сделала очередную затяжку. Да… видела б меня моя мама: прямо на улице проглотив пирожок с «собачатиной», курю (!) и пялюсь на незнакомого мужика…
Подъехал, трубно гудя, очередной поезд. Пассажиры семечками посыпались из его необъятной утробы. Я отошла в сторонку, прикуривая еще одну сигарету.
Да нет – на встречающего он не похож. И на отъезжающего – тоже. Маньяк? Наркоман? Не скажешь.
Он стоял почти неподвижно прямо посередине перрона, чуть покачиваясь с носка на пятку. Ветер трепал его темные густые волосы, но мужчина, казалось, не обращал на холод внимания и не пытался отвернуться.
Лет сорок пять, прикинула я. Может – чуть больше. Твердый подбородок, трехдневная щетина на щеках. Высокий, слегка сутулый. Стильная стрижка. Черт возьми, что же он тут делает! Жаль, не видно, какого цвета у него глаза…
Я взглянула на часы… Время подходило к восьми, оказывается, я уже около часа торчу здесь на холоде! Давно пора было домой, но уйти сейчас я почему-то не могла. В пачке осталась одна сигарета, ноги окончательно околели в осенних сапожках на шпильке. Но… Было в этом человеке что-то завораживающее. И я осталась, как дура, маячить на почти опустевшем пятачке.
Из громкоговорителя раздались какие-то невнятные звуки… Интересно, как они это делают - никогда не ясно, что произнесено…
Ветер стал еще холоднее и отвратительней. Хотелось в туалет. А потом – в горячую ванну. И спать…
Он все так же не поднимал головы, глядя куда-то вниз, на грязный асфальт… Мой мобильный судорожно дернулся и зазвонил в кармане. Чертыхнувшись мысленно, я сорвала вызов. Отстаньте!
Внезапно мужчина поднял подбородок и взглянул мне прямо в глаза. Вон они какие… Серебристо-серые, под четкими дугами бровей, усталые. Под глазами желтоватые тени. Он глядел на меня внимательно, абсолютно молча. Во взгляде не было интереса, так же точно он, наверное, рассматривал бы столб, обрывок газеты с огрызком надписи «…жены подр…». Я поежилась. Мда…
Снова прокричал подъезжающий товарный поезд, мужчина глубоко вздохнул, будто решив что-то для себя. Меня внезапно кинуло в жар – да ведь он… Не может быть… Но иначе - зачем тогда он здесь!?
Поезд приближался. Время остановилось для нас двоих. Он, не отводя глаз от моего лица, шагнул в сторону отблескивающих сталью рельсов. Я дернулась, хотела подбежать. Замерла. Все равно не удержу, не смогу! Нет!
Под ногами завибрировал асфальт, поезд, подъезжая, ревел не умолкая. Мужчина сделал еще пару шагов. Я зажмурила глаза… Все! Сейчас!
…Кто-то взял меня за руку.
- Не бойтесь, я передумал, - печально улыбнулся этот почему-то ставший родным человек.
Товарняк прогрохотал мимо, обдавая каким-то едким запахом. Соленые холодные слезы ручьем текли по моему лицу, а я не вытирала их.
Он отвернулся и пошел в сторону парка. Потом вдруг остановился, взглянул на меня и произнес:
- Спасибо…
Медленно возвращались звуки вокзала, яростно ворвался в мое сознание ледяной ветер. Мимо пробежала бродячая шавка…
- Не за что…