"Желток луны прилип к полотну землистого неба.
Это называется: "ночь".
"Утро" поменяет это полотно на выцвевший бледно-голубой гобелен, в центре которого неизбежно будет нагло красоваться кричаще-яркое цитрусовое.
Теплота апельсинного безразличия изливается в лоно этого запущенного сада, больше, однако, напоминающего кладбище без надгробий.
Что ни шаг - то чья-то забытая могила.
Затоптанная и замусоренная.
Не успело погибнуть одно создание, как тут же где-то, в муках рождения, закричало, ослепленное лимонным светом этого мира, еще одно существо.
Аскорбиновая кислота дня режет сетчатку новорожденного.
Оскорбительная принадлежность к определенному полу с неискренними улыбками демонстрируется родителям равнодушными акушерами - все присутствующие сразу же понимают в какой "команде" должен будет играть этот малыш.
Хотя, и команда "М", и команда "Ж" терпят одни лишь поражения, но играть интересно.
Чем дольше держится на площадке игрок, тем труднее его убедить замениться.
Он зубами готов цепляться за каждую полунадежду, за край юбки, за фильтр сигареты, только бы не финальный свисток!
Вечное обновление.
Бессмысленное и абсурдное, как пятисекундный половой акт, как полуакт, как всякий акт.
И только больные, замурованные в собственное горе оболочки, с бодростью зомби бродят между холмами, безуспешно силясь вспомнить особенность своих минувших страданий - ибо нет уже и фантомных болей, а есть сплошное отупение и забвение.
Сошедшие с полотен Босха и без устали продолжающие себя клонировать с помощью коитуса постные физиономии, в коих алчность, так перемешалась с глупостью и усталостью, что вызывает почти умиление.
Зарабатывают деньги, чтобы "прокормить семью", - которая их ненавидит, - тратят жизнь на это зарабатывание, черпая в привычке спасительный нектар безмыслия, ибо стоит им оглянуться, - напиться, - как вызванное алкоголем протрезвение, вызывает желание повеситься или броситься под поезд.
Некоторые за этим и спускаются в загаженные норы метро, пародирующие "божественно-комедийные" алигьериевские "врата ада".
Между этими тенями мелькают полуангелы.
Они то взлетают, то падают, но всегда поднимаются вновь.
Их многокамерные сердца вмещают морги надежд, но зачерпнутый их душами высокогорный воздух прекрасно вентилирует подвалы их "Я".
Роняют жемчуг своего белозубого смеха на щеки друг друга, собирают лепестками губ ртуть взаимных слёз, подрезают с невинной жестокостью друг дружке ножницами лжи крылья, а затем, не уступая детям в наивности, норовят приклеить окровавленные части своей медовой слюной к месту отрыва.
Крылья потом отрастают сами.
Под нежным облучением взгляда другого ангела."
Бог прекратил барабанить пальцами по клавишам ноутбука и, отложив его в сторону, пробормотал:
- Ну и странный мирок я создал. Если бы я был реален, то меня замучила бы совесть. Хорошо, что я не рождался, как они, но.....
Он мечтательно поднял взгляд вверх, небрежно крутанул рукой юлу Сатурна, и прибавил:
- Полюбить бы мне хотелось, ведь это..... так больно. Так пронзительно больно.....А я, увы, не знаю ни боли, ни любви. И не могу стать даже человеком. Я даже убить себя не могу, потому что меня придумали! Достаточно ли я отомстил всему живому, придумав в ответ - его смерть?! Пусть подавятся тем, чего нет у меня - избытком любви и смерти.... Только пустота и холодный свет звезд в бездонности времён...
Он злобно пнул ногой мяч Юпитера:
- Ненавижу я этих людей!!! А особенно - ангелов!!!
Внезапно отворилась дверь чёрной дыры, но женщина, чья рука только и была видна Господу, не стала входить в комнату вселенной, а лишь ласково проговорила, оставаясь вне поля зрения:
- Иеговушка! Ты уже сделал домашнее задание по природоведению?
Не дожидаясь ответа, она, всё с той же строгой нежностью в голосе, добавила:
- Сынок! Пора обедать!
09.02.2011г.