Что могу я сказать теперь людям?
Только то, что их всё-таки жалко.
Наша жизнь как стихийная свалка
и не более, чем прелюдия.
Хочется описывать любовь, восторги,
слияния душ и тел.
А получается, как в морге,
и иной удел – не у дел.
Господи, боже ты мой, ау-у!
Ну, зачем тебе это:
бытие, словно стухшая сигарета,
и поклонники, как покойники на кону?
Каждый хочет оттяпать себе кусок
тела – да хоть божьего,
после кровушки нахлебаться.
Но проспится, секиру за поясок
и в церковь потрусил брататься.
Братками мир теперь не обделен –
на каждом повороте врастопырку.
А если ты еще не приблатнен,
то можешь получить спокойно дырку.
И не спокойно – тоже. Где покой?
Уж точно мы в гробу его видали:
на ножках вместо тапочек сандалии
и всё, что есть, привычно под рукой.
А то, что ест, оно вокруг тебя
дрожит безликой студенистой массой,
как холодец, забытый у плетня
хозяйкой, побежавшей вдруг в сберкассу
платить за свет. Хоть света нет как нет.
Одни лишь Светы, Светочки и Светки.
Но и они не прыгают по веткам,
им всем уже под 90 лет.
И так всегда: везде сплошной дурдом,
в котором по покойнику и свечке.
Людей мне жалко, жалко в доме том,
а также где-нибудь на Черной речке.
2006 г.