13 Две свадьбы.
Перед свадьбой Николай поехал за родителями в Александрово. Получив освобождение из-за сына-фронтовика, Фалалей Павлович поехал снова на рыбный промысел, чтобы заработать денег для какого-нибудь домишки.
Они собрали свои немудрые пожитки: стол, железную кровать, перинку, ещё из приданого, подушки, швейную машинку, главное достояние, кастрюли, сковородки, какие-то узлы. В товарный вагон заносили по сходням, двум толстым доскам, этот скарб вместе с отцом.
Но когда отец неловко взялся за сундук, где была швейная машина и чугунная посуда, Николай перехватил у него сундук, лихо поднял на плечо и почти вбежал по доскам в вагон, радуясь возвращённой силе и молодости. Но ночью у него открылось кровотечение. Мать испугалась, увидев его мокрые, ещё армейские брюки, бледное лицо, полуобморочное состояние. Пришлось оставить сына в Томске, в больнице, его выносили из вагона на носилках. Оказалось, открылись множественные язвы – следствие фронтовой травмы.
Наталья Николаевна сбегала на рынок, купила баночку мёда и топлёного масла, всё, что могла себе позволить и что могло сыну помочь. Наскоро попрощалась:
- Николай, дай слово, что каждый день будешь съедать по ложке мёда и масла. Дай Бог, это поможет. Ну, прости, поезд скоро отправляется.
Бедная больница в послевоенное время не могла сравниться с госпиталем, где питание было сносным. Здесь же на завтрак, обед и ужин давали синенький супчик, где плавали две-три картошинки. И хотя Николай сдабривал супец топлёным маслом, силы не возвращались. Кровь остановили, гемоглобин повысился чуть-чуть.
- Домой! Домой! Помереть, так рядом с родными,- думал он.
Врач заявил:
- Не имею права тебя отпускать.
- Да я здесь загнусь, мать твою…
- Нет!- отрезал и главврач.
Тогда Николай стал курить прямо в палате. Выписали за нарушение режима. В глазах темнело, пока он добирался до дома, до дома Тёти Груши. Вошёл и упал без сил. Снова больница. Но здесь уже родной город, родные люди. Веруська два раза в день носила передачи: утром, до работы, и вечером.
Когда стал Николай поправляться, она шепнула ему:
- Коленька, что делать? Я беременна.
- Ну, что делать, что делать… Я же говорил, в ноябрьские женимся.
Скромная свадьба в маленьком домишке Аграфены Асафовны была не такой весёлой, как встреча Николая с фронта. Кричали, конечно, «горько!». Муж достал из кармана чистый, наглаженный Верой платок, вытер у неё помаду с губ, тогда поцеловал. Гости зашумели, засмеялись. Вера заступилась за мужа:
- Нельзя ему…
А через час они ушли от застолья: выпитая рюмочка вызвала новое кровотечение.
- Вот видишь, какой я тебе муж,- горько говорил Николай.- Помру ещё, не дождавшись ребёнка.
- Коленька! Всё будет хорошо! Ты выздоровеешь. Вот увидишь. Ты же справился с той болезнью, отбросил костыль. Всё будет хорошо! – горячо шептала Веруська, глотая слёзы.
А весной следующего года праздновали свадьбу Павла. Он привёз маленькую, худенькую, чёрненькую девчушку.
- Ой, ненашенская она, - сокрушалась Аграфена Асафовна. – То ли цыганка, то ли еврейка.
- Да ладно тебе, мам! Ну, маленькая. Так ты сама у нас маленькая. Ну, чёрненькая – так дети красивые будут. Павла вон как любит. Всё «Павлик, Павлик» его зовёт, - уговаривала Вера мать. Она была на сносях, должна была через месяц родить, была бесконечно счастлива и всех любила.
Невесту Павла звали Людочка. Историю их знакомства Людочка весело рассказывала новой родне.
Людочка, сирота и умница, закончила пединститут во время войны, но в школу побоялась идти. Как её будут слушаться переростки, бывшие выше учительницы на две головы? Она работала библиотекарем в воинской части, где служил молодой лейтенант Павел Болотов.
Новоявленные офицеры часто забегали в библиотеку, брали книги, очень быстро возвращали, и Людочка радовалась: «Какие замечательные молодые люди! Начитанные, весёлые, они часто шутили с ней, иногда приносили цветочек, сорванный где-нибудь с клумбы. Особенно весёлым был Паша Болотов. Часто подтрунивал над ней:
- Наверно, влюбились в вас наши бравые ребята! Так часто бегают в библиотеку!
Покрасневшая Людочка с жаром стала доказывать:
- Стыдно вам, молодой человек, так обо мне и ваших товарищах думать. Молодые люди, изголодавшиеся по культуре во время войны, читают серьёзные произведения. Вот, посмотрите: Герцен «Былое и думы», Диккенс, Голсуорси…
- Ну-ка, ну-ка, дайте мне Герцена!
Павел открыл том, перелистал страницы и показал обомлевшей девушке аккуратно вырезанные страницы из середины книги. Она кинулась проверять другие книги. Почти везде были 4-5 страниц вырезаны тонкими лезвиями, что было почти незаметно, если не читать.
- Что это? Зачем? – расплакалась девушка. – Я пойду к командиру части! «Всё. Теперь меня уволят»,- думала она.
- Милая Людочка! Не расстраивайтесь. Я никому не скажу. И вы не говорите. Видите ли, ребят надо пожалеть. Нам выдают махорку, а бумаги нет. Вот и раскурили офицерики ваши книги.
- И вы тоже?
- Нет, я беру газеты.
После работы Паша пошёл Людочку провожать. Так и завязалась дружба, закончившаяся свадьбой.
А свадьба была весёлая. Все гости с любопытством поглядывали на молодую Пашину жену. Она была общительна, не стеснялась заговаривать и с молодёжью, и со стариками. Особенно всем понравилось, как на следующий день молодая сор мела. В избу натащили соломы и стали кидать зачем-то деньги. Людочка быстро сообразила правила игры, шустро перебегала под руками кидающих, собирала денежки в выданный ей фартук, сметала к порогу солому.
- Ай, да молодуха! – восхищались соседи. – Хозяйственная будет. Повезло тебе, Паша!
Только Пана Брыкина грустила.