- Знаешь, дорогая, когда твои близнецы вырастут, один из них станет известным целителем-монахом, а другой - отцом замечательных детей, которые прославят ваш род на многие годы. Главное, не мешайте им быть теми, кто они есть!
Цыганка выпустила руку Камилы:
- Прощай, дорогая, спасибо тебе за доброту твою.
И она пошла прочь, подметая пыльную дорогу длинными юбками. Июньское солнце, быстро поднимаясь над горизонтом, подсвечивало сзади её чёрные кудри алым, а длинная тень бежала впереди, указывая дорогу.
- Какие близнецы? – ошеломлённо пробормотала Камила, провожая глазами быстро удалявшуюся лёгкую фигуру.
Камила нашла молодую цыганку в лесу неделю назад. Беднягу сильно искусали собаки. Камила привела её в свой дом и лечила, не задавая лишних вопросов. Разве только имя узнала, да своё назвала. И всё. Ни о чём личном они не говорили. Цыганка тоже не лезла в душу.
Муж Камилы, Эмиль, работал с утра до вечера и не вмешивался в дела жены. С тех пор, как он понял, что у них не будет детей, он стал замкнут и неразговорчив. Его мучили противоречивые чувства. Эмиль мечтал о наследниках и любил жену, которая никак не могла родить ему детей. Он много и с удовольствием работал, их добротный дом был как полная чаша, большой сад, скот и домашняя птица. Да много чего, только для кого всё это! Мысли о смысле всегда заканчивались одинаково безрадостно.
Благополучно залечив свои раны, цыганка ранним утром, сразу после ухода Эмиля в поле, торопливо засобиралась к своим.
- Пора, - сказала она коротко. Они вышли за ворота. Дорога начиналась прямо от дома. Цыганка внимательно посмотрела на Камилу большими чёрными лазами и взяла её за руку. Что-то там поизучала и наговорила такое, о чём Камила и помыслить не смела. О чём при посторонних никогда не говорилось. Наверное, это была цыганская благодарность за приют и лечение.
Камила вздохнула ещё раз, и, бросив последний взгляд на уже пустую дорогу, пошла в дом.
Камила уже догадывалась о своей беременности, но даже мужу ещё ничего не говорила, боясь спугнуть долгожданное счастье. Они лишком долго ждали этого ребёнка. Целых семь лет она с завистью и тоской смотрела, как её подруги вынашивали и выкармливали своих младенцев. Потом выгуливали, держа за ручку. Потом искали своих мальчишек по дворам и, упиравшихся, тащили по вечерам домой. Она представляла себе, как молодые мамаши купали, кормили и трепали за отросшие вихры своих сорванцов или шили платья для дочкиных кукол и заплетали косички на хорошеньких девчачьих головках.
Только она одна все семь лет замужества ходила поджарая, словно гончая и ловила на своей тонкой талии ожидающие взгляды мужа и родителей. Местная знахарка потчевала Камилу какими-то снадобьями, и вот, наконец, с ней что-то происходит. Но даже себе самой женщина боялась признаться, что и с ней наконец, это произошло. И вдруг – эта цыганка. Можно ли ей верить? А врать-то ей зачем? Её ведь никто ни о чём не просил и ни о чём не спрашивал!
- Близнецы. Придумает же такое. Да никогда у них в роду не было ни близнецов, ни двойняшек. Может у Эмиля? - эту тему они никогда не обсуждали. Повода не было.
Камила так ничего и не сказала мужу, пока он сам не заметил.
- Что-то ты раздобрела, милая моя, - насмешливо шлёпнул муж её как-то чуть пониже спины, когда они столкнулись нечаянно у крыльца. Уже пару месяцев Эмиль уходил на работу затемно, пока жена спала, и приходил затемно, явно избегая встреч. Камила не пыталась выяснять отношения и отстаивать свои права. У неё теперь была своя тайная радость, которой она не спешила делиться ни с кем. А тем более с человеком, который клялся перед Богом быть с ней в горе и в радости, но не выдержал первого же испытания. Камила была обижена.
По тому, как залилось румянцем лицо жены, как загорелись глаза, будто звёздочки в них зажглись, Эмиль догадался, в чём причина полноты жены.
- Мила, радость моя! Прости меня, родная!
Муж схватил её в охапку и закружил по двору. Эмиль вдруг понял, как соскучился по Камиле, как ему не хватало её тепла и ласки, которых он сам себя лишил. Эмиль кружил Камилу на своих сильных руках и вместе с ними кружились в танце красные и золотые листья клёнов и ясеней.
К новому году, когда за окном завывала метель и стёкла были сплошь разрисованы морозными узорами, в жарко натопленной избе, под потрескивание пылающих поленьев, Камила родила близнецов. Это были два мальчика, крепкие и здоровые. Тогда только Камила рассказала мужу о предсказании цыганки.
- Какая разница, кем они станут, - отмахнулся счастливый отец. - Главное, что они есть, а дальше будь что будет!
Детей назвали Дэрил и Карл. Внешне они были похожи друг на друга, как две капли воды. Даже мать не могла их отличить, если они вставали рядом. Но только это случалось не часто, потому что Дэрил не мог устоять или усидеть на одном месте больше одной секунды. В нём будто работал вечный двигатель. Даже когда спал, Дэрил вертелся как волчок. Такого шкоды и озорника давненько не видывали хуторские старожилы. А Карл с самого младенчества был основателен и степенен. И если Дэрил был заводилой и зачинщиком всех происходивших шалостей, то Карл с малолетства с удовольствием помогал родителям по хозяйству, не принимая никакого участия в проделках брата. Как, собственно и тот не принимал никакого участия в работах по дому. В общем, перепутать их, несмотря на внешнее сходство, было довольно трудно.
Надо отдать должное родителям, они не заставляли Дэрила-непоседу делать то, что ему не хотелось, не особо ругали и наказывали за его шалости. И хотя хозяйственный и послушный Карл был очевидной надеждой и опорой для родителей, они одинаково любили обоих своих сыновей. К тому же, Камила никак не могла забыть предсказание цыганки о предназначении братьев. Вот только непонятно было, кто кем станет. Ведь если Карл мог стать как хорошим отцом и хозяином в доме, так и монахом, то неугомонный Дэрил не годился ни для той, ни для другой роли. Может быть, цыганка всё же ошиблась? Но не могла же она ошибиться наполовину. Ведь рождение близнецов она предсказала тогда, когда даже их мать не была уверена в своей беременности.
Когда братьям исполнилось по восемнадцать лет, они выбрали каждый свой путь. Как и следовало ожидать, Карл остался дома хозяйничать вместе с родителями, а Дэрил решил мир посмотреть и себя показать. На рассвете он ушёл по той же дороге, по которой когда-то отправилась восвояси вещая цыганка, будто пытаясь обогнать свою тень. Также вставало солнце, освещая дорогу впереди, и летний день обещал быть жарким и безоблачным. Кроме родительского благословения Дэрил не взял с собой в дорогу ничего из родного дома.
Камила смотрела, как легко он шагает по безлюдной дороге и пыль оседает на его следы. Сердце сжималось от тревоги, но остановить сына она была не в силах. Это был его выбор. Увидит ли она Дэрила ещё когда-нибудь? И кем он станет? Может остепенится в странствиях, выучится и будет лечить людей? Или привезёт из дальних стран жену и родят они ей много-много внуков? "Что будет, то и будет, - вздохнула Камила. - Удачи тебе, сынок!" Она, так же как тогда, восемнадцать лет назад, бросила на опустевшую дорогу последний взгляд и ушла в дом.
Эмиль с Карлом не ходили провожать Дэрила. Они простились ещё вчера вечером, скупо, по-мужски. И сейчас отец с сыном вместе что-то мастерили в сарае, тихо переговариваясь между собой по пустякам. Обсуждать уход Дэрила не хотелось. Камила видела, как им тяжело. С отцом всё понятно, сын есть сын. Но она знала, как близки, как привязаны были друг к другу братья. Несмотря на разность характеров, они почти никогда не ссорились, умея вовремя уступить, понять правоту другого. Близнецы чувствовали друг друга, чтобы с каждым из них не происходило, даже на расстоянии. Сейчас, с уходом брата, Карла будто осталась только половина. Но никто кроме него, даже Камила, не знал, почему именно Дэрил ушёл из дома.
В общем-то, ничего удивительного нет в том, что они оба полюбили одну и ту же девушку. Слишком многое они чувствовали и переживали одинаково. Удивительно было то, что и она полюбила их обоих. Хотя, собственно, чему же тут удивляться, если вместе братья были как единое целое. Внешне совершенно одинаковые, они дополняли друг друга разностью своих характеров. С весёлым, неунывающим Дэрилом, гораздым на всевозможные выдумки и забавы, никогда не бывало скучно. А Карл, хозяйственный, надёжный Карл - это же мечта для любой женщины, ищущей в мужчине опору в жизни и отца для своих детей. Но не выходить же замуж за обоих сразу! Задачка была совершенно неразрешимая для хорошенькой головки Тисы!
Решение, как ни странно, принял Дэрил. Пожалуй, первое серьёзное решение в своей жизни. Братья откровенно поговорили и поняли, что дальше так продолжаться не может. Кто-то должен был отступится. Обычно в их спорах всегда уступал Карл. Ему казалось глупо тратить свою жизнь на такие пустяки, как ссоры с теми, кого любишь. Но сейчас это был не пустяк. И Дэрил с силой хлопнул брата по плечу.
– Какой из меня муж! – усмехнулся он. - Тиса скоро станет со мной несчастной и пожалеет, что выбрала меня. Если, конечно выберет.
Карл обрадовался и одновременно огорчился. Он не ожидал от своего легкомысленного брата такой самоотверженности. Но юноша был убеждён, что только он, Карл, сможет сделать Тису счастливой и стать хорошим отцом для своих детей. И ещё он понимал, что сама Тиса не сможет принять никакого решения, пока они оба находятся рядом. Поступок брата всё ставил на свои места. Но что же будет с Дэрилом? И как же будет без него Карлу? Ведь они ещё никогда не расставались надолго.
- А ты? - только и спросил Карл.
- Уходить всегда легче, чем оставаться. Во всяком случае, для меня! – и Дэрил пошёл прощаться с отцом.
Эмиль не стал его отговаривать. Конечно, про Тису он ничего не знал, но полагал, что такого непоседу долго дома всё равно не удержать, что чем раньше сын определится в жизни, тем лучше для него. И, как не тяжело ему было, Эмиль дал Дэрилу своё родительское благословение на дальние странствия. Потом братья ещё долго шептались ночью, не в силах заснуть. А наутро Дэрил ушёл. С Тисой он не попрощался.
Карл женился на Тисе. Они счастливо зажили в большом родительском доме Карла. Эмиль и Камила приняли невестку как родную дочь. Но прошёл год, другой и им стало вдруг казаться, что так когда-то уже было. У молодых не было детей. Родители не трогали деликатную тему. И так всё было понятно. Тиса тихо плакала ночами, Карл стал хмурым и неразговорчивым, как когда-то его отец. Карл и Тиса знали историю своих родителей, знали и про предсказанных цыганкой необыкновенных потомков. Надежда не угасала в сердце Тисы, а Карл глушил работой тяжёлые мысли и сутками пропадал вдали от дома. Но он по прежнему любил жену и старался подбадривать её, как мог.
От Дэрила не было никаких известий. Иногда Карлу снились сны, будто с ним, Карлом, происходят удивительные приключения, и сны эти были так реальны, что даже синяки оставались, если он сражался во сне. Иногда его охватывали беспричинные приступы тоски или радости. И Карл воспринимал это как весточки от брата. Но никому об этом не рассказывал.
Прошло семь лет. Однажды Карл пришёл домой позже обычного, несколько возбуждённый и задумчивый. Жене он сказал, что рано утром уезжает по делам в соседний город. Ночью был необыкновенно нежен и любвеобилен. И действительно, уехал очень рано - Тиса ещё спала. Он и раньше уезжал ненадолго, но они с отцом всегда ездили вместе, загодя шумно собирались и ещё никогда Карл не уезжал, не попрощавшись женой. Но на этот раз Эмиль не смог поехать, хвори одолели. Возраст брал своё. Они с Камилой всё меньше работали и всё чаще болели.
Карл вернулся домой через день, очень весёлый и довольный. Тиса его уже давно таким не видела. Он шутил и смеялся, как в юности. Он обнял отца - вот небывалый случай, и расцеловал мать. Он закружил по комнате жену и вручил ей красивый хрустальный флакончик с какой-то прозрачной жидкостью. Эмиль не обратил на это внимания, а Камила смотрела на сына и качала головой. Карл объяснил ей, что подарок этот не простой, что это лекарство, и теперь у них с Тисой обязательно будут дети. Перед сном они оба, и Тиса и Карл, выпили содержимое флакона. По вкусу это была простая вода, но Тиса почувствовала какое-то странное возбуждение, как будто это была её первая брачная ночь. У неё было ощущение, что теперь начнётся новая жизнь. Наверное, это уверенность Карла в чудодейственном снадобье так подействовала на неё. Они не спали всю ночь, она просто не узнавала мужа. Рассвет пришёл неожиданно быстро. Карл, заснувший только под утро, вставать не торопился, что было совсем не похоже на него.
- Устрою ему выходной, - решила Тиса, осторожно вставая и, стараясь не шуметь, выскользнула из горницы. Она вышла на крыльцо и сладко потянулась. Солнце уже давно взошло. Эмиль возился с лошадьми, Камила подметала двор. Внимательно посмотрев на невестку, Камила опять покачала головой и ничего не сказала.
И новая жизнь действительно началась. Уже через месяц после того как Карл с Тисой выпили лекарство, женщина поняла, что ждёт ребёнка. У Тисы будто выросли крылья. Карл тоже стал весёлым и жизнерадостным. Он всё время возился с женой, а потом с детьми, которых они рожали каждый год, пять лет подряд. Он был так счастлив своим долгожданным отцовством, что забросил дела и они вынуждены были впервые за всё время совместной жизни нанять работника. Тиса не узнавала мужа. После рождения детей он стал таким заботливым и нежным, каким не был и в первые годы их супружества.
Прошло ещё семь лет. Семья жила дружно, дети подрастали и старшие уже начинали помогать по хозяйству. Вместе с родителями они легко и весело выполняли всю домашнюю работу. Эмиль постарел и постоянно болел. Камила хоть и приходилась ему ровесницей, была достаточно бодра и деятельна. Годы её не согнули, но подсушили фигуру и выбелили волосы. О Дэриле по-прежнему не было никаких известий, и даже Карл перестал упоминать о нём.
Однажды к Камиле заглянула поболтать соседка. Они частенько теперь, состарившись, сиживали на скамеечке у дома Камилы и судачили о том, о сём. Но сегодня соседка принесла интересную весть. В мужском монастыре, раскинувшемся на другом берегу Ворожеи, довольно широкой и коварной реки, до которой от хутора было ехать в повозке часа два, объявился какой-то известный чудо-лекарь. Говорят, святой человек, любую хворь молитвой изгоняет. Вот бы Эмиля-то отвезти, авось вылечит!
Камила грустно улыбнулась:
- От старости лекарства ещё не придумали, - вздохнула она. - Даже его молитвы здесь навряд ли помогут. Скорее, самим уже надо молиться о спасении своих душ.
Они посидели, подставив заходящему солнцу загорелые, опутанные мелкой сеткой морщинок лица, сложив на тёмных ситцевых коленях перетруженные коричневые руки, неторопливо беседуя о жизни. Разошлись уже в сумерках.
У Камилы не выходил из головы этот лекарь. Сердце билось тревожно и часто. Она не спала всю ночь. Ранним утром, сказав домочадцам, что хочет прогуляться в соседний хутор, Камила запрягла своего старого, надёжного Ветерка и отправилась в путь.
Отшельник жил на дальнем, совсем заброшенном участке монастырского парка. К его крошечному домику вела хорошо утоптанная тропинка. Похоже, что отбоя от посетителей не было. Да и то верно, когда болеешь или скорбишь, разве можно упускать шанс на исцеление! Значит всё верно, монах - хороший лекарь.
Камила неуверенно вошла в низкую приоткрытую дверь и оказалась в светлой, маленькой комнатке, почти совсем не обставленной мебелью. Узкий топчан и чисто отскобленный стол у окна – вот и всё, что там было. Монах стоял на коленях у икон и молча молился. Густые длинные волосы, тёмно-русые с проседью, рассыпались по широкой спине. Очевидно, этот человек не только молился, но и много физически работал. Он крестился и кланялся, а Камила не знала, как ей быть, выйти тихонько или окликнуть его. По-видимому, он почувствовал чьё-то присутствие и оглянулся. Его лицо заросло густой бородой до самых глаз. Но разве могла она не узнать эти серьёзные серые глаза.
- Мама! – он обнял, прижал к себе её маленькое хрупкое тело и не смог сдержать слёз. – Мама! - повторил он ещё раз, будто пробуя это слово на вкус.
Камила беззвучно вздрагивала в его объятиях, не в силах вымолвить ни звука.
- Карл, мой бедный Карл! – наконец прошептала она сквозь рыдания. – Прости меня, мой мальчик, прости, если сможешь!
- Что ты, мама, за что? В чём ты виновата передо мной? Мы вместе с ним так решили. Каждый должен занимать своё место под солнцем. Карл голосом подчеркнул слово «своё». - Моё оказалось здесь. У меня действительно получается лечить. Цыганка тогда не ошиблась. Просто мы её не так поняли. А теперь сделали всё правильно. Спасибо, тебе, мама, что ты навестила меня. Только больше не приезжай. Мне так будет легче. Прощай.
Он опять отвернулся и стал молиться. Камила вытерла слёзы и тихо вышла из комнаты. Она не помнила, как дошла до дороги, села в свою повозку и поехала домой.
- Неисповедимы пути твои, Господи! – молилась Камила горестно.- Вразуми меня, Боже, что такое есть грех, а что есть твоё благословение? Открой мне, Господи, где твоя воля сплетается с человеческой, а где расходится с ней? И благодарю тебя, Господи за дары твои. Аминь!