Сентябрь был мягким и запоздавшее бабье лето манило всех на улицу. Обе скамейки у подъезда были обвешаны как кисти винограда.
Света и Лена играли на асфальте напротив подъезда. Они начертили классики и скакали как воробушки. Через некоторое время у бордюра собрались три девчонки и внимательно наблюдали за веселой игрой. Лена остановилась, глянула в их сторону но Света подошла очень близко и прошептала Лене на ушко, когда та к ней нагнулась:
- Мы их не возьмем в нашу игру. Они со мной не дружат и на меня обзываются.
Лена нежно подтолкнула Свету в сторону сверстниц.
Девочки быстро передружились и резво играли в резиночки. Лена присела на бордюр и наблюдала. Она заметила что старушки у подъезда время от времени поглядывали в ее сторону. Когда во двор въехала коричневые жигули, все приостановилось. Девчонки закасали резиночки до пояса и сдвинулись с дороги. Все на скамейках притихли и повернули голову в сторону машины.
- Дядя Юра! – воскликнула Света.
Из машины вышел мужчина в серых брюках и коричневой куртке. Света подбежала к нему, прижалась к его намечающемуся пузу и обвила ему вокруг пояса руки. Он неуклюже но с нежностью потеребил ее лохматую головку и продолжал направляться к подъезду, неуверенно оглядываясь по сторонам. Не зря, ведь все глаза были повернуты в его сторону. Света проводила мужчину до подъезда, все на глазах зрителей, и прибежала назад играть с подружками. Вместе со Светой к Лене вернулся и взгляд сплетников.
Цвета, звуки и летнее тепло успокоились с легкими сумерками. Через пару часов скамейки поредели так как не многие вышли назад на улицу после Санты Барбары. Напрыгавшись девчонки посели на карусели и щебетали. К скамейкам спустилась и мама. Она села и начала разговаривать с оставшимися наседками. Неподалеку от подъезда Лена рисовала мелком по асфальту, пока мама не позвала ее к себе.
- Посмотри на свою голову!
Пушисто-кудрявые пряди повылазили из крепкой прически из за легкого ветерка. Галина похлопала рукой место на скамейке рядом с собой и Лена послушно села. Мама, не переставая разговаривать с соседями, стянула с конца Лениной косички резинку и поспешно начала расплетать крепкую толстую косу. Лена покраснела. Не только потому что почти не знакомые ей женщины начали говорить про нее и ее расхваливать, а так же потому, что она почувствовала что они уже не у себя в деревне, на лавочке у забора, где мама могла посадить ее рядом и начать заплетать ей косы. Со своими набухшими бедрами и налившейся грудью, которые в последнее время ее смущали, Лена горела от стыда. А мама как ни в чем не бывало вытянула из кармана кофты гребешок и начала расчесывать Лене волосы. Потом она их завязала в крепкий хвост, от которого Лене казалось что она стала узкоглазой заплела его в косичку и на конце косы закрепила еще одной резинкой. В последнее время эта процедура начала Лену раздражать, но она не понимала почему и поэтому тихо терпела каждое утро как мама укрощает ее волосы.
Пока мама возилась с Лениными волосами, разговор про Лену исчах. Но даже когда мама отпустила ее, Лена не хотела уходить. Речь пошла о том мужчине, в восторге от которого была Света. Его машина до сих пор стояла во дворе.
- Уже который год приходит. По пятницам приезжает. - сказала толстая тетя, которая занимала пол скамейки.
- К кому? – спросила Галина с азартом.
Даже в густых сумерках ее глаза горели.
- К этой девке с пятого этажа, вашей соседке. Бедная Валентина... Измаялась вся от такой жизни за три года, вся в болячках. А эта бесстыжая шляется с мужиками женатыми за деньги! У него семья, дети.
Через несколько минут приклыпала Валентина Ивановна и все сразу затихли. После неловкой тишины разговор пошел о женщине из соседнего дома у которой арестовали сына.
Сумерки загустели и по Лене прошлась осенняя дрожь, проникшая сквозь джинсовую куртку. Через пол часа после прихода Валентины Ивановны, только они остались сидеть на скамейке: Лена, мама и Валентина Ивановна. Остальным так и не довелось на этот раз увидеть уход дяди Юры. Он вскоре вышел и проходя мимо несмело, но вежливо попрощался с Валентиной Ивановной.