Первая глава: http://www.proza.ru/2015/07/19/189
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2015/07/19/404
30 декабря Алина с порога объявила: «Едем в Санта Терезу! Там русские собираются отмечать наступающий Новый год!»
На платформе в Санта Терезе нас встретила подруга Алины, Наташа. Очень коротко стриженая, волосы (как она сама назвала) цвета взбесившейся марганцовки. У Наташи-2 хозяйка – парикмахер и постоянно экспериментирует на голове прислуги.
Наташа-2 приехала на Сицилию вместе с Алиной, но работает без разрешения (ни одни хозяева не согласились сделать ей документы), поменяла уже 7 мест. Какое-то время жила в каритасе в Катании. Сказала, что там разрешают ночевать тем, кто зарегистрировался до 8 утра. С 8 утра до 9 вечера приют закрыт. Вечером выдаются макароны и молоко, чистое постельное и полотенце. Никаких своих вещей держать в ночлежке нельзя. Наташа-2 перебивалась так, пока подруги не нашли ей временную работу. Сейчас она работает, но в январе её снова увольняют. Я спросила: «У тебя дома так всё плохо, что ты предпочитаешь скитаться по Сицилии?» Наташа-2 ответила: «У меня дома всё никак. Мужа нет. Сын в армии служит. Надоело всё. Я квартиру сдала и уехала».
Втроём мы засели в баре, взяли пиво и пиццу. Пока пили, пришла ещё одна общая знакомая девчонок, Тамара. Она не стала ничего заказывать, сказала: «Закругляйтесь! Наши собираются у моря!»
На набережной подошла ещё одна Наташа. Наташа-3 работает в большой семье, ухаживает за старушкой. Наташа-3 сказала, что у неё от итальянцев самые отрицательные впечатления. Она охарактеризовала местных жителей как вздорных и вечно всем недовольных. Приехала она в сентябре, работает без permesso, в России никто не знает, где она.
Не успели расположиться, подошла ещё одна Наташа. Наташа-4 работает на Сицилии 4 года. Поменяла несколько мест, намерена навсегда поселиться в Италии, но ей здесь не нравится. Однако, как она сказала, в России ещё хуже.
Мы разложили скатерть, накрыли поляну. Все говорили о своих прежних и нынешних итальянских работах.
Кого-то увезли в горы, на зарплату в 450 евро. Семья 10 человек, да ещё подсобное хозяйство. Синьора сразу же уехала в путешествие и отсутствовала 1,5 месяца. Когда вернулась, работницу рассчитали.
Кого-то наняли бебиситером к двум детям. Глава семьи всё время был на работе. Его жена дома появлялась лишь к вечеру. Дети распущенные. В доме приходилось делать всё. Через три месяца няня уволилась.
Кого-то тоже увезли в горы, в отдалённый дом, к якобы больной старушке. Старушка оказалась с перцем, а больная была на голову. Служанка не знала ни сна, ни отдыха, да её ещё и били.
Кому-то не давали еды. Я поразилась: «Как это – не давали еды?!» - «Не давали, и всё. Весь день голодная, когда все улягутся, иду на кухню, что найду – поем» - «И что находила?» - «Макароны, макароны и макароны. Месяц отработала, чтобы зарплату получить, и ушла…»
Кого-то привезли в дом к старику. День прошёл в хлопотах по хозяйству. А вечером старик объявил, что служанка должна спать с ним. Женщина заперлась в кухне и всю ночь просидела на стуле, а утром схватила вещи, поймала такси и уехала.
Одна тоже попала к старику. Старик безобидный, всё время пьяный. Дела обычные: стирка, уборка, готовка. И всё бы ничего, только по вечерам, когда женщина кормит дедушку ужином, к ним приходит его сын. Он усаживается за спиной папаши, напротив баданты, расстёгивает ширинку и… Своё поведение синьор объясняет тем, что ему нужен секс, а его жена старая.
Одна сказала, что месяц работала в Риме. «И как тебе Рим?» - «Я его видела? 24 часа в сутки находилась в палате с умирающим. Как только он умер, меня отвезли в агентство. В агентстве сказали, что заказов нет, и у них – не гостиница. Хорошо, что девчонки нашли другую работу» - «И как, хорошая работа?» - «Хорошо, что работа есть вообще».
Алина сказала, что, когда она уходит на выходной, её хозяева, как оказалось, знающие русский язык, перечитывают её дневник. И ещё они разрешили ей пользоваться домашним телефоном и прослушивают разговоры.
Мне похвастаться было нечем. Я не меняла работу. Мне сделали permesso. Меня никто не обижал.
Я спросила, что интересного есть в Санта Терезе. Наташа-4 фыркнула: «Ничего! Вся Санта-Тереза – две улицы вдоль моря и железнодорожный вокзал. В горах – церковь XIII века, но до неё идти три часа» - «Что же вы делаете в выходные?» - «Летом купаемся, а так сидим в баре».
На улице было +25. Ветер тёплый, над морем дымка. Все поснимали свитера. Алина, оставшись в майке, обвязала вокруг бёдер шарф и устроила танец живота, напевая что-то. Её одёрнули: «Сядь, не позорь нас! Ты ведёшь себя вульгарно!»
Алина пошатнулась, резко остановившись: «Как я себя веду? Вуль-гар-но?!» - «Да! Ты ведёшь себя вульгарно! Сядь на место!» Алина набычилась.
Я обвела взглядом приличное общество: шесть русских баб, на пустынном пляже, в чужой стране, накачиваясь дармовым шампанским и дымя дешёвыми сигаретами, кроют матом наперебой, перемывая косточки своим хозяевам, а песни и танцы – нарушение этикета.
Я ушла от компании, любовалась полной луной, зависшей над Италией (вон он, материк – рукой подать!), фотографировала море, валялась у воды, играя в камушки.
Поезд опоздал. По вагонам носились скауты-второклашки, в шортах и футболках. Учителя тщетно пытались их успокоить, вылавливая и распихивая по местам.
Я сказала Алине: «Извини, но я больше к твоим подругам не поеду. Слишком далеко. Если вы хотите встречаться, Катания как раз посередине. Что от них до вокзала – полтора часа, что от нас. Или езди одна».
Вечером позвонила в Неаполь, Лесе. Трубку взяла её сестра. Оказалось, что Леся улетела домой ещё летом, не понравилось ей работать сиделкой. Сестра кручинилась, что Леся непрактичная. Ей нашли работу в центре Неаполя. Но украинская дивчина пыталась там продавать свои миниатюры (она – художник). Её творения спроса не имели.
Лесина сестра сказала, что работает с одной бабушкой 8 лет. Платят 500 евро, но у неё все вечера свободны, и она нашла подработку ещё на 200 евро. Я спросила: «Есть ли в Неаполе работа?» - «С работой – плохо. Гастарбайтерши снимают квартиры и живут колхозами, места ждут месяцами».
31 января в 9 утра в дверь позвонили. Я открыла – никто не входит. Выглянула на улицу – разинув рот и застыв как изваяние, перед окном с моими рождественскими силуэтами стоял доктор. Я смотрела, как доктор смотрит на картинки и старалась не смеяться. Доктор отмер, тряхнул головой, увидел меня и забормотал: «Bello! Troppo bello! Belissimo! Brava!»
Окно у меня украшено давно. Андреа ещё в конце ноября попросила сменить силуэты, которые я вырезала летом, на Рождественские.
Агату будить не стали. Я показала доктору свою книгу и готовые работы. Доктор увидел символ Сицилии и попросил его для себя. Я сказала: «Конечно!»
Уходя, доктор спросил, приду ли я ночью на праздничное гуляние. Я ответила, что не имею возможности выйти из дома. Он подмигнул: «Агата уснёт, а ты приходи гулять!» Да уж, дельный совет. Если я выйду из дома, мои синьоры будут в курсе через минуту. Здесь все всё про всех знают. Я как-то расчихалась, так вечером Андреа спросила, не простыла ли я, иначе отчего чихаю?
Не таким уж важным было бы моё чихание, но по Италии бродил грипп, все телеканалы рассказывали ужасы об «инфлюэнции А» и призывали делать прививки. Я сказала Андреа, что у меня аллергия на резкие запахи, а с улицы в тот день долго и резко пахло бензином. Андреа покивала и вызвала врача. Агате сделали прививку. Я от вакцинации отказалась.
Как только стемнело, в городе забабахали фейерверки.
Я взяла шампанское и телефон и стала названивать в Петербург, провожать Старый год и встречать Новый с детьми, родителями и подругами.
P.S. Рецензии немного не в тему, потому что главы писались и переписывались, а я восстановила (с изменением) отрывок из главы, которая раньше называлась "Молчание бадант".
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/07/19/435