Слегка свесившись с перил, Вера крикнула в пролет, поторапливая поднимавшуюся по лестнице внучку:
- Нина! Давай быстрее, а то все стынет уже.
Она всегда готовила обед точно к её приходу из школы и ругала девочку, если та задерживалась по дороге.
- Сначала поешь, а потом делай что хочешь! - увещевала она внучку, видя ее недовольное лицо.
- Как-будто самое главное в жизни это еда! - ворчала Нинка, усаживаясь за стол.
Бабушка много и вкусно готовила и любила угощать все семейство, да и любого человека, случайно оказавшегося гостем в их доме.
Она пережила блокаду во время войны и отношение к пище у нее было особым. Сама она ела мало, но любила смотреть как это делали другие и просто закармливала внучку. Из-за этого были даже размолвки с дочерью, которая боялась, что девочка вырастет толстой и ленивой.
Поев и поблагодарив бабушку, Нинка перед уходом сказала:
- Бабуня!Там сосед с первого этажа из третьей квартиры просил тебя зайти.
-Никак Лизавета померла! - встревожилась она, закрывая за внучкой дверь. Их осталось всего двое со всей улицы, кто пережил блокаду в Ленинграде. Помыла быстренько посуду, и прибрав на столе стала спускаться по лестнице, кряхтя и охая. Полиартрит давал о себе знать.
Дверь в квартиру была открыта и это был плохой знак, но оказалось, что просто ждут врача неотложной помощи. Сын Лизаветы пропустил ее в комнату, где лежала мать и наклонившись к ней, поправил подушку и тихо сказал:
- Мам! Вера пришла, как ты просила.
Старуха была совсем плоха, но при этих словах оживилась и даже попыталась приподнять голову, однако тут же бессильно уронила ее обратно.
- Выйди! Мне надо с Верой поговорить! - так же тихо попросила она.
Сын удивленно посмотрел на мать, потом на Веру, но все же подчинился и даже плотно закрыл за собой дверь.
- Помру я скоро,Вера! И перед смертью прощения у тебя хочу попросить! Прости! Умоляю, прости...прости душу грешную... Прости! Мы в блокаду... с мужем моим покойным ...убить тебя хотели...и съесть!И топор приготовили, да видно Бог отвел. Когда решились и все было готово, стали тебя к себе зазывать, а ты взяла и убежала. Прости ты нас за мысли наши страшные! Прости, умоляю!
Старуха заплакала. Вера тоже не удержалась и всплакнула. Потом взяла старуху за руку и приложила ее к своим губам, в знак понимания и прощения. В это время вошел врач и едва взглянув на больную, коротко бросил:
- Будем госпитализировать!
Подниматься наверх было еще мучительней, но Вера не обращала на боль внимания. Она вдруг отчетливо вспомнила тот день и то, как она уже была готова войти в квартиру, когда услышала сверху мамин голос, сердито звавший ее домой. Она заторопилась и быстро пошла по лестнице, насколько это было возможно, для ослабевшей от голода девочки,и только перед самыми дверями сообразила, что мама умерла. Но она могла поклясться, что звала несомненно мама. Это был ее голос. Голос сверху, настойчиво звавший девочку домой. Напуганная Вера рассказала всё дяде, но он успокоил ее, объяснив случившееся, слуховыми галлюцинациями. С голодухи и не такое почудится!
Но теперь, те давние события выглядели совсем по другому. Вера перекрестилась.
- Надо бы в церковь сходить,- подумала она, отпирая дверь в квартиру.
Дома достала фотографию матери и долго разглядывала ее, изредка поглаживая морщинистой рукой. Потом поцеловала изображение, убрала фото обратно в шкаф и тяжело вздыхая, побрела на кухню. Пора полдничать. Накрыв на стол, открыла окно во двор и так же, как когда-то ее звала мать, крикнула:
- Нина!Быстро домой!Кому сказала?!Домой!