Вернулись из города папа с Лёнькой. К ужину мама напекла вкуснющих блинчиков с клубничной начинкой. Все пили свежее козье молоко от бабушки Серафимы, ели блинчики, разговаривали, и всем было уютно и весело. Ксюша не забыла оставить один блинчик для Домового. Когда ужин закончился, она поставила возле печки блюдце с молоком, положила на чистую бумажную салфетку угощение и присела рядом на корточки.
– Домовой, миленький, хорошенький, будь добренький: не шали в доме, не пугай нас, – зашептала она скороговоркой. – Пускай мама найдет свою иголочку с ниточкой. И, пожалуйста, поговори с соседским Домовым: пусть он простит Федяню.
– Дочка, ты почему спать не идёшь? – окликнул её папа.
– Хочу посмотреть, как наш Домовой есть будет, – отозвалась та.
– Что ж ты у нас, как Буратино на Поле Чудес, будешь всю ночь у печки волшебства ждать?
– Буду.
– Ну уж, нет, красавица! Так не пойдет. Режим дня нарушать нельзя. Давай бегом умываться и спать.
Папу в семье слушались все. Даже мама. Поэтому Ксюша без лишних пререканий отправилась в постель.
Спалось ей в эту ночь неспокойно. Виделся ей во сне костёр. Он трещал, полз к ней горящей змеёй, а она никак не могла оторвать от земли тяжёлые ноги, чтобы убежать или хотя бы отодвинуться подальше от жадного змеиного языка. Тогда прямо во сне Ксюша как-то закрыла глаза и изо всех сил пожелала проснуться. И проснулась. Под кроватью что-то потрескивало.
Девочка сообразила, что подымать крик и будить всю семью посреди ночи не стоит. Из окошек льётся лунный свет, на стене неярко горит ночничок, все спокойно спят в своих кроватях. Совсем не страшно. Только что-то трещит под кроватью. Или скребётся. Ксюша повернула голову и увидела, как из под свесившегося одеяла выбежала маленькая мышка и помчалась на кухню.
«Слопает угощение для моего Домового!» – вспыхнула в голове ослепительная мысль, и через две секунды Ксения влетела на кухню следом за мышью. Та, действительно, оказалась у печки. Странно, но в тот миг, не смотря на царившую вокруг темноту, девочка совершенно отчётливо разглядела и нетронутый блинчик, и шуструю гостью с маленьким пшеничным зёрнышком в зубах. Зёрнышко упало на пол с громким стуком и тут… Пол кинулся в лицо Ксюше. Так, во всяком случае, ей показалось сначала. В ушах зазвенело, и сквозь этот звон пробился чей-то смех. Когда он стих, наша героиня ощутила себя в каком-то незнакомом месте, которое показалось ей огромным и пустым.
Неподалёку ввысь вздымался какой-то холм, от которого знакомо пахло клубникой, а рядом стояла… мышь. Но какого размера! Если бы она встала на задние лапы, то оказалась как раз одного роста с ребенком.
Зёрнышко на полу больше напоминало здоровенный батон, а пахучий холм поблизости, скорее всего, являлся блинчиком с начинкой!
Сказать, что девочка совершенно не испугалась, значило бы соврать. Ей почудилось, что сердце у неё сначала выпрыгнуло из груди, где-то там погуляло, а потом вернулось, чтобы биться и трепыхаться со скоростью стрекозиных крылышек. Ксюша зажмурилась. Тут же почувствовала, что стало еще страшнее. Открыла глаза. Рядом стояла мышь.
– Ну что, – сказала мышь ясным мальчишеским голосом, – пришла в себя?
– Не знаю, – честно призналась Ксения.
– Меня Горошком зовут, – представился мышонок.
– Опять кругом одни пацаны... – пробормотала девочка и добавила громче. – А меня Ксенией.
– Ф-фе! Какое мерзкое имя. Прости, но мне показалось, будто кошку позвали.
«И знакомятся все мальчишки одинаково неприятно», – мрачно подумала Ксюша. Бояться ей сразу перехотелось.
– Тебя Домовой прислал? – спросил Горошек. – Ну, пошли тогда.
Он повернулся и быстро засеменил куда-то прочь, в черную пасть необъятного пространства. Девочка кинулась за ним. Она совсем не хотела оставаться одна в незнакомом месте, хотя… Разве оно было таким уж незнакомым? Ведь это по-прежнему был её собственный дом!
– Послушай, Горошек! Почему ты решил, что меня Домовой прислал?
– Так я ж его об этом просил, – не останавливаясь, сообщил мышонок. – От имени всего Мышиного народа.
– А зачем?
– Потом расскажу. На месте.
– На каком месте?
– Придём, увидишь.
– А когда придём?
– Когда ты престанешь пищать.
– Это я пищу?! Это мне мышь говорит?! – возмутилась Ксюша.
– Конечно, пищишь! И я тоже. И твои родители нас услышать могут, – наставительно объяснил Горошек.
– Правда… – девочка замолчала и стала внимательно присматриваться к дороге.
Похоже, они уже добежали до входа в мышиный лаз под кроватью. Горошек мгновенно нырнул в него, только хвостик мелькнул. Ксения - за ним.
Внутри тоннеля темнее не стало. Даже наоборот, посветлело. Тут и там, по стенам, по потолку ползали какие-то светящиеся козявки длиной с Ксюшину руку. Рассматривать их внимательно ей совсем не хотелось. Ползают и ладно. Ну, их… Тоннель вел в основном вниз, иногда поворачивал, пока, наконец, неожиданно не закончился в большом зале, а вернее, в большой норе. Ксюша остановилась как вкопанная. Горошек тихо скользнул в сторону, и ей открылась удивительная картина: посреди норы, на семи соломенных циновках чинно сидели семь больших упитанных мышей.
Увидев вошедших, мыши дружно вскочили со своих мест.
– Ну, наконец-то! Спасибо Домовому! – загомонили они. – Вот и помощь!
– Прошу тишины! – властно остановила всех одна толстенькая мышь, на шее у которой висела нитка с большой белой бусиной. Затем она обратилась к девочке.
– Подойди к нам, милая, присаживайся. Меня зовут Пумилла. Я глава семьи Перегрызкиных. От имени всего Мышиного Народа, приветствую тебя!
– Приветствуем! Приветствуем! – подхватили остальные.
Пумилла сошла со своего коврика и усадила на него несколько ошалевшую от такого торжественного приема Ксению.
– Человеческая дочка, – внушительно произнесла Пумилла Перегрызкина, – выслушай меня внимательно. Необыкновенные и ужасные обстоятельства свели сегодня вместе всех нас: глав мышиных семейств и тебя. Никто из живущих ныне не обращался за помощью к Хозяину Дома, но мне пришлось это сделать. Беда, поселившаяся рядом с Мышиным Народом, пришла от людей и ходит-бродит по вашей земле. Ты можешь помочь не только нам, но и себе. То, что мы разговариваем сейчас здесь, является тому доказательством.
Ксения вовсе не считала доказательством своей силы разговор в мышиной норе. Она вздохнула и впервые за последнее время открыла рот.
– А что у вас… у нас случилось-то? – робко спросила она.
Тут все мыши как по команде зафыркали, завозились на свих циновках, а глаза Пумиллы увлажнились. Но ответила она всё так же важно, не теряя достоинства:
– Человеческая дочка, мы и сами до конца не понимаем, что случилось. Не было подобного на памяти моего народа. Ужас поселился в сердцах и беспечных, и отважных. Гибнут наши родные каждую ночь. И не стало вокруг никакой радости… Каждый миг времени драгоценен, но мы хотим, чтобы ты сама решила, будешь ли помогать нам.
Тут глава Перегрызкиных встала, отошла в сторону, быстро выкопала из земли какой-то тёмный узелок и бережно положила его у ног Ксюши.
– Когда солнце застрянет в ветвях Рябины, что растет на углу Дома, воспользуйся этим. Мы будем ожидать твоего решения, а сейчас… Горошек! Отведи человеческую дочку назад.
Горошек оказался тут как тут. «Человеческая дочка» даже охнуть не успела, как обнаружила себя опять бегущей по длинному тоннелю вслед за мышиным хвостом. В руках она крепко сжимала таинственный узелок. В голове толкались и прыгали запоздалые вопросы, но Горошек бежал так стремительно, что задать их не было никакой возможности. Когда же они с разгона выскочили из-под кровати, Ксюша так запыхалась, что и двух слов произнести не смогла бы.
– До встречи, – буркнул её проводник и мгновенно растворился во тьме.
А девочка осталась стоять растерянная, тщетно пытаясь сообразить, что же ей теперь делать. Отдышавшись, она подошла к гигантской белой стене, которая оказалась её собственным одеялом и потрогала её.
– Эй! – пропищала в пустоту маленькая путешественница. – Я хочу обратно! В свою кровать! Хочу нормальной стать!
Она почти не удивилась, услышав знакомый звон и почувствовав, как усталые ноги уплывают куда-то вниз. Пошатнулась и шмякнулась прямо в остывшую постель. Мышиный узелок, ставший сразу крохотным комочком, она крепко сжимала в ладошке.
– Даже смотреть не буду, что там лежит! – мрачно подумала Ксюша. – Заставляют носиться в темноте по тоннелям с козявками, пугают какой-то бедой, а потом бросают…
Сунула таинственный подарок под подушку, поплотнее завернулась в родное одеяльце и мгновенно уснула.