Вот и привинчен последний тумблер и машина стоит перед ним, так похожая на приемник с волновой шкалой, только посредине - экран. "Преобразователь реальности" - дело всей его жизни; вот, только, не доработана настройка и не очень четко определяются нужные временные параметры, - с разницей в пятьдесят лет.Ну, не беда: всегда были события, которые нуждаются в поправках. Войны, - самое начало, когда все еще можно прекратить;
изобретения, принесшие больше горя, чем пользы, - Алекс найдет, во что вмешаться, теперь
он сможет помочь людям, у него много, о чем душа болит. Война 1812 года, горящая Москва... И он начал крутить никелевые ручки.
Низкий гул, от которого вибрирует воздух в комнате, розоватый туман...Он рассеивается и на экране - фигурки людей,- близко-близко, как будто он сидит и подсматривает где-то в уголке той же комнаты: мужчина, который ходит из угла в угол и диктует текст женщине в глухом длинном атласном платье , - вдруг она поднимает голову и откладывает перо: "Сочувствия, больше сочувствия! Ужель тебе ее не жаль, - вспомни, как она хотела взлететь, как говорила Соне, что надо только поджать вот так коленки...И после одной, всего лишь одной ее наивной ошибки отобрать у нее князя навсегда, - какая жестокость!"
Мужчина пожимает плечами, вполне равнодушно:"Мон шер, людей привлекают именно чужие несчастья, - такова их природа..." Женщина всплескивает руками:" Так ты для славы, ты все это делаешь для славы! Ну, хоть бы мы в средствах нуждались, я бы поняла... Нет, это ты меня мало любишь, ты мне отказываешь в любви к мужчине как в смысле жизни, это ты для меня сводишь все к материнству,это ты меня хочешь зарыть в детские кашки и пеленки и думаешь, что я этого не понимаю! Дай мне любить тебя так сильно, как она - Андрея!
Ты просто себя не знаешь: эта твоя сегодняшняя идея, потом она тебе самому наскучит,
ты сам будешь искать и любви, и страсти, а вокруг будет только эта твоя идея, которую ты сейчас превращаешь в жизнь.Я не хочу писать эти строки!".
Еще один поворот рукоятки, снова гул, опять загорается табло и комната наполняется уже серым туманом, который так же постепенно рассеивается и Алекс слышит голоса. Голоса, наполненные радостью. На экране лужайкаперед особняком с колоннами.На лужайке стол, накрытый к чаю, за ним - некрупный мужчина с сухими и тонкими чертами лица, вокруг него ласточкой вьется молодая женщина. Она что-то рассказывает, наклоняясь к нему и заглядывая в глаза, подливает чаю, подает салфетку, садится и вновь быстро встает со стула. Мужчина не отводит от нее глаз : им хорошо вдвоем.Няня приводит с прогулки детей: двух маленьких девочек и мальчика. Алекс внимательно смотрит и смутно припоминает, что чем-то ему эти люди знакомы. В его памяти есть эта женщина: ее карие глаза, большой рот,
- неправильно- милые, детски-выразительные черты...И мужчина, с безоговорочным достоинством во всем своем облике...Но там, в памяти, не было этой семейной картинки, но есть его желание, - очень сильное, вопреки чему-то фатальному,- чтобы эти двое были вместе, есть надежда на это,а потом - потеря надежды и горькая обида.
А сейчас эти двое совсем рядом и он никак не может их узнать.Вдруг из дому к столу выходит юноша, - по-сыновьи похожий на мужчину, но слишком взрослый, чтобы быть сыном такой молодой женщины...Алекс напрягся, он должен услышать их разговор, чтобы понять...
"Ах, Николенька!", - вновь вспорхнула с места женщина,но юноша остановил ее :"Наташа, послушай!".
И Алекс вспомнил, он вспомнил их всех, но опять серый туман заполнил комнату.
И Алекс один перед приемником с перегоревшим экраном : теперь поправочный ход уже невозможен, измененная реальность воплотилась.
Он подошел к книжным полкам: среди ряда книг собрания сочинений с древесно-коричневой обложкой зияет дыра, - здесь не хватает томов трех, но по номерам этого не видно, все тома идут друг за другом.Он открывает предисловие в первом томе:"...хороший писатель, мастер образа,он не вполне владел трагическим сюжетом, поэтому не мог полностью проработать любовную линию романов.Возможно, сказочно-благополучные сюжеты автора, помешавшие ему заслужить доверие читателей,объясняются редкой гармонией в его семейной жизни: прожив более шестидесяти лет в браке, имея детей и внуков, они с супругой, по словам современников,оставались главными людьми друг для друга на земле и ни на минуту не расставались".
Он вернулся к заголовку статьи : "Лев Толстой как мастер мелодрамы."