НАТАЛЬЯ ВАНИНА - ПЕРВОЕ МЕСТО В ИМЕННОМ КОНКУРСЕ АРСЕНИЯ ЛАЙМА МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Эта история не выдуманная. С Леной я познакомилась на одном из "мамских" форумов, где, помнится, искала информацию, какие подгузники лучше для новорожденного. Уже тогда я обратила внимание на эту энергичную женщину, всегда готовую помочь советом и поделиться опытом. Мы стали общаться, часто переписывались. И каково же было мое изумление, когда я узнала про судьбу ее младшего сына - крепкого, как боровичок, щекастого Егорки. Этой историей я хочу поделиться с вами.
В понедельник утром практически бегом мы с дочкой выскакиваем из подъезда. От морозного воздуха сразу начинает щипать в носу. Господи, когда же закончатся холода?! Мало того, что стучишь зубами всю дорогу до садика и обратно, так еще и бедный ребенок похож на капусту – сто одежек сковывают движения, превращая тоненькую четырехлетку в колобок на ножках. Так и кажется, толкнешь пальцем – покатится.
- Юлька, подожди, надо выкинуть мусор.
Тяжелый пакет оттягивает руку, так и норовя выскользнуть из толстой вязаной перчатки.
- Мам, можно я?
- Нет, мы торопимся. Да ты все равно не дотянешься.
- Ну ма-ам! Я на вон тот сугроб встану!
Сугроб пестреет всеми оттенками желтого. Похоже, его пометили все окрестные собаки.
- Ну ма-а-а-м!
Сдаюсь.
- Ну хорошо, только быстро. Зашвырни пакет и бегом назад.
Юлька радостно подпрыгивает на месте, отчего становится похожа на веселого, упитанного зайца, выхватывает у меня из руки пакет и вприпрыжку несется к мусорному баку. Примеривается и ловко закидывает пакет наверх.
- Юлька, шевелись, я сейчас окоченею! – Кричу.
Но дочь застыла на месте. Глаза, не отрываясь, смотрят куда-то поверх горы мусора, возвышающейся над старым, дурно пахнущим контейнером.
- Мама!!!!!!!!!!!
Срываюсь с места, еще не сообразив, что произошло. Последний раз таким голосом Юлька кричала год назад, когда случайно воткнула себе в ногу штопор, по неосторожности забытый на столе после ухода гостей.
Подбегаю, с размаху падаю на колени, с тревогой вглядываюсь в замороженное шоком лицо.
- Что? Что?!
- Там…
Первая мысль – облегчение от того, что с дочерью все в порядке. Вторая – какой идиот догадался выкинуть в мусорный бак куклу, так похожую на ребенка?
- Мама, он плачет!
- Кто плачет?
И тут я действительно слышу тихий скулеж, будто едва слышно мяукает маленький котенок.
Господи Боже…
Бросив на землю сумочку, лезу наверх. Внизу рыдает Юлька.
- Мама, мамочка, пожалуйста!
Что именно «пожалуйста», я не знаю, да мне и не до того. У бака очень острые края, за них невозможно зацепиться без риска в кровь изрезать руки. Слава Богу, у меня толстые перчатки. Кое-как удается ухватиться и подтянуть тело наверх, туда, где среди пустых бутылок и картофельных очисток в сером одеялке лежит маленькое человеческое существо.
Контейнер подо мной качается, как живой, он явно не рассчитан на вес тридцатилетней тетки, размерами далеко превосходящими 90-60-90. Звенят бутылки, в нос бьет мерзкий смрад протухшей рыбы. Край одеяла выскальзывает из рук, но с десятой попытки мне удается заарканить его, и вот уже я стою на земле, а на руках у меня посиневшее от холода тельце. Закрытые веки – свинцового цвета, побелевшие губы едва заметно кривятся в тонком, безнадежном плаче-скулеже.
- Мамочка! – плачет Юлька.
- Домой. Быстро.
Двадцать метров до дома кажутся двадцатью верстами. Прижимая к груди сверток, никак не могу попасть ключом в замочную скважину, пока не догадываюсь зубами стащить перчатки. Они падают на пол, и я тут же о них забываю.
- Ванна. Включай теплую воду!
Я отогреваю маленького дыханием, массирую плотно сжатые кулачки, целую ледяные щечки. Под ногами крутится наша лабрадорша Ритка. Требовательно скулит, просит показать ей этот странный, серый комок.
- Рит, что же делать-то?
Я в панике обращаюсь к собаке, как будто она может ответить.
- Мам, вода готова!
Из Юлькиных глаз катятся слезы, но она собрана и деловита. Как взрослая. Маме нужна помощь.
- Не горячая?
- Нет, 36.6, я туда градусник свой бросила.
Желтый градусник-утенок покачивается на поверхности. Напоминание о счастливых днях, когда полугодовалая Юлька орала как резаная, если температура воды хотя бы на полградуса превышала отметку 37.
Сбрасываю с ребенка укрывающие его тряпки. Мальчик. Тельце худенькое, почти прозрачное. Не больше двух недель. Пупочная ранка едва поджила.
Осторожно опускаю в воду. Эффект моментальный и пугающий. Ребенка начинает колотить крупная дрожь. Она пробегает по маленькому волнами, заставляя в защитном жесте вскидывать кулачки, поджимать ножки.
- Тише, тише…
Я шепчу какую-то нежную ерунду, баюкаю малыша, осторожно поливаю его теплой водой. Через какое-то время – пять минут или вечность, не поймешь! – дрожь стихает. Ребенок перестает шевелиться. Вообще.
Юлька в ужасе снова начинает подвывать. Ее самообладание, да и мое тоже, рушится, словно карточный домик.
Вытаскиваю мальчика, прижимаю к себе. Укутываю во все имеющиеся в ванной полотенца. С похолодевшим сердцем вглядываюсь в лицо. Щечки чуть порозовели, темные ресницы едва заметно дрожат. Под моей ладонью слабо и быстро стучит маленькое сердечко.
- Мамочка…
- Он жив, Юлек! Принеси с кухни телефон. Набери 01. Нет, 02. Или 03? Черт! Черт!!!
Понимаю, что от стресса память намертво заело, и я не способна вспомнить даже номера скорой.
Юля смотрит на меня широко открытыми глазами. В них – вера. Мама может все. Просто потому что она – мама. Мне не хочется ей говорить, что та, кто оставила кроху умирать на морозе, юридически тоже зовется матерью.
Внезапно меня осеняет.
- Юлька, тащи мобильник. Набери 112! – каким-то образом эти цифры всплывают в голове, минуя простейший номер скорой помощи.
Приехавшие врачи забирают ребенка в больницу. Диагноз - обморожение, истощение. Чудо, что жив. Мы с Юлькой названием туда каждые полчаса, чтобы узнать, как там мальчик. Наш мальчик.
- Лен… - через два месяца говорит муж, уставший мотаться на другой конец Москвы к Егорке – так назвали ребенка. – Может хватит уже, а? Пора забирать сына домой.