Этот четверг оказался одним из редких дней, позволяющих продемонстрировать любовь к жене, озабоченность её проблемами и, вообще, проявить себя с лучшей стороны на необременительной основе.
Я был взят, в качестве сопровождающего, на плановое маммографическое обследование - для оказания моральной поддержки на местах и создания привычного общего фона.
Неожиданностей не предполагалось. Но, в наш век всеобщего и глобального, уверенности не давал даже страховой полис, не говоря уже о медицинском. Если всё в порядке и суетится ни к чему, а если что не так- тут уж как природой отпущено. Врачи, в этом течении жизни, лишь пустая трата времени и нервов.
Супруга моей убеждённости, в неотвратимости круговорота, не разделяла и проходила обязательные осмотры с прилежностью достойной лучшего применения. Дело женское. И не нашего ума.
Маммоцентр оказался недавно открытым, платным и малопосещаемым. Случайных желающих провериться, с улицы, не наблюдалось. Администратор бойко забила сообщённые нами отправные параметры в недра внутренней системы и любезно предложила пройти в комнату ожидания. Наличные творили чудеса. Нам были рады.
И не только нам. В предбаннике томилось ещё двое посетителей. Мужчина лет сорока и дама за пятьдесят. Принадлежность их друг другу, с ходу не просматривалась. Более того, они друг на друга не реагировали, занятые просмотром журналов. Говорить, в этой ситуации, было неудобно и я сосредоточился на осмотре помещения.
На входе висел плакат, призывающий сделать маммографию и жить спокойно. Тут же, был нарисован прибор новейшей модификации, очень похожий на сильно увеличенный микроскоп. Степень сходства устанавливать не берусь. Давненько я не видел микроскопов. Маммоскопов не видел никогда, поэтому, оставалось слепо доверять уверениям на плакате о невероятном качестве прибора и ласковой нежности при использовании.
Кстати, задним числом - супруга, впоследствии, утверждала, что фигня не лучше старых и нежностью там и не пахнет.
Ниже были представлены снимки несколько экземпляров предметов исследования, в нетипичном ренгеновском облучении.
Несмотря на непривычность цвета, формы были узнаваемы и напоминали привычные полуспущенные шарики с уныло поникшей головкой соска. Зато в центре композиции располагалась ренгеновская грудь, очевидно, тоже новой модификации. Это, виделось мне, как срезанный на треть передутый футбольный мяч . Было ясно, что такую идеальную округлость не взять ни одной заразе.
В целом, плакат вселял уверенность. Хотя, судя по лицам ожидающих, они больше склонялись к крайним образцам, а потому моей уверенности не разделяли.
Пожилая дама сидела с каменным лицом, мужчина изучал журнал, а супруга приутихла. До журналов у нас не дошло. Старушку вызвали ко врачу, а супругу на процедуру непосредственного фотографирования. Мужчина под журналом не шелохнулся, а я, в отсутствии супруги, решил дальше не знакомиться с особенностями чужих фотосессий, переключив взгляд на жизнь пресноводных из стоящего у стены аквариума.
Пока я пытался сосчитать количество представленных к обзору рыбок, вернулась супруга и заверила, что вся последующая информация у врача. Врач работал основательно. Дама у него просидела минут двадцать.
За это время приёмная пополнилось восточной семьёй полного "начинающего" состава. Начинающего, потому что ребёнок был только один. Но и его хватило. По скорости перемещения, он заменял добрый пяток более спокойных особей. Восточную даму тоже просветили и теперь она влилась ровным гулом в шум, создаваемый младшим представителем семьи. Слов не было слышно, но, судя по тому как та закатывала волоокие восточные глаза с поволокой и изображала руками подобие лепки теста перед подачей в печь, процедура тоже далась ей с трудом, и она вещала о сложностях женской доли своему инфантильному супругу, который на неё стенания реагировал с поистине восточным спокойствием. На ребёнка, он не реагировал никак. Впрочем, тот тоже затих, наблюдая за реакцией рыбок на его ритмичные удары по стеклу аквариума.
Дверь кабинета врача распахнулась и оттуда выпорхнула старушка. Даму было не узнать. Блеск в глазах, румянец во всю щёку, улыбка Мона Лизы после первого приглашения на балу Ростовых. Живенько накинув пальто, дама пожелала всем удачного дня и, мгновенно, ретировалась, не ожидая ответных благодарственных слов. Врач был кудесником. Я воспрянул духом, просчитывая, успею ли на начало хоккейной трансляции. Каково же было моё удивление, когда следующим позвали мужчину с журналом. Их разговор с врачом занял около получаса. За это время, я успел обсудить с супругой все предположения относительно того, что бы тут делать мужчине, оценил каждую из рыбок плавающих под стеклом и убедился, что детский шум действует на нервы только первые полчаса. Потом, как то свыкаешься с этой неизбежностью.
И тут, дверь в кабинет снова открылась. Мужчина был задумчив и мягкопечален. Нас он миновал, скрывшись за дверью туалета. Мать первый раз шикнула на ребёнка, а супругу пригласили ко врачу.
Я стал волноваться, что, совершенно, не соответствовало моим первоначальным намерениям. И только начал перебирать доводы, подтверждающие необоснованность моего беспокойства, как увидел супругу, выходящую из кабинета врача и движущуюся в моём направлении. Сердце ушло. Первое, что я подумал - зовёт для участия в разговоре. Дело дрянь. Но, по мере приближения, понял, не всё так плохо. Все выражения, на лице супруги, я знал назубок.
"Пошли, всё." "Что всё?" - глупо спросил я. "Всё нормально".
И, чуть ли не впервые в жизни, я не расстроился о впустую потраченных деньгах, часовом ожидании ради трёх минут приёма, и сообщении жены, что через два года процедуру надо бы планово повторить.
Я всем всем желал хорошего дня и улыбался ребёнку. Жизнь была прекрасна, несмотря на пропущенный хоккей.