Ентл

Книга первая: "Ентл-ешиботник" (автор Исаак Башевис-Зингер)
     I

     После  смерти  отца  Ентл решила, что  ей  нечего  делать в  Яневе. Она осталась одна  в  доме. Разумеется, были люди,  готовые поселиться  у нее  и платить за  квартиру, да и шадхены то и дело стучались в дверь – предлагали женихов из  Люблина, Томашёва,  Замостья. Но Ентл не хотела выходить  замуж. Внутренний голос все время твердил ей: "Нет!" Выйдет  девушка замуж, и что с
ней  происходит? Она сразу начинает рожать и растить детей.  Да еще свекровь ею  командует. Ентл знала, что  не годится в жены. Она не умела ни  шить, ни вязать. Жаркое  у  нее всегда пригорало, молоко  выкипало, субботний  кугель
никогда не пропекался, а тесто для халы не поднималось.
     Мужской образ жизни нравился Ентл гораздо больше, чем женский. Ее отец, реб  Тодрос,  мир его праху, много лет пролежал прикованный к постели, и все эти годы он изучал Тору вместе  с дочерью, как будто она была мальчиком.  По его  распоряжению Ентл запирала дверь, задергивала  занавески, и они  вдвоем постигали тайны Пятикнижия,  Мишны, Гемары  и  комментариев. Ентл  оказалась способной ученицей, и отец не раз говаривал:
      - Ентл, у тебя мужская душа.
      - Тогда почему я родилась женщиной?
      - Даже Небо иногда ошибается.
     Ентл  и внешностью  отличалась  от  других  девушек  Янева - высокая, худощавая, широкоплечая, с  небольшой  грудью и  узкими  бедрами. В  субботу после обеда, когда отец спал, она надевала его штаны, малый  таллит, длинную
шелковую капоту, ермолку, бархатную шляпу - и  подолгу рассматривала себя в зеркало. Оттуда на  нее глядел красивый смуглый юноша.  У  Ентл  даже  вился легкий пушок над  верхней   губой.  Только толстые косы выдавали ее принадлежность к женскому  полу - но  ведь  волосы  всегда можно остричь.
     Постепенно у  Ентл составился план, который не давал ей покоя ни днем, ни ночью. Она  создана не для того, чтобы раскатывать скалкой лапшу и  печь запеканки, чесать языком с глупыми женщинами и толкаться в очереди к мяснику. Отец много рассказывал ей об иешивах, о раввинах, об ученых мужах! Голова ее была набита талмудическими рассуждениями, вопросами и ответами, учеными изречениями. Тайком она даже покуривала длинную отцовскую трубку.
     Ентл  объявила  торговцам недвижимостью,  что  намерена  продать дом  и уехать к тетке в Калиш. Соседки пытались ее отговорить, шадхены уверяли, что она сошла с ума, ибо куда скорее и удачней выйдет  замуж здесь, в Яневе. Но Ентл настояла на своем. Она так спешила, что не торгуясь продала дом первому же покупателю и  за  бесценок спустила мебель.  За все свое наследство  она получила сто сорок рублей. И вот однажды ночью, когда Янев крепко спал, Ентл обрезала  косы, заложила  за уши пейсы и  оделась  во все отцовское.  Затем, уложив в корзину кое-какое нижнее белье, тфиллин и несколько книг, пешком
отправилась в Люблин.
     Выйдя на большую дорогу, Ентл на  попутной повозке доехала до Замостья, откуда снова двинулась пешком. По дороге она заночевала на постоялом  дворе, где назвалась Аншелем, по имени покойного  дяди. На постоялом  дворе было полно  молодых людей, отправлявшихся в обучение  к знаменитым раввинам. Они обсуждали достоинства разных религиозных заведений - одни хвалили литовские иешивы, другие утверждали, что в Польше и учеба более серьезная, да и кормят лучше.
     Ентл  впервые  очутилась одна в обществе молодых мужчин. Как не похожи были их разговоры на женскую болтовню! Но Ентл стеснялась вступать в беседу.
     Один из юношей  рассказывал о сделанном ему  брачном предложении  и описывал размеры приданого, другой в это время пародировал раввина, читающего отрывок из  Торы на Пурим(1), и добавлял  от  себя двусмысленные  комментарии. Потом стали меряться силой, разжимали друг другу  сжатые кулаки, пригибали к столу поставленные на  локоть  руки.  Тут  же  сидел молодой  человек и пил чай с хлебом, помешивая в стакане перочинным ножом из-за отсутствия ложки. Наконец один из юношей подошел к Ентл и хлопнул ее по плечу:
     - А ты что молчишь? Язык проглотил?
     - Нет, просто мне сказать нечего.
     - Тебя как зовут?
     - Аншель.
     - Ишь, какой застенчивый. Ночная фиалка.
     И молодой человек ущипнул Ентл за нос. Следовало ответить ему оплеухой, но у Ентл не поднималась рука. На выручку ей пришел  парень постарше прочих, высокий, бледный, с горящими глазами и черной бородой:
     - Эй, ты чего к нему пристал?
     - Не нравится, можешь не смотреть.
     - А вот я сейчас тебе пейсы пообрываю!
     Бородатый парень подозвал Ентл к себе и стал расспрашивать,  откуда она и куда держит путь. Ентл сказала, что хочет поступить в  иешиву, только ищет такую, где поспокойнее. Парень дернул себя за бороду:
     - Тогда идем со мной в Бечев.
     Сам он учился уже четвертый год. Иешива в Бечеве небольшая, рассказывал он, всего тридцать учеников. Об их пропитании заботятся местные  евреи, еды вдоволь, женщины чинят ешиботникам  белье и стирают носки. Бечевский раввин,
глава иешивы, - настоящий мудрец. Он может задать десять вопросов и на все вместе дать один ответ. Большинство ешиботников  рано или  поздно женятся на местных девушках.
     - А почему ты ушел посреди учебного года? - спросила Ентл.
     - У меня мать умерла. Теперь я возвращаюсь в иешиву.
     - Как тебя зовут?
     - Авигдор.
     - А почему ты не женат?
     Молодой человек почесал бороду:
     - Это длинная история.
     - Расскажи.
     Авигдор прикрыл глаза рукой и задумался.
     - Так ты пойдешь со мной в Бечев?
     - Пойду.
     - Тогда  ты  сам  все скоро узнаешь. Я  был помолвлен  с единственной дочерью Альтера Вишковера, городского богача. Даже день свадьбы назначили. И вдруг я получаю обратно договор о нашем обручении.
     - Почему?
     - Не знаю.  Видно, сплетники что-то наговорили.  Я  мог бы потребовать половину приданого, только это  не  в  моем  характере.  Теперь  мне сватают другую невесту, но она мне не нравится.
     - А разве в Бечеве ешиботникам разрешается смотреть на девушек?
     - Я ходил к Альтеру обедать раз в  неделю, и к столу  всегда подавала его дочь Хадасса...
     - Она красивая?
     - Блондинка.
     - Брюнетки тоже бывают красивые.
     - Нет.
     Ентл присмотрелась к Авигдору. Он  был худой, широкоплечий, с запавшими щеками, иссиня-черными пейсами и  сросшимися над  переносицей  бровями. Он пристально смотрел на Ентл, уже жалея, кажется, что выдал свою тайну. Лацкан
его длиннополого кафтана был разорван в знак  траура(2),  из-под  сукна виднелась  подкладка. Авигдор барабанил пальцами по столу и тихонько напевал себе под нос. За высоким нахмуренным лбом шла, казалось, напряженная работа.
     Внезапно он сказал:
     - Ну и пусть. Останусь один, только и всего.

I I


     По странному совпадению, как  только  Ентл -- она  же Аншель, прибыла в Бечев, ей выпало обедать раз в неделю у  того как раз богача по имени Альтер Вишковер, на чьей дочери не довелось жениться Авигдору.
     Молодые люди в иешивах обычно занимаются по двое, и Авигдор позвал Ентл себе  в  напарники.  Он помогал ей  в  учебе.  Кроме  того,  был он отличным пловцом,  и предложил  научить  Аншеля  плавать.  Но  Ентл  всегда  находила предлог,  чтобы  не ходить с ним на  реку.  Потом  Авигдор предложил  Аншелю поселиться вместе, но тот уже устроился ночевать у полуслепой старухи-вдовы.
По вторникам Аншель столовался у Альтера Вишковера, и Хадасса  подавала ему еду.
     Авигдор всегда спрашивал: "Как она выглядит? Грустна она или весела? Не собираются  ли  выдать ее замуж?  Упоминает  ли  она когда-нибудь  мое имя?"
     Аншель сообщал, что Хадасса роняет тарелки, забывает принести соль и пачкает пальцы кашей,  когда несет тарелку из  кухни. Она вовсю командует служанкой, много  читает  и каждую неделю  меняет прическу. Считает  себя красавицей и непрерывно  вертится  перед  зеркалом,  хотя на  самом деле вовсе  не так уж хороша собой.
     - Через два года после свадьбы, - заметил Аншель, - она станет старой каргой.
     - Значит, она тебе не нравится?
     - Не особенно.
     - Но если бы она тебя захотела, ты бы не отказался?
     - Прекрасно обойдусь без нее.
     - Неужели у тебя никогда не бывает грешных помыслов?
     Приятели сидели  за  столом в  углу иешивы и тратили больше  времени на разговоры, чем на учебу. Иногда Авигдор закуривал, и Аншель, вынув  папиросу у него изо  рта, делал  затяжку-другую. Зная,  что Авигдор  любит  гречневые лепешки, Аншель по утрам покупал  их в пекарне  и  не брал у друга его  долю денег.
     Поступки  Аншеля  часто  удивляли  Авигдора.  Например,  увидев,  что у приятеля  оторвалась  пуговица, Аншель  на  следующий  день принес  в иешиву иголку с нитками и пришил пуговицу  на  место. Он  покупал Авигдору подарки: шелковый  носовой платок, пару  носков,  шарф на  шею.  Авигдор  все  больше привязывался к парнишке,  хотя тот был  моложе на  пять лет  и борода у него даже не начала пробиваться. Однажды Авигдор сказал Аншелю:
     - Я хочу, чтоб ты женился на Хадассе.
     - Тебе-то какая от этого польза?
     - Лучше ты, чем чужой человек.
     - Ты станешь мне врагом.
     - Никогда.
     Авигдор любил  гуля ть по городу,  и  Аншель  часто ходил  с ним вместе. Беседуя,  друзья шли  то  к  водяной  мельнице,  то  к  сосновому  лесу,  то перекрестку, где стояла христианская часовня.
     - И почему женщина не может быть, как мужчина! сказал однажды Авигдор, глядя в небо.
     - В каком смысле?
     - Почему Хадасса не может быть, как ты?
     - Что значит, как я?
     - Ну, свойским парнем.
     Аншель пришел в игривое настроение. Он сорвал цветок и начал обрывать с него   лепестки.  Затем  подобрал  каштан  и   бросил  в  Авигдора.  Авигдор разглядывал божью коровку, которая ползла по его ладони.
     Помолчав, он сказал:
     - Меня хотят женить.
     Аншель встрепенулся:
     - На ком?
     - На Песе, дочери Фейтеля.
     - Это которая вдова?
     - Она самая.
     - Зачем тебе жениться на вдове?
     - Другая за меня не захочет.
     - Неправда. Рано или поздно найдется и для тебя девушка.
     - Никогда.
     Аншель стал  убеждать Авигдора,  что это  скверное предложение. Песя  и собой нехороша, и неумна, вообще лупоглазая корова. Кроме того, она приносит несчастье,  ее  муж умер в  первый  год  после свадьбы.  Такие  женщины  -  настоящие мужеубийцы. Но Авигдор не отвечал. Он закурил, глубоко затянулся и стал пускать кольца дыма. Лицо его приобрело зеленоватый оттенок.
     - Мне нужна женщина. Я не сплю по ночам. Аншель изумился:
     - Но почему же ты не можешь дождаться другой девушки?
     - Моя суженая была Хадасса.
     Глаза Авигдора увлажнились. Он быстро вскочил на ноги:
     - Ладно, хватит болтать. Пошли.
     После этого  разговора события развивались очень быстро. Два дня спустя Авигдор обручился с Песей и по сему случаю  принес в иешиву медовую коврижку и  бутылку крепкой наливки.  Назначили день  свадьбы. Поскольку невеста была вдовой,  приданого  дожидаться  не  приходилось.  Да  и  жених  был  сирота, спрашивать согласия было  не у  кого. Ешиботники пили наливку  и поздравляли
жениха. Аншель тоже отхлебнул немного и поперхнулся.
     - Ой, как жжет!
     - Какой же ты мужчина, - посмеивался Авигдор. После пирушки Авигдор и Аншель взяли  том  Гемары  и  сели  заниматься, но  дело подвигалось плохо. Разговор тоже не клеился. Авигдор раскачивался взад и вперед, дергал себя за бороду, и что-то бормотал.
     - Я пропал, - сказал он внезапно.
     - Если она тебе не нравится, зачем же ты ввязался в это?
     - Да я на козе готов жениться.
     На  следующий день  Авигдор не  пришел в  иешиву.  Фейтель-кожевник был хасид и хотел,  чтоб его  будущий  зять  отныне учился  в  хасидской иешиве.
     Ешиботники толковали между собой, что вдова, конечно, смахивает  на бочонок, мать  ее - дочь молочника, а отец  невежа, зато денег в этом семействе куры не  клюют.  Фейтель  был  совладельцем  сыромятни;  сама  Песя вложила свое
приданое в лавку, где торговали селедкой, дегтем, горшками и кастрюлями; там всегда было полно покупателей-крестьян.
     Отец  с  дочерью обязались  одеть Авигдора  с  ног до  головы, они  уже заказали  меховую шубу, пальто,  шелковый капот и две  пары  башмаков. Кроме того,  Авигдор  сразу  получил  в  подарок  множество  вещей, принадлежавших
первому  мужу Песи:  виленское издание Талмуда,  золотые часы,  хануккальный восьмисвечник, ларчик для благовоний(3). Аншель сидел теперь за партой один.
     Во  вторник,  когда  он  пришел  обедать  к Альтеру Вишковеру,  Хадасса обратилась к нему:
     - Ну, что скажешь о своем напарнике - опять пристроился лучше некуда!
     - А ты думала, он теперь никому не нужен?
     Хадасса покраснела:
     - Я тут ни при чем. Это отец был против.
     - Почему?
     - Они узнали, что у него брат повесился.
     Аншель присмотрелся к стоявшей  перед ним девушке - она была высокая, светловолосая, с  длинной шеей, гладкими  щеками и  голубыми глазами. На ней было  ситцевое  платье и пестрый фартук. На спину спускались две косы. Прямо обидно, что я не мужчина, - подумала Ентл.
     - А теперь ты жалеешь?
     - Еще как!
     Хадасса выбежала из комнаты. Второе - клецки с мясом  - чай  принесла служанка. Аншель  доел обед и  мыл  руки для послеобеденной  молитвы,  когда Хадасса появилась снова. Она подошла к столу и сказала сдавленным голосом:
     - Поклянись, что  ничего ему не скажешь. Зачем ему знать, что творится у меня в душе.
     И девушка снова убежала, едва не споткнувшись о порог.

I I I


     Раввин предложил  Аншелю  выбрать  себе нового  товарища для совместных занятий, но  недели шли,  Аншель по-прежнему  занимался в одиночку.  Никто в иешиве не мог заменить  ему Авигдора.  Все другие казались ему мелкими - и
телом,  и  духом.  Они  болтали  чепуху,  хвалились   пустяками,  по-дурацки ухмылялись,  вечно  что-нибудь  клянчили. Иешива  была пустой  без Авигдора.
     Ночами Аншель лежал на лавке у вдовы  и не мог уснуть. Сняв  кафтан и штаны, он снова обращался  в Ентл, -  девушку,  которой пора замуж и которая любит парня, обрученного с  другой.  Может быть,  следовало  сказать  ему  правду, думала  она. Но теперь было поздно. Аншель  не мог уже вернуться  к девичьей жизни, не мог обойтись без книг, без школы. Ентл лежала  без сна,  терзаемая странными  мыслями,  которые  едва  не  сводили  ее с ума. Она задремала, но
вскоре  проснулась,  как от  толчка.  Приснилось,  что  она  одновременно  и мужчина, и женщина, на ней надет и женский корсаж, и таллит с бахромой.
     Месячные у нее  запаздывали, и она вдруг сильно испугалась: всякое ведь бывает! В Мидраш Талпиот есть история о  женщине, которая возжелала мужчину, и от  одного  этого забеременела.  Только теперь  поняла Ентл по-настоящему, почему Тора запрещает людям носить одежду, предназначенную для другого пола. Надев  такую одежду, человек обманывает не  только  других, но и  себя. Даже душа приходит в замешательство, очутившись в чуждом ей воплощении.
     По ночам Аншель лежал без сна, а днем слипались глаза. Хозяйки в домах, куда  он  приходил  столоваться,  жаловались,  что  юноша  оставляет  полные тарелки. Раввин заметил, что на уроках Аншель перестал слушать объяснения, а
смотрел в окно, занятый своими мыслями.
     Наступил  вторник,  и   Аншель  пришел  обедать  к  Вишковеру.  Хадасса поставила  перед ним тарелку с супом, но юноша был так задумчив, что даже не сказал спасибо. Взялся было за ложку и тут же выпустил ее из рук.
     Набравшись духу, Хадасса заметила:
     - Говорят, Авигдор тебя бросил.
     Аншель словно очнулся от забытья:
     - Что значит - бросил?
     - Он больше не твой напарник.
     - Он вообще ушел из нашей иешивы.
     - И ты его совсем не видишь?
     - Нет, похоже, что он прячется.
     - Ну, а на свадьбу ты пойдешь?
     Аншель помолчал, словно не понимая, что говорит девушка. Затем сказал:
     - Такого дурака поискать.
     - Почему же?
     - Ты такая красивая, а та похожа на мартышку.
     Хадасса покраснела до корней волос:
     - Это все отец виноват.
     - Не печалься. Найдется и тебе достойная пара.
     - Никого я не хочу.
     - Но все хотят тебя.
     Оба  умолкли. Глаза Хадассы расширились и налились грустью,  которой не было утешения.
     - Ешь, суп остынет.
     - И я тоже.
     Сказав  это, Аншель  и сам изумился. Хадасса посмотрела на  юношу через плечо:
     - Что ты такое говоришь!
     - Это правда.
     - А вдруг тебя кто услышит?
     - Я не боюсь.
     - Ешь-ка суп. Сейчас принесу второе.
     Хадасса  повернулась и ушла,  постукивая  высокими  каблучками.  Аншель болтал ложкой в супе, выловил  фасолину и тут же  уронил. Есть не  хотелось, горло сжималось. Он отлично знал, что затевает скверное дело,  но его словно толкала неведомая сила. Вернулась Хадасса, неся галушки с мясом.
     - Что же ты не ешь?
     - Все о тебе думаю.
     - Что ты обо мне думаешь?
     - Хочу на тебе жениться.
     Хадасса состроила гримаску:
     - Об этих делах надо говорить с отцом.
     - Я знаю.
     - По обычаю положено прислать свата.
     И она выбежала из комнаты, хлопнув за собой дверью.
     Посмеиваясь про себя, Ентл подумала: "Видно, с девушками могу  играть, как  мне заблагорассудится!"  Она  посолила суп, затем поперчила.  Голова у нее слегка кружилась. "Что  я наделала?  Я,  видно,  с ума схожу. Иначе  это  не объяснить..."  Через  силу Ентл  начала  есть, но  вкуса не почувствовала. И только  тут вспомнила,  что  ведь  Авигдор  хотел, чтоб Аншель  женился  на Хадассе. В затуманенной голове Ентл замаячил план: она  отомстит за Авигдора и одновременно, через Хадассу, невидимо приблизится к нему сама. Хадасса  - девственница,  что она  знает о  мужчинах? Ей  можно долго морочить  голову. Ентл, правда,  тоже девственница,  но она немало узнала  об этих  делах  из Гемары и  из мужских разговоров.  Два противоречивых чувства охватили Ентл: ликование и страх,  ведь  она  собралась обмануть  весь честной народ. Толпа глупа,  -  вспомнилось  ей  ходячее  выражение.  Ентл  вскочила  на ноги  и проговорила вслух: "Ну, теперь я и впрямь заварю кашу!"
     В  эту ночь Аншель не сомкнул  глаз. В горле пересыхало, лоб  горел. Каждые пять  минут вставал  напиться.  В мозгу  помимо воли шла  непрерывная работа. Противоречивые чувства раздирали  Аншеля на части. Желудок судорожно
сжимался, колени  ломило.  Аншель  чувствовал, что  вступает  в соглашение  с Сатаной, Князем Тьмы, который  играет человеком,  ставя препоны и ловушки на его пути. Он заснул только под утро.
     Проснулся  Аншель  совершенно  разбитый. Но  он не  мог  позволить себе валяться у вдовы на лавке. Сделав  над собой усилие, он встал, взял  сумку с тфиллином и отправился в синагогу. И, надо было так  случиться, что  по дороге
встретился с  отцом Хадассы.  Аншель почтительно пожелал ему  доброго утра и услышал в ответ дружелюбное приветствие.
     Поглаживая бороду, реб Альтер заговорил с юношей:
     - Видно, дочь моя Хадасса кормит тебя объедками. Ты совсем исхудал.
     - Дочь ваша прекрасная девушка и еды мне не жалеет.
     - Отчего же ты такой бледный?
     Аншель немного помолчал.
     - Реб Альтер, я хочу вам что-то сказать.
     - Ну что же, скажи.
     - Реб Альтер, мне нравится ваша дочь.
     Альтер Вишковер остановился:
     - Ах, в самом деле? Я думал, ешиботники о таких вещах не говорят.
     Глаза его искрились смехом.
     - Но это правда.
     - Эти дела не принято обсуждать с молодым человеком.
     - Я сирота.
     - Ну... в таком случае, положено прислать свата.
     - Да...
     - Так что же тебе в ней нравится?
     - Она красивая... милая... умная...
     - Так-так-так... Пойдем-ка, расскажи мне немного из какой ты семьи.
     Альтер  Вишковер обнял Аншеля за плечи, и они вдвоем зашагали в сторону синагоги.

I V


     Сказавши "а", приходится сказать и "б". От  мыслей - к словам, от слов -  к  делам.  Реб  Альтер  Вишковер  дал согласие на  брак.  Мать Хадассы, Фрейда-Лея, согласилась не  сразу.  Она  говорила, что  не  хочет для  своей дочери бечевских ешиботников и предпочла бы жениха из Люблина или Замостья.
     Но Хадасса заявила, что если ее  второй раз осрамят  перед людьми,  она бросится  в колодец.  Как  это  часто бывает с  затеями подобного рода, все вокруг  ее  поддержали  - и  раввин,  и  родственники,  и  подруги Хадассы. Бечевские девушки, разглядывавшие Аншеля, когда он проходил по улице мимо их окон,  давно  решили, что  он весьма недурен собой. Он чистил до блеска свои
башмаки и не опускал глаза  в  присутствии женщин.  У Бейлы-булочницы, куда Аншель заходил порой купить баранку, он удивлял покупательниц светским тоном своих  шуток. Женщины дружно решили, что в Аншеле  есть  нечто особенное:  у него  и  пейсы завивались не так, как у других, и шарф он  повязывал  иначе; глаза  его, сдержанные, несмотря  на улыбку, всегда, казалось,  устремлены в неведомую даль.
     Жители городка  прониклись еще большей симпатией  к Аншелю, после того, как  Авигдор уехал  с  Песей,  дочерью  Фейтеля.  Альтер  Вишковер  составил обручальный  контракт,  обязуясь  дать  за  дочерью более богатое  приданое, больше подарков  жениху,  и содержать  его дольше, чем в  свое  время обещал Авигдору. Бечевские девушки  обнимали  Хадассу и поздравляли ее.  А  Хадасса немедленно принялась вязать Аншелю  сумку для тфиллин, салфетку  для  халы и мешок для мацы.
     Узнав,  что  Аншель  обручился с  Хадассой,  Авигдор  пришел  в  иешиву поздравить  друга.   Он  постарел  за  эти  несколько  недель.  Борода  была растрепана, глаза покраснели.
     Он сказал Аншелю:
     - Я знал, что так будет. С  самого начала. Как только встретил тебя на постоялом дворе.
     - Но ты же сам подал мне эту мысль.
     - Я знаю.
     - Почему ты меня бросил? Ушел и даже не попрощался.
     - Хотел сжечь за собой все мосты.
     Авигдор  пригласил Аншеля  прогуляться. Хотя праздник Суккот  был  уже позади, погода стояла ясная и солнечная. Авигдор был с Аншелем еще ласковее, чем прежде, и открыл ему свою душу. Да, это правда, что его брат повесился в приступе меланхолии. А теперь и сам чувствует, что стоит на краю пропасти. У Песи много денег, и отец ее богатый  человек, но  Авигдор  перестал спать по
ночам. Он  не хочет быть лавочником. Не может забыть Хадассу,  она все время ему снится. В субботний  вечер, когда в молитве "Авдала" упоминалось ее имя, Авигдору чуть не стало дурно. И все же хорошо,  что женится на ней Аншель, а
не кто-то другой...  По крайней мере, достанется хорошему  человеку. Авигдор замолчал, бесцельно выдергивая на ходу сухие травинки. Говорил он бессвязно, словно одержимый.
     - Я начинаю думать, не последовать  ли мне примеру  брата, - внезапно выпалил он.
     - Неужели так сильно любишь?
     - Образ ее не стереть из моего сердца.
     Приятели  поклялись   в  вечной  дружбе  и   договорились   больше   не расставаться.  Аншель сказал, что когда оба они женятся, можно поселиться по соседству или даже в одном доме. Тогда смогут вместе заниматься каждый день,
и даже организовать какое-нибудь совместное дело.
     - Скажу тебе правду, - проговорил Авигдор. - Мы с тобой, как Иаков и Биньямин (4) : наши жизни неразрывно связаны.
     - Почему же ты тогда меня покинул?
     - Может быть, именно поэтому.
     Погода стала портиться, подул  холодный ветер, но  приятели шли вперед, пока не достигли сосновой  рощи, и только в сумерки повернули обратно, чтобы поспеть к вечерней молитве.
     Бечевские девушки, не отходившие от  наблюдательных пунктов  у  окошек, видели,  как  приятели, обняв  друг друга  за плечи, увлеченные  разговором, шагали по  лужам  и кучам  мусора,  не  замечая ничего  вокруг. Авигдор  был бледен,  взъерошен,  ветер  трепал его  пейсы; Аншель  грыз на  ходу  ногти. Хадасса тоже подбежала к окну, выглянула, и глаза ее наполнились слезами...
     События быстро  следовали  одно  за  другим.  Авигдор  женился  первый. Поскольку невеста была вдовой, свадьбу сыграли нешумно, без музыкантов,  без свадебного затейника, без  покрывала  для  невесты.  Песя, дочь Фейтеля,  на следующее утро  после  свадьбы опять принялась  торговать в лавке,  отпуская покупателям перемазанными  руками  деготь.  Авигдор,  с  новым  таллитом  на
плечах, молился  теперь в хасидской синагоге. Под вечер Аншель приходил нему в гости,  и  приятели шептались до  ночи.  Свадьба Аншеля  с  Хадассой  была назначена  в субботу на хануккальной  неделе, хотя  отец  невесты  предлагал
сыграть ее раньше.  Невеста была уже  раз помолвлена, да  и жених - сирота. Зачем  же ему  ютиться у  вдовы на  жесткой лавке, когда  может  обзавестись собственной женой и домом?
     День за днем Аншель непрерывно повторял себе, что затеянное  им дело - это грех, безумие  извращение.  Он  опутал  Хадассу и себя  такой сетью лжи, совершал сразу столько прегрешений, что никогда не сможет  их отмолить. Один обман  тянул  за  собой другой.  Много раз  он порывался бежать  из Бечева, прекратить нелепую комедию, задуманную, казалось, дьяволом, а  не человеком.
Но  Аншеля словно толкала некая сила, которой он  не мог  сопротивляться. Он все больше  и  больше  привязывался к  Авигдору и в то  же  время не решался разрушить призрачное счастье Хадассы.
     Как только Авигдор женился, стремление его к  учебе разгорелась с новой силой, и друзья встречались теперь дважды в день: по утрам  изучали Гемару и комментарии, а после обеда - галахот (5) и пояснения к ним. Альтер Вишковер
и  Фейтель-кожевник  были оба  довольны  и  сравнивали Авигдора и  Аншеля  с Давидом и Ионатаном(6).
     От переживаний Аншель ходил, как пьяный.  Портные снимали с него  мерку для новой  одежды,  и  Аншелю приходилось  прибегать к ухищрениям, чтобы  не обнаружить свой истинный пол. Хотя обман этот длился уже много недель, Аншель
все еще не верил в происходящее.  Он дурачил целую общину, но  сколько могла длиться  эта игра? И что  будет, когда  откроется правда?  Аншеля бросало от слез к смеху. Он чувствовал, что становится лукавым  бесом, посланным в мир,
дабы издеваться над  людьми.  Я  порочная,  я грешница, я Иеровоам бен Набат (7), -  говорила  себе  Ентл.  Единственным  оправданием  было то, что душа жаждала  изучать  Тору, и только  потому она  взвалила  на  себя это ужасное бремя...
     Очень  скоро  Авигдор   начал  жаловаться  на  Песю.  Она  честила  его бездельником, шлемиелем,  обзывала лишним  ртом за столом.  Еще она пыталась приучить его торговать в лавке - дело, к которому  он не питал ни малейшей
склонности.  Она  жалела  ему карманных денег. Вместо  того,  чтобы  утешать приятеля, Аншель настраивал его против Песи. Называл жену Авигдора уродиной, сварливой каргой, скрягой, уверял, что своими придирками она вогнала первого мужа в  гроб, а теперь за Авигдора взялась.  Одновременно  Аншель  восхвалял достоинства Авигдора,  -  его  высокий  рост,  мужественность,  остроумие и
ученость.
     - Если б  я был  женщиной и  вышел за  тебя  замуж,  -  сказал Аншель однажды, - я бы оценил тебя по заслугам.
     - Да, но ты не женщина... – вздохнул Авигдор.
     Тем временем приближался день свадьбы Аншеля. В последнюю субботу перед Хануккой  Аншеля вызвали к  Торе. Женщины  осыпали его изюмом и  миндалем. В день свадьбы Альтер Вишковер  устроил пирушку для ешиботников. Авигдор сидел справа от  Аншеля.  Жених,  согласно традиции, предложил присутствующим свою
трактовку  сложного  талмудического  вопроса, и  ученая  компания  принялась задавать ему  каверзные  вопросы, покуривая папиросы, попивая  вино, ликеры, чай с  лимоном и малиновым вареньем. Затем  последовала церемония возложения
покрывала на невесту, а жениха повели  к свадебному балдахину, воздвигнутому рядом с синагогой. Вечер был морозный и ясный, небо усеяно звездами.
     Заиграла музыка. Вдоль  дороги в два ряда стояли девушки, держа в руках зажженные плошки и  витые восковые свечи. После свадебной церемонии жених  и невеста,  до  той поры  соблюдавшие пост,  подкрепили свои силы  золотистым
куриным  бульоном.  Затем начались  танцы, громкое  перечисление  свадебных подарков -  все,  как положено  по  обычаю.  Подарки  были многочисленные и богатые. Свадебный затейник расписывал радости и печали, ожидающие невесту.
     Песя, жена Авигдора, тоже явилась на свадьбу. И хоть она была с  головы до  ног  увешана драгоценностями,  выглядела  на  редкость  уродливо:  низко надвинутый  на лоб парик, огромная  меховая накидка, несмываемые следы дегтя на руках. После Танца Девственности невесту и жениха по отдельности отвели в брачный  покой. Свахи прочли  молодоженам наставление, как им  следует  себя вести, завершив его призывом "плодиться и размножаться".
     На  рассвете теща  Аншеля,  сопровождаемая гурьбой женщин,  ворвалась в брачный  покой и выдернула простыню из-под Хадассы, дабы удостовериться, что брачное  таинство  совершилось.  Увидев   пятна  крови,  все  развеселились, бросились  целовать  и поздравлять  молодую.  Затем,  размахивая простыней, женщины высыпали наружу  и принялись плясать Кошерный Танец на свежевыпавшем снегу.  Аншель-таки нашел  способ лишить невесту невинности. Наивная Хадасса
не подозревала, что все  было совсем не так, как следует. Она уже без памяти полюбила Аншеля.
     Закон требует, чтобы после первой брачной ночи новобрачные семь дней не прикасались друг к другу.  На  следующий  день Аншель и Авигдор принялись за изучение  трактата о  ритуальной чистоте супружеской жизни. Когда  остальные
ешиботники  разошлись  и  приятели остались  вдвоем,  Авигдор робко  спросил Аншеля,  как прошла его ночь  с  Хадассой. Аншель коротко ответил,  и друзья опять шептались до позднего вечера.
     Аншель попал в прекрасный  дом. Хадасса оказалась преданной женой, а ее родители потакали каждому  желанию  зятя и гордились его  успехами.  Правда, прошло уже несколько месяцев, а Хадасса не беременела, но этому не придавали значения.
     Авигдору  же, наоборот, становилось все хуже. Песя издевалась над  ним, кормила впроголодь, отказывала даже в чистой рубашке.  Поскольку  у Авигдора никогда не было денег, Аншель снова каждый день носил ему гречневые лепешки. Песя была слишком занята в лавке, чтобы готовить обед, а деньги на  прислугу
жалела, и Аншель приглашал  Авигдора  к себе  обедать. Реб Альтер Вишковер и его жена  были недовольны,  считая, что отвергнутому поклоннику  не  следует посещать  дом  бывшей  невесты.  В местечке начались  разговоры.  Но  Аншель отыскал  в Законе подходящие доводы, сумев доказать, что  запрета  на это не имеется.
     Большинство обитателей местечка сочувствовало Авигдору и осуждало Песю. Вскоре  Авигдор начал поговаривать о разводе и, не  желая  иметь  ребенка от такой ведьмы,  стал действовать по примеру Онана, то  есть, выражаясь языком
Гемары,  молотил  внутри,  а  сеял  снаружи. Он рассказывал Аншелю, что Песя ложится в постель немытая, что она храпит, словно пилит дрова, что все мысли ее - только о деньгах, вырученных в лавке, даже во сне о них бормочет.
     - Ох, Аншель, - говорил Авигдор, - как я тебе завидую.
,     - Нечего мне завидовать.
     - Все у тебя есть. Вот бы мне такую  удачу -- разумеется,  не в убыток тебе.
     - У каждого свои заботы.
     - Какие у тебя могут быть заботы? Не искушай провидение.
     Авигдор, конечно, не подозревал, что Аншель не спит  ночами и постоянно думает  о  бегстве.  Ему становилось  все  тяжелее  быть рядом  с Хадассой и обманывать ее. Его охватывал  стыд от проявлений ее любви и нежности. Забота
ее родителей, их надежды на рождение внука невыносимо тяготили Аншеля.
     По пятницам все жители местечка отправлялись в микву,  и  каждую неделю Аншель  выдумывал новые предлоги, чтобы не ходить вместе с  ними. Это начало вызывать подозрения. Пошли разговоры, что у Аншеля на теле уродливое родимое пятно, или  грыжа, или, может быть, он неправильно обрезан. Судя по возрасту молодого человека, у него должна была  бы  пробиваться борода,  но  щеки его
оставались гладкими.
     Отпраздновали  Пурим, приближался Песах. А  там  и лето  не за  горами. Рядом  с Бечевом была река; как только  становилось тепло,  все ешиботники и молодежь купались  там. Ложь набухала,  как  нарыв, рано  или  поздно  этому
нарыву  суждено  было  прорваться.  Аншель  понимал,  что  необходимо  найти какой-то выход. В тех краях было  принято, что на пасхальной  неделе  молодые мужчины,  живущие  у  родителей жены, выезжали  на  день-другой  в  соседние
города. Это служило развлечением и отдыхом, а заодно они завязывали  деловые знакомства,  покупали  книги  и  прочие  нужные  молодым  людям вещи.  Бечев находился недалеко  от  Люблина,  и Аншель  убедил Авигдора  вместе съездить туда, за его счет, конечно. Авигдор рад был избавиться на пару дней от своей ведьмы.
     Ехали весело. Поля покрывались молодой  зеленью;  по  небу  гигантскими кругами  летели  аисты,  возвращаясь  из  теплых  краев.  Потоки талой  воды устремлялись в  долины. Воздух звенел от птичьего щебета. На лугах зацветали весенние  цветы. Кое-где  уже паслись коровы. Приятели болтали, ели фрукты и пирожки, что уложила на дорогу Хадасса, рассказывали анекдоты, изливали друг другу душу. Так доехали до Люблина. В Люблине  они пошли на постоялый двор и спросили  комнату на двоих. По дороге Аншель обещал Авигдору, что  в Люблине откроет ему  потрясающий  секрет.  Авигдор  смеялся:  что за секрет?  Может, Аншель  нашел клад?  Или  написал  ученый трактат? Или, начитавшись  книг по каббале, сумел сотворить живого голубя... Они вошли в комнату и, пока Аншель тщательно запирал дверь, Авигдор сказал шутливо:
     - Ну, выкладывай свой страшный секрет.
     - Приготовься. Услышишь нечто невероятное.
     - Я готов ко всему.
     - Я  не мужчина, а женщина, - сказал Аншель. - Meня зовут не Аншель, а Ентл.
     Авигдор расхохотался:
     - Так я и знал, что ты валяешь дурака.
     - Нет, это правда.
     - Я, может быть, полный болван, но этому даже я не поверю.
     - Хочешь, докажу?
     - Докажи.
     - Тогда мне надо раздеться.
     Глаза  Авигдора  расширились.  Ему  пришло  голову,  что  Аншель  хочет заняться однополой любовью.  Аншель снял  кафтан  и таллит,  сбросил  нижнее белье. Авигдор глянул  - и побледнел, потом  залился жаркой краской. Аншель поспешно накинул на себя одежду.
     - Я  только затем  показалась тебе,  чтобы ты мог  свидетельствовать в суде. Иначе Хадасса останется безмужней женой(8).
     Авигдор онемел. Его била жестокая дрожь. Он пытался заговорить, шевелил губами,  но не  мог  произнести ни звука. Ноги его не держали, он  торопливо присел.
     Наконец пробормотал:
     - Да как же это? Я поверить не могу!
     - Может, еще раз раздеться?
     - Нет!
     Ентл  стала  рассказывать,  как все произошло: как отец, прикованный  к постели, начал изучать с ней  Тору; как докучны  ей  были всегда  женщины  с глупой болтовней; как она продала дом со всем содержимым, покинула местечко, отправилась в Люблин, а по дороге встретила Авигдора. Авигдор  уставился  на
рассказчицу и молчал. На Ентл теперь снова была мужская одежда.
     Наконец, Авигдор заговорил:
     - Что это, сон?
     Он ущипнул себя за щеку.
     - Нет, не сон.
     - Вот так история...
     - Все это правда.
     - Зачем ты так поступила? Нет, я, пожалуй, лучше помолчу.
     -  Я  не  хотела, чтобы жизнь  моя  прошла за  варкой супа  и выпечкой пирогов.
     - А с Хадассой - зачем ты так поступила?
     - Ради тебя. Знала, что Песя будет тебя терзать, а в нашем в доме хоть немножко отдохнешь душой...
     Авигдор долго молчал. Он  ссутулился,  прижал руки  к  вискам  и  мотал головой.
     - Что же ты будешь теперь делать?
     - Уйду, поступлю в другую иешиву.
     - Вот как? Если  бы  ты сказала мне раньше, мы могли бы... - он умолк на полуслове.
     - Нет, ничего хорошего из этого не вышло бы.
     - Почему?
     - Потому что я - ни то, ни се, ни рыба, ни мясо.
     - Ну, задала ты мне задачу!
     - Разведись со своим пугалом, женись на Хадассе.
     - Никогда она не даст мне развода, а Хадасса меня не захочет.
     - Хадасса любит тебя. Не послушается она отца второй раз.
     Авигдор вскочил с места и тут же снова сел:
     - Не смогу я тебя забыть. Никогда...

V I


     Закон требовал, чтобы Авигдор больше  ни минуты не оставался наедине с Ентл.  Но  в мужском кафтане  и  брюках  девушка снова казалась ему прежним Аншелем.
     И разговор между друзьями продолжался:
     - Как же ты не боялась каждый день нарушать заповедь - "да не наденет женщина одежду, подобающую мужчине"?
     - Не гожусь я для того, чтобы щипать пух и болтать с бабами.
     - И тебе легче было бы отказаться от своей доли в лучшем мире?
     - Пожалуй.
     Авигдор  поднял  голову.  Только  сейчас  он заметил,  что щеки  Аншеля слишком гладки для мужских щек, волосы слишком густы, а руки  малы. И все же не верилось, что  все  происходит в действительности.  Еще  минута, казалось ему,  и  он проснется.  Он кусал губы,  щипал  себя  за бедро. Его  охватила робость, начал  заикаться. Получалось, что  вся их дружба с Аншелем, все  их задушевные разговоры, секреты, которыми делились, все были сплошным обманом, иллюзией. "Уж не демон  ли этот Аншель," - подумал  Авигдор. Он встряхнулся, словно пытаясь отделаться от ночного кошмара; но внутреннее чувство, знающее разницу между сном и действительностью,  говорило  ему, что  это - явь.  Он собрался духом. Нет, они с Аншелем никогда не будут  друг другу чужими, даже
если Аншель на самом деле оказался Ентл...
     Авигдор заговорил:
     - Сдается  мне,  что свидетель,  дающий  показания  в пользу покинутой женщины, не может на  ней жениться, ибо Закон называет его "заинтересованным лицом".
     - Да? Об этом я не подумала.
     - Давай посмотрим у Ибн Эзры(9).
     -  А я не совсем уверена, что правила, относящиеся к  покинутой  жене, приложимы к данному случаю, - возразила Ентл тоном заправского ученого.
     - Если ты не хочешь, чтобы Хадасса осталась безмужней женой, ты должна сама открыть ей свой секрет.
     - Нет, этого я не могу.
     - Так или иначе, ищи себе другого свидетеля.
     Постепенно друзья вернулись к своим талмудическим рассуждениям. Сначала Авигдору казалось  странным обсуждать  священную книгу с женщиной, но вскоре Тора сблизила их. Телесные  оболочки их  были различны, но  душами  они были
схожи. Аншель говорил нараспев, размахивал руками,  дергал  себя за  пейсы, пощипывал  безволосый подбородок -  словом, вел  себя  подобно  заправскому ешиботнику. В пылу спора он даже ухватил Авигдора за отворот капоты и назвал
глупцом. В душе Авигдора разгоралась любовь к  Аншелю, смешанная  со стыдом, тревогой и угрызениями совести. Если бы я только знал это раньше, говорил он себе, мысленно сравнивая  Ентл-Аншеля с Брурией, женой рабби Меира, и Ялтой, женой рабби Нахмана  (10) .
     Он  впервые ясно  осознал,  что  всегда мечтал именно  о  такой жене: о женщине, чьи интересы находились бы в духовной,  а не материальной  сфере... Хадасса  теперь  не вызывала  в  нем  никаких  чувств,  он  знал,  что будет тосковать по Ентл, но  не решался это сказать. Ему было жарко, лицо горело.
Он  не  в силах был теперь посмотреть Аншелю  в глаза.  Стал было вспоминать упущения  Аншеля, но понял,  что  и сам  не  безгрешен,  ибо  сидел рядом  с девушкой и прикасался к ней в дни, когда она была нечиста. Ну, а что сказать о ее браке с Хадассой? Какая бездна грехов! Умышленный обман, ложные клятвы, извращение истины! - Один Господь ведает, что еще.
     Внезапно он спросил:
     - Скажи мне правду, ты не еретичка?
     - Боже упаси!
     - Тогда как же ты решилась сделать такое?
     Чем дольше объяснял Аншель, тем меньше Авигдор понимал. Все объяснения, в сущности, сводились к одному:  в женском теле Ентл жила мужская душа. А на Хадассе Аншель женился только для того, чтобы быть поближе к Авигдору.
     - Но ты же могла выйти за меня замуж, - сказал Авигдор.
     - Я хотела заниматься  с тобой изучением  Гемары и комментариев,  а не штопать твои носки!
     Оба надолго замолчали. Наконец, Авигдор проговорил:
     - Хадасса, не дай Бог, заболеет, от всей этой истории!
     - Я сама этого боюсь.
     - Что же теперь будет?
     Смеркалось, и друзья принялись  читать вечернюю молитву. Авигдор был  в таком замешательстве, что путал слова, - одни пропускал, другие повторял по нескольку раз. Искоса он посматривал на Аншеля, который качался взад-вперед, ударяя себя в грудь, поднимал и опускал голову. Закрыв глаза, Аншель обратил
лицо  к  небу, как бы  взывая  к  Господу,  знающему  всю правду... Завершив молитву, они сели  друг  против  друга, держась  на  приличном расстоянии. В комнате сгущалась темнота. Отблески заката пурпурным узором дрожали на стене
против окна. Авигдор пытался заговорить, но слова не шли с языка.
     Наконец, его словно прорвало:
     -  А может быть, еще не поздно? Я не могу больше жить с этой проклятой бабой... А с тобой...
     - Нет, Авигдор, это невозможно.
     - Почему?
     - Я буду жить и дальше, как жила...
     - Но мне будет плохо без тебя. Ужасно плохо.
     - И мне будет плохо без тебя.
     - Тогда какой во всем этом смысл?
     Аншель не ответил. Наступила ночь, стало темно. Сидя в темноте, каждый, казалось, прислушивался к мыслям другого. Закон запрещал Авигдору находиться в комнате наедине с женщиной,  но  он не  в состоянии был  увидеть  в Аншеле
женщину. Какой  властью  обладает  над нами одежда, думал  он.  Но заговорил совсем о другом:
     - Я советую тебе просто послать Хадассе развод.
     - Разве это возможно?
     - Конечно, ведь брачный обряд в вашем случае не имеет силы.
     - Ты, вероятно, прав.
     - А правду она успеет узнать потом.
     Служанка  принесла зажженную  лампу, но  едва  она вышла, Авигдор задул огонь. Сложные  чувства, которые  они  испытывали,  и слова, которые  хотели сказать друг  другу, не выносили  света.  В темноте Аншель  рассказал все до
мельчайших подробностей, ответил на все вопросы Авигдора. Часы пробили  два, а они все говорили. Аншель сказал Авигдору, что Хадасса его не забыла. Часто упоминала   о  нем,  беспокоилась  о  здоровье,  жалела -  хотя  к  этому
примешивалась доля злорадства - что так сложились у него отношения с Песей.
     - Она будет тебе хорошей женой, - сказала Ентл. - А я даже кугель не умею испечь.
     - И все же, если бы ты захотела...
     - Нет, Авигдор. Не судьба...

V I I


     Никто в местечке не мог  понять, что  происходит: в  дом Хадассы прибыл посыльный и привез документы, по которым она получала развод. Авигдор пробыл в Люблине дольше  положенного и вернулся после праздников - сгорбленный, с  потухшими глазами, словно  после тяжелой болезни. Хадасса слегла, три раза в  день приходил  к  ней доктор. Авигдор  превратился  в затворника.  Людям, которые случайно встречали  его и пытались заговорить, он не отвечал.  Песя жаловалась  родителям,  что он  безостановочно расхаживает по  дому  и  ночи напролет курит.  Когда, наконец,  он свалился в  полном изнеможении, то звал какую-то  женщину  по имени  Ентл.  Песя  начала  поговаривать  о разводе. В местечке  были уверены, что  Авигдор не даст  жене развода  или, по  крайней мере, потребует с нее денег, но он был на все согласен.
     Жители Бечева привыкли, что ни одна местечковая тайна не длится  долго. Какие секреты могут  быть в местечке, где каждый знает, что у соседа варится на обед?  И  все  же, хотя  охотников  заглядывать  в  замочные  скважины  и
подслушивать  под  окнами  было предостаточно, происшедшее так  и оставалось загадкой.  Хадасса  лежала  в  постели и  плакала.  Ханина-лекарка, лечившая травами,  говорила,  что  молодая женщина тает  на глазах. Аншель  исчез без
следа. Реб  Альтер Вишковер  послал за Авигдором, и тот  явился,  но  как ни напрягали слух любопытные под окнами, не смогли разобрать ни слова. Любители чужих  дел  сочиняли всевозможные  теории,  но  ни одна  из  них  не давала
объяснения.
     Кое-кто высказал догадку, что Аншеля  заманили католические священники, и он крестился. Может,  так  оно и было  в самом деле. Но когда успел Аншель связаться с ксендзами, если все время учился, сидя в иешиве ? А  кроме того,
с каких это пор вероотступники стали посылать своим женам развод?
     Иные намекали, что Аншелю, должно быть, приглянулась другая женщина. Но кто же? В самом Бечеве ни единая душа не  слышала ни о  каких романах. И все молодые  женщины Бечева,  еврейки и  нееврейки,  были  на  месте, ни одна  в
последнее время никуда не убыла.
     Говорили  и такое,  что  Аншеля унесли  прочь  злые духи,  или  сам  он принадлежал к их  числу. В  доказательство напоминали, что Аншель никогда не ходил  купаться  -  ни  в баню,  ни  на реку.  А  ведь известно, что у всех нечистых гусиные лапы. Да, но разве Хадасса никогда не видела мужа  босым? И разве демоны  посылают  своим женам развод?  Когда  демон  женится на дочери смертного, он обычно оставляет ее безмужней женой.
     А еще  кому-то  пришло в голову, что Аншель,  видно, совершил  какой-то тяжкий  грех  и  удалился  от людей,  чтоб замолить  его. Но  что именно  он сотворил? И почему не доверился раввину? И, наконец, почему Авигдор шатается
по местечку, как тень?
     Догадка Тевеля-музыканта была ближе всего к истине. Он  утверждал,  что Авигдор не  может  забыть  Хадассу,  и  Аншель  развелся, чтобы  дать  другу возможность на ней жениться. Но  разве бывает на этом свете подобная дружба?
И почему тогда Аншель развелся с Хадассой еще прежде, чем Авигдор развелся с Песей? Кроме того,  такой  план можно осуществить лишь с  ведома  и согласия жены,  а совершенно очевидно, что  Хадасса любит Аншеля  всем  сердцем, даже
занемогла с горя.
     Ясно было  только  одно: всю  правду знал Авигдор.  Но  от него  ничего нельзя было добиться. Он отдалился от всех и  упорно хранил молчание, словно назло всему местечку.
     Приятельницы уговаривали  Песю не разводиться с  Авигдором, хотя всякие отношения между ними прекратились, и они не жили, как полагается мужу и жене. Даже в  субботний вечер он не посещал  ее,  как положено благословлять после киддуша (11)  хозяйку дома. Ночевал Авигдор теперь у друзей или у той вдовы, где прежде квартировал. Когда Песя заговаривала с ним он не отвечал, а стоял молча, понурив  голову. Песя, как всегда деловая, не  могла долго переносить
эти фокусы, он должен был вести как молодой мужчина, который помогает ей в лавке,  а не пришибленный меланхолией ешиботник. Такой,  чего доброго, может уйти и оставить ее покинутой женой. Песя решила разводиться.
     Тем временем Хадасса  поправилась, и  Альтер  Вишковер  оповестил,  что составляет новый  свадебный  контракт. Хадасса выходит  замуж  за  Авигдора. Местечко  пришло  в страшное возбуждение.  Где  это  слыхано, чтобы женились
мужчина  и  женщина,  которые  когда-то  были  помолвлены,  и  помолвка  была расторгнута?
     Свадьба состоялась в первую субботу после Тиша бе-Ав, и сыграли ее, как если бы невеста была девицей: с  трапезой  для бедных,  с балдахином  перед синагогой,  с  музыкой, со  свадебным затейником  и  с Танцем Девственности.
Жених стоял под балдахином с видом глубокого уныния. Невеста выздоровела, но была по-прежнему худа и бледна. В золотистый  свадебный бульон капали слезы. Во всех глазах читался один вопрос: почему Аншель так поступил?
     После свадьбы Авигдора и Хадассы Песя стала распространять слухи, будто Аншель продал Авигдору жену за деньги,  а деньги дал Альтер Вишковер. Кто-то из молодых людей долго ломал голову над  этой загадкой и пришел к мысли, что
Аншель проиграл Авигдору любимую жену в карты или даже в  волчок на Ханукку. Так уж всегда бывает - если не удается отыскать правду, люди  готовы верить любому  вранью. Истина  часто  скрывается так: чем  усердней  ее  ищут,  тем труднее найти.
     Вскоре  после свадьбы Хадасса забеременела. Родился мальчик, и когда во время  церемонии  обрезания, отец  объявил имя ребенка, гости едва  поверили своим ушам. Мальчика назвали Аншелем.

      (На этом заканчивается интернетный перевод рассказа Исаака Башевиса-Зингера и начинается продолжение Семёна Ешурина)

 
    
Книга вторая: "Десять лет спустя" (автор Семён Ешурин, а не Александр Дюма-отец)


     V I I I


     Прошло десять лет. Как-то в середине сентября Фрейда-Лея Вишковер отводила внука в хедер. Мимо проехал экипаж, следовавший через Бечев из Варшавы в Люблин. Пешеходы ничего не заметили, зато заметила пассажирка экипажа.
     - Тодрос! – ошарашено  воскликнула она. – Что он здесь делает?! Я же видела его в Варшаве за час до отъезда! 
     - Значит, видели кого-то другого, - предположил сосед.
     - Не могла я ошибиться! Он же был со своей матерью Ентл, а уж перепутать такую красавицу с кем-либо другим невозможно!
     - А как фамилия этой Ентл?! – восклинула пассажирка, севшая в экипаж метров за сто до его  встречи с пешеходами.
     - Не всё ли равно?!
     Через некоторое время варшавянка обратилась к обиженной ею пассажирке:
     - Вы садились в Бечеве, значит, должны знать, как звать мальчика.
     - Должна и даже знаю!
     - Ну и как?! – воскликнула жительница польской столицы.    
     - Не всё ли равно?!
     Минут десять в душе обиженной (на сей раз) варшавянки боролись гордость и любопытство. Итог этой неравной схватки был предрешён.
     - Ну хорошо! Прошу простить великодушно! Ентл Горовиц – вдова лучшего варшавского гинеколога… Так как же звать мальчика?
     - Аншель. Он сын уважаемого раввина Авигдора Либмана.
     И уроженка Бечева демонстративно повернулась к окну.   

 

               
      


      
      IX 

      Прошло две недели. И история с проводами ребёнка в хедер почти полностью повторилась. Правда, теперь не в Бечеве, а в Варшаве, и провожала мальчика не бабушка, а мать. Поразительное сходство провинциального ученика со столичным (в польском понимании!) на сей раз поразило не случайно проезжавшую пассажирку, а специально приехавшего человека.
     Авигдор издали следил за Ентл и Тодросом. Когда мать отвела мальчика в хедер, он подошёл к бывшему Аншелю.
     - Здравствуй, Ентл!
     - Здравствуйте.
     - С каких это пор мы на "ты"?
     - Вам виднее, с каких…  Ну хорошо, тебе виднее!
     - Надеюсь, ты не будешь отрицать, что Тодрос – мой сын?!
     - Я прекрасно помню, что рожала его самостоятельно и ни у кого не похищала.
     - А от кого рожала – помнишь?
     - Приглашаю тебя к себе домой, и там обсудим эту животрепещущую тему.
     "Она не спросила, - подумал приглашённый, - откуда я знаю про Тодроса?!"
         - А теперь поговорим о нашем сыне, - начал гость, когда они пришли.
     - Из твоих слов следует, что между нами кое-что было, иначе бы ничего не было.
     - Неужели ты ничего не помнишь?!
     - Я прекрасно помню свою жизнь в Яневе, где я родилась и прожила бОльшую часть жизни. Роды были очень тяжёлыми, и врач сказал матери, что у неё больше не будет детей. А мой отец раввин Тодрос Ландау так мечтал о сыне! Он хотел вырастить его знатоком религии и эрудитом. Но ввиду отсутствия сына, отец всё это проделал с дочерью, то есть со мной. По совету отца я всячески скрывала свой интеллект, чтобы не озлоблять окружающих. Но однажды (вскоре после смерти матери) у нас гостил раввин из Лодзи, крупный религиозный авторитет. Во время его спора с отцом гость привёл неточную цитату из ТАНАХа. Я, не подумав о последствиях, совершенно машинально его поправила. Раввин набросился на меня словно коршун и два часа "гонял" по ТАНАХу и Талмуду. После чего далеко не оригинально пошутил, что таких умных женщин как я "не было, нет и … не надо!". На другой день перед отъездом он разговорился с одним местным жителем и рассказал о своей беседе с дочкой реба Тодроса. Неудивительно, что после его восторгов меня все дружно возненавидели… Уже много лет отец тяжело болел. Я часами занималась у его постели, так как эти занятия отвлекали больного от его страшной болезни. Наконец, … наступил конец! После смерти отца оставаться в Яневе было невозможно, надо было куда-нибудь податься. Ведь на меня смотрели как на белую ворону.
     - Это ты метко подметила! – похвалил Авигдор.
     - Не я, а древнеримский сатирик Децим Юний Ювенал… Я запомнила, что продала дом за 140 рублей. … Ешё я прекрасно помню, что очнулась с разбитым затылком на улице, как оказалось, Люблина.
     - А то, что было в промежутке – не помнишь?
     - Самое интересное, - вольно или невольно ушла от прямого ответа Ентл, - что я отлично помню ТАНАХ и, мягко выражаясь, не путаю такие понятия, как "Гемара" и "Гомора"! … Собравшиеся зеваки объяснили, что я, задумавшись, переходила улицу и чуть ни попала под лошадь. Но в последнее мгновение отпрянула назад и крепко "приложилась" затылком о булыжную мостовую. Но все глаголы были произнесены в мужском роде. Ведь на мне была … мужская одежда! Кто-то предложил позвать доктора. Я, несмотря на головную боль, понимала, что являюсь вовсе не мужчиной. Поэтому сказала, что "всё прекрасно" и поспешно удалилась. При ходьбе почувствовала под подкладкой сюртука какой-то свёрток. Затем нашла укромное место и распорола подкладку. В свёртке оказалась немалая для меня сумма (которую при моём теперешнем достатке и называть-то стыдно!) – 135 рублей. То есть это 140 рублей, вырученных за продажу дома, из которых 5 я израсходовала по пути из Янева в Люблин. Значит, это мои деньги, и я могу тратить их с чистой совестью!
     - То есть ни в чём себе не отказывать?! – усмехнулся Авигдор.
     - Травма головы не сделала меня идиоткой! Я прекрасно понимала, что должна экономить каждый рубль. Первым делом купила скромную одежду… женскую, разумеется. Затем приехала в Варшаву и сняла недорогую квартиру.
     - А тебя не удивило, что ты так долго добиралась от Янева до Люблина?
     - Ничего удивительного, если предположить, что я где-то останавливалась, причём на время, значительно превышавшее то, которое необходимо, чтобы забеременеть… Но вернёмся в Варшаву. Попытки найти работу ни к чему не привели. Ведь знатоки ТАНАХа и Талмуда требовались исключительно в мужском роде, а ни к какой женской работе я была не приучена. Наконец, поняла, что беременна, на сей раз – всерьёз!
     - А раньше была беременна в шутку? – снова усмехнулся Авигдор.
     - Тогда было не до шуток! – неохотно проговорила Ентл. - Но оказалось, что задержка … кое-чего вызвана … неважно чем!
     - А всё-таки!
     - То, что у нас  общий (как утверждаешь) ребёнок, - вспылила Ентл, - ещё не даёт тебе  права так себя вести!
     - Прошу прощения!
     - Не надо попрошайничать! Достаточно признать свою вину… Хотя, нет! Не вину, а неправоту.
     - Редкая деликатность! Признаю, что был неправ и внимательно слушаю.
     - Мне посоветовали обратиться к доктору Якову Горовицу.
     - Лучшему гинекологу Варшавы?! – не удержался собеседник.
     - Не уверена. Вся Варшава очень велика. Но то, что он был не худшим специалистом могу гарантировать – недостатка в клиентках никогда не было… Доктор меня осмотрел и констатировал беременность. Затем мы разговорились. Я сообщила, что отец ребёнка по причинам, о которых не хотелось бы говорить, жениться на мне не может.
     - Мне, значит, говорила, что отца ребёнка не помнишь, а доктору – что помнишь?!
     - Я этого не сказала!
     - То есть отец ребёнка не может на тебе жениться потому, что ты его не помнишь!
     - Это сказала не я!
     - И доктор не узнал про твою потерю памяти?!
     - И хорошо, что не узнал! Кому нужна стукнутая на всю голову?! Тем более, Якова я не обманывала. Он же об этом не спрашивал… Далее пришлось сказать (после вопроса доктора), что отец ребёнка не знает, к чему привели его усилия. Возможно, в этом вопросе я ошиблась, но тебе виднее.
     - Не ошиблась. Тогда я ещё не знал о результате нашей "люблинской беседы"! … Впрочем, не будем забегать вперёд и вернёмся к другой беседе – между тобой и гинекологом.
     - Узнав, что отец моего ребёнка "под ногами не путается", Яков Горовиц сильно разволновался и стал говорить, что переболел в детстве свинкой и не может иметь детей. Затем покраснел и замолчал. Тогда я сказала, что волноваться не стОит – я согласна стать его женой и матерью как бы его ребёнка. Яков поразился моей прозорливости. Пришлось объяснить, что занятия ТАНАХом и особенно Талмудом у постели умирающего отца приучили меня просчитывать ситуацию на несколько ходов вперёд. И если уважаемый доктор хотел иметь женой дуру, то будем считать, что он ничего не предлагал, … тем более, что он на сАмом деле ничего не предлагал. Яков обрушил на меня "водопад" вопросов и после моих ответов заявил, что в области религии мне нет равных, но в светских вопросах есть ещё над чем работать, но это он возьмёт на себя… Через два дня я стала мадам Горовиц (ведь будущий ребёнок не позволял тянуть со свадьбой!)… Тодрос (названный, как нетрудно догадаться в честь моего отца) родился как бы восьмимесячным. Яков объяснял особо назойливым "любителям математики", что жена споткнулась, упала, и это спровоцировало преждевременные роды.
     - А не пыталась вычислить истинную дату зачатия?
     - Это день, когда я очнулась в Люблине плюс-минус два дня … Хотя, конечно, "плюс" исключается, так как после "люблинской лошади" я сознание не теряла… Яков сдержал слово и ознакомил меня с достижениями светской (в основном польской и русской) культуры, а так же с латынью (всё-таки доктор!). Я же занималась еврейским просвещением сына. До Талмуда пока не дошли, но в ТАНАХе он уже разбирается прилично… Полтора года назад муж умер от инсульта. ТАк что я теперь хоть и безутешная, но обеспеченная вдова. 
     - А я тоже безутешный вдовец, но богат только духовно.
     - Будем считать, что мы обменялись соболезнованиями, - без особых эмоций проговорила Ентл, - и перейдём к рассказу о моих похождениях от ухода из Янева и до прихода в Люблин.
    

      X

     - Насчёт Янева попытаюсь поверить, - проговорил Авигдор. - Но тебя я встретил на постоялом дворе недалеко от Замостья. Причём, в мужской одежде! Тогда ни я, ни окружающие подвоха не заметили. Но сейчас бы этот "номер" не прошёл! Ведь за прошедшие годы у тебя увеличилось не только содержание, но и формы!
     - Это потому, - пояснила Ентл, - что первые два года я была для Тодроса "альма матер".
     - Университетом?! – удивился Авигдор.
     - Это перенОсное значение перевода с латыни. А буквальное означает "кормящая мать".
     - …  Я с тобой познакомился и уговорил вместе поехать в бечевскую иешиву. Между нами завязалась (как это ни смешно сейчас звучит!) крепкая мужская дружба… В хорошем, естественно, смысле!
     - И никого не смутило, - усмехнулась госпожа Горовиц, - что имя "Ентл" не совсем мужское?!
     - Оно даже совсем женское! – рассмеялся бечевский раввин. – Но у тебя хватило "мудрости" назваться мужским именем - "Аншель"… Через какое-то время я женился, а затем и ты … Впрочем, не будем отвлекаться на ненужные подробности. Перейдём к главному. Как-то на пасхальной неделе мы вдвоём поехали отдохнуть в Люблин … за счёт одного из нас.
     - Если за твой, то назови сумму.
     - Увы, за твой. Правда, мы об этом договорились, иначе бы я не поехал… В Люблине остановились на постоялом дворе. И там я узнал потрясающую весть. Оказывается, ты … Впрочем, сама не хуже меня знаешь, какого ты пола.
     - Из твоего рассказа можно сделать вывод, что я случайно проговорилась.
     - Не случайно, а специально. Причём не только рассказала, но и показала!
     - … после чего забеременела?
     - Не сразу. Мы проговорили до глубокой ночи, затем заснули … в разных кроватях. Зато утром проснулись в одной!
     - Как говорится в русских сказках, - усмехнулась Ентл, - "утро вечера мудренее"! ... Ты забыл уточнить, в чьей кровати мы проснулись.
     - В моей кровати, но по твоей инициативе!
     - Если это правда, то моё поведение можно назвать предосудительным!… И ты повёл себя как настоящий мужчина? … То есть самец!
     - Опять-таки не сразу. Сперва пытался образумить распоясавшуюся … самку! Но ты заявила, что хочешь хоть раз в жизни побывать в роли как бы жены. Тогда я возразил, что в первый раз это не приносит удовольствия, и ты своими воплями перебудишь весь постоялый двор. Ты в ответ рекомендовала, не нарушая невинность, поступить как Онан, внук Якова… Понятно, что речь не о твоём (тогда ещё будущем) муже, а о патриархе из ТАНАХа. Я начал, как говорится в Гемаре "молотить внутри" и уже собрался "сеять снаружи". Но тут "милая дама" обхватила меня ногами. Пути назад не было, и я не утерпел…!
     - И этой распутницей была я!
     - А кто же ещё?!
     - Ты не понял. Я не задала вопрос, а выразила негативную оценку своему поведению.
     - Но слово своё я сдержал и на непорочность твою не покушался.
     - Твоё знание этой малоизвестной подробности говорит о том, что ты и в самом деле отец моего ребёнка! Ведь об этом знали только мы двое.
     - А ещё гинеколог Яков Горовиц! Представляю, как он удивился!
     - Нет, Яков не узнал. На приём к нему я (во избежание лишних вопросов) пришла уже обесчещенной. 
     - С чьей помощью? – ревниво поинтересовался раввин.
     - С помощью собственного пальца!
     Авигдор понял, что "Аншель" во время первой брачной ночи точно так же поступил с непорочной женой, но решил пока не упоминать про Хадассу.
     - Интересный способ! – прокомментировал раввин. – Только жаль, что не приводит (как у нас!) к продлению рода.
     - Ну, это смотря куда палец окунуть! – рассмеялась Ентл.
     Авигдор тоже посмеялся, затем проговорил:
     - Получилось что-то вроде непорочного зачатия христианской богородицы! А ты себя не ощущала из-за потери памяти девой Марией?!
     - Ощущала, но по другой причине. Мой отец реб Тодрос, конечно, не верил в евангелистские сказки, но считал, что, как говорят в России, "нет дыма без огня"! Поэтому создал следующую теорию. Некая Мирьям, еврейка из галилейского города Назарет, однажды оказалась без сознания. То ли кто-то ей снотворного подсыпал, то ли головой обо что-то ударилась… Не будем уточнять, как кто и где! … Беспомощным состоянием девушки воспользовался некий … шутник, который, возможно,  ей это снотворное и подсыпал. Вволю "помолотив внутри", он "сеять снаружи" побоялся. Ведь за подобное деяние Господь покарал уже упоминаемого Онана. Но и невинности лишать девушку не стал. Ведь жертва могла от боли очнуться и закричать, а невдалеке могли быть люди. Затем этот негодяй с извращённым чувством юмора тщательно вытер следы своей "шутки". Но малая часть его "творческого наследия" попала внутрь и успешно оплодотворилась. Мирьям пришла в себя и никаких следов изнасилования не нашла (да и не особенно искала!). Поэтому, когда обнаружилась беременность, она от всей души поверила в непорочное зачатие. Так возникло христианство… Я поняла, что моё зачатие, … то есть зачатие моего ребёнка произошло аналогично. Только в случае с девой Марией (в которую превратилась Мирьям) виноват "безымянный шутник", а в моём случае виновата только я! Ведь ты делал многое, чтобы ребёнка не было, но я, судя по твоемУ рассказу, сделала ещё больше, чтобы он появился на свет!
     - Надо говорить не "виновата", - усмехнулся Авигдор, пародируя собеседницу, - а "была не правА"!
     - Права! – горячо возразила Ентл. – Ведь в результате моей инициативы появился Тодрос!
     - Учитывая, что я хоть и с пререканиями, но поддержал эту инициативу, то как честный человек обязан на тебе жениться!
     - "Как честный человек" – не надо. Но если "как любящий человек", то готова побеседовать на эту тему, когда истечёт год твоего траура по жене. Обещаю за это время ни за кого замуж не выходить.
     - Вот и попалась! – радостно вскричал Авигдор. – Ты ведь не могла знать, что год траура ещё не истёк!
     - Не могла знать, но смогла вычислить. Посмотри на мой безымянный палец. За полтора года, прошедшие со смерти мужа, след от кольца исчез, благодаря загару. А теперь взгляни на свой безымянный палец!
     - Да-а…! – озадаченно проговорил раввин. – Тебя "голыми руками не возьмёшь"! … Разве что по твоей просьбе! … И в заключение – маленький вопрос…
     - Только не нарушай постоянно нарушаемое правило, - перебила Ентл. – "Не задавай вопрос, если знаешь ответ!"
     - Ты про бечевский экипаж?
     - Нет. Я про экипаж, не принадлежащий данному местечку, а всего лишь проезжавший через него. Понятно, что содержание "экипажного" разговора про Тодроса и Аншеля станет известно их родителям. Ведь женщины ужасно любопытны и не умеют хранить секреты.
     - Я знаю одну женщину, которая умеет хранить секреты!
     - Спасибо за комплимент, но я тоже ужасно любопытна! … Правда, стараюсь не говорить то, что может мне навредить…
     - Поэтому и не выразила удивления по поводу того, что я знаю про Тодроса?
     - Это было бы фальшивое удивление. Ведь оба мы изначально знали про разговор в экипаже…  А теперь считаю своим долгом накормить уважаемого гостя перед дальней дорОгой!
        Хозяйка вкусно накормила проголодавшегося раввина. Авигдор вспомнил люблинское признание саморазоблачившегося Аншеля, что она не умеет готовить. Получалось, что за прошедшие годы Ентл исправила этот недостаток. Наконец, было подано последнее блюдо – вкуснейший малиновый кисель.
     - Через год может возникнуть небольшая проблема, - проговорил Авигдор. – Жители Бечева наверняка заметят, что невеста их раввина сильно похожа на небезызвестного в данном местечке Аншеля.
     - Ничего удивительного. Ведь у меня и у Аншеля одни и те же родители… Излишне напоминать (тебе, а не твоим землякам), что так оно и есть… Во время той поездки в Люблин я оказалась там же.
     - На том же постоялом дворе?
     - Не желательно. Ведь излишние совпадения вызывают недоверие. Пусть я жила в Люблине на съёмной квартире. Любимый братец Аншель навестил меня со своим приятелем, то есть с тобой… Дальнейшие подробности стыдливо опускаем, но в положенный срок я родила тебе (точнее, от тебя!) сына. Потому он так похож на твоего второго сына Аншеля.
     - Боюсь, моя энергичная тёща наведёт справки и выяснит, что у реба Тодроса из Янева хоть и была дочь Ентл, но никакого сына Аншеля не было.
     - Даже внебрачного?
     - А ведь это идея! Про "мамзера" Аншеля могли не знать в Яневе, но знали реб Тодрос и Ентл, то есть ты. И никакая любопытная тёща Фрейда-Лея нас не разоблачит!
     Ентл поперхнулась и долго кашляла.
     - Ты плакала?! – удивился Авигдор.
     - А по-твОему угроза смерти от попавшего не в то горло киселя – недостаточная причина для слёз? – ответила вопросом на вопрос Ентл.
     - Да, пожалуй! Ну, что ж! Благодарю за вкусную трапезу. Ты нашла ещё один путь к моему сердцу – на сей раз через желудок… А теперь – до свидания… почти через год!
     - Счастливого пути и последующего возвращения!
     Авигдор вышел на улицу и задумчиво проговорил:
     - Похоже, она на сАмом деле временно потеряла память. Ведь ни разу не упомянула имя   Хадассы… Правда, поперхнулась после упоминания её матери. Но ведь известно, что " "после того" не значит "вследствие того"!".
     На обратном пути раввин вспомнил люблинскую брачную ночь (точнее, внебрачное утро). Сразу после того, как кавалер "не утерпел", дама попросила его погулять по утреннему Люблину. Вдруг Авигдора озарило: своим пальцем Ентл воспользовалась именно тогда, а не перед визитом к гинекологу Горовицу! Получилось, что её шутка про оплодотворение с помощью пальца оказалась правдой! Впоследствии Ентл подтвердила эту гипотезу.



     XI

      
     Прошло одиннадцать месяцев. В один из дней начала сентября Ентл Горовиц отвела сына в хедер. Через несколько часов она пошла его забирать.
     Тодрос стоял на улице у хедера. Он издали увидел мать, но сперва не узнал. Лишь когда та явно к нему направилась, мальчик напряжённо улыбнулся. В мозгу Ентл что-то "щёлкнуло", и она приветливо сказала:
     - Здравствуй, Аншель! Ты уже познакомился с Тодросом?
      - Здравствуйте. Уже познакомился. Он так на меня… Ой! А как Вы узнали, что я не Тодрос?!
     - Мы ожидали тебя и отца, к тому же ты забыл взять у Тодроса сумку с учебниками.
     Тут из хедера вышел Авигдор со своим старшим сыном и сумкой с учебниками. После взаимных приветствий выяснилось, что Ентл  не "попалась на удочку" и не перепутала практически неразличимых "близнецов по отцу". Общий отец усмехнулся:
     - Тебе надо работать в полиции. Ведь лучшие полицейские получаются из бывших нарушителей закона!
     - Я бы с удовольствием, но в полиции не больше женщин, чем в иешивах!
     … После ужина мальчики стали играть в шахматы и прочие игры, а взрослые решили прогуляться по вечерней Варшаве.
     - Был я недавно в Яневе, - начал Авигдор, - и выяснил, что действительно, жил там мудрый реб Тодрос Ландау. А дочка его, "некая" Ентл тоже была умна (даже слишком!) и по этой причине не пользовалась всенародной любовью. Про "мамзера Аншеля", естественно, не выспрашивал… После смерти отца умница Ентл продала дом и однажды ночью исчезла.  Направилась, как она говорила, к тёте в Калиш… Правда, недавно одна из жительниц Янева гостила у подруги в Калише и навестила вышеуказанную тётю, но оказалось, что никакая Ентл (особенно Ентл Ландау!) там не появлялась. Я, разумеется, не стал уточнять, что появилась она на постоялом дворе недалеко от Замостья, где и состоялась наша судьбоносная встреча… То есть моя встреча с Аншелем Леви. Про то, что было дальше, я говорил тебе в нашу предыдущую встречу, но утаил одну подробность.
     - Ну и таил бы её дальше.
     - Дальше не получится. Во время нашей будущей свадьбы, как мы и обсуждали год назад, наверняка зайдёт разговор про Аншеля и выяснится, что он (то есть ты!) был женат …
     - … на Хадассе!
     - Неужели вспомнила?!
     - Я не могла вспомнить про Хадассу потому, что … никогда про неё не забывала! Поэтому и поперхнулась киселём.
     - Не вижу связи между Хадассой и киселём.
     - Когда ты сказал про "тёщу Фрейду-Лею", я без особого труда догадалась, что твоя умершая жена – Хадасса! … И моя жена тоже! Потому и поперхнулась.
     Авигдора озарило:
     - А до этого думала, что моя жена – по-прежнему Песя?
     - А что ещё я должна была подумать?! Сам же говорил: "Песя никогда не даст мне (то есть тебе) развод!" К тому же моя варшавская соседка из экипажа сказала, что рядом с Аншелем шла женщина в красно-синем платке. А такой был только у Песи! Вот я и решила, что Аншешь – твой сын от Песи!
     - Это и был платок Песи, но на плечах Фрейды-Леи! Моя первая жена продала его второй тёще за двойную цену и ещё убивалась, что продешевила!
     - Погоди! Но ведь возможен вариант, что Аншель – и вправду твой сын от Песи, а Хадасса – его мачеха!
     - Ты совершенно права, дорогая! – согласился Авигдор и, взглянув на погрустневшее лицо собеседницы, улыбнулся и докончил. – Такой вариант, действительно, возможен, но не верен. Песя – исключительно хозяйственная женщина, но я счастлив, что Аншель родился от неприспособленной к жизни Хадассы! … А люблинская лошадь – это тоже обман, как и потеря памяти?!
     - Если будущий жених не хочет стать бывшим, то я бы попросила выбирать выражения. ЧтО значит "тоже"? Про Хадассу я не обманывала, даже вообще не упоминала. Кстати, и про потерю памяти не говорила.
     - То есть как?! – опешил Авигдор.
     - А вот так! Сказала, что помню про Янев и Люблин, а так же, что не забыла еврейские премудрости. А ты из этой правдивой информации сделал ошибочный вывод, что я теряла память… Нет смысла скрывать, что я сознательно подтолкнула тебя к этому выводу.
     - Ты прирождённый адвокат! – восхитился Авигдор, затем, улыбнувшись, добавил. – Но к сожалению, среди адвокатов столько же женщин, сколько среди ешиботников и полицейских!
     - Что касается лошади, то это чистая правда. После нашей "плодотворной" (как потом оказалось!) беседы на постоялом дворе я посетила адвоката и оформила бумаги на развод с Хадассой. Затем, задумавшись, "повстречалась" с лошадью и булыжной мостовой. Собравшиеся зеваки сказали, что пару минут я была без сознания. Так что моя фраза, что я очнулась в Люблине с разбитой головой тоже соответствует истине. Хорошо, что свидетелей падения было несколько, иначе возникли бы сомнения в твоём отцовстве.
     - Даже если бы зевака был один, - возразил Авигдор, - сомнений бы не возникло. Ведь Тодрос и Аншель так похожи! О чём это говорит?
     - О том, что у мальчиков один отец – ты… или одинокий зевака, который добрался-таки до Хадассы и "напроказничал" с ней.
     - Да-а! – уважительно проговорил раввин. – Я уже ревновать было начал, но вОвремя вспомнил, что к счастью зевака был не один! …  Кстати, почему ты "ломала комедию" с потерей памяти?
     - Думала, что больше тебе понравлюсь, если как бы забуду о своих прошлых обманах, особенно о свадьбе с однополой Хадассой.
     - А почему перестала "ломать комедию"?
     - Надоело изображать из себя кого-то: то Аншеля, то Ентл, потерявшую память. Хочу стать просто Ентл.
     - Просто Ентл Ландау, - уточнил Авигдор, - по первому мужу Горовиц, по второму – Либман, сестра по отцу обманщика и брачного афериста Аншеля Леви.
     - Ты прав. Полную правду я позволить себе не могу. Лучше считаться сестрой Аншеля, чем самим Аншелем… А твоё высказывание о моей фамилии по второму мужу – это случайная оговорка?
     - Это далеко не случайное предложение руки и сердца!
     - Не буду кокетничать, что "Это так неожиданно!". Ведь ты ради этого и приехал. Излишне говорить, что я ждала этого с нашей первой встречи. Но формально могу дать ответ после разговора с Тодросом и Аншелем.
     Через час формальности были улажены. Сперва дали согласие мальчики, а затем и Ентл. Но предупредила истомлённого жениха, что до сАмой хупы спать они будут отдельно.
     На другой день на свежую голову будущие супруги обсудили грандиозную дезинформацию, которую им предстояло "впарить" жителям Бечева. За прошечший год и Ентл, и Авигдор разработали каждый для себя эту ложь (с максимальными вкраплениями правды!) в деталях. Теперь же оба согласовали эти детали. Наконец, все четверо поехали в Бечев. В дороге Авигдор предложил невесте:
     - Может быть, признаешься ещё в чём-нибудь для поддержания беседы?
     - Может и признаюсь, если уточнишь, в чём именно. 
     - В твоей "шуточной" беременности, из-за которой мы год назад … слегка "поцапались".
     - Когда я была в мужской одежде, то организм привык, что я как бы мужчина. У мужчин же, как известно (по крайней мере – тебе) ежемесячных проблем не бывает. Вот и у меня они сместились! Но потом, естественно, восстановились … до нашей "люблинской беседы".
     - Могла бы сказать об этом … Хотя, нет! Не могла. Ведь во время той беседы ты изображала потерю памяти и не могла помнить про мужскую одежду.
     - Но я же сказала, что помнила про мужскую одежду, в которой оказалась после люблинской лошади, - уточнила Ентл. - А вот тО, что было до этой лошади я, действительно, как бы не помнила.
     Затем они ещё раз обговорили детали той "сказки", которую предстояло рассказать в Бечеве.
     - Неплохо получилось! – похвалила Ентл. – И главное, что в этом новом варианте мы оба предстаём не такими распущенными, как в нашем прошлогоднем варианте. …Но поверят ли бечевцы незнакомке?
     - … похожей на хорошо знакомого им Аншеля! – добавил Авигдор.
     - На хорошо знакомого, но не с сАмой хорошей стороны!
     - Зато они поверят "уважаемому раввину Авигдору Либману"! … Это я не хвастаюсь, а всего лишь цитирую свою землячку из экипажа!
    
 


      XII

     … Жители Бечева, как и следовало ожидать, были поражены сходством Тодроса и Аншеля младшего, а также сходством невесты раввина с отсутствующим Аншелем старшим. Авигдор сообщил, что приглашает самых уважаемых земляков вечером в гости, и там он "расставит все точки над вав".
     "Или слева от вав!" – подумала Ентл, но благоразумно промолчала.
     Без особого желания невеста предложила жениху пригласить его первую жену. Но оказалось, что эта проблема решилась сама собой!
     Пять лет назад некий "шлемазл" из Томашёва решил поправить пошатнувшееся финансовое положение за счёт приданного Песи… Когда молодой муж понял, с кем связался, было уже поздно – Песя была беременна. Через полтора года супруг не выдержал "семейного счастья" и бежал, куда глаза глядят. Песя (как и в случае с Авигдором) не сильно горевала – её торговля процветала. Родители коммерсантки продали дом в Бечеве и переехали в Томашёв ухаживать за внуком.
     Вечером в доме раввина собрались гости. Они горели желанием удовлетворить своё любопытство, но хозяин заявил:
     - Столь серьёзному разговору не должны мешать мысли о еде. Поэтому сперва прошу всех к столу.
     Гости наперебой восхищались кулинарными достижениями Ентл, а "гефилте фиш" произвёл подлинный фурор. Наконец, все насытились, и хозяин начал повествование:
     - Все вы помните про мою злополучную поездку с Аншелем Леви в Люблин (ведь после той поездки всё пошлО наперекосяк!). Доехали мы без приключений и остановились на постоялом дворе. Затем пошли знакомиться с достопримечательностями Люблина и его магазинов (в основном – книжных!). Неожиданно Аншель (более наблюдательный, чем я) чуть ли ни шёпотом произнёс: "Нас уже полчаса от магазина к магазину преследует какой-то поляк в котелке. Надо попытаться от него оторваться." Я ответил, что "наступление – лучший вид обороны", и мы направились к преследователю. Это был безупречно одетый пожилой господин. Если бы не светская одежда, его даже можно было принять за еврея. Я на более или менее польском языке заявил, что не надо нас выслеживать – если мы совершили что-либо противоправное, то готовы ответить по всей строгости закона! "Поляк" смутился и на чистейшем идише заявил, что не располагает сведениями о нашем нарушении польских законов, а также законов Галахи. Затем представился как доктор Яков Горовиц из Варшавы. Мы тоже представились, а любопытный … точнее, любознательный Аншель, спросил, какой именно доктор? Яков пошутил, что его услуги нам не потребуются, так как он гинеколог. Затем заявил, что приглашает нас к себе в гости, и там мы поймём причину, по которой он нас выслеживал… И действительно, едва мы вошли в дом (точнее, в шикарный номер самой фешенебельной гостиницы Люблина), как увидели эту причину … Впрочем, вы, уважаемые гости, её тоже видите и даже оценили её кулинарные способности.
     - Так это Ентл! – догадалась Фрейда-Лея и обратилась к предмету разговора. – А что ты делала в номере доктора?! Только не говори, что пришла к нему на приём как к гинекологу!
     - Я читала изумительную комедию Шеридана "Соперники". Правда, не в английском оригинале, а в русском переводе. Но думаю, Вас интересует не это, а по какому праву я в том номере находилась!
     - Вот-вот! – подтвердила тёща Авигдора.
     - По праву законной супруги доктора!
     Тут невеста посмотрела на жениха, и Авигдор продолжил прерванный монолог:
     - Все, кроме Якова удивились сходству Ентл и Аншеля (доктор, как уже говорилось удивился этому раньше). Не успел хозяин начать знакомить гостей с хозяйкой, как Аншель воскликнул: "Ентл Ландау!!" Удивлённый Яков, наконец-то, представил присутствующих друг другу и подтвердил, что девичья фамилия его жены, действительно, Ландау. Тогда Аншель с присущей ему (несмотря на учёные занятия) непосредственностью издал радостный вопль и бросился на шею Ентл, чем привёл в немалое смущение супругов Горовиц. Затем пояснил доктору, что повода для ревности нет, так как Ентл – его (то есть Аншеля) сестра по отцу! После этого поведал свою историю. Родился Аншель в Замостье. Матерью была добропорядочная вдова Фейга, а отцом (как говорила мать) – её муж, богатый коммерсант. После зачатия сына он прожил недолго – наутро пошёл прогуляться и был убит случайно упавшим на голову цветочным горшком. Замуж Фейга так и не вышла – денег мужа при рачительном ведении хозяйства ей хватало. Аншель был лучшим учеником в хедере и мечтал поступить в иешиву. Когда ему было 17 лет, мать тяжело заболела. Умирая, она открыла сыну правду. Её муж, действительно, был богатым коммерсантом и оставил ей много денег. Он и вправду был убит цветочным горшком. Только произошло это не в Замостье, а в Кракове, где тогда проживала семья Леви. Но главное, что отцом Аншеля муж Фейги стать не успел! … Прошло два с половиной месяца, и к вдове напросился на ночлег благочестивый раввин Тодрос Ландау из Янева, оказавшийся в Кракове проездом. Как сказала Аншелю мать, реб Тодрос повёл себя совсем не благочестиво, а она сопротивлялась недостаточно активно. Наутро за завтраком Фейга хотела уже сказать, что не будет сильно возражать против хупы, но тут Тодрос признался, что когда он уезжал из дома, жена (!) призналась, что беременна (!!). Если бы он сказал это раньше, то вдова сопротивлялась бы более активно и результативно! … Через некоторое время Фейга поняла, что у яневского раввина будет ещё один ребёнок – внебрачный. Будущей матери пришлось переехать в другой город. Ведь краковские соседи могли сопоставить дату смерти её мужа с датой рождения будущего ребёнка и получить одиннадцать с половиной месяцев… В результате вдова в положенный срок родила в Замостье всем нам известного Аншеля Леви, но не желая разрушать семью Тодроса, ничего ему про ребёнка не сказала. 
     Тут Фрейда-Лея возбуждённо вскочила со стула и закричала:
     - Я знаю! Всё было не так! Виноват не благочестивый раввин, а "добропорядочная" потаскуха Фейга! Это она силой затащила Тодроса в постель и даже не подумала, что от этого бывают дети!
     Альтер Вишковер, почти всегда согласный с  женой, на сей раз осмелился возразить:
     - А ты чтО?! Свечку держала?! 
     - Какую ещё свечку?! Фейга была так страшна, что всё происходило в темноте! – воскликнула Фрейда-Лея и … села на место.
     Авигдор улыбнулся:
     - Думаю, моя любимая тёща во многом права, тем более, что подобную мысль высказал и Аншель.  Инициатива, вполне возможно, исходила от Фейги! Допускаю, что она была не очень хороша собой, но даже в этом случае Тодроса не пришлось бы тащить в постель силой. Раввин не посмел оскорбить отказом доверившуюся ему женщину! И забеременела Фейга вовсе не по недомыслию. Она хотела родить от умного раввина умного ребёнка. И её мечта сбылась! Как бы мы ни относились к поведению Аншеля Леви, нельзя отрицать его выдающийся ум!
     Услышав такую похвалу в свой адрес, Ентл слегка покраснела от смущения.
- Но вернёмся к рассказу Аншеля, - продолжил Авигдор. – Похоронив мать, он решил поступить в яневскую иешиву и под руководством отца постигать ТАНАХ и Талмуд. Молодой человек прибыл в Янев и узнал, что реб Тодрос Ландау умер, его жена умерла ещё раньше, а их единственная дочь Ентл неделю назад продала дом и направилась к своей тёте в Калиш. При этом все поражались сходством Аншеля с исчезнувшей Ентл. Аншель понял причину этого сходства – ведь у них общий отец реб Тодрос Ландау. Не желая бросать тень на память отца, Аншель сказал жителям Янева, что он – двоюродный брат Ентл, и они оба похожи на их общего дедушку в молодости. Затем Аншель поехал в Калиш и выяснил, что Ентл к тёте так и не добралась. Опечаленный юноша вернулся в Замостье, продал (как и Ентл) свой дом и направился на поиски подходящей иешивы. На первом же постоялом дворе возле Замостья Аншель повстречал некоего Авигдора из бечевской иешивы, то есть вашего покорного слугу. По его (то есть по моемУ) совету он поехал в Бечев. Далее уважаемые гости знают не хуже меня. Я женился на хоть и не очень приветливой, но достаточно хозяйственной вдове Песе, а Аншель – на моей бывшей (и будущей!) невесте Хадассе. Затем мы оба поехали в Люблин и там повстречали супругов Горовиц… Выслушав рассказ Аншеля, Яков предложил жене рассказать свою историю. И тогда Ентл поведала следующее…
- Погоди! – воскликнула Фрейда-Лея. – Я правильно поняла, что Ентл, которая жена гинеколога и Ентл, которая твоя невеста – это одна и та же Ентл?
- Абсолютно правильно! – подтвердил Авигдор. – Вы второй раз угадали… одно и то же!
-  Я это к тому, что пусть она нам сама свою историю и рассказывает! – резонно предложила тёща Авигдора.          
 Ентл поняла, что при всём желании остаться хотя бы формально честной, врать всё-таки придётся. Но это будет вынужденная ложь, которую хоть и с натяжкой, но можно простить. Вздохнув, она заговорила:
     - Родилась я, как нетрудно догадаться из уже сказанного, в Яневе. Мать умерла, когда мне было 15 лет. Через два года после матери скончался мой отец реб Тодрос. Перед смертью он ничего не сказал про внебрачного сына, так как сам о нём не знал… Я решила покинуть место, где всё напоминало о покойных родителях. Поэтому продала дом в Яневе и поселилась в Варшаве. Там я познакомилась с жившим неподалёку богатым гинекологом Яковом Горовицем.  Вскоре доктор предложил мне руку и сердце. При этом сказал, что ввиду разницы возрастов не вправе рассчитывать на мою любовь, но надеется, что я буду его уважать. Это я ему пообещала и слово сдержала, что было совсем не трудно – Яков заслуживал уважения! Впрочем, последнее я говорю только уважаемым гостям, а в номере гостиницы Люблина я это сказать не могла ввиду присутствия Якова.
Авигдор продолжил прерванный рассказ:
- Я и Аншель стали рассказывать супругам Горовиц о своей жизни. Через некоторое время мой друг заявил, что ему надо найти в Люблине одного своего друга. Затем распрощался и ушёл. Я уже хотел последовать его примеру, но тут доктор Горовиц пригласил меня в другую комнату для конфиденциальной беседы. И тогда я услышал нечто такое, что меня сильно смутило. 
- А мы тоже услышим?! – воскликнул некий нетерпеливый гость.
- Да, если не будете перебивать. Доктор сообщил, что в детстве переболел свинкой и не может иметь детей. До Ентл у него была другая жена. Пять лет назад она ушла от него к полунищему, но более пылкому сопернику. Ни первая, ни вторая жена доктора не знают про его бесплодие. Но Ентл (в отличие от своей предшественницы) ему верна и очень хочет забеременеть. Я уже понял, куда клонит доктор. Поэтому не удивился, когда тот сделал мне очень необычное предложение. А предложил он мне … стать отцом его (!) ребёнка. Я для приличия минуту подумал, затем согласился. Яков перешёл в соседнюю комнату и четверть часа оттуда доносились тихие разговоры и громкие всхлипы. Наконец, вошла Ентл. Её глаза были сухими, но покрасневшими от недавних слёз.
- Я заявила, - не дожидаясь очередного замечания Фрейды-Леи, перебила Ентл, - что согласна выполнить волю мужа, но день наибольшей вероятности зачатия наступит через четыре дня.
- Я ответил, - продолжил Авигдор, - что готов ждать сколько угодно, но есть проблема. Постоялый двор оплачен только на сегодня и завтра, а моих денег и тех, что останутся у Аншеля после встречи с другом наверняка не хватит на оплату ещё двух дней. Яков успокоил, что это не проблема. Раз его идея, то его и оплата! Вскоре я вернулся на постоялый двор и стал ждать друга. Тот пришёл поздно и совершенно ошарашенным. Выяснилось, что искал и нашёл он не друга, а подругу. Оказывается, два года назад (ещё в Замостье) некая Сима призналась более богатому Аншелю Леви, что она "так одинока!". Юноша понял намёк, и девушка вскоре забеременела. Аншель, как честный (что бы о нём ни думали уважаемые гости) человек предложил будущей матери своего ребёнка руку и сердце. Сима с радостью согласилась, но её родители радости не проявили. Они "откопали" в Люблине богатого (по сравнению с Аншелем) старика и насильно выдали Симу за него замуж… И вот сегодня Аншель навестил бывшую возлюбленную. Оказалось, что у неё родились очаровательные близнецы, мальчик и девочка. А ненавистный муж недавно умер от несварения желудка. Сима настоятельно рекомендовала Аншелю развестись с женой  и жениться на ней. Тем более, что она теперь далеко не бедная. Аншель подсчитал, что раза в три богаче Хадассы! … Конечно, это предосудительно с его стороны, будучи женатым на Хадассе считать деньги посторонней вдовы! Но Сима ему была не совсем посторонняя – всё-таки двое общих детей! А с Хадассой – только большая любовь, причём лишь её к нему!
- Это точно! – подтвердила Фрейда-Лея. – Не любил он её, … правда, и не ругался. Зато второй муж наоборот – часто с ней ругался, но любил.
- Я и сейчас люблю Хадассу, зихронА ливрахА! – воскликнул упомянутый второй муж Авигдор.
- И я! – непроизвольно вырвалось у "первого мужа" Хадассы, но Ентл быстро сориентировалась и выкрутилась из щекотливого положения. – Авигдор много рассказывал о своей второй жене, и я считаю Хадассу женщиной редкой души. Мы с женихом решили, что если впоследствии у нас будет дочка, то назовём её Хадассой!
Это заявление вызвало бурный восторг гостей, и у жениха даже мысли не возникло уточнять, что невеста с ним этот вопрос не согласовывала.
 - Аншель заявил, - продолжил Авигдор, - что собирается послать Хадассе развод без объяснения причины, а потом жениться на Симе. Я возразил, что развод будет для Хадассы страшным ударом, но если она узнает причину, то это смягчит удар. В свою очередь Аншель возразил, что подобная правда хоть и смягчит удар по Хадассе, но нанесёт удар по нему и Симе. Ведь родители кроткой Хадассы (при всём к ним уважении!) не такие же кроткие!
Тут разъярённая Фрейда-Лея позволила себе несколько критических слов в адрес своего первого зятя. Тем самым она как бы подтвердила правоту слов Аншеля (точнее, слов Авигдора, приписываемых Аншелю)!
- На другой день, - вновь заговорил Авигдор, - Аншель направился к адвокату подавать на развод и … навсегда исчез из моей жизни. Через два дня я, как и договаривались, пришёл в гости к супругам Горовиц, а затем по просьбе "добровольного рогоносца" Якова повторил попытку ещё два раза. Потому и вернулся в Бечев не сразу, а с опозданием. Я счастлив, что мои три попытки завершились успехом, то есть…  Тодросом! О том, что он мой сын красноречиво говорит его сходство с другим моим сыном Аншелем. Ведь они оба похожи на моего отца в детстве, что и подтвердила моя тётя.
Жители Бечева ещё не забыли, что два года назад у Авигдора гостила старшая сестра его покойного отца. Старушка многократно восхищалась сходством девятилетнего Аншеля с отцом Авигдора, то есть своим младшим братом в детские годы.
- Уважаемые гости знают, что было дальше. Я не оправдал надежд Песи на помощь в её торговле и получил долгожданный развод. Затем женился на своей бывшей невесте, а заодно бывшей жене Аншеля Хадассе и стал отцом другого Аншеля. Через несколько лет наш уважаемый раввин, присутствующий среди нас реб Хаим обратился ко мне с просьбой возглавить вместо него синагогу и иешиву. Я не счёл себя вправе отказывать и стал раввином. 15 месяцев назад моя обожаемая супруга Хадасса скончалась. Ешё через три месяца через наше местечко проехал ныне широко известный в Бечеве экипаж. Одна из пассажирок, также присутствующая здесь госпожа Малка сообщила мне (как и остальным жителям Бечева!), что у некой Ентл Горовиц, вдовы варшавского гинеколога есть сын Тодрос, поразительно похожий на моего сына Аншеля. Я без труда догадался, кто отец Тодроса, но срок траура по Хадассе ещё далеко не истёк. Было понятно, что такая красавица (причём далеко не бедная!), как Ентл не может долго оставаться незамужней. Поэтому я прибыл в Варшаву, узнал у первого попавшегося гинеколога адрес его покойного коллеги Якова Горовица и явился в дом его вдовы.
- Я подтвердила, - "приняла эстафету" Ентл, что Тодрос – сын Авигдора и пообещала до окончания траура по Хадассе не выходить замуж ни за кого, даже за барона Ротшильда!
- Недавно срок траура истёк, - продолжил Авигдор, - и вот мы все перед вами. Подробности предстоящей свадьбы обговорим чуть позже.

      XIII
      
Тут слово взял реб Хаим. Жених и невеста замерли – они боялись, что мудрый раввин их разоблачит. Ещё в самом начале знакомства мнимого Аншеля с Авигдором последний говорил про реба Хаима, что он настолько мудр, что может задать 10 вопросов и дать на них один ответ. Три года назад Ентл рассказала об этом сыну. Восьмилетний Тодрос возразил, что для этого не надо быть мудрым. Любой дурак может на 10 вопросов дать один ответ: "Не знаю!". 
- Я с неослабевающим интересом прослушал рассказ моего последователя, - начал реб Хаим, - и частично - его очаровательной невесты. ТАНАХ и Талмуд признаны в иудаизме непререкаемыми авторитетами, но прозвучавшее повествование пока таким авторитетом не признано. Поэтому я позволил себе кое в чём усомниться! (При этих словах Авигдор непроизвольно пожал ближайшую к нему руку Ентл в знак поддержки.) Из рассказа реба Авигдора следует, что выполнив столь же необычную, сколь и приятную просьбу бесплодного гинеколога, он начисто забыл про Ентл и три своих попытки. Но все мы знаем, что это не так. Первая жена раввина,… то есть тогда ещё ешиботника Песя рассказала всем жителям местечка, что когда её муж свалился в изнеможении от бессонницы и курения, то звал некую Ентл. Не ошибусь, если предположу, что ту самую, что сейчас перед нами! (Вопрос был риторическим и ответа не требовал, но жених и невеста непроизвольно кивнули.) Несмотря на свою запретную любовь, Авигдор ни разу не дал повода Хадассе усомниться в его верности! Но особенно похвально поведение Ентл. После смерти Якова Горовица она могла через посторонних лиц сообщить Авигдору, что она теперь свободна и мечтает бросить наследство гинеколога к ногам отца своего сына. Но она этого не сделала! А иногда бездействие вызывает бОльшее восхищение, чем самое активное действие!
- Я не поняла! – воскликнула неугомонная Фрейда-Лея. – Авигдор и Ентл хорошие или плохие?
- Чувствую, что подробное выступление с тонкими намёками понятны не всем! – ответил реб Хаим. - Поэтому скажу коротко: "Горько!!"
Жених и невеста стали с радостью целоваться. Их радость была вызвана не тем, что за их сокровенными чувствами наблюдает толпа народа, а тем, что угроза со стороны реба Хаима миновала.

      XIV

Прошло три месяца, и реб Авигдор повёл Ентл под хупу. После этого ему было позволено то, о чём он мечтал со дня "люблинской беседы". (Три попытки по просьбе Якова Горовица не считаются, так как были виртуальными, то есть выдуманными!) Результат оказался такой же, как и в Люблине.
Через некоторое время беременная раввинша заявила:
- Хочу рожать в Варшаве! Лучше быть сотой красавицей и первой умницей там, чем первой красавицей и умницей в Бечеве!
Столь нескромно Ентл оценила свой интеллект потому, что гениальная полячка из Варшавы Мария Склодовская-Кюри в настоящий момент проживала во Франции и поэтому не была конкуренткой!
Авигдор выполнил пожелание жены. Он нашёл себе замену в бечевских синагоге и иешиве, а затем -  работу в одной из варшавских иешив. Семья переехала в варшавский дом покойного Якова Горовица, и впоследствии Авигдор Либман получил место раввина в синагоге.
В положенный срок Ентл родила дочь, причём на той же кровати, что и сына. Очаровательную малышку, как и планировалось, назвали Хадассой!
***

 


ПРИМЕЧАНИЯ

     1 - Пурим - праздник  в  память  об избавлении евреев от  уничтожения, которое готовил им Аман, первый министр персидского царя Ахашвероша (5 в. до н.э.); отмечается в феврале-марте.
     2 - В знак траура по  ближайшим родственникам мужчина обычно  надрывает лацкан пиджака - рудимент старинного обычая разрывать одежды.
     3  -  Хануккалъный  восьмисвечник (хануккия)  символизизирует  чудо,  в память  о  котором  был установлен  праздник Ханукка.
     Ларчик для благовоний  - здесь  имеется в виду ларчик  для благовоний, употребляющихся при  обряде "Хавдала" (ивр., букв, "разделение"), которым по традиции отмечают переход от субботы (или праздника) к будням.
     4 - Праотец Иаков был очень привязан к своему младшему сыну Биньямину и не желал расставаться с  ним, опасаясь, как бы  его не  постигла беда, вроде той, что приключилась  со старшим  братом Биньямина  -  Иосифом (см. Бытие,
42-43).
     5 -  Галахот (ивр.) - законы, регламентирующие религиозную, семейную и
гражданскую  жизнь   евреев,  содержащиеся   в   Торе,  Талмуде   и  поздней
раввинистической литературе.
     6 - Ионатан - старший сын первого израильского царя  Саула, был верным другом будущего царя  Давида и помог ему бежать от гнева отца. Впоследствии, когда Ионатан пал в  бою,  Давид  горестно  оплакивал его смерть.  Отношения
Давида  и   Ионатана  стали  примером   бескорыстной  дружбы;   в   рассказе
Башевиса-Зингера этот мотив имеет весьма своеобразную интерпретацию.
     7 - Иеровоам бен Набат (Иоров'ам, сын Невата) - вождь восстания против царя Соломона, а затем  против его сына  Ровоама  (Рехав'ама),  в результате которого  прежде единое Израильское царство в 928 г.  до н.э. разделилось на
два:  южное  (Иудея)  и  северное  (Израиль);  Иеровоам  стал  первым  царем северного царства.
     8 - По еврейскому закону женщина, по какой-либо причине разъединенная с мужем, не  имеет права вторично выйти замуж, если муж не дал ей  развода или если нет достоверных известий о его смерти.
     9  - Аврахам Ибн  Эзра (1089-1164)  --  еврейский  поэт, ученый,  врач, комментатор  Библии.  Комментарии  его получили широчайшее распространение и пользовались известностью почти наравне с комментариями Раши.
     10 -  Брурия  - жена  рабби Меира,  выдающегося  религиозного  деятеля Эрец-Исраэль  (2 в. н.э.);  прославилась  своей  ученостью, благородством  и сдержанностью. Ялта -  дочь эксиларха (главы  вавилонских  евреев)  и  жена
рабби Нахмана, одного из создателей Вавилонского  Талмуда (4 в. н.э.),  была известна своей ученостью и горячим нравом.
     11 -  Киддуш  (ивр.)-  букв,  "освящение";  благословение, произносимое обычно над вином в знак наступления субботы или праздника.

***

Исаак Башевис-Зингер, Семён Ешурин