Галине Ивановне,
моему учителю,
с признательностью и восхищением
Галина Ивановна – учитель русского языка и литературы – приняла классное руководство над нами, когда мы перешли в десятый. Это был последний год ее преподавания перед выходом на пенсию. Лебединая песня – так она объяснила свой приход к нам.
Маленькая женщина в строгой черно-серой одежде, с неизменно спокойным и внимательным выражением лица и очень тихим голосом.
Галина Ивановна открыла для нас литературу. Она не преподавала ничего сверх школьной программы, она просто вела уроки четыре раза в неделю, согласно расписанию. Но что это были за уроки!
Преподнеся, лаконично и образно, официальную версию прочтения произведения, она приглашала нас к диспуту. Оратор выходил к доске, поворачиваясь лицом к слушателям, чтобы те могли его не только слышать, но и видеть. Фразы должна были формулироваться и оттачиваться до тех пор, пока не станут понятны всей аудитории. Любая, даже самая абсурдная точка зрения принималась Галиной Ивановной терпеливо и с деликатными комментариями. Она научила нас думать, говорить и слушать.
А еще она научила нас писать. Школьные сочинения должны были быть объемом не менее двадцати листов (если тебе нечего сказать – зачем говорить вообще?), но и не более двадцати шести (растекаясь мысью по древу, не донесешь до читателя самое важное). Ручка – только перьевая (от шариковой болят глаза учителя), почерк – только понятный (по той же самой причине). Ошибки – исключены! Сочинение, содержащее хотя бы одну ошибку, возвращалось ученику для переписывания.
Конечно же, мы научились разжимать стальные скрепочки в школьных тетрадях и вставлять исправленные листы в середину, умело подгоняя текст. Конечно же, наши отстающие бросились за помощью к «литераторам», и мы помогали им, как могли, записывая на слух или попросту сочиняя по два-три, а то и по четыре варианта одной и той же работы. Конечно же, мы проверяли перед сдачей ошибки друг у друга – прямо на глазах у Галины Ивановны.
Все воспринималось ею как должное, с невозмутимостью и спокойствием.
На любой вопрос, касающийся правил русского языка, в любое время, как на уроке, так и вне учебных занятий, мы получали самый подробный и обстоятельный ответ. Но дома мы все равно обращались к словарям и учебникам за прошлые годы – у нас просто не было выбора. И времени, потому что сочиненения мы писали одно за одним, практически постоянно.
К экзамену класс был готов, как один человек. Ни одной тройки, несколько четверок и почти четыре десятка отличных отметок – вот формальный итог ее терпеливого труда.
А истинный – бесценен.