Так назывался пионерлагерь, куда послали мужа блюсти здоровье детей.
Лагерь был «ведомственный», заводской. Основная масса детей - те, чьи родители работают на этом заводе. На этом заводе когда-то работал отец моего мужа, летом завод посылал его туда экспедитором. Он по-совместительству постоянно там что-то там чинил. Между прочим, мастер на все руки. Еврей-слесарь! Мой свекор очень гордился этим сочетанием. А по-отдельности оба эти качества были ему пофигу. И даже еще выразительнее.
Я могла бы употребить более литературное выражение, но зачем, если он выражал свои чувства именно так, и со мной-то нашел общий язык (или я с ним?), когда понял, что и я не чураюсь «низкого штиля», как сказал бы М.В.Ломоносов.
Словом, мой доктор все свое пионерское детство провел в «Карасике» и знал лагерь и его закоулки во всех подробностях.
А подробности были вот какие: смешанный сосново-березовый лес, грибы, земляника, малинники, черника-правда далековато. Озеро со своей лодочной станцией. Неподалеку -деревенька, а в ней баня. Баню содержал старик Петрович.Топилась баня по-черному и была предназначена для того,чтобы париться, а не мыться.
Мужская руководящая верхушка лагеря договорилась с Петровичем и как-то после отбоя отправилась в эту СПА. Петрович посмотрел на их действия и вынес резолюцию: «Слабаки вы. Вот лет десять- пятнадцать тому был тут один яврей, Ефимыч, - вот он умел...» Это верно,мой свекор, Леонид Ефимыч, до конца своих дней вспоминал ту, русскую баню «по-черному» возле «Карасика».
Лагерь был окружен забором, но возле медпункта, он же докторский домик, в заборе была дыра, через которую я утекала - не в смысле убегала, а в смысле -просачивалась на волю. Чтобы не смущать дежурных пионеров у ворот. Детей своих я безответственно сдавала в младший отряд до отбоя. Ночевать они предпочитали рядом с папой и мамой. Дети были все же маленькие, дошкольники.
После нескольких очень нелегких лет – работа, дом, дача, дети малые, детсадик, детские болезни, очереди за продуктами отсутствие стиральной машины и денег и что там еще... даже вспоминать не хочется, я очутилась в волшебном месте, где я ничего и никому не должна. Я была освобождена от зарядки, от линейки с подъемом флага, от коллективного пения и бега в мешках. От всей рутины пионерлагеря. Хочу - в лес иду. Хочу - на озеро. И не когда все, а когда хочу. Или на лодке ... Хочу - с детьми. А можно и одной. Если интересно, могу к подъему флага выползти. Но по стойке «смирно» стоять не обязана. Меня в лагере как бы не замечали. Здоровались, конечно, но не более. Особый род вежливости. Я чувствовала себя человеком-невидимкой, и мне это нравилось.
На самом деле у врача и медсестры тоже было не много работы. Ушибы да царапины. Ну, в начале и в конце смены измерить рост и вес, чтобы гордиться достижениями. За порядком на кухне следить, еду пробовать. Какая же это работа? Но я и от этого была освобождена. Могла и в столовую не ходить, на ягодах да на молоке с хлебом неплохо можно прожить. Тем более, что молоко настоящее, а не городское.
Я бродила по лесу, выискивала ягодные поляны, грибные кольца или просто так, без цели.
После отбоя к медпункту традиционно тянулась вереница несчастных старшеотрядников. Все те, кому до и во время танцев было не до жалоб. Особую группу составляли девочки 1-2 отрядов. Приходили парами, невнятно жаловались, хихикали, смущались, стреляли глазками на молодого, симпатичного, бородатого доктора. Мы с медсестрой стояли рядом. Во избежание. Медсестра была пожилая, опытная и строгая. На все жалобы реагировала одинаково, грозилась отправить в город. Пионеры моментально выздоравливали. В город никто не хотел .
Спустя час после отбоя лагерь затихал. Начиналась ночная жизнь взрослых. В медпункте собиралась «элита» - доктор, служитель культа, землемер, почтмейстер... Или так: доктор, учитель, парторг, начальник МТС.
В нашем случае- доктор, физрук, военрук, старшая пионервожатая. Доктор, при любом раскладе, константа. У него спирт. Я - рядом, незаметная, но со своим стаканом. Пили умеренно, но постоянно.
За благополучное окончание дня. А утром все по местам: дети в отряд, доктор в столовую, пробы снимать. Я в лес, до обеда. Хорошо!