В Союзе к врачам относились с уважением.
Соседи обещали нас прятать, когда начнутся погромы.В середине 80-х разговоры о погромах велись постоянно, хотя в реальности нашей средней полосы нечерноземья было тихо. Соседи нам говорили: «Не бойтесь,мы вас спрячем». Чтобы мы не боялись. Или чтобы боялись?
Вполне естественно, что такое уважение накладывало на врача и всю его семью определенные обязательства.Среди ночи пойти в соседний (в лучшем случае) подъезд на вызов «с женой плохо!». Спуститься с соседкой в овраг под домом за пъяным великовозрастным сыном. Он, видишь ли, там лежит, ругается, руку вывихнул, а домой не идет. Тебя-то он послушает, ты врач.
Недоверие к медицине в целом удивительным образом сочеталось с наивной и детски-эгоцентрической уверенностью в незамедлительном внимании и медицинской помощи. Вспоминалась Клятва Гиппократа. Обеими сторонами.
Медицинские услуги оказывались немедленно и бесплатно. И принимались как само собой разумеющиеся.
«Участок », где работал мой муж, находился на краю города. Фактически деревня. Весной и осенью, в особо грязный период, ему выносили из дома, куда он приходил по вызову, резиновые сапоги. Иногда поликлиника выделяла машину с шофером – площадь участка была большой, в основном частные домики.
Вот едет муж на вызов по трассе. Вдруг тормозит его гаишник. То-есть не его, конечно. А машину. Шофер удивляется: «Вроде все в порядке».
Оказалось - в соседней деревне женщине приспичило рожать.Муж, водитель цементовоза, недолго думая, сажает ее в машину и везет в город. Быстро. Гаишник его тормозит, но, понимая ситуацию, ищет выход из положения.
А выход вот он, на Москвичке, с красным крестиком, сам в руки идет. Доктор? Доктор! Принимай роды. И никому не интересно, что роды последний раз (он же и первый) этот доктор принимал на пятом курсе во время практики в родильном отделении.
В первые годы нашей алии мы все много наслушались нелестных слов о советских врачах и купленных дипломах. А слабо принять роды ранней российской весной, на дороге, в машине, и всех инструментов - стетоскоп и печать.
«Скорую вызывали?»-спрашивает доктор. «Нет!»-удивляются гаишник и будущий отец.
«Срочно!!!»
«Так, что у нас есть? Ты,мужик, снимай свою белую, парадную рубаху и рви на тряпки. И пиджак давай сюда. Антисептик! У кого есть водка? (Смешной вопрос, у всех!) Мамка,какие роды? Вторые, Молодец, как дышать помнишь?»
К тому времени, когда приехала «Скорая» ребенок уже лежал на животе у матери, с перевязанной пуповиной, замотанный в какие-то обрывки белой рубашки и укрытый папкиным пиджаком.
Загружая роженицу в «Скорую» фельдшер сказал: «Повезло тебе. Как сына назовешь?»
- Володей
- Почему Володей? - удивился фельдшер
- Так гаишника звать, если бы не он...
Логично. А доктору не положено ни «спасибо», ни «молодец». Сделал дело, езжай дальше на вызовы, тебя дети больные ждут.
Теперь о докторской семье.
Докторские дети должны быть чистыми и вежливыми. А докторская жена –делать уколы и ставить банки всем страждущим в пределах досягаемости. Выполнять простейшие медицинские предписания врача я научилась в университете на «военке». А предел досягаемости устанавливала сама-минут 30-40 зимой в темнотище и по гололеду. Ну не дура?
Но-уважали. Не матерились в присутствии.А во Львове, говорят, даже выражение такое было - «докторская собака бегут». Типа «на Вы». Вот бы мои сучки обрадовались. Их у меня две, кто не знает.
В конце 80-х положение стало меняться. Благодарность людская приобрела материальные формы - пока еще не денежные, но ощутимые. Нам стали приносить разнообразные продукты питания, напитки и деликатесы. Жизнь налаживалась. Но тут мы уехали в Израиль, и что было дальше, не знаем. Нет, знаем, конечно, но не вникаем.
Но были у меня и маленькие радости докторской жены.
Одна из таких радостей - июль в пионерском лагере в качестве семьи лагерного врача на полном обеспечении. Безвозмездно – то есть, даром и беспечно-безответственно
Как и все юные пионеры, летом я ездила в пагерь. Ездила! Меня туда отправляли. По-моему, в те времена детей не очень-то и спрашивали. А детям в голову не приходило возражать. Поездка в пионерлагерь была таким же явлением природы, как дождь, ветер и весенние заморозки. Это есть, и справляйся, как умеешь.
Поездке в лагерь предшествовал медосмотр - мазок из зева -бррр..., флюрография - интересно, кал на яйца глист - стыдно и прикольно.
Что еще? Убогое «отрядное место», украшенное шишками и битым кирпичем, построение на «линейке» утром и вечером, игра в «ручеек» - с замиранием сердца: выберет-не выберет... Обязательное мытье ног перед сном. Девочки в одном тазике, мальчики в другом.Разговоры в спальне перед сном. Страшные истории и «про мальчиков». По- моему, я засыпала на первых фразах.
«Родительский день»... Приеэжал обычно отец. Мне вручался кулек конфет и пакет чистой одежды. Отец с парой других отцов устраивали пикник, а я уносила конфеты в палату, прятала в тумбочку на свою полку и возвращалась скучать около отца. Конфеты всегда пропадали неизвестно куда, я не огорчалась, но удивлялась.
Много лет спустя я поняла,что конфеты у меня крали. А тогда эта мысль мне просто не приходила в голову.Хорошо,что потом сообразила.
В жизни не должно быть загадок.