Венера

 
 После завтрака мы со Стасом вышли из санатория и направились к шоссе. В панамке

 и шортах 62-го размера подполковник в отставке Станислав Марин был похож на

 двухметрового ребёнка, забытого на улице ветреной сестрой. В рюкзачке за спиной

 он нёс бутылку коньяка, пакет с санаторскими пирожками и ватрушками от

 сердобольных поклонниц, а также фанерную коробку с молотком и зубилом.

 

  Левый карман его шортов оттопыривался рулоном туалетной бумаги. Стас поминутно

 отрывал от него полуметровые ленты, вытирая слёзы и высмаркиваясь, а затем

комкал и в сердцах бросал  на обочину. Простыл, искупавшись в холодном море.


 
  Автобуса не было. Автомобили шарахались от нас, как от прокажённых. Наконец нам

 удалось поймать старенькую "шестёрку". Окинув взглядом наши габариты, водитель

 пожаловался на амортизаторы и запросил пятьсот рублей. Стас предложил триста и,

 согнувшись в три погибели, плюхнулся на переднее сиденье. Машина охнула и осела

 на правые колёса. Я кое-как примостился сзади. Машина чуть выровнялась,

 зарычала, дёрнулась, встала, вновь зарычала и - покатила.


  Ехать предстояло по горной извилистой дороге километров двадцать. Через полчаса

 показалось курортное местечко, куда мы направлялись. Попросив водителя

 остановиться в конце набережной, расплатились и выкарабкались из машины. Метрах

 в ста от нас высилась большая скала, выдававшаяся в море. Мы спустились на

 галечный пляж, с разбега перемахнули ручей и приблизились к её подножью.

 Заросшая тропа вела круто вверх.


- В 1980-м мне было шестнадцать,- поведал Стас, бодро начиная восхождение. - Я

отдыхал здесь с родителями и познакомился с девушкой чуть старше меня. Она с

отцом приехала из Уфы. Звали её Венерой. Была ли она красива?.. Карие, чуть

 раскосые глаза, брови, сросшиеся на переносице, довольно большой рот. Но я

влюбился в неё без памяти. Вечера мы проводили у моря. Я часто брал её на руки и

 носил по пляжу, как ребёнка...  И вот, пришёл день расставания. Меня просто

 захлёстывало отчаяние. Мы поднялись на вершину этой скалы, и я ножом, на самом

 большом камне, нацарапал... Слушай, давай передохнём, я уже потный, как свинья.

 Зато насморк вроде прошёл... Собирался написать: "Венера + Стас = любовь". Но

 она попросила просто: "Венера - 1980." И я не смог ей отказать. Тогда всё бы для

 неё сделал.


  Позже мы часто звонили друг другу, писали письма. В следующем году я поступил в

 военное училище, о чём и сообщил Венере. Через некоторое время письма от Венеры

 стали приходить реже. Да и я часто писать просто не имел возможности. Служба

 была мне в тягость. Постоянно не высыпался. Да ещё и и не наедался. Воспоминания

 о Венере стали бледнеть. Короче, когда оказался в отпуске в этих краях, я

 забрался на скалу просто ради спортивного интереса. Однако весёлая надпись:

 "Венера + Александр = любовь. 1983" неприятно поразила меня. А сделана она была

 профессионально, будто бы резцом скульптора. Я испортил нож, изобразив ниже: "

 Курсант Марин. 1984".


  В следующий раз я приехал сюда уже после Афганистана. От Венеры с Александром

 больше вестей не было. Наверное, делали детей, одного за другим. Я выбил на

 камне молотком и зубилом: "Капитан Марин. 1990", вернулся к себе в Тамбов и

вскоре женился. И до прошлого года не жалел об этом. Но вот сейчас, когда списали

 вчистую, когда развёлся с женой и пошаливает сердце, решил приползти сюда, может

 быть в последний раз. Ладно, пойдём. Напишу: "Подполковник Марин". О том, что

отставной, думаю, стоит умолчать. Может, Венера когда-нибудь похвалится своим

 внукам.


  Мы поднялись почти на самую вершину к громадному валуну, плоской стороной

 обращённому к морю. Станислав, тяжело дыша, доковылял до него, взглянул на

камень, побледнел вдруг, рухнул на колени и заплакал. Нижняя надпись,

 профессионально сделанная резцом, гласила : " Александр. 2008.  ВЕНЕРЫ БОЛЬШЕ

 НЕТ. ".

   2011 г. Тамбов.