Мой древний, исконно русский край готовился к юбилею губернии. Подновлялись фасады домов, чистились улицы, сколачивались подмостки для импровизированных сцен, где должны были по замыслу устроителей праздника состояться массовые гуляния горожан.
Стояли первые дни благодатного лета, и город, ухоженный и отмытый, утопал в ярком солнечном свете и в пышном зеленом убранстве еще не успевшей подвянуть и запылиться листвы. Жара пока не донимала, и по ночам на город выпадали очистительные дожди.
И надо же было так случиться, что именно в эти дни по дорогам страны совершался наделавший шуму автопробег. Начинался он от далеких окраин моей Родины, там, где каждодневно из седых глубин океана величаво вставало отдохнувшее за ночь и умытое солнце и завершался на берегах Невы, в северной Пальмире, отмечавшей в эти дни свое трехсотлетие. И получалось так, что попасть туда, минуя наш славный город, у участников автопробега не получалось, потому как самая короткая дорога из Нижнего Новгорода в северную столицу пролегла через древний Владимир.
Особенность этой акции состояла в том, что в ней участвовали автомобильные раритеты, чудом и единицами дожившие до наших дней. Во Владимире к эскорту из 12 английских ретро-автомобилей присоединились четыре наших. Сохранившиеся в заботливых руках русских умельцев, клепанные и переклепанные, деланные и переделанные, подкрашенные и начищенные, они и раньше, особенно к Дню Победы, выползали на улицы нашего города, веселя и радуя прохожих.
И все же главная достопримечательность ретро-пробега заключалась не столько в параде автомобильных раритетов, сколько в том, что возглавлял это автошоу, да– да: именно – возглавлял, поскольку сам восседал за рулем видавшего виды лимузина, не кто иной, как сам принц Майкл Кентский! Прапраправнук одного из русских императоров и праправнук сына другого самодержца Российской империи, он сам бы мог теоретически претендовать на державный престол, в нашей стране, так же, как и в Англии, но предпочел всему широкую благотворительную деятельность, благодаря которой известен в деловом мире более, чем наследник престола. Упустим из нашего рассказа кое-какие детали, объясняющие участие принца в столь экзотическом представлении, каковым является рисковый пробег на "старушках", многократно выработавших свой "пенсионный стаж" и заслуживших право на отдых. Упустим из поля зрения и другие сведения, почему маршрутом пробега были выбраны не дороги родной принцу Англии, а наши, российские, не всегда полно соответствующие этому названию, дороги, –- все это, возможно, интересно, но к теме нашего повествования отношения не имеет.
Весть о прибытии принца быстро облетела небольшой город. К назначенному часу под окнами моего кабинета, расположенного на первом этаже главного здания областного центра, стал собираться народ.
Было пять часов вечера. Стояли самые длинные дни года, и солнце в это время еще и не думало скатываться к горизонту. В такие погожие деньки успеваешь после работы столько переделать дел по хозяйству: дома, на даче, в гараже, поэтому редкого человека увидишь сейчас допоздна засидевшимся в рабочем кабинете. Воистину говорится: день год кормит!
В моих планах сегодня тоже не было нужды задерживаться по службе, и я, отключив компьютер и быстренько прибравшись на рабочем столе, вышел на улицу.
Запас свободного времени до отхода моей электрички, на которой я собрался ехать на дачу, позволял мне поучаствовать в историческом для города событии, случающимся не каждый день, тем более, по всему чувствовалось, что парад раритетов во главе с принцем вот-вот прибудет на площадь.
К приезду именитого гостя подготовились с размахом. Площадка перед зданием была выскоблена до блеска. По всей ее длине красовалась ковровая дорожка, по которой принц прошествует для приема хлеба-соли, которые были заготовлены и уже мелко, еле заметно для глаза, подрагивали в руках симпатичной девушки в нарядном русском сарафане, красных сапожках и в высоком кокошнике. Вся она – от румян ли, от солнца ли, бьющего прямо в лицо, или от смущения – красная и в едином ансамбле с красной одеждой и вправду являла собой красну девицу. Сбоку, изготовившись развлекать важного гостя, переминались с ноги на ногу балалаечники, рожечники, гусляры, танцоры.
С трудом пробившись сквозь плотный людской заслон поближе, чтоб видеть действо, спрашиваю у сослуживца:
– Где принц?
- Скоро будет. Передали, что въехали в город, а тут ходу – десять минут.
В этот момент от толпы встречающих отделилась девочка и по ковровой дорожке, которая одна к тому времени и оставалась свободным островком, двинулась в самый центр предстоящего праздника жизни, где уже появились отцы города и области, и ждала своего часа симпатичная и румяная хлеб-соль.
Это было прелестнейшее создание, какое редко увидишь и в праздничные дни на улицах города. Все в ней было подобрано – от одежды до прически – с большим вкусом и любовью: все к месту, ко времени, по случаю.
Лет четырех-пяти, светленькая, нежная, статная, она являла собой розовое пушистое чудо. Бледно-розовое коротенькое платьице, расходящееся куполом от завышенной тонкой талии, с бесчисленным количеством рюшек и оборок по плечикам, рукавчикам и подолу, розовые бантики в уложенных на прелестной головке косичках,– создавали чудесную гармонию законченности и совершенства.
- Девочка, ты куда? Сюда нельзя! – бросился было к ней молодой человек с бейджиком на лацкане пиджака.
- Почему? – подняла она на него удивленные глаза.
Но товарищ "при исполнении" не ответствовал очаровательному созданию, всецело поглощенный суматохой встречи, важностью момента и особенно своей ролью в этом мероприятии, и мы с другом, пробившиеся к тому времени в первые ряды встречающих, ловко "прибрали" девчушку к своим рукам.
Теперь она стояла вплотную спиной к нам, переминаясь с ноги на ногу, отчего не раз наступала на носки моих туфель, а я мог опустить руки на ее плечики, чутко ощущая под тонким платьицем хрупкие косточки ее ключиц и лопаток.
Она разговаривала с нами как равная с равными, более того,– как с давними знакомыми, не поворачиваясь к нам лицом, а просто, запрокинув к небесам свою аккуратно прибранную головку. При этом, чтобы поймать чей - либо наш взгляд, ей приходилось сильно таращить глазенки и морщить свой чистый лоб.
– А что здесь будет?– последовал ее первый вопрос
– Сейчас сюда приедет принц.
– Принц? – глаза ее осветились радостью и восторгом. – Настоящий?
- Самый что ни на есть!
- И я его увижу?
- Увидишь, если будешь слушаться взрослых и вести себя примерно…
В это время раздался гул моторов, вой сирены и многоголосо затрезвонили клаксоны. Толпа покачнулась, как по команде головы встречающих повернулись в сторону нижней улицы, на которую с проспекта медленно въезжала кавалькада невиданных прежде и непривычных глазу автомашин. Первой шла красная с открытым верхом диковина.
Девочка явно заволновалась, забеспокоилась, и когда наши взгляды встретились, сердце мое сжалось: столько растерянности и беспомощности было в ее глазах, что я поспешил ее успокоить.
- Пока еще ничего интересного. Через минуту они подъедут к самому коврику, и ты все сама наилучшим образом увидишь…
Действительно, минуты не прошло, как красный лимузин привел всю кавалькаду к ковровой дорожке и, чихнув мотором, замер.
В установившейся тишине раздались дружные аплодисменты, переходящие местами в овацию. Кому или чему больше хлопали: заморскому принцу или выносливости и самоотверженности, выработавших свой моторесурс, но не сдающихся автоветеранов, было непонятно, но то, что людям передалось веселое настроение, взволнованность и торжественность момента, и это всем нравилось – угадывалось во всем. И в улыбках, и в жестах, и в веселых шутках!
Все внимание было обращено к первой машине. Вот открылась дверца, и с водительского места, лишь слегка коснувшись подножки, молодцевато спрыгнул ковбойского вида мужчина лет шестидесяти.
Ковбойским в нем было почти все из одеяния: легкие и высокие сапоги, узкие в обтяжку потертые джинсы, пестрая рубаха, джинсовая куртка или жилет – сейчас уж точно не помню, а на голове красовалась бейсболка. Однако, как ковбой по фигуре и деталям одежды, он одновременно являл собой и точный пример шкипера с пиратского судна, если сунуть ему дымящуюся трубку в зубы: худощав, с впалыми щеками, загорелый, с бородкой по всему лицу, изрядно побитой проседью, и с живыми, горящими азартом, глазами. Он повернулся к публике поочередно разными сторонами своего сильного тела, принял достойно выражение в свой адрес знаков внимания, уважения и местами – восхищения, сердечно, жестами из сплетенных и высоко поднятых над головой рук, поблагодарил гостеприимных хозяев за радушный прием и по знаку устроителей праздника двинулся по ковру в сторону хлеба и соли.
Далее я не запомнил деталей этой встречи, поскольку был отвлечен тем, что кто-то дергал меня за полу пиджака.
Очаровательное создание! Как мы могли забыть про тебя?!
Девочка, повернувшись к нам вполоборота, смотрела на нас удивленными и широко раскрытыми глазами.
- Где… принц? Принц…где?! – спрашивала она шепотом, переводя глаза с одного на другого.
- Вот…– хотел я в нарушение всех элементарных норм поведения на публике ткнуть пальцем в ковбоя, но, вовремя спохватившись, осекся.
Она еще раз посмотрела в ту сторону, где моложавый мужчина, несмотря на возраст, лихо водил с русскими барышнями веселый хоровод, и пронзительно уткнув в наши лица укоризненные глаза и отрицательно качая головой, прошептала:
- Нет, это не принц! Это не принц…
Ее большие ясные глаза быстро наполнялись влагой, губы кривились и мелко дрожали, она с трудом удерживала себя, чтобы не разрыдаться.
Она смотрела на нас затуманенными глазами, в которых кривились и искажались наши лица, все так же поочередно взглядывая то на одного, то на другого, и мы все ниже опускали свои головы, виновато отводя в сторону взгляд…