Путешествие в бесконечность

   В доме, где произошла эта история,  не было ничего интересного: ни привидений, ни архитектурных красот. Ничего, кроме того, что это был единственный дом на улице! Да, так бывает. В мире есть улица, на которой вообще ни одного дома нет. Но она не в России, а где-то в зарубежном мегаполисе. Металлические ограды и гаражи образуют странную улицу без единого дома.
    Наш дом стоял на окраине крошечного среднерусского городка, на перекрестке двух  дорог. Одна дорога бежала на юг - ее довольно-таки разбитый асфальт нес людей из столицы в пасторальную тишину. Исхлестанные дождями стрелки-указатели сообщали, что до Калуги ехать полтора часа, до Тулы - пять часов, а до Брянска вообще пилить и пилить. Вторая дорога вела в никуда. Лет двадцать назад она упиралась в свекловичные и картофельные поля. А потом поля забросили, они заросли веселым осинником, и движение по дороге прекратилось. Разве что собачники гуляли там со своими питомцами, да пара-тройка загулявших молодежных компаний летом проезжала на речку.
     Единственный на улице дом застрял между двумя дорогами, как ворсинка мяса в зубе. Внешне он был вполне крепкий, с хорошим забором (для этой местности характерны, наоборот, заборы унылые, поникшие). И почтовый ящик был прибит к ветле около калитки. Адрес: ул. Полевая, д.1 А). Если бы мы попробовали отыскать на улице Полевой дом 1 Б, или просто дом 1, старания привели бы либо в заросшие поля, либо в Калугу, Тулу или, при очень большом усердии, в Брянск.
    Прежняя хозяйка дома рассказывала, что существовал и дом 1 Б. Это была контора, заготовлявшая в незапамятные времена рябину, березовые почки, гриб чагу и другие лекарственные растения. Но времена поглотили контору - от нее остался лишь заросший сорняками бугорок. Всего-то прошло двадцать лет, а нет и следа, чего же хотят археологи, раскапывающие города пятитысячелетней древности...
Это, конечно, рассуждения не прежней хозяйки (она три года как померла), и не нынешней - малолетки Сашки, родившей сына в пятнадцать лет. Так думал Антон, почти член семьи или почти квартирант.
   

Сашка проснулась в 6 часов ровно - показалось, что заплакал ее годовалый Егор. Юная мать побрела в темноте, наткнулась тощим боком о край стола, уронила оставленные на полу пустые бутылки (на столе оставлять пустую посуду запрещено народными приметами!), заматерилась вполголоса. Младенец спокойно спал в кроватке около печки. А писк шел из-за двери.
Сашка испугалась. Она по жизни была девушкой пугливой. Боялась матери, отчима, учителей, экзаменов. В восьмом классе побоялась отказать Лёнчику из Москвы. Потом побоялась сообщить матери. Далее побоялась делать аборт. В итоге мать и отчим отселили ее с сыном в доставшийся по наследству бабушкин дом.
В доме тоже многое пугало Сашку. Мыши шуршат, вечно что-то скрипит... или пищит, как теперь...
- Антон! Лида! - позвала Сашка. - Там что-то в прихожке... я боюсь!
Лида была пьяна с вечера и не проснулась. Антон выпивал с Лидой и Сашкиными гостями, но знал меру. Поэтому смог сунуть здоровую ногу в тапок, нашарить костыль и, глухо ругаясь, пойти к двери.
- Фонарик где? - буркнул он Сашке.
Девочка-девушка-женщина ловко достала фонарик со шкафа. О, этот шкаф в прихожей! Пришедший из глубины истории, доставшийся едва ли не от прапрабабок! Сколько он хранил нераскрытых тайн и не вытертой пыли! Сашка и Антон дружно чихнули. Фонарик щелкнул и озарил прихожую или по-местному, прихожку. В груде ящиков что-то копошилось и рокотало. Сашка взвизгнула, из дома ответил ей воем проснувшийся Егор.
- Не ори, итти тебе некуда! - крикнул Антон. - Здесь собака ощенилась!
За ящиками лежали бродячая собака Маська и шестеро щенков. Щенки были совершенно еще мокрые, но дружно тыкались носиками в Маськины сосцы. Маська предупреждающе рычала на людей.
- О, господи! - воскликнула Сашка. - Как она сюда влезла-то?
Странный вопрос. В Сашкином доме никогда не запирались двери. Мать с отчимом аккуратно давали юной мадонне деньги на жизнь. Но отвечать за эту жизнь они не собирались. А Сашке было шестнадцать. Ей хотелось общения. Гости приходили и уходили - с семи утра до глухой ночи. Подружки со своими бойфрендами. Одинокие подростки, ищущие людского тепла. Взрослые люди - такие, как дальняя родственница Лида и ее сожитель Антон.
Теперь и Маська пришла сюда - рожать.
- У твоей хаты хорошая аура, Александра, - сказал Антон, - здесь надо монастырь строить.
И пошел налить Маське вчерашнего куриного супа.

На дворе два дня выла страшная колючая метель. Никто, кроме Антона, не осмелился выйти за калитку. Антон сходил на колонку за водой, вынес мусор и бутылки. Ему было непросто ходить под лютым ветром с тяжестями. Антон был молодой - всего двадцать шесть, но с костылем, как древний дед, в ортопедическом ботинке.
Антон побывал также в магазине, принес хлеб, двухлитровую бутыль пива, макароны, колбасу, конфеты и памперсы Егорке. Все это было куплено на его собственные деньги. Надо же расплачиваться с Сашкой за постой, хоть она и не требует.
К его возвращению в доме вовсю кипела жизнь. Маська вылизывала щенков. Сашка стирала в тазу распашонки. Телевизор показывал традиционные кошмары под названием "Новости". Опухшая нечесаная Лида кормила Егора кашей.
- Всем доброе утро! - объявил Антон.
- Ты пивка принес, дай тебе бог здоровья! - с любовью во взгляде произнесла Лида.
Антон же старался на подругу не смотреть. Утром особенно хорошо было видно, что Лиде сорок три года, она пьет десять лет, не работает и имеет два высших образования. Все эти факторы не красят женщину с утра.
- Сашка, ты макароны будешь? - спросил Антон.
И не дожидаясь ответа, стал стряпать завтрак: макароны с яйцом и жареной колбасой.
Сашка опять ловко схватила с древнего шкафа фонарик, открыла подпол и полезла туда за "мамкиными банками". При этом халатик ее несколько раз задрался, мелькнуло свежее юное тело. Но Антон не испытал вожделения. Он просто отметил цвет и упругость кожи.
- Антоша, тебе пивка накатить? - спросила Лида.
- Не, я кофе!
Антон никогда не похмелялся. Он и не пил до такого состояния, чтобы требовалась опохмелка. Нельзя опускаться, даже если ты живешь на самом дне мира, думал Антон. И спорил мысленно сам с собою - а не опускаешься ли ты, работая в двадцать шесть лет на дому, живя с немолодой алкоголичкой, не имея нормального жилья? И возражал по всем правилам схоластики: я не бродяжничаю по вокзалам, имею интеллигентную профессию корреспондента, живу с умной и доброй несчастной дамой, а на что большее может рассчитывать инвалид-сирота в наших краях?

- Собака ощенилась. Интересно, к чему бы это? - спросила Сашка.
Она налила теплой воды в тазик для мытья посуды. Лида зачерпнула из этого тазика ковшом и пошла в прихожку чистить зубы.
- К тому, что дверь надо запирать, - сказал Антон.- Кто попало зайдет, что хочешь возьмет.
- Что у меня брать-то? - хихикнула Сашка. - Разве что твое сопрут...
Но вещи Антона так просто не сопрешь. Он держал их в древнем шкафу, где имелся - как он туда попал, неизвестно - огромный, адски тяжелый сейф. На сейфе было написано: " Архивы госбезопасности. Хранить вечно".
Антон хранил там ноутбук и камеру EOS 5D Mark II. А ключ от сейфа висел у Антона на шее, на веревочке.

В полдень пришел Пашка. Назвать его "парнем Сашки" в обычном, народном смысле этого слова нельзя. Пашка был из очень приличной семьи, и родители ни за что не позволили бы ему связаться с шалашовкой, родившей в пятнадцать лет. Но Пашка торчал в доме 1 А все вечера, а иногда являлся и днем.
- Школу прогуливаем? - спросил Антон, сидевший за ноутбуком.
- Не, - ответил Пашка, - двое учителей заболели. Секции каратэ у меня сегодня нет. А ты что пишешь?
Слова на вордовском листе Антона шли странно - в столбик. Как будто стихи. Пашка сам писал готические стихи, и ревниво относился к этому виду искусства. Он считал Музу своей личной собственностью.
- Это статья о рождественских мероприятиях на селе, - ответил Антон, - а стишки - это тропарь. Я его у священника записал.
Пашка вытащил из кармана леденцового мишку на палочке и вручил Егорке. Потом завалился на Сашкин диван и стал переключать пультом каналы на телевизоре.
- Чай будешь? - спросила Сашка. - А у нас собака ощенилась в прихожке. К чему бы это?

Около двух часов семья села за обед, сваренный Лидой. Сожительница Антона вкусно готовила - в те периоды, когда не было запоя.
- Можно мне добавки? - попросил Пашка.
- Безусловно, Павлик, - умилилась Лида, - тебе требуется много белков, жиров и углеводов. Мужчины растут до двадцати лет.
Пашка получил дополнительную тарелку жареной картошки с луком и фаршем. И Антон тоже, только Антон понес эту тарелку собаке Маське. И поймал в прихожке Васю Хрипатого, который ощупывал карманы на висевших там старых, еще бабки покойной, пальто и телогрейках.
- Ах, ты, сука драная! - вскричал Антон. И нанес удар костылем. Удар пришелся в воздух, потому что Вася Хрипатый выскочил за дверь. А Антон покачнулся и рассыпал картошку.
Сбежалось все население дома. Антон кричал на Сашку, которая, идиотка малолетняя,  не запирает дверь, но больше - на Лиду. Вася Хрипатый, алкаш и рецидивист, был ее прежним сожителем.
- Больше чем уверен! - кричал Антон. - Ты с ним тайно встречаешься! Иначе зачем ему сюда шляться!
Лида хныкала и уверяла, что она не при чем.
Маська подошла и слопала картошку прямо с пола, предупреждающе порыкивая.

- Я иду в редакцию, - объявил Антон, - Сашка, твою мать, запирай дверь!
Сашка и Пашка сидели на диване и мяли друг другу руки. Изредка русая растрепанная Сашкина голова касалась черного готического плеча Пашки. Но целоваться при Антоне они не смели.
- Может, не пойдешь, Антошенька? - спросила Лида, качавшая Егорку. - Метель такая страшная...
- Материал пора сдавать, - сурово ответил Антон. Он был недоволен поведением Лиды.

Лида уложила Егорку и села за стол с кучей бумаг. До сих пор Лида делала годовые отчеты для банка, в котором раньше работала. За это нынешний директор выписывал немалую премию своим сотрудникам, а они отдавали не числящейся в штате Лиде. Эта одноразовая зарплата, а также изредка деньги за контрольные по математике и физике для студентов составляли весь Лидин доход. Пару раз Егорка пискнул во сне. Лида вставала и покачивала кроватку. Сашка и Пашка лежали на диване, уставив невидящие глаза в телевизор. Руки их были сплетены, щеки приняли оттенок спелой клубники. Жарко в доме, а от поцелуев еще жарче.

Идиллию нарушил грозный собачий лай. Маська, пропустившая свободно Васю Хрипатого, рычала, выла, бесилась, потому что кто-то стучал в запертую дверь. Заплакал Егорка. Сашка вскочила, поправляя халатик, волосы, свалившиеся с плеч лямки лифчика.
На пороге стояла незнакомая девушка. При виде ее Сашка отступила и даже прикрыла глаза ладонью. Девушка с ног до головы сияла, искрилась и благоухала. Поражала все пять чувств и воображение.
- Сашка, кто там? - крикнул Пашка.
- Здравствуйте, - произнесла незнакомка. - Это улица Полевая, дом 1 А? Мне ваш адрес дал Слава Первозванный. Можно у вас переночевать?
Сашка, не говоря ни слова, попятилась и пропустила девушку в дом. Маська рычала вслед. Лида с Егоркой на руках и Пашка с телевизионным пультом ошарашенно смотрели на гостью.
Лида заметила, что на девушке шубка из шиншиллы, сапожки от Manolo Blahnic, серьги с брильянтами. А чемоданчик у нее вообще ручной работы. Когда-то у Лиды тоже были такие сапоги...
Пашка увидел, что волосы у незнакомки белокурые и спадают небрежным водопадом до самой поясницы. Шубка на ней расстегнута, и под нею быстро дышит грудь не меньше четвертого размера. А на пальце красавица вертит ключи от автомобиля.
- Где можно сесть? - девушка обвела комнату взглядом.  Сашка, Пашка, Лида, а может, и Егорка, поняли вдруг, насколько убого и неприглядно их жилище. Продавленный диван из ДСП. Русская печка, сто лет не беленная. Хромой стол с круглым ожогом от сковородки.
- На диван можно, - выдавил из себя Пашка.
Женщины молчали. Они возненавидели незнакомку с первого взгляда, так сильно, как только способна бедная и плохо одетая женщина ненавидеть богатую фифу.
Гостья отодвинула ребром ладони смятое одеяло и села.
- Меня зовут Ксения Соболева, - сказала она, - Слава сказал, что вы сдаете комнату временным постояльцам. Мне надо пожить у вас недельку. Сколько вы берете в сутки?
Это была настоящая немая сцена. Сашка тужила мозги, вспоминая, кто такой Слава Первозванный. Лида прикидывала, какую бы цену загнуть расфуфыренной дряни. Пашка гадал, для чего гламурной телке нужна комната в захолустье, когда она может отдохнуть в Куршевеле.
Хорошо, что вернулся Антон.


С самого первого взгляда Антона на новоприбывшую, Лида поняла, что Ксения ему безумно нравится. Антон смотрел мрачно, хмуро, недружелюбно. Защитная реакция.
- У нас не отель, не база отдыха. У нас тут ребенок. Мы не можем пускать всех подряд.
Ксения погладила Антона снисходительным взглядом - от давно не стриженых волос до ортопедического ботинка. Потом открыла свою малиновую сумочку с бахромой и вытащила толстенькую пачку денег.
Только пятитысячные купюры, отметил Пашка.
- Вам, наверное, удобнее рублями? - спросила Ксения. - Но я могу и в евро.
Антон не успел произнести и звука. Сашка схватила деньги и сунула их к себе в лифчик:
- Живите, сколько хотите. Я хозяйка. Я не возражаю. У вас еще вещички есть? Мы принесем.
Она толкнула Пашку в бок локтем, и Пашка пошел за Ксенией, весь дрожа от страстного щекочущего запаха ее духов. Лида села и горестно сложила руки на коленях.
- Эх, ты, - тихо упрекнула Антон Сашку, - а если она от бандитов скрывается?
И поставил на стол торт в прозрачной коробке. Он получил в редакции аванс.

Ксении выделили вторую комнату. Сашка спала в ней, когда была ребенком и приходила погостить у бабушки. Сейчас там никто не бывал, только если много гостей собиралось, Егоркину кроватку туда переносили.
- Если хотите телевизор посмотреть, просим к нам, - сказала Лида.
- Спасибо, - ответила Ксения. - А где душ?
- Какой, господи, душ! - горестно произнесла Лида. - Туалет во дворе, если требуется.
Ксения никак не отреагировала, просто повернулась к Лиде спиной. Немая команда - пошла отсюда! И Лида пошла.
Вторжение странной Ксении внесло неприятные вибрации в дом 1 А. Всем было интересно и боязно. Даже Сашку щекотала мысль - а вдруг Ксения, правда, беглая жена олигарха?
- Или шпионка, - продолжил смысловой ряд Пашка, - или наркобарон.
Он прокрался на цыпочках и заглянул за занавеску, прикрывавшую вход в Ксенину комнату.
Ксения сидела на кровати в прелестной салатовой пижамке, отделанной мехом или пухом. Перед ней на кровати светился включенный ноутбук. Ксения быстро щелкала по клавишам.
- Точно! - сев за стол, сообщил Пашка, - сообщения кому-то шлет.
Всем стало не по себе. Сашке представлялись всякие ужасы, которых она набралась из телевизора. Он жалела, что пустила непонятную гостью. А выгнать ее было тоже  страшно.
Через час Ксения вышла из комнаты - одетая, в шубке.
- Я отъеду ненадолго, - сообщила она, - если ко мне приедут, возьмите то, что они передадут.
Она шагнула к двери. Антон мрачно спросил:
- А если они бомбу передадут?
Ксения обернулась. И захохотала. Когда она смеялась, глаза ее рассыпали изумрудные искры, а зубы немыслимо сверкали. Пашка даже зажмурился от этой токсической красоты.
- Не волнуйтесь! Они привезут всего-навсего конверт.

Никто в отсутствие Ксении не появился. Если не считать Очкозавра и Белого - двух приятелей Сашки. Они пришли, как всегда, в гости. Принесли двухлитровую бутыль слабоалкогольного коктейля и большой пакет чипсов. И были очень удивлены, когда Сашка их не пустила.
- А чё такое? Мы нормально, тихо посидим...
- Пацаны, вам ясно сказали? - возвысил голос Антон. - У нас очень важные родственники в гостях. Не фиг вам тут делать.
Очкозавр и Белый вышли, грустно поругиваясь и повторяя, что Хромондыль офигел в конец, и так с друзьями не поступают.
Сразу вслед за ними вернулась Ксения. Не одна. С двумя грузчиками в синих робах, которые втащили в дом что-то похожее на большой шкаф.
- Сюда можно поставить, - объявила Ксения.
Мужики установили бандуру в прихожке. Маська высунула нос из-за ящиков и нервно тявкнула.
- Спасибо, - сказала Ксения и дала мужикам сколько-то денег.
- Это чего? - удивленно спросила Сашка, кивнув на бандуру.
- Биотуалет, - ответила Ксения. - Порошка хватит на год. Можно пользоваться всем, только посторонние предметы не бросать. Ко мне не приезжали?
- Нет, - хором ответили Сашка и Пашка.
Антон и Лида были слишком выбиты из колеи.

Лида приготовила ужин: блинчики с вареньем. В чашках дымился чай, в телевизоре обнимались сериальные супруги, Егорка радостно гугукал при виде миски с кашей. Но уюта не было. Не было привычных гостей, смеха и курева на крыльце, орущего из плееров айр-н-би, вина и ощущения счастья.
- Она жрать-то будет? - сердито спросила Лида, которой очень хотелось выпить - от нервов. - Или она воздухом питается?
- Сейчас спрошу, - сказал Антон.
Он постучал в косяк двери и спросил: "Можно?"
- Да! - ответила Ксения. Она лежала на кровати с книжкой. Название книжки Антон не смог прочесть, потому что оно было на неизвестном языке. Ни английский, ни немецкий, ни французский.
- Приглашаем вас к ужину, - сказал Антон одеревенелым голосом. Он смотрел на пальцы ног Ксении.  Ногти были украшены лепными фиалками, а на большом пальце левой ноги сияло колечко с брильянтом.
- Спасибо, я сыта. В центре города я зашла в кафе и выпила чаю.
И она закрыла лицо книжкой, показывая - разговор закончен. Антон вышел весь красный и злой.
- Какая тварь, выдрыга, а! - говорил он, нервно стряхивая пепел на крыльцо. Лида поддакивала - она была очень рада, что фифа ведет себя так плохо. Пашка не согласился:
- Нормальная девушка. Я заходил в биотуалет - прикольно. Не то, что на улице конец морозить.
Они дружно докурили и вернулись в дом. Свет у Ксении погас - легла спать. Да и Пашке было пора домой.


Утро, вроде бы, началось как всегда - заорал Егорка, залаяла Маська, хрипло заматерилась Лида. Однако, встав, все почувствовали себя неловко, скованно, холодно. В доме находился чуждый элемент. Элемент за своей занавеской не шевелился. Спал мертвым сном, как обнаружила Сашка, заглянув за занавеску. Пришлось разговаривать вполголоса и Егорке говорить: "Чшш!"
- Чёрт тебя принес! - сердито сказала Лида, накидывая телогрейку на халат. - Ходи теперь на цырлах, а время-то девятый час!
Непонятная девушка Ксения спала до десяти. Потом натикало одиннадцать, Антон успел сходить за водой, Сашка посмотрела два сериала, Лида сделала часть отчета и занялась приготовлением обеда. А Ксения все спала.
- Она не умерла там? - ехидно поинтересовалась Лида. - Не было печали труп утилизовывать...
Антон подошел и заглянул. Сердце его сжалось, подпрыгнуло и забилось в совсем другом ритме, чем билось всю предшествующую жизнь.
Волосы Ксении рассыпались по подушке в самых лучших традициях романтического кино. Одеяло сползло набок, и Антон видел левую половину дивного тела. Атласная кожа. Нога, из зависти к которой удавилась бы Венера Боттичелли. Грудь... все, больше смотреть Антон не мог. Ушел быстрыми шагами в прихожку и оттуда глухо крикнул: " Живая, спит!"
И тут на улице страшно завыло, загрохотало - как будто приземлилась тарелка инопланетян. Выбежав толпой, обитатели дома №  1 А, обнаружили Васю Хрипатого и Серегу Тухлого, которые совершили попытку открутить какие-то мелкие детальки с Ксениного "Бентли". Сейчас их спины мелькали в центре шоссе.
- Судя по скорости, к вечеру они добегут до Брянска, - констатировала Лида.
- Офигенная сигнализация, - сказала Сашка.
- Да, - согласилась Ксения, стоявшая на пороге своей комнаты, - в Германии ставили.
Лимонный пеньюарчик на ней переливался. Распущенные волосы светились. Глаза рассеивали искры. Антон мрачно сел за компьютер спиной к сиянию и сказал:
- Лидка, еще раз твои друганы сюда сунутся - я за себя не отвечаю!

Сашка помогла Ксении умыться в прихожке и получила за это подарок - лиловый Ксенин халатик с причудливыми оборками.
- Он мне маловат, - сказала Ксения. Сашка радостно вертелась у зеркала. А Ксения добавила счастья, предложив:
- Поедем со мной в парикмахерскую? Я вчера записалась в вашем городишке... Думаю, волосы-то помыть они сумеют?
- Сумеют! - крикнула Сашка. - Тёть Лид, ты посидишь с Егоркой?
Все происшедшее дальше могло бы послужить хорошей иллюстрацией для учебника психологии. Или этики. Или даже какого-либо религиозного учения... Лида проворчала грубовато: "Я обед готовлю, мне некогда",  Сашка вспыхнула, но побоялась крикнуть, Антон сказал мрачно: "Мы обязаны отрабатывать квартирную плату, Лида!"
А Ксения молча ушла в свою комнату и вернулась с изящной серебряной фляжечкой.
- Угощайтесь! - отвинтив крышечку, сказала она Лиде.
Сладкий, горький, миндальный, древесный, коричный аромат коньяка мгновенно деморализовал Лиду. Губы у нее жалко задрожали.
- Спасибо! - почти крикнула она. - Поезжайте! Я Егорушке сейчас кашку сварю... а потом мы с ним мультики посмотрим...
Ксения уже не слушала. Победоносно взглянув на Антона, она пошла одеваться. А потом, уже в шиншиллах, подала Антону розовый мобильный телефон:
- Если ко мне приедут, возьмите у них конверт и звоните мне. Мой номер вызывается цифрой один.


Кафе "Холодок" считалось дорогим и элитным. Обычно в нем столовалась администрация городка, а также устраивались банкеты уважаемых граждан по поводу юбилеев 50, 55, 60 лет. Напитки крепче двадцати градусов в "Холодке" не подавались, курить не разрешалось - были созданы все условия для VIP отдыха. Правда, официантки работали в своей одежде. Все-таки, провинция...
- Значит, это самое лучшее кафе? - спросила, входя в зал, шикарная дева с распущенными золотыми волосами. - Н-да, понятно. Вчера-то я ужинала в еще худшей рыгаловке...
Официантка выглянула посмотреть, кто это так нагло ведет себя. И остолбенела. Не потому даже, что первый раз в жизни увидела шиншиллы и брильянты, хотя и это было немаловажным фактором. Рядом с золотоволосой девой стояла вторая. Тоже золотоволосая, в шикарных локонах, с бровями и ресницами а-ля Мерилин Монро и накладными ногтями.
И это была Сашка Прохорова, малолетка, которая родила, не дотянув до экзаменов в девятом классе.
- Ларисссска, - прошипела официантка поварихе, - иди глянь!
Выдающиеся посетительницы сели за стол. Не глядя в меню, старшая заказала бутылку "Абрау Дюрсо", два жюльена, овощи, оливки, отбивные с картофелем-фри, мороженое с ананасом.
Перепуганная официантка побежала на склад за шампанским, которого всего-то имелось две бутылки - на такой, наверное, удивительный случай. Вернувшись, она увидела, что обе девушки курят, стряхивая пепел на пол. Возразить она не осмелилась. Принесла, за отсутствием в кафе пепельниц, креманку. И заглянула в лицо Сашке. Ошибки нет - Сашка-малолетка!
- Одуреть! Офигеть! Офонареть! - восклицали официантка и повариха, водружая на поднос тарелки и салатники.
А Сашка, мгновенно захмелевшая от шампанского, рассказывала Ксении историю своей жизни.

История Сашки

Это получилось не знаю как. Я училась не очень. Я не очень умная. Хотя учительница по русскому мне всегда говорила - Саша, у тебя есть способности, но у тебя педагогическая запущенность. Это значит, родители плохо воспитывали. А когда им воспитывать. Мамка с отцом развелась, когда мне было три года. Я папу не помню совсем, он отсюда уехал. И никогда не писал. Я не знаю, где он живет, живой ли он. Мамка говорит, он бухал по-черному. Может, умер уже.
Мамка моя не очень умная. Она швея на фабрике. Никогда мне не читала книжки. А Лида говорит, надо детям читать книжки. Она Егорке читает, если не пьяная. Лида - она мамкина двоюродная сестра. У нее две "вышки", представляешь?
Мамка за дядю Юру вышла, когда я в первом классе была. Дядя Юра мало пьющий. Он шофер, ему по работе употреблять нельзя. Он меня никогда не обижал. Даже уроки помогал делать, математику решать. Только один раз плохо поступил, сейчас расскажу.
Меня в первом классе оставили в ЗПР. Это такой класс для детей с замедленным психическим развитием. Мамку вызвали и сказали - подпишите бумагу, что вы согласны девочку в такой класс перевести. Там программа легче, а у вас девочка очень плохо учится. А когда я стала учиться в этом классе, все учителя  говорили - кто тебя сюда посадил, тебе в нормальном надо быть. Я там лучше всех была. Остальные все пацаны были. Так стрёмно сидеть с одними пацанами. Они же пристают, обзываются, и притом дебилы.
Потом я с ними подружилась, когда большие стали. Стали компанией в кафе ходить или на остановке сидеть. А еще много пацанов приезжает летом с Москвы на дачи. Я с Лёнчиком загуляла, с москвичом. Как-то гуляли до одиннадцати вечера. А мамка пошла к бабушке ночевать. Лёнчик меня проводил. Смотрим - наш дом закрыт, а в окнах свет. Я стучу: "Дядь Юр, открой!" А он отвечает - Саша, погуляй еще немножко, у меня тут гости.
Мы пошли с Лёнчиком  в беседку в парке. Там холодно было, ночь все-таки. И делать нечего. Ну, все и получилось, потому что Лёнчик просил очень... Я же не знала, что с одного раза можно залететь.
Потом мы вернулись, смотрим - дядя Юра выходит из дома, с соседской бабой. Это он бабу чужую домой приводил, на мамкину кровать! Я так разозлилась. Зашла домой и закрылась изнутри. Он вернулся: "Доча, открой!" А я сказала - дядь Юр, погуляй, у меня гости. Так он до утра на улице дрыгнул... А мамке не сказали, ни он, ни я, зачем человеку зря нервы портить.
Потом у нас с Лёнчиком еще пару раз было, с резинкой, как положено, а какой уже смысл. Меня как начало тошнить, я сразу поняла, что пошла в залёт. Мне Катя, подружка, купила тест. Он сразу две полоски показал. Я на измену села. К врачу не пошла, потому что врачиха всему городу разболтает. Мамка сама заметила, что я в обмороки падаю. Спрашивает - было чего? Я сказала - да, было...
Врачиха сказала - еще можно успеть сделать аборт. Только ты молоденькая, сделаешь первый аборт, потом вообще не родишь.  А я всегда хотела детей родить, даже не одного, а трех. Ведь и с ребенком можно замуж выйти, правда, Ксеня? Вот Пашка меня по-серьезному любит.



В дверь дома № 1 А постучали - быстро и требовательно. Так стучалась только участковая педиатр, когда Сашка вызывала ее из-за Егоркиных болезней. Маська залаяла, щенки хором запищали, Антон пошел отпирать.
На крыльце стоял высокий атлетически сложенный юноша в кожаной куртке. За спиной его в открытой калитке виднелся бок дорогой фиолетовой машины (в породах машин Антон не разбирался).
- Где конверт? - быстро спросил новоприбывший.
- Какой конверт? - не понял Антон.
- Это улица Полевая, дом 1 А?
- Да.
- А конверт еще не привезли?
- Насколько я знаю, - сказал Антон, - конверт должны привезти вы. Для Ксении, она здесь его ждет.
- Она здесь? Конверт у нее? Отдавай конверт, падла! - с импульсивным воплем юноша нанес мощный удар Антону в подбородок. Антон, взмахнув костылем, рухнул. Полетело, загремело по ступенькам дырявое ведро. Соискатель таинственного конверта вломился в прихожку, но там его одновременно укусила за лодыжку Маська и огрела разделочной доской Лида. Агрессора это не остановило. Он отшвырнул Лиду к стенке и бросился в комнату. Неизвестно, каковы были бы последствия, не подоспей Пашка. У него была быстрая реакция и хорошо отработанные в секции каратэ приемы. Юноша в кожаной куртке скрючился от боли, и в таком скрюченном состоянии был вышвырнут за калитку Пашкой и Антоном.
- Что это было? - спросил Пашка. - На ваших знакомых, теть Лид, не очень похоже.
- Это похоже на знакомых нашей блистательной Ксюши, - сказал Антон, потирая подбородок. - Пора ее выселять по-любому.

- Ну, хорошо. Сейчас я вам все объясню, - сказала Ксения, сняла шубку и великолепным господским движением поместила ее на руки Пашке:
- Повесь, будь так добр... Сашулька, где наши гостинцы?
Сашулька, от ресниц и кудрей которой Пашка несколько оторопел, ловко вытащила из пакета бутылку шампанского, бутылку коньяка, коробку с тортом и множество свертков и коробочек.
- Теть Лид, накрывай на стол!
Ксения села к столу, стряхнула с волос росинки растаявшего снега и сказала:
- Я участвую в игре. Это очень сложная ролевая игра. Называется "Путешествие в бесконечность". Участники получают через Интернет задания. Вернее, не задания, а указание, где можно их получить. Место обычно зашифрованное или отдаленное... Каждый участник стремится успеть туда первым. Кто первый выполняет задание, получает новый титул и переходит на следующий уровень. Понятно?
- Немножко, - ответил Пашка, - я читал про такое.
- Мне пока не очень, - сказал Антон.
Сашка помахала бессмысленно ресницами. А Лида, с той минуты, как увидела коньяк, не реагировала на внешний мир, только ждала, когда откупорят бутылку.
- Сейчас я на последнем уровне. Борьба жесточайшая. Никто не знает, сколько заданий осталось до конца игры. Участников тоже неизвестно сколько. Ведь проигравшие выбывают. Я знаю только четверых - мы сталкивались, бывало, на других уровнях.
- Как сталкивались? - спросил Антон.
- Давайте нальем уже, а? - дрожащим голосом предложила Лида. Антон посмотрел на нее укоризненно, но откупорил обе бутылки. Ксения и Сашка выбрали шампанское, остальные - коньяк.
- Я же сказала - борьба жесточайшая. На прошлом уровне мне взорвали машину.
- Ужас! - воскликнула Сашка.
- Но на позапрошлом я тоже послала человечка, чтобы выкрал документы у Левы... Тот, что сюда приезжал - Лева. Когда-то мы дружили. Он меня и привел в эту игру. Потом мы из-за игры и рассорились.
- Философски рассуждая, вся наша жизнь - игра, - сказала Лида, захмелевшая сразу, основательно. Ксения продолжала:
- Очень трудно было решить проблему этого задания. Он звучало так: " Единственный дом на улице, которая ведет в широкий мир". Хорошо, что был указан город - ваш. Со мной в универе учился парень - Слава Первозванный. Он летом сюда на дачу приезжает. Я нашла его и спросила про улицу с единственным домом. Он сказал, что такой дом есть, и там запросто можно остановиться... Он у вас бывал.
- Что за Слава? - спросила Сашка у Пашки (после первой рюмки Пашка перетянул ее к себе на колени).
- Наверное, Первач, - ответил тот. - Помнишь, у него татуировка в виде рыбки на шее.
- Не помню я...
- Поэтому я остановилась у вас. Сюда должны привезти конверт со следующим заданием, - Ксения завершила рассказ глотком шампанского и поеданием маслинки.
- Дорогая, наверное, игра, - сказала Лида, - с точки зрения экономики... требуется много средств для путешествий и главное - свободного времени. По сути, участник не может где-то работать...
- Конечно! - воскликнула Ксения. - До "Путешествия в бесконечность" я работала у отца в компании. Конечно, работа была творческая и не сложная - разработка сценариев компьютерных игр...
- А кто ваш папа? - спросил Пашка. Для вопроса он оторвался от Сашкиной шеи, которую попеременно с плечом, он целовал, целовал и целовал.
- Совладелец русско-германской компании по производству компьютерных игр, компьютеров и их составляющих, - ответила Ксения. - Он меня понял. Сказал - дочь, каждому человеку нужен период жизненных исканий. Это лучше, чем ты будешь потреблять марки в московских клубах...
- Какие марки? - спросил Антон.
- Которые с ЛСД, - покровительственным тоном ответил Пашка. - Наркотик такой.
- Да, - подтвердила Ксения, - и я ушла в "Путешествие". Я уже три года играю.
- А суть-то какая? Что получит победитель?
- Этого никто не знает, - ответила Ксения с особым, раньше незамеченным обитателями дома № 1 А, блеском в глазах. - До последнего уровня никто не доходил. В Интернет-форумах пишут, что главный приз - тропический остров в Тихом океане. В полное владение. А иногда пишут, что там начнется переход в другую игру. Ведь это - путешествие в бесконечность...
- Значит, я получил по морде неизвестно чего ради? - Антон гневно приподнялся над стулом, и смотрел на Ксению с откровенной ненавистью. - Вы от лишних денег дурью маетесь! с жиру беситесь! а нас всех тут чуть не прибили, включая ребенка!!!
Разом все зашумели - Лида, Сашка, Пашка, даже Егорка. Зашумели не на Ксению, а на Антона. Потому что Ксения была доброй и милой девушкой, подарившей Сашке - красоту, Егорке - торт, Лиде - блаженное опьянение, а Пашке - Сашкины поцелуи. Все кричали Антону: "Да пошел ты! Заткнись! Она клевая! Не нравится - вали отсюда!"
- Что вы нервничаете, Антон, - сказала Ксения, - я уже позвонила. Скоро фургон приедет с охраной.
В дверь заколотили. Маська залаяла: "Чужие, чужие, чужие!"
Разом все вскочили. Лида схватила разделочную доску, Антон - костыль, Пашка встал в стойку. А Ксения извлекла из сумочки пистолет и пошла отпирать.
- Кто там? - спросила она.
- Паша у вас? - крикнули два голоса. - Открывайте, а то милицию вызовем!
Ксения открыла. В прихожку ввалились отец и мать Пашки.

Отец Пашки работал заместителем главного инженера на консервном комбинате. Мама Пашки была там же старшим экономистом. Они жили в четырехкомнатной квартире. Они ездили на Форде. Пребывание Пашки в № 1 А, где каждый вечер собирается всякая рвань и пьянь, было для них нестерпимо - как для бабочки метель.
- Я сколько раз тебе говорил? - гневно начал Пашкин отец, и сунул под самый нос Сашке свой не очень крупный кулак (как и Пашка, отец был суховат и тонок в кости. Ему бы лучше каратэ подошло, чем кулачные бои).
Сашка зажмурилась.
- Если еще будешь сманивать Пашку сюда, я на тебя накатаю в комиссию по несовершеннолетним! Чтоб тебя лишили материнства и саму в интернат засунули, шалава малолетняя!
- Сама винище пьет с десяти лет, и нашего мальчика спаивает! - крикнула мамаша.
Обернулась и встала Ксения.
- А ну-ка уберите свой хамский кулак от моей сестры! - скомандовала она.
Ксения, конечно, была выпимши, как и все обитатели дома № 1. На лице у нее горел алкогольный румянец, глаза чрезмерно блестели. Но в голосе ее было нечто такое, чего все слушались беспрекословно.
Для того, чтобы вас слушались беспрекословно, не надо многого. Всего лишь: яркая внешность, дорогая одежда, холерический темперамент и папа-олигарх. Но это философия, уводящая в сторону от действия. Отец и мать Пашки зажмурились, как Сашка от кулака, и шагнули назад.
- Я - опекун этой девушки. И оскорблять ее не позволю. Сейчас вообще вызову милицию и сообщу о незаконном вторжении в жилище.
Не дав родителям опомниться, Ксения обернулась к Пашке.
- Ты хочешь с ними идти?
Пашка почувствовал невероятную силу, исходившую от Ксении. Не просто аура богатства. Аура личности, никогда не имевшей грязных убогих страданий: из-за задержки зарплаты, порванных колготок или выговора начальства...
Он не успел ответить. В прихожей снова залаяла Маська, загремела тяжелая обувь, и три здоровенных парняги в камуфляже возникли в дверном проеме.
- Ксения Александровна! - обратился первый. - Разрешите доложить...
- А, ребята! - почти ласково отозвалась Ксения. - Располагайтесь там, у калитки и заступайте на пост. В дом никого посторонних не пропускать. Докладывать мне или вот...
Она взмахнула рукой в сторону обитателей дома № 1 А.
- Любому из них.
Охрана удалилась. И за ними следом молча удалились Пашкины родители. Они ушли в смутном и странном состоянии. В головах у них смешались запахи коньяка и грохот ботинок-берцев, блеск Ксениных глаз и Сашкин румянец... Ситуации они не оценили, только прочувствовали, и то лишь наполовину. Главную суть - что сын не пошел за ними, что он, фактически, отказался от них, родители не постигли.
- Не пойдешь домой? - спросила Ксения у Пашки.
- Пойду, - ответил тот, - попозже. Вещи-то надо забрать.
- Не надо, - сказала Ксения, - я тебе все новое куплю. По Интернету закажу в магазине "Черное небо".
- Привыкла все покупать. И шмотки, и людей.
Конечно, это сказал Антон. Всесилие Ксении бесило его. Он никогда не испытывал любви к богачам, но раньше это была неприязнь умозрительная, отчужденная, ведь в Антоновой реальности не присутствовало настоящих, до неприличия богатых людей. А теперь Ксения пришла прямо в его мир, как нахальное воплощение всего, что отравляло Антону кровь с самого детства.
Когда двухлетний Антон засыпал под столом среди пустых водочных бутылок, Ксения слушала чтение сказок Андерсена в постельке с кружевным пологом.
Когда "старшаки" в детдоме отбирали у Антона порцию макарон по-флотски, Ксения кушала шоколадный мусс со взбитыми сливками.
Когда Антон ковылял с костылем по сельским дорогам, фотографируя коров и пашни, Ксения забавлялась в своей идиотской игре.
Именно это Антон хотел высказать зажравшейся гламурной сволочи, но у него зазвонил телефон.
- Антон, - крикнула редакторша, - завтра прямо к восьми давай в редакцию! В Акимовке был большой пожар. Уже потушили, но много чего погорело. Сколько-то домов, клуб, фельдшерский пункт. Дам машину, поедешь фотографировать и интервью брать...
- Посиделки закончены, - грубо сказал Антон, - мне завтра к восьми на работу. Значит, вставать в шесть - пока я дотуда дотыкаю...
- Зачем в шесть? - Ксения посмотрела на Антона взглядом змея-искусителя, - я вас отвезу, нет проблем. Ой, смотрите, малыш уснул!
Он нагнулась и подняла Егорку, который уснул под столом рядом с бутылкой из-под "Абрау-Дюрсо". То, что гламурная сволочь не побрезговала взять на руки Егорку, лишило Антона воли.


Ночь была странная. Наполненная шумами, шорохами и мыслями. Никто толком не спал. Пашка и Сашка разложили диван и легли на него вдвоем. Это получилось как-то спонтанно, и никто не сделал им замечания. В темноте Пашка гладил Сашкины горячие ноги и целовал ее шею, пахнущую Ксениными духами.
- Резинки есть? - спросила Сашка.
- Нету. Я же не знал.
- Тогда давай спать.
Сашка повернулась спиной к Пашке и задремала. По-настоящему она не спала, а словно купалась в коротеньких обломках сладких мечтаний. Она никогда раньше не спала с парнем в одной постели. Неужели это навсегда? Сашке неинтересен был секс. Она блаженствовала от близости другого человека, который полностью, насовсем твой.
Жалко, что обломки мечтаний были такие коротенькие.
Пашка, понятное дело, не спал по причине грубой и физиологической. Лежа вприжим к Сашке, он испытывал поистине Танталовы муки. При этом донимали мысли о родителях и Ксении. Ксения стояла перед внутренним зрением Пашки, ее кожа была на ощупь точь-в-точь как у Сашки. Проникающие в  фантазии родители превращали Пашкины страдания в извращенный бред.
"Вот что называется - подсознательное по Фрейду", - думал Пашка, - "это когда хочешь красивую девушку,  вместо нее - другая красивая девушка, а внутренне, наверное, хочешь свою мать. Кошмарная перверсия."
Антон понимал, что юные влюбленные не спят, но ничего не мог с собой поделать. Ксения перевернула его мысли и душу вверх дном, а дно было слишком закопченным.
"У меня комплекс неудачника. Из-за того, что Ксении повезло родиться у олигарха, а меня Фатум определил к пьющей матери-одиночке. Ксения не виновата в том, что у нее много денег. А я не виноват, что мне нравятся гламурные фифы..."
Назло себе, Ксении и Фатуму, Антон около часа грубо и настойчиво атаковал Лиду. Не успевала она перевести дух после очередного налета, Антон снова подминал ее под себя. Кровать была прочная, сталинских времен. Не скрипела. Но некоторый шум все-таки возникал.
"Как только Антон может с теть Лидой, когда за стенкой - Ксения?" - думал сгорающий в мучениях Пашка.
Егорка всю ночь вскрикивал во сне. Он объелся торта, и его беспокоил животик.
К середине ночи, однако, все нырнули в глубокий черный сон без сновидений. Только Лида не спала - вставала, пила в темноте коньяк из бутылки, а когда он кончился, достала из холодильника пиво. Пиво кончилось еще быстрее.


Антон проснулся, потому что за стенкой запела божественно-красивая мелодия. Тренькали серебряные колокольчики. Пела дудочка. Звенели волны сказочного ручейка, и цветы роняли в них свои душистые лепестки...
- Милена Сергеевна? - со сна пробормотал Антон. Открыл глаза и увидел в сумраке сидящую у стола Лиду. Она прихлебывала что-то из чашки. По запаху Антон понял, что это чифирь.
А за стенкой продолжала петь волшебная мелодия. Будильник. Всего лишь будильник в телефоне у Ксении...
Именно эту мелодию включала детям Милена Сергеевна, приходящая руководительница театральной студии. Она была тоненькая, золотоволосая и казалась десятилетнему Антону шикарной - по сравнению с детдомовскими воспиталками, немолодыми пузатыми тетками в вязаных кофтах. Наверное, оттуда и пошло Антоново влечение к шикарным красавицам...
Он сел на край кровати, натянул джинсы и стал упаковывать ногу в ортопедический башмак.
- Состояние "недоперепил"? - грубо спросил он у Лиды.
- Как мне осточертела эта жизнь, - ответила она, - когда только кончатся эти мучения...
- Веревка покрепче и береза повыше, - сказал Антон, - это самые хорошие средства от мучений.
Он взял костыль и пошел в прихожку умываться. Лида равнодушно посмотрела ему вслед и допила чифирь.
Из-за занавески появилась Ксения. Одетая - в джинсах и белом свитерке. Волосы стянуты в хвостик.
- Поставьте мне чайник, будьте добры. Надо умыться и подвезти Антона.

- Значит, вы журналист? - спросила Ксения.
- Ага, - ответил Антон сзади. Он не сел рядом с Ксенией и разговаривал с нею коротко, преувеличенно грубо. Она не реагировала. Все равно задавал вопросы, все равно улыбалась, белокурая бестия чертова, паскудный сверхчеловек.
- А что вы заканчивали?
- Заочный филфак пединститута, - вызывающе сказал Антон. - Для районной газетки сойдет.
- А почему не журналистский?
- Дорого стоит, а я детдомовец.
- Да? - Ксенины брови, видные Антону в зеркале, чуть-чуть приподнялись. - Погибли родители?
- Отца у меня нет и не было. А мать была алкоголичка. Ее лишили родительских прав. Через год она спилась и умерла.
- Сюда поворачивать? - спросила Ксения.
- Да. Около того желтого дома остановите.
- У меня тоже мама умерла, когда мне было пять лет, - сказала Ксения, - тоже алкоголем отравилась.
Она открыла Антону дверцу. Он вышел из "Бентли", как пыльным мешком шарахнутый. Откуда ты взялась, проклятая Ксения, язва души, отравленная стрела, уксус на рану? Почему я из-за тебя должен умом тронуться?

Вместе с Ксенией в дом № 1 А приехало такси. Оно привезло детскую кроватку и манеж. Все в волшебно-сиреневых, радостно-желтых и оптимистично-салатовых тонах. Шелк, зайки, медвежатки, пластмассовые звездочки. Ксенин охранник Юра, самый огромный и молчаливый из троих, внес вещи в дом и помог собрать, свинтить и установить. Сашка пищала от удовольствия. Пашка тоже улыбался, но по другой причине. Пока Ксения отсутствовала, он сбегал в магазин и купил средство от будущих ночных страданий - глянцевый конвертик с надписью "Гусарские".
До ночи ждать не пришлось. До возвращения Ксении юная пара успела посетить темную кладовку, где имелась старая кушетка. Ни пыль, ни запах мышей не помешали Пашке с головой уйти в океан блаженства, а Сашке - в чертоги дивных грез. Ксению они встречали уже сидя на диване, с румянцем на щеках, испариной по всему телу и приятным разбродом в мыслях.
- А где Лида? - спросила Ксения. - Я ведь ей телефон оставила - звонить, если что.
- Телефон - вот он, - ответила Сашка, - мы проснулись, ее уже не было. Телефон тут лежал с запиской: "Ксюше звонить цифрой 1".
Ксения удалилась в свою комнату. Вскоре там раздалось радостное приветствие ноутбука. А Пашке позвонил друг и одноклассник Диман.
- Привет! Ты где зависаешь? У Прошки, что ли?
Прошкой в молодежных кругах городка называли Сашку (производное от фамилии Прохорова), никто, в том числе и Сашка, не считали прозвище обидным.
- Ну да, - неохотно ответил Пашка.
- Классуха спрашивала, где ты. Я сказал, что у тебя ОРЗ.
- Спасибо, братан. Ты настоящий друг.
- А завтра ты нарисуешься?
- Не знаю. В принципе, должен. Тут такая тема... я от шнурков ушел.
- Ну ни фига ты корки мочишь! Реально ушел?
- Реально.
- А где будешь обитать?
- Пока у своей девушки. А там видно будет.
Пашка быстро свернул разговор, который слишком грубо вытаскивал из тепла, поцелуев и уюта во внешние сферы. В этих сферах водились мерзкие чудища: Алгебра, Карманные Деньги, Нотации, Классные Часы и Зачеты. Про родителей Пашка приказал себе не думать. Он привык к этому. Всю жизнь запрещал себе думать о родителях, мысли о них будили в нем слабость. Как будто обделался в штаны как трехлетнее дитя, и ждешь выговора от мамки.
"Да пошло оно все!" - мысленно объявил Пашка и хотел снова лечь под бочок к Сашке. Но Сашка стояла у стола и кромсала ножом капусту.
- Пара обед варить. А теть Лида куда-то смоталась.
- У меня подозрение, что она ушла в запой, - сказал Пашка.
Вернувшийся к обеду Антон сделал другой вывод. Он страшно побледнел, и надел сброшенный было бушлат.
- Ты куда? - спросил Пашка. - Сейчас обедать будем. Я сам картошку жарил!
- Я ей тут наговорил с утра, чего не надо. Идиот чертов, злобная сволочь... как бы она чего не сделала с собой... Пойду искать!
- Я с вами, - сказала Ксения, вставая из-за стола.
Антон посмотрел на нее ненавидящими глазами и заорал так, что Сашка с перепугу втянула голову в плечи:
- На черта ты мне сдалась?! Это все из-за тебя получилось, зараза! Ты зачем ей этот коньяк дала? Неужели не видела, что человек зависимый?
- Не истери, как баба,  - надменно осекла его Ксения. - Не я ее послала веревку и березу искать.
Антон потух. Упал на табуретку у двери и закрыл лицо руками.
- Да ладно вам! - примиряюще сказал Пашка. - Ничего она не сделает. Она так сто раз пропадала. Бухает у себя в Отстойнике. Хотите, я туда схожу?
- Сиди с Сашей, - приказала Ксения. И толкнула в лечо Антона:
- Вставай! Поедем в этот... отстойник.

Антон мрачно, но без грубости объяснял Ксении куда ехать. Все время на юг. Сначала по широкой улице, потом по переулкам, потом через дворы. Тут лучше машину оставить и пойти пешком.
- Это что, гетто времен второй мировой? - спросила с опаской Ксения, рассматривая черные полусвалившиеся заборы, деревянные бараки, прилепившиеся один к другому, мусорные свалки высотой до крыш и горелые развалины, заросшие гигантскими сорняками. Черные в зимнее время сорняки напоминали шары колючей проволоки, отсюда возникло у Ксении сравнение с гетто. Сходство усиливали тощие черноглазые дети, сидевшие на ветхом крыльце.
- Это улица Некрасова, - ответил Антон с кисловатой иронией, - барачные строения, возведенные в одна тысяча сорок восьмом году с целью обеспечения жильем граждан, лишившихся его в годы войны. В семидесятые годы была проведена перепланировка жилья - на каждом этаже устроены туалеты и ванные комнаты.
- И до сих пор здесь люди живут? - ужаснулась Ксения.
- Люди - это громко сказано, конечно. Бездетные пенсионеры старше восьмидесяти, алкоголики, элементы, выселенные за сто первый километр, ну и тэ дэ и тэ пэ. Короче, я всегда шутил, что улица названа не просто так, а чтобы проиллюстрировать слова великого поэта Некрасова: "Ты и убогая, ты и бессильная, матушка Русь".
- А Лида что тут может делать? - спросила Ксения, шагая вслед за Антоном в темный подъезд.
В подъезде на удивление приятно пахло пирогами.
- Лида? У нее тут квартира.
Антон поднялся по деревянной лестнице на второй этаж и показал на первую дверь справа:
- Вот это - ее квартира.
А потом показал на противоположную дверь:
- А это - моя.

Лидина дверь оказалась не заперта. Антон вошел внутрь и обнаружил на столе пустую бутылку, пустой стакан и записку: "Прощайте, люди! Я слишком устала мучить себя и вас". Лида лежала на кровати, скрытой от глаз древней ширмой, заваленной разнообразными женскими и мужскими тряпками.
Лицо у Лиды было иззелена-белое. Она не реагировала на крики и пощечины, но дышала, и сердце билось ровно.
- Пьяная? - спросила Ксения быстрым шепотом.
- Старая история, - ответил Антон и сел в изножье Лидиной кровати. - Снотворных с самогонкой напилась.
Он вытащил из кармана мобильник и вызвал "Скорую".
- Давай, сами отвезем, - предложила Ксения, - пока они приедут...
- Они уже знают адрес, - ровным голосом сказал Антон, - шестой раз сюда поедут по одному и тому же поводу. Это только на моей памяти.
- Антон, - сказала Ксения, глядя прямо ему в глаза, - я, если честно, не понимаю. Ну, и что, что у тебя нога... ты же образованный человек. Ты практически не пьешь, я заметила. И лицо у тебя красивое... неужели ты никого лучше не можешь найти?
Антон тоже посмотрел ей в лицо. Без вызова, но сильным, требовательным взглядом:
- Теперь нашел. Я в тебя влюбился с первого взгляда. Пойдешь за меня замуж?
- Кто, я? - остекленевшим голосом спросила Ксения.
В коридоре загремели шаги, из двери послышались хриплые и сиплые голоса:
- Антох, ты, говорят, здеся? А Лидуша где? Она с утра была  не в себе. Не траванулась ли снова? Антох, займи сто рублей, очень надо...
Антон ударил злобно костылем в пол и пошел выпроваживать незваных гостей. Ксения не смотрела на них. Она подошла к мутному окну, за которым снег опадал мягкими лепестками на помойку и джунгли сухих репейников.

Антон помогал фельдшеру отнести Лиду в Машину. А Ксения тем временем изучала дом. Лидина квартирка была чистая и даже с кое-какой мебелью. Кровать, стол, стул и табуретка, шкаф, в шкафу (Ксения заглянула любопытства ради) - стопочка чистого белья и довольно много книг.
На двери квартиры Антона был висячий замок. Ксения слегка дернула дверь, и увидела, что замок сам собою открылся. Он был не заперт. Просто всунут в петли. Ксения сняла его и прошла внутрь.
 Окно с отломанным подоконником было единственным предметом интерьера. Впрочем, нет. Имелось еще огромное черно-бурое пятно посреди щелявого пола -от краски или что-то жгли - непонятно. Обои на стенке были частично сорваны. Виднелось несколько слоев разбухшей старой бумаги: розовое в цветочек, синее, ржаво-коричневое. Потом газеты и дощатая стенка. Оттуда на Ксению угрожающе пошевелил усиками крупный таракан.
Содрогаясь от омерзения, Ксения вышла и повесила замок назад.
Рядом с Антоновой квартирой имелась дверь с надписью "Ванная". Ксения приоткрыла ее и увидела довольно чистенькую ванну, душ и даже аккуратную клетчатую занавеску.
"А почему бы нет?" - подумала Ксения. Прошла в Лидину комнату, достала из шкафа чистое полотенце и отправилась в ванную.

- Угощайся, - сказал Антон, показывая на стол. Там в высоких чашках дымился чай, а на блюде возвышалась горка пирожков. - После ванны хорошо чаю попить.
- А я думала, ты меня потерял, - усмехнулась Ксения. Она пришла с распущенными влажными волосами, в белой маечке и джинсах, неся свитер в руках. На ногах у нее были Лидины тапочки.
- Мне баба Маня сказала, где ты, - невозмутимо отозвался Антон. - Это она нас угощает.
Ксения могла бы поклясться, что не видела в коридоре никакой бабы Мани, но не стала выражать удивления. Она давно ничему не удивлялась.
- Ты необдуманно бросила свои наряды, - сказал Антон, кивнув на  Ксенину шиншиллу и ее же сапоги. - Здешний народ имеет недремлющие очи... хорошо, что есть бдительная баба Маня. Иначе толкнули бы драгоценные одежды за пузырь самогонки.
- Подумаешь, - сказала Ксения, - зато бедолаги получили бы порцию кайфа...
Она изучающе посмотрела в лицо Антону.
- Почему у тебя в квартире такой бардак? Ты что, не можешь купить обои?
- Могу, - сказал Антон. - Я не могу их поклеить. Я инвалид, если ты не заметила.
- Я заметила, - перебила его Ксения, - можно нанять кого-то. А еще можно купить раскладушку, дешевый шкаф и набор тарелок. И найти через Интернет симпатичную непьющую девушку-инвалида, с которой жить и поживать. А не изображать из себя приживалку в чужом доме при старой алкоголичке!
Ее грубость не спровоцировала Антона. Он посмотрел в стол и ответил:
- Да. Можно. Только мне лень. Я так привык.
И стал рассказывать. Ксения слушала, прихлебывая чай.


Рассказ Антона

На самом деле я родился не в этой квартире, в какой-то другой, место рождения у меня записано - город Москва. Мать была москвичка, а сюда ее выселили за сто первый километр. Я не помню Москвы и переезда не помню, наверное, был слишком маленький. Если честно, я вообще ни разу не был в Москве. Представляешь? Живу в ста пятидесяти километрах, а ни разу не был.
Мать пила, я тебе говорил. Я привык, что она часто пьет с мужиками, они меня не обижали, и даже угощали сладостями. Так что злого чувства у меня против матери нет. А когда она бывала трезвая, сказки мне рассказывала, играла со мной в какие-то игры... В три года я заболел полиомиелитом. Целый год  лежал в какой-то больнице или это был санаторий, не знаю. Во время моей болезни мать лишили родительских прав. Обвинили ее в том, что она алкашка, не сделала мне вовремя прививок, из-за этого я остался инвалидом... Короче, меня не вернули домой, а сразу сдали в детдом. Там все дети были такие, как я. С последствиями полиомиелита. Больные дети без родителей, можешь себе представить? Форменный паноптикум. Капризные, злобные, многие - умственно отсталые. Старшие били маленьких. Отбирали еду. Меня, в общем-то, никто особо не трогал. Я такой психованный был с детства. Мог и костылем в лоб зарядить.
Короче, мне там страшно не нравилось, и я все мечтал, что вырасту и вернусь к мамке. Все эти дети мечтали вернуться к своим мамкам. Мне не говорили, что она умерла, пока не исполнилось пятнадцать лет, и не пришла пора уматывать из детдома. На самом деле положено, чтобы хорошо учащиеся дети оставались еще на два года, пока не закончат  одиннадцать классов. У меня в аттестате была всего одна четверка, остальные пятерки. Но директриса терпеть не могла пацанов. У нее была идея фикс, что большие мальчики насилуют младших детей. И меня выпроводили. И я узнал, что мать умерла, когда мне было пять лет. Она без меня стала пить каждый день. То есть, я косвенно виноват в смерти своей матери. Правда есть правда.
Квартира эта стояла опечатанная - ждала меня. Из детдома мне дали кровать, шкаф, стол, всю мебель, которая тут у Лиды стоит. Я сначала жил в своей халупе, а учиться меня определили в местное педучилище. Государство платило стипендию, как одаренному сироте. Но я не собирался быть никаким педагогом, это ж курам на смех - хромой учитель. Нашел себе совершенно неожиданно работу - в газетке фотографом. Я в детдоме занимался в фотокружке, вот и пригодилось. Из педучилища ушел, поступил заочно на филфак.
А Лида въехала сюда попозже. Лет пять назад... она была красивая. И сразу видно, что не из местного быдла. Просто спилась женщина, были на то свои причины. Мы сначала подружились. Она мне книжки давала читать. А я помогал ей из запоев вылезать. Короче, вот так мы сошлись, и ничего я не вижу в этом удивительного. Я - физический инвалид, Лида - моральный. Мы подходим друг другу. Вот ты... ты же не пойдешь за меня замуж?


- Конечно, не пойду, - ответила Ксения.
- Вот видишь.
Антон ждал, что Ксения сейчас захохочет ему в лицо, или начнет мямлить нелепые аргументы вроде "Мы так мало знакомы". Но Ксения спокойно смотрела ему в лицо.
- Я не пойду за тебя, потому что я ни за кого не пойду, - ответила Ксения. - Я отношусь к институту брака с глубочайшим отвращением.
Она встала, снова подошла к окну и посмотрела на падающие снежные перья. Потом сняла через голову маечку и расстегнула на себе кружевной-прозрачный лифчик.
- Но я не против короткой ни к чему не обязывающей связи. А ты?
Антон, ослепленный и парализованный этим фейерверком красоты, прикрыл глаза рукой.
"Кажется, у меня температура. Лоб какой горячий".
- Ты что? - спросила Ксения. Подошла к нему и обняла его одной рукой.
- Я не издеваюсь. Правда. Ты мне нравишься.
Сдерживаться было бы высшей степенью мазохизма. Но романтически отнести возлюбленную на руках в постель Антон не мог. Они сначала целовались молча, жарко и яростно, потом обнимались еще яростнее, а дальше сползли на пол, застеленный дешевым паласом, пахнувшим плесенью, шершавым, как напильник.


Ксения и Антон очнулись на узкой Лидиной койке. Телефон Ксении снова пел утреннюю сказочную мелодию, и Антон сразу увидел оранжевые стены детдомовской "отрядной комнаты", ребятишек с костылями, золотоволосую Милену Сергеевну.
- Это кто-то из ваших! - Ксения быстро вскочила. Антон увидел во весь рост ее дивное тело, точеную талию, идеальные линии спины и ног...
- Алло! Да, Паша. Конечно, можно, - Ксения положила телефон назад в карман джинсов и вернулась к Антону.
- Я думала, привезли задание. А это Пашка просит разрешения посидеть в Интернете с моего ноутбука.
- Что-то задерживается твое задание, - сказал Антон.
- Не особенно. Иногда приходится две недели ждать. Это подогревает азарт, понимаешь? Приключения всякие... У меня была смешная история.
Ксения приподнялась на локте и сдула со лба прядку волос.
- Мы были тогда на втором уровне - я и Лева. Еще дружили, и ездили вместе. За заданием надо было ехать в какой-то поселок под Сочи. Машин на трассе уйма - июль месяц, народ прется к морю и пальмам. Ближе к ночи мы подъехали к посту ГИБДД. Лева говорит менту: я тебе чекушку дам, покажи нам безопасное место, где можно переночевать в машине. Тот нас куда-то завел в темноте. Место отличное - тишина, ни единой души. Мы с Левой уснули сном младенцев. А утром я просыпаюсь от того, что Лева во все горло орет песню. "Ты сбесился?" - кричу ему. "А ты посмотри, куда нас мент определил на ночлег", - отвечает он. Я высунула башку из окна. А вокруг - кресты, цветы и памятники. И Лева поет дурным голосом: "А на кладбище все спокойненько..."
- У тебя было что-то с этим Левой? - спросил Антон. - То есть, ты спала с ним?
- Еще чего, - сказала Ксения. - Я тогда была замужем за сотрудником британского консульства в России, сэром Дональдом Уайнсберри. Как-то впадлу жене лорда спать с балбесом Левой.
Мобильник Ксении снова заиграл волшебную песенку. На это раз Сашка. Да, Ксения, крикнула Сашка, привезли твой конверт, охранник Юра сидит с ним в фургоне.

Ксения вошла с конвертом в дом и обнаружила Егорку на полу, без штанов, а Сашку, с мокрыми ползунками в руках - навзрыд плачущей.
- Что такое? - крикнула Ксения. - Что с ребенком?
- С ним ничего, - ответила Сашка, - Паша ушел.
- Куда ушел? - спросил Антон. - Одень ребенка-то! Пол без подогрева, к твоему сведению.
Сашка, всхлипывая, одевала Егорку и рассказывала. Хотя история не стоила ни слез, ни даже удивления.
Пашка сидел в Интернете, на готическом сайте "Сумерки". Ему позвонила мамаша, и, рыдая в трубку, сообщила, что она стоит у калитки, ее не впускают в дом бугаи в камуфляже, и она будет стоять под снегом и ветром, пока сын не выйдет к ней, или пока смерть не заберет ее, чего она безумно жаждет.
- У них эта готика прямо генетическая болезнь, - прокомментировал Антон.
Пашка сказал Сашке, что сейчас переговорит с маман и вернется. Но не вернулся - Сашка вышла во двор и смотрела через щель в калитке. Мамаша  рыдала, подло действуя Пашке на психику, потом стала хвататься за сердце, и Пашка, верный сыночек, паршивый предатель, обнял свою мамочку и повел ее вверх по улице Полевой. Не вернулся. Не позвонил. И не отвечает на Сашкины звонки и СМСки.
- И что ты воешь? - грубо спросил Антон. - Ты что, думала, он женится на тебе? Разбежался. Его папа - зам главного инженера. А ты кто?
- Не в этом дело, - перебила Антона Ксения. - Пашка - сопляк еще. В каком он классе?
- В одиннадцатом, - всхлипнула Сашка.
 -Ну, вот. Ему еще школу кончать, ЕГЭ сдавать, в институт поступать, а то в армию загребут... Обыкновенная история.
Сашка уткнулась лицом в подушку и зарыдала еще громче:
- А зачем он говорил, что останется навсегда, а зачем спал со мной?!
Антон посмотрел на Ксению - растерянным, больным и сердитым взглядом. Она спокойно вскрыла конверт.
- Послезавтра, - тихо проговорила она. - Я получу главный приз! Да перестань реветь, Сашка! Моя игра закончена! Я получу приз и заберу тебя с собой! Наймем Егору няню, а тебя устроим в элитную школу для девушек! Будешь ездить на "Бентли" и показывать Пашке средний палец!
Антон молча взял в прихожке ведро и пошел за водой.



Завтрак следующим утром готовил Антон. Даже кашу Егорке варил он. Сашка и Ксения проснулись поздно.
- Ты куда столько сарделек наварил? - воскликнула Сашка, едва высунув голову из-под одеяла. - Как на Маланьину свадьбу...
- Лидку в больнице кормить надо? - ответил Антон. - Или пусть человек казенной бурдой давится?
Он разговаривал без всяких эмоций, но Сашка по всему его поведению видела - Антон не в себе. Слишком много хлопочет. Завтрак сготовил, печку затопил, Маську накормил, Егорку из кроватки вытащил и даже памперс ему сменил.
"Злится. На меня? Или на Лиду?"
Потом Сашка поняла - на Ксению. Стоило Ксении выйти из-за занавески, Антон нахохлился, сел за ноутбук, проворчал еле слышно:
- Там все на столе, ешьте!
Ксения подошла к нему и оглоушила одновременно Антона и Сашку жарким поцелуем в небритую Антонову щеку.
- Доброе утро, солнце!
Сашка мгновенно все поняла и дальше наблюдала испуганно-радостными глазами. Такое на Сашкиной памяти бывало только в телесериалах. Она обожала романтические сюжеты, любовь между принцессами и нищими, подкидышей, которых находят папы-миллионеры, свадьбы в конце, когда сквозь заключительные титры поется мечтательная песенка, и мелькают бокалы с шампанским.
Тетю Лиду в данном случае Сашка готова была принести в жертву.
"Она же старая. А Антон молодой. Ксюша выйдет за него, и всех нас заберет отсюда. А я теть Лиде свой дом оставлю. Мне не жалко".
Антон послушно сел рядом с Ксенией. Налил кофе себе, ей и Сашке.
- Скажите, а где это - Варваров Стан?
- Это деревня, - ответил Антон, - практически пустая. Там пара бабулек живет. В двенадцати километрах от города. А зачем тебе?
- Мне ехать за призом туда. К восьми утра завтра.
Сашка присвистнула.
- Как-то странно, да, Ксюш?
- Это последнее задание. Ехать надо одной, значит, думаю, приз небольшой. Путевка. Или сертификат.
- Не опасно - одной? - спросил Антон. - Этот Лева... И всякие другие Левы. Они могут следить.
Ксения пожала плечами.
- Я столько видела опасностей в этой игре, что последнее задание кажется смешным - очень простое.
- А объясни мне, Ксения, - сказал Антон, не глядя в лицо девушки, - зачем все это? Неужели красивой дочери богатого папы нечем больше заняться, чем таскаться по проселкам, жить в нищих хатах и спать с инвалидами?
Сашка испугалась последних слов и грубого тона, которым Антон произнес их.
Ксения не обиделась. Обмакнула в кофе кусок рогалика.
- Когда весь мир у твоих ног, ты особенно ясно понимаешь его ничтожность. Я поучилась в Оксфорде, покаталась на яхте на Мальдивах, занималась фотографией на Бали, издала две книжки стихов, строила из себя альпинистку в Гималаях. И увидела, что это все не то. Наркотики, алкоголь, спорт, беременность, роды - все это вредно для организма, а я слишком себя люблю. Но, в общем-то, я и к людям стараюсь относиться неплохо...
Сашка крикнула вызывающе (назло Антону, который сидел надутый и мрачный):
- Ты хорошая! Ты добрая!
- Спасибо, Сашулька, - сказала Ксения, - мне бы самой так четко понимать, какая я...
- Я поеду к Лиде, - сказал Антон и резко встал, стукнув костылем в пол. - Человек там один, а мы философию развели с утра.
- Я с тобой, - сказала Ксения. Антон не возразил.


- Ну, что, - сказала толстая докторша, в халате, пахнувшем хлоркой и потом, - как будто в первый раз. Кодировать ее надо, вот и все. Могу дать адресок.
- Спасибо, мы сами найдем клинику, - холодно ответила Ксения. - В палату к ней можно?
Докторша махнула рукой, что могло выражать одновременно запрет, приглашение и безразличие. Скорее последнее, потому что по коридору отделения шатались какие угодно посетители. В наброшенных белых халатах и без таковых. Некоторые даже в пальто и шапках. На диване в холле целовалась парочка не старше Пашки и Сашки. Ни одного медработника не наблюдалось, зато из "Сестринской" доносились веселые голоса и запах жареной картошки.
- Кошмарное учреждение, - сказала Ксения, входя в палату.
Лида лежала там одна. Под капельницей. Очень бледная, но в сознании. Она робко улыбнулась Антону и Ксении.
- Ну, как ты? - спросил Антон, и сел на край ее кровати. - Голова болит?
- Уже не очень, - ответила Лида, - горло болит. От трубки.
- Какой трубки? - спросила Ксения.
- Через которую желудок промывают, - ответил Антон. Он погладил Лидину руку в зеленых бугристых венах. И Ксения  без ревности подумала - у него просто Эдипов комплекс. Из-за смерти матери, в которой он себя винит. Как все в мире просто и предсказуемо...
- Мы тебе покушать принесли, - сказал Антон. - Аппетит есть?
- Нет пока.
- Ничего, к обеду появится.
Лида всхлипнула и прикрыла лицо свободной рукой.
- Тошка, прости меня. Как я уже тебе надоела со своей дуростью, правда? А ты все терпишь.
- Перестань, - Антон смущенно погладил ее по волосам, - не гони пургу. Я сам виноват. Сам спровоцировал тебя.
- Антон, - вдруг решительно сказала Ксения, - мы забыли купить сока. Сходи в какой-нибудь ближний магазин. А я с Лидой посижу.
Антон немедленно послушался. Ксения умная, черт побери, подумал он. Какая умная и тонко чувствующая. Лиде ни к чему сейчас разбор полетов. Это усиливает депрессию.
Но из палаты он ушел мрачным. Изо всех сил приказал своим мыслям заткнуться, залезть в свои норки и спать. Умная и тонко чувствующая красавица завтра уедет. Она обещала Сашке взять ее к себе. Она обещала положить Лиду в клинику. Мне она не обещала ничего. И по дороге в больницу молчала. Думала о своем дурацком путешествии.
"Как можно этим жить? Человеку не интересны ни работа, ни творчество, ни семья, ни бизнес. Бесцельное мотание по жизни. Зачем опять, зачем опять я о ней думаю?"

- Лида, - Ксения села на место Антона, около больной, - скажи, из-за чего ты пьешь? Я не из любопытства спрашиваю. Ты же умная женщина. Я не могу тупо закодировать тебя, как алкаша-сантехника. Ты сорвешь любую кодировку, если сама не захочешь...
- Я пью от собственной ненужности, - спокойно ответила Лида. - Мне кажется, девяносто процентов людей пьют по этой причине.
- Нет, - сказала Ксения, - моя мать спилась от безделья. От больших денег, которые не знала, куда употреблять. А ведь у отца тогда были далеко не такие капиталы, как сейчас.
- Твоя мать умерла от алкоголизма? - поразилась Лида.
- Алкоголизм считается болезнью бедных и несчастных. Хотя богатых алкоголиков гораздо больше. Просто они пьют не по подъездам, а у себя дома, поэтому не так мозолят глаза обществу, - пожала плечами Ксения.
- Я до тридцати лет вкуса водки не знала, - сказала Лида. - И родители у меня были абсолютно непьющие...

Рассказ Лиды

Я закончила школу с золотой медалью. Здесь, в этом городишке, мы все местные - и я, и Сашкины родители. Я поехала учиться в Рязань. Закончила финансово-экономический вуз с красным дипломом. Еще когда я училась, меня уже брали подрабатывать в банке. А сразу после института я пошла к ним на постоянную работу. Через год я уже была начальником отдела - в двадцать три года, представляешь! У меня все шло в гору и само падало в руки - благодаря моему уму. Я очень любила математику. И сейчас люблю. Когда я среди цифр, я в раю, как композитор, когда слушает божественную музыку или поэт, когда читает прекрасные стихи. Ты любишь математику, Ксюша? Жаль... ты просто не пыталась в нее глубоко проникнуть.
Я жила сначала на съемной квартире, а потом купила свою. Моя зарплата мне позволяла. К тому времени уже появились частные банки, и я работала в самом престижном, заместителем директора. Предполагалось, что через пару лет меня переведут в Московский, головной филиал. Так я работала, работала, и абсолютно не думала о чем-то личном. У меня не было ни одного мужчины до двадцати девяти лет. Представляешь? Все было - деньги, карьера, престиж. Второй вуз закончила, по специальности "управление". И собиралась писать диссертацию.
Но тут мама стала болеть, и я поехала к ней в отпуск. Сто лет не была в этом деревенском интерьере. И вдруг увидела. Все мои двоюродные сестры - замужем. Все с детьми. На семейных застольях я сидела, как изгой. Лучше всех одетая, стройная, красивая. А они - толстые, в дурацких кофточках с люрексом. Но довольные до умопомрачения.
Сашка была тогда маленькая. Ее мать на нее - ноль внимания. Все глазки строила всем подряд мужикам. Замуж хотела выйти второй раз. Сашка липла ко мне. Я как-то детей вблизи не видела. А тут стала ее брать  на руки, целовать, и мне стало вдруг страшно - ведь мне уже много лет, а у меня нет даже намека на человеческие отношения.
Я вернулась после отпуска и продолжала обо всем этом думать, думать, думать... А когда думаешь о чем-то, оно ведь притягивается. Психологический магнетизм. Я притянула к себе своего начальника. Он был старше меня на двадцать лет. Но мужчина симпатичный, с шармом. Женатый, конечно... Не знаю, с чего я вбила себе  в голову, что нормального брака у меня не может быть. Я стала встречаться с ним и забеременела. Этого мне было и надо, в общем-то. Только ребенок. Не имела в мыслях увести его от жены, и все такое. И ему я сказала, что ребенок - не от него.
Как сейчас понимаю, он сильно расстроился. Может, он любил меня по-настоящему. Может, ему хотелось маленького ребенка, ведь его дети давно выросли.
В общем, я дала ему от ворот поворот, и стала жить только будущим материнством. Кучу книжек прочитала про это, выбрала лучшего частного врача. И этот лучший частный врач предложил мне сделать генетические анализы.
На кой черт я сделала их, когда ни одна нормальная женщина их не делает! Короче, анализы показали, что мой ребенок родится с синдромом Дауна. В легкой степени, так как это не наследственное, а просто потому что отец его - немолодой. Так бывает, начали лицемерно хныкать доктора. Ничего, вы еще молоды и родите другого ребенка... В итоге они уговорили меня сделать аборт на позднем сроке. Почему я поддалась, не знаю. Скорее всего, они запугали меня, заморочили мозги.
Потом, потом, дней через десять до меня дошел весь смысл. Я казнила ребенка, которого ждала и хотела, только за то, что он был слегка не такой, как все. Ведь мне не требовался будущий гений. Мне нужен был тот, о ком я заботилась бы, и кто любил бы меня.
Я читала про этот синдром с утра до вечера, и все больше и больше грызла себя. Я могла бы развивать его, нанять самых лучших воспитателей. И он не был бы ни дебилом, ни инвалидом. Моя жизнь имела бы смысл.
Понимаешь, я поняла, что моя жизнь не имеет смысла. Я даже не любимой математикой занимаюсь, а деньгами. Я коплю, выращиваю и лелею неживые бумажки...
От тоски я даже позвонила своему бывшему любовнику. Он меня жалел. И утверждал - как те паскудные врачи, что я сделала правильный, хотя и болезненный выбор. Он же и предложил: Лида, тебе просто надо немножко выпить, это снимает стресс.
Я выпила с ним. Стресс сняло. На другой день я выпила уже одна. Это замечательное лекарство - лучше всех антидепрессантов. Жаль только, что к нему так быстро привыкаешь... В общем, дальше тебе все понятно. Я очень быстро спилась, как все непьющие. Мои родные и друзья пытались меня спасти. То есть, читали мне проповеди о трезвой жизни и уговаривали родить другого ребенка. Как будто другой ребенок принес бы мне индульгенцию за убийство первого...
Из того банка меня попросили уйти - какой из меня работник. Я продала квартиру и переехала сюда, купила дом. Поработала в здешнем банке. Не очень долго.
Дальше уже и нечего рассказывать, правда? Всем известно, как люди из-за водки теряют работу, жилье и человеческий облик.

- Лида, - сказала Ксения, - а ты не хотела бы заниматься чистой математикой? Не деньги считать, а например, преподавать студентам?
Тут пришел Антон с соком, и снова сел около Лиды. А Ксения отошла к окну и стала набирать на мобильнике СМС.


В это время Сашка, заскучав одна дома, нарядила Егорку в купленные Ксенией обновы, усадила в коляску и выкатила ее на улицу.
- Прогуляться захотели? - спросил охранник Юра, сидевший на ступенях фургона.
- Ага, - ответила Сашка.
- Такая молодая мама, - продолжил Юра. - Прям как будто старшая сестра.
Сашка засмеялась смущенно.
- А папка ваш где? - Юра явно клеился к Сашке. - На работе, что ли?
- Не знаю, - ответила Сашка, - я с ним не живу.
- Развелись?
Житейски-ухаживательная болтовня продолжалась еще минут пять. Потом Сашка двинулась вверх по улице Полевой, туда, где она шла параллельно шоссе. Падал легкий снежок, ветра не было, прекрасная погода. На пустынном перекрестке улиц Полевой и Фабричной Сашку грубо схватили сзади за талию и поволокли к стоящему у обочины автомобилю.
- Спасите! Помогите! - заголосила Сашка. И Егорка заорал благим матом, потому что от прыжка похитителя коляска упала на бок, и ребенок выкатился в снег.
Хорошо, что мир состоит из случайностей. Охранник Юра, решивший навязаться Сашке в ухажеры, оставил за себя на вахте коллег, а сам пошел в магазинчик купить юной маме шоколадку. От магазинчика до места происшествия было около ста метров, но вопли разносились гораздо дальше.
Юра был бывший спецназовец. А Сашка была молодая и сильная. Пока она сопротивлялась, кусалась и отбрыкивалась, Юра добежал, выхватил пистолет, выстрелил в землю и шарахнул носком берца в бок неприятелю. Тот взвыл и выпустил Сашку. Второй (оказалось, их было двое) избежал приложения Юриных боевых умений и прыгнул за руль. Юра спокойно дал им уехать.
Сашка ревела, отряхивала снег с Егорки, а Юра поднимал коляску и успокаивал мать и дитя.
- Это знакомые морды. Они за Ксениным конвертом охотятся. Хотели, небось, тебя в заложники взять и конверт потребовать.
- Лева, что ли? - спросила Сашка.
- Нет, другие. Как звать не знаю. Но вижу их не впервые.
Юра вручил Сашке шоколадку и сам покатил коляску к дому № 1 А.
- Пока Ксения не уедет, вам опасно гулять.
- Она завтра поедет за призом, - сказала Сашка, - но она обещала, что заберет меня к себе жить.
- Правда? - спросил Юра. -Это было бы здорово! 

Антон и Ксения возвращались из больницы. Антон был молчаливый и мрачный. Ксения - молчаливая и задумчивая.
- Ты не туда свернула, - Антон не сразу заметил пропущенный поворот.
- Туда, - ответила она, - я еду к лесу.
- Зачем?
Ксения повернулась и посмотрела Антону в глаза. Странное лицо у нее было: озорное и печальное, растерянное и серьезное.
- Какой ты... оторванный от реальной жизни... как будто это не я живу в игре, а ты. Почему ты не пытаешься строить события сам? Ведь не всегда они падают с неба.
- Наверное, я не умею, - тихо сказал он.
Ксения остановила машину. Нос "Бентли" едва не уперся в белые ёлки и осинник, заметенный снегом.
- Нас придется вытаскивать отсюда трактором, - сказал Антон.
- По крайней мере, это будет событие, которое мы создали сами.
Она обняла его, Антон немедленно впился в ее губы, и опять доказал, что не умеет строить события - Ксения поцеловала его с закрытыми глазами долгим вытягивающим силы поцелуем,  при этом она нажимала кнопочки, спинки откидывались, шторки задергивались. А Антон ничего не делал, он только рефлексировал. Зачем нам закрывать окна, думал он, здесь никого нет, белая тишина - самое подходящее место для безумцев.


Ксения пообещала Юре премию за ловкость и отвагу. Поругала добродушно Сашку. Позвонила Лиде и спросила, что привезти завтра покушать.
- Ты же завтра уезжаешь? - невыразительно спросил Антон.
- Я получу приз и по-любому вернусь сюда. Собрать вещи, дать распоряжение охране и все такое.
Антон замолчал.
Ему было нехорошо. То состояние радостных первых дней любви, когда хочется постоянно обниматься, целоваться и дурачиться было испорчено многими факторами. Ксения по-прежнему молчала о будущем. Значит, она выполняла свое обещание - короткая, ни к чему не обязывающая связь.
Это подтверждалось ее заботой о Лиде. Она хотела вылечить Лиду, чтобы оставить Антона не с алкоголичкой, а с нормальной женщиной. Себя с Антоном Ксения не помещала даже в воображаемую перспективу.
Это странно выглядело бы, думал Антон, дочка олигарха в шиншиллах в паре с нищим инвалидом. Ксения права. Я сам не захочу такого позорного мезальянса.
Но все-таки, он не выдержал. Когда Сашка пошла кормить Маську, Антон пошел в комнату Ксении. При этом он сумел обойтись без костыля, ловко придерживаясь за мебель и стенки. Ксения отвернулась от ноутбука.
- Ничего себе, как ты умеешь! - весело сказала она.
- В детдоме мы любили хулиганить по ночам. Мазали друг друга пастой и тому подобное. Чтобы не услышали воспитатели, навострились вот так.
Антон сел рядом с нею и обнял ее за плечи.
- Что ты? - спросила Ксения.
- Я скучаю по тебе каждую минуту.
- Я тоже, - сказала она, - но лучше подождать.
- Чего подождать? - спросил он.
- Завтра. Послезавтра. И так далее. Жизнь большая, и за пределами этого домика гораздо интереснее.
Это зыбкое полуобещание-полунамек немного успокоил Антона. Но ночь он проспал неспокойно. Снились близнецы Толька и Артем, с которыми Антон часто дрался в детдоме. Снилась редакторша газеты. Она почему-то угощала Антона ягодами. Клубникой или малиной, Антон не запомнил. И волосы у редакторши во сне были ярко-синие.


Запела сказочная мелодия в мобильнике Ксении. Она включила свет, прошла в прихожку. Потом в полутьме повозилась у плиты. Антон зажег ночник над своей кроватью.
- Доброе утро, - сказала Ксения. - Я тебя разбудила? Мне надо кофе выпить перед дорогой.
- Ксюша, - сказал он, - можно я поеду с тобой?
- Нельзя, - ответила Ксения. - Увидят. И я не получу приз. Вылечу из игры на последнем этапе. Представь, как обидно!
- Я лягу на заднее сиденье, никто меня не увидит.
Ксения засмеялась.
- Может, лучше в багажник? Там еще надежнее... Не дури. Ребята поедут за мной. С интервалом в полчаса. За полчаса я успею получить приз, а они потом догонят.
- Ты хитрая, - сказал Антон.
- А то! - она подмигнула, как школьница. Вообще, в простом спортивном костюмчике, с волосами, нетуго заплетенными в одну косу, Ксения казалась совсем-совсем молодой и обыкновенной.
- Ксюшка, - спросил Антон, - а что за музыка играет у тебя в телефоне?
- Менуэт Боккерини, - ответила она, отхлебывая кофе. - В детстве очень мне нравился. Я потом долго его искала, потому что не знала названия.
Она чмокнула Антона в висок и сказала:
- Ну, ладно, пока. Часам к десяти-одиннадцати я буду дома. Если что, звоните Юре, у Сашки есть его номер.

Она вышла под дежурный лай Маськи. Антон не провожал. Во-первых, потому что ортопедическую обувь надевать долго и неприятно при любимой девушке. Во-вторых, он уже очень хорошо чувствовал Ксению, и понимал, что она не любит сентиментальности. В-третьих, он как будто заранее знал, и  даже не удивился, когда ему позвонил Юра.
Охрана честно опоздала в Варваров Стан на полчаса - как им велела Ксения. Они нашли "Бентли" на краю полузаброшенной деревушки. Дверца была распахнута, Ксения лежала на переднем сиденье, как будто спала. Но руки и ноги уже успели остыть - морозец был градусов семь-восемь. В виске у нее темнела крошечная дырочка, а на груди лежал лист розовой бумаги с отпечатанными на принтере словами "Игра "Путешествие в бесконечность". Игрок № 8263, ник - Валькирия, официальное имя - Соболева Ксения Александровна. Главный приз получен". И подпись Ксении была после слова "Получен".
Пока Юра позвонил в милицию, а потом отцу Ксении... Пока приехали местные похмельные и тупые следователи... Пока А.Н.Соболев прилетел из Берлина, где он был на совещании...
Короче, снег занес все следы в окрестностях Варварова Стана. И следователи - даже самые лучшие столичные, которых затребовал А.Н.Соболев, не смогли определить, сколько же людей и автомобилей было в то утро у полупустой деревни. Фотографии, сделанные "тутошним" экспертом, показывали, вроде бы четыре автомобильных следа - Ксениного "Бентли", фургона охранников и еще двух машин. Причем одна машина оставила только след правых колес, а левого не было, словно преступники ехали боком, как каскадеры из крутого мотошоу.
- Левый след уже занесло снегом, - сделал вывод столичный сыщик.
"Тутошний" эксперт божился и клялся, что так и было, что убийцы приехали на одном правом... Но от него за километр несло перегаром, и столичные детективы пожали плечами и произнесли крылатое выражение из старой кинокомедии, что, мол, закусывать надо. Никто не брался восстановить ситуацию - убили ли Ксению соперники по игре или сами организаторы странной игры. Столичные светила склонялись к последней версии, потому что игра "Путешествие в бесконечность" из Интернета пропала. Сайт ее был закрыт через час после убийства Ксении. Владелец хостинга не мог назвать точно, кто размещал этот сайт. Копали под самого владельца, нанимали хакеров, искали в сети любые похожие игры... Ничего не нашлось, все сгинуло, все занесло снегом.
Нет Ксении Соболевой, и не было никогда.


- Это нам сон приснился, - мрачно говорил Антон, - коллективная галлюцинация.
- Да как же сон! - кричала плачущая Сашка. - А как же это? А это?
Она показывала Антону на Егоркину кроватку, на свой песцовый полушубок и даже на биотуалет в прихожке. Антон молчал. Он все время молчал. Сидел за ноутбуком, печатал, обрабатывал фотографии коров и сельских клубов и каждые полчаса выходил курить на крыльцо.
А Сашка все время плакала.
- Как ты можешь так? - кричала она на Антона. - Ты неживой! Бесчувственный! Она же тебя любила!
Так Лида от Сашки узнала про Антонову измену. Но не отреагировала бурно.
- Я это предвидела, как только она ступила на порог. Теория вероятности, Саша.
Лида не пила. Она всегда держалась месяц-полтора в завязке после суицида и капельниц. Ходила злая-презлая - выпить надо бы, но не хочется.

Уже наступала весна. Осели и почернели сугробы. Потекли ручьи. Маськины щенки весело лаяли во дворе и вокруг него. Троих кобельков Антон сумел раздать по деревням. А три сучки остались. Сама Маська сбежала на поиски новых приключений, хотя изредка появлялась, чтобы вылакать миску супа.
Лида сидела за столом и решала контрольную по высшей математике для ленивого студента. Сашка под телесериал кормила Егорку кашей. Антон был "на репортажах".
Щенки залаяли, и Лида пошла отпереть дверь. На пороге стоял среднего роста дяденька в расстегнутом кашемировом пальто от Tom Ford. Под пальто торжественно блеснули в сумраке прихожки жилеточные пуговицы.
" Платиновые, конечно", - отметила Лида. И спросила вслух:
- Вы отец Ксюши?
Он молча кивнул - со стиснутыми зубами, потому что, видимо, до сих пор не мог слышать имя покойной без печальных эмоций.
- Проходите, - сказала Лида.
За А.Н.Соболевым прошли два телохранителя, и еще какой-то персонаж, который во время последующей беседы все записывал в карманный компьютер и выдавал Сашке и Лиде всякие бумажки и карточки.
- Ксения посылала мне несколько имейлов насчет вас. И звонила. За несколько дней до..., - очень богатый человек с трудом подавлял свои очень мучительные чувства, - я не мог заняться этим раньше. Шло расследование. Оно и сейчас еще идет... Кто из вас Александра Прохорова?
- Я, - сказала Сашка и стянула на груди ворот подаренного Ксенией халатика.
- Ксения хотела, чтобы вы жили с нею. То есть, с нами. Надеюсь, вы не против?
Конечно, Сашка была не против. Ей нечего было терять в забытом богом углу Вселенной. Мать и отчим ни словом не возразили, когда Сашка объявила им, что уезжает навсегда и Егорку увозит с собой. Пашка какое-то время пытался писать Сашке СМСки и искать ее в социальных сетях, но Сашка везде поставила его в игнор, и никогда не жалела об этом. Если о ком она и жалела немножко, то об охраннике Юре. В столичном особняке она видела его нечасто, а потом и совсем видеть перестала, потому что через пару лет вышла замуж за А.Н.Соболева, родила ему сына, и, естественно, стало ей не до охранников.
О Лиде Ксения тоже просила своего всесильного папу. Лиде тоже нечего было терять - не Васю Хрипатого и Серегу Тухлого,  в конце-то концов. А.Н.Соболев сначала определил ее в элитный санаторий, где лечат от алкоголизма сильных мира сего (они тоже бывают алкоголиками). Далее Лиде была куплена квартира и найдено место преподавателя математики в частном лицее. Но Лида довольно скоро ушла оттуда и сама отыскала некую "Школу Радости". В школе обучались дети очень богатых родителей, страдающие синдромом Дауна ( такие дети у них тоже рождаются). Лида преподавала им математику, ее ученики показывали блестящие результаты, и недавно Лида сообщила Сашкиной матери по телефону, что собирается усыновить какого-нибудь младенца, от которого отказались родители по причине упомянутого синдрома. Также она собирается обобщить результаты своих наблюдений в научной книге.
А Сашка матери никогда не звонит.
Так же как Лида никогда не звонит Антону.
Антон перебрался назад, в барачное жилье. В Лидиной комнате живет сам, свою сдает молодой семье (очень недорого). По-прежнему работает в газете, пишет, фотографирует. Из Сашкиного дома он забрал себе сейф с надписью: " Архивы госбезопасности. Хранить вечно" (для ноутбука и камеры) и одного из Маськиных щенков. Щенок родился хромым, и Антон называет его (то есть ее) - моя хромая половина.
С зарплаты, гонораров и денег от жильцов он покупает водку и пьет один. Сколько бы ни стояли под дверью страждущие соседи, Антон остается неумолим.
- Костылем по кумполу хотите, мрази?
Только восьмидесятилетняя баба Маня беспрепятственно проходит в его комнатуху, приносит пирожки или блинчики, чтобы Антон не пил без закуски.
- Шо ж ты делаешь, родный, сопьешься ведь...
Антон смеется:
- Ничего страшного, баб-Маня. В твое время это называлось Предопределение или Рок, а сейчас - Генетика! Против Генетики не попрешь!
Раньше он включал под выпивку "Менуэт Боккерини" в телефоне. Потом телефон украли соседи, а новый Антон не покупает - ни к чему, и лень.

Да, про дом. Дом № 1А на улице Полевой цел и невредим. Сдается. Можно снять под дачу. Чистый воздух, природа, недорого.


февраль 2011