В солнечное пасхальное воскресенье мы сидели на кухне и пили кагор под груздочки и куличи. На троих у нас было четыре глаза. Один, голубой, у Ген Геныча, бывшего егеря, один, черный, у Борьки, махрового браконьера, и два у меня, не успевшей пострадать в таёжных перипетиях.
Распечатывая третью бутылку, Борька ухмыльнулся и вкрадчиво произнёс:
- Ляксевна, а расскажи, как ты на болоте газушку обула.
Ген Геныч брызнул на меня голубой искрой и заегозился на стуле, устраиваясь поудобнее.
- Откуда знаешь? - не без кокетства полюбопытствовала я.
- Дак Лёха мужикам в гараже рассказывал, не все поверили,конечно. Чтоб баба... посреди болота...Правда что ли?
- Лёха вообще не врёт, - вступился за моего напарника Ген Геныч и уставился на меня своей голубизной.
Случай, действительно, был исключительный.
...В ту пору я крепко дружила с молодыми кришнаитами, бог весть, какими судьбами занесёнными в северный город. Ребята приходили на студию, оставляли на хранение
свою литературу, и постепенно я приобщилась к изучению "Бхагавад-гиты", выучилась напевать мантру "Харе Кришна", не придавая этому особого значения.
Отправляясь в очередной раз в тайгу, взяла с собой томик в яркой обложке, надеясь вникнуть в самую суть.
На дальней буровой мы с Лёхой пересели на "газушку" и полетели напрямки через болота и перелески к тому озеру, где очень крупные щуки. И надо же так случиться,что на полпути у нас развалилась правая гусеница.
Лёха бодро выскочил из кабины и попытался соединить траки, но ничего не вышло. Вездеход застрял на самом мерзком месте - в мокре. Кругом болото, ни одного приличного
дерева. И в кузове, как назло, не оказалось бревна, которое мы постоянно возили с собой для такого вот случая.
Лёха бился с гусянкой не один час, неоднократно повторив все матерки, какие знал. На моё робкое "тебе помочь" послал меня так далеко, что я уткнулась в "Бхагавад-гиту" и тихонько твердила: "Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна, Кришна, Харе, Харе..."
Я бормотала долго. Обессиленный Лёха стоял по колено в воде, прислонившись к "газушке" и с тоской глядел в небо.
Вдруг какая-то неведомая сила вынесла меня из кабины.Я выхватила из грязных,израненных рук напарника "палец" и молоток, изо всех сил натянула траки, и одним ударом вбила "палец" в отверстия.
Лёха опешил. Такого многоэтажного мата я от него ещё не слышала. Но в голосе звучало восхищение, и я тут же его простила .
Заурчал мотор. Лёха ещё раз взглянул на меня с недоверием и удивлением, и мы полетели по моховому ковру.
В тот вечер он вообще со мной не разговаривал, но сам почистил рыбу для ухи. Вот и всё.
...Мои слушатели смотрели на меня в оба глаза и молчали. Каждый из них знал, что значит "разуться" среди болота. Но объяснения моему "подвигу" у них тоже не было.