Зверь

ЮЛИЯ ВАНАДИС - ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ ПОВЕСТЕЙ И РОМАНОВ 4 МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


                « Тело...эта клетка души…выглядит как нельзя более респектабельно,
                но из-за решеток выглядывает дикое животное»          А.Кристи



                1.



       Редко кто готов удержаться в седле, когда жизнь встает на дыбы.
       Женя была не готова катастрофически.

       Этот холодный ноябрьский вечер как две капли воды походил на своих собратьев. Дождь косыми нитями пронизывал желтое пятно уличного фонаря, под которым жалобно приткнулась одинокая замерзшая фигурка. Дрожа от холода, Женя близоруко всматривалась вдаль сквозь сизую пелену дождя, пытаясь увидеть злосчастный автобус, когда рядом с ней остановилось что-то черное и блестящее.
       – Девушка, садитесь, подвезу! – донеслось до нее сквозь шум дороги.
       «Везет же людям», – пронеслось в Жениной голове. От обиды стало холодней вдвойне, и она еще пристальней стала всматриваться в фары приближающихся машин. Автобусом даже не пахло.
       – Девушка! – повторил все тот же голос более настойчиво, и темная махина сдала назад, плавно распахнув пассажирскую дверь напротив Жени.
       В уютной теплоте салона белело улыбающееся лицо хозяина.
       – Садитесь-садитесь, а то промокните совсем.
       Только сейчас до Жени дошло, что он обращается к ней. Гремучая смесь восторга и паники заметалась в груди перепуганной стайкой.
       – Это вы мне? – с трудом выдавила она.
       – А разве тут еще кто-то есть, – засмеялся в ответ добродушный водила.
       Женя осмотрелась – действительно никого. Стало немного страшно.
       – Вы знаете, я никогда не сажусь в машины к незнакомым мужчинам, – пробормотала она, совершенно не кривя душой, но, наткнувшись на открытый улыбающийся взгляд, смутилась и решительно села рядом с водителем.
       – Ну, вот и хорошо, – ответил он, заводя мотор. – А что незнакомый – не беда, сейчас исправим. Меня Русланом звать.
       – Евгения. Только у меня денег нет, – зачем-то сказала она но, споткнувшись взглядом о знакомый всем и каждому значок на капоте, обругала себя: «Дура, что ты несешь!»
       – Ничего страшного, у меня есть, – рассмеялся Руслан. – Вам куда?
       – Домой.
       – Понял, – еще больше развеселился парень, глянув на покрасневшую, как рак пассажирку. – Домой, так домой.
       Смущенная Женя принялась объяснять дорогу, украдкой разглядывая своего благодетеля и постепенно оттаивая.

       – Ну, вот и приехали. Может, телефончик оставите? – сверкнул белозубой улыбкой Руслан, плавно притормаживая у нужного подъезда.
       – Нет, не надо… Моему мужу это не понравится, – смутилась Женя, осторожно выбираясь под холодный дождь.
       – А мы ему не скажем, – засмеялся в ответ Руслан, но, заметив её испуганные глаза, совершенно серьезно сказал: – Я буду ждать завтра в шесть там, где ты сегодня стояла. Захочешь – приходи, нет – я не в обиде. Пока.
       Хлопнула дверца, и сноп брызг вихрем взметнулся из-под колес, оставив ошарашенную Женю наедине с дождем.

       Право на выбор есть всегда, надо только успеть им воспользоваться. У Жени в запасе были почти сутки.

       Не в силах заснуть, она ворочалась с боку на бок и, всматриваясь в сонное и такое детское лицо мужа, вновь и вновь вспоминала своего нового знакомого. Что-то неуловимое скользило в груди, прячась и маня запретностью, от предвкушения которой Женю начинало знобить.
       Промаявшись всю ночь, к утру, она совершенно точно решила, что никуда не придет, и с чистой совестью заснула.
       В Жениной жизни все давно было расставлено по своим четко определенным местам.

       – Слушай, сколько можно спать, я же опаздываю! – противным слизняком вполз в сознание голос мужа. – Мне уже уходить пора, а ты еще завтрак не сделала.
       – Я уже встаю, Кирюша, сейчас, – она кое-как выкарабкалась из вязкого забытья и медленно побрела на кухню, сопровождаемая недовольным бормотанием.
       От привычного перезвона тарелок и вилок стало вдруг тоскливо, захотелось выть. Стиснув покрепче зубы, Женя молча выслушала последние новости о самочувствии желудка мужа и с облегчением заперла за ним дверь. Оставшись наедине с собой, попыталась отогнать прочь мысли о Руслане, но, потерпев фиаско, нехотя поплелась на работу.

       День тянулся и тянулся.
       Вчерашний дождь плавно перетек в сегодняшний. Хмурое небо царапало косматым пузом верхушки высоток и не давало солнцу ни малейшего шанса.
       Сотни раз за день успев сказать себе «нет», Женя к назначенному времени была на месте. Черная махина блестела благородным боком. В распахнувшейся двери показалось довольное лицо Руслана.
       – Я знал, что ты придешь.
       «Как ты мог это знать? Я сама не знала!» – хотела ответить Женя, но вместо этого выдавила: «Привет», – и села рядом.
       Они кружили по знакомым улицам мокрого города и весело болтали ни о чем. Автоматически отмечая про себя дорогу, Женя задавала себе один и тот же вопрос: «Зачем я здесь?» Ответ упрямо прятался.
       – Куда мы едем? – наконец-то решила уточнить она.
       – Ко мне, – словно само собой разумеющееся, ответил ее новый приятель и, заметив Женино замешательство, засмеялся: – Не бойся, я не кусаюсь.
       – А я и не боюсь, – громче, чем надо ответила она. «Я очень боюсь!» – ёкнуло внутри.

       Идти в гости к малознакомому мужчине воспитанная Женечка считала верхом неприличия.



                2.



       Она была поздним ребенком, очень поздним и единственным.

       На тот момент, когда Женя появилась на свет, ее маме, доценту кафедры химии и технологии высокомолекулярных соединений, было за сорок, а отец стремительно приближался к полувековому рубежу. Они души не чаяли в очаровательной дочурке, наполнившей их строгий мир смехом и детскими шалостями, с радостью перекочевав из мира науки в мир детских сказок и фантазий.
       Женечка была самым счастливым ребенком на свете до тех пор, пока не поняла, что ее родители не похожи на других.
       – Какая у вас чудная внучка, так похожа на бабушку!… Ой, девонька, разве можно не слушаться дедушку!… – время от времени слышала она, и озадаченно смотрела на смущенные лица родителей.
       А когда соседские дети стали дразнить ее «бабушкиной дочкой», вовсе замкнулась в себе и начала стесняться родителей, что омрачало её искреннюю детскую любовь. Смущение и стыд разрывали маленькое сердечко на части, но дети редко понимают истинные причины своих трагедий.

       Теперь Женечке перевалило за тридцать, и она точно знала, что правильно, а что нет.

       – Заходи, – радушно произнес хозяин квартиры, распахивая входную дверь. – Есть будешь?
       – Нет, я не хочу, спасибо, – пробормотала смущенная Женя.
       – Проходи, раздевайся, – сказал Руслан, улыбаясь, и помог ей снять пальто.
       Сейчас, в ярком свете тесного коридорчика она наконец-то смогла хорошенько рассмотреть новоявленного приятеля.
       «Господи, где же были мои глаза? Надо немедленно уходить!» – стремительно проносилось в ее голове, в то время как взгляд жадно изучал Руслана, словно музейный экспонат.
       «Бежать, бежать, бежать…» – стучало в висках, но она точно знала, что никуда не побежит. Таких мужчин Женечка видела только на страницах презираемого ею глянца.
       Медленно стягивая с ног сапоги, она внимательно прислушивалась к голосу разума, но ничего не слышала. Ровным счетом ничего.
       – Проходи сюда, – приглушенно раздалось откуда-то сбоку, послышался перезвон посуды и хлопанье дверцы холодильника.
       Осторожно заглянув в приоткрытую дверь, за которой скрывалась не слишком чистая, но довольно стильная комната, Женя поспешила на кухню.
       – Хорошая у тебя квартира, – улыбаясь, проговорила она.
       – Не моя, – пробормотал он набитым ртом. – Друга. Пустил пожить до конца года, пока в моей ремонт закончат. Садись, чего стоишь, – попытался вспомнить о хороших манерах хозяин, одновременно рассматривая Женю оценивающим взглядом.
       – А чем ты занимаешься? – спросила она, присаживаясь напротив.
       – Так, всем понемногу, – туманно отсек он дальнейшие вопросы. – А ты?
       – О, у меня ничего интересного, фармацевт, – не менее обтекаемо пробормотала Света и смутилась. О чем еще можно поговорить, она не знала.
       Руслан испытующе оглядел гостью и в очередной раз подумал, что она очень даже ничего, вот только замороженная какая-то.
       – А давай-ка выпьем за знакомство, – потянулся он к навесному шкафчику.
       – Давай, – отозвалась она. «Для полноты картины осталось только напиться» – ехидно сказал кто-то у Жени в голове, пока она, затаив дыхание, наблюдала за ловкими манипуляциями с бутылкой.
       Пить она никогда не умела.
       – За знакомство!
       – За знакомство, – теплая горечь противно обожгла горло.
       – Ты закусывай, закусывай, – засмеялся Руслан, увидев ее гримасу.
       – Спасибо, я не хочу.
       – Тогда еще по одной?
       – Угу.
       В голову стал пробираться спасительный туман, и Женечка почувствовала облегчение. Теперь ей не так страшно было смотреть на двухметрового красавца, сидящего напротив. Совершенно не к месту Женя представила его рядом с мужем и улыбнулась: менее похожих мужчин надо было еще поискать.
       – Что-то жарко, – радостно сообщил Руслан, моментально запеленговав ее улыбку, и начал раздеваться.
       Женя опешила.
       Не в силах пошевелится, она смотрела на постепенно обнажавшуюся перед ней гору мышц и бледнела. Такого тела она не видела даже на экране.
       – Ну что, еще по одной? – подмигнул он, как ни в чем не бывало, усаживаясь голым напротив и наливая Жене полный фужер анестезии.
       – Да. – Только и смогла произнести она, не в силах отвести взгляд.
       Наслаждаясь произведенным эффектом, Руслан засмеялся и ласково взял ее за руку. Откуда ей было знать, что это – его коронный трюк.

       Где-то заиграла музыка, стало легко и весело скользить по сверкающей глади к самому краю бездны. Измена всегда была для Жени синонимом низости.

       Возвращаясь домой, она боялась даже думать о том, что произошло. Осторожно, опасаясь ненароком расплескать воспоминания, Женя застыла на переднем сидении и молча слушала веселую болтовню Руслана. Остекленевший взгляд уперся в лобовое стекло, но волны необъяснимого восторга время от времени спазмами сжимали горло. «Так не бывает...», – звенело в голове. «Бывает...», – эхом отдавалось в теле.



                3.



       Самая страшная мука – неизвестность. Женя почти не помнила, как прожила следующие два дня.

       Чтобы ежеминутно не смотреть на экран телефона в ожидании звонка, Женя с головой погрузилась в подготовку годового отчета. Вновь и вновь делала сверки по прайсам и безропотно соглашалась со всеми придирками начальства. «Не думай, не думай, не думай…», – твердила сама себе. Не думать не получалось. Иногда она не выдерживала и осторожно приоткрывала дверцу памяти, за которой хранила образ красавца Руслана. Со страхом заглядывала внутрь себя и приходила в ужас от всплеска щемящего восторга воспоминаний. Вечерами, уставшая и разбитая, она приходила домой и тихонько ложилась спать. Благо, Кирилл, как обычно, ничего не видел, кроме своей неоконченной диссертации, и смятение, написанное на лице жены, оставалось им незамеченным.
      
       Руслан позвонил на третий день.
       – Привет, – весело раздалось в трубке. – Давай сегодня встретимся.
       У Жени тут же перехватило дыхание.
       – Давай, – выдохнула она.
       – Тогда я скоро за тобой заеду. – Сказала трубка и, не дождавшись ответа, отключилась.
       Быстро сочинив что-то про больную тетю, нуждающуюся в срочной помощи, Женечка стала судорожно собираться. Начальство покривилось, но отпустило прилежную сотрудницу, которая тут же бросилась к зеркалу наводить красоту.
       Женя никогда не считала себя красивой, больше того – она ей никогда не была. Миловидная мордашка, хорошая фигурка – вот и все. Природа явно поскупилась. В раздумье глядя на свое отражение, она часто задавалась вопросом, что мог найти в ней Кирилл. Ничего, кроме заурядной внешности в зеркале не отражалось. Иногда ей начинало казаться, что он вообще её не видит, и стань она вдруг похожа на Анжелину Джоли, даже не заметит перемен. Когда шесть лет назад он сделал ей предложение, она тут же согласилась, но только потому, что никто другой об этом даже не заикался.
       Теперь она недоумевала вдвойне, поскольку Кирилл с его невзрачной внешностью вечного подростка не шел ни в какое сравнение с ее новым приятелем-мачо.
       «Значит, что-то есть. Что-то понятное только им!» – пело женское самолюбие сладкую песню торжества.

       Вторая встреча с Русланом была точной копией первой с той лишь разницей, что Женя выпила больше и соображала меньше. Как так получилось, она не помнила. Внутри все ликовало, и Женя, словно ослепленный светом приближающихся фар суслик, заворожено следила за несущимся на нее неизведанным ранее миром страсти. Она никак не могла поверить, что все это происходит именно с ней.
       Домой она вернулась совершенно пьяной и абсолютно счастливой, а на негодующий вопль Кирилла: «Что это значит?» только и смогла, что глупо рассмеяться.

       Сквозь тяжелый похмельный сон Женя услышала, как муж злобно шипит в телефон:
       – Ваша дочь пришла совершенно невменяемой посреди ночи! Не знаю… Поговорите с ней сами. Я не желаю терпеть в доме алкоголичку!
       Под грохот закрываемой входной двери завопил мобильный. «Мама», – вяло мелькнуло в сознании, и Женя провалилась в сон. Однако это лишь ненадолго отодвинуло скандал.
       – Что все это значит? Где ты была? Ты понимаешь, что Кирилл в бешенстве? Что ты ему наговорила? – упрекал строгий мамин голос, но у Жени не было ни сил, ни желания оправдываться.
       – Мама, не вмешивайся, это не твое дело! Мы сами разберемся! – заорала она в ответ.
       – Что??? Как ты со мной говоришь? – в ужасе задохнулась трубка.
       Действительно, воспитанная и вежливая Женечка так не разговаривала никогда, но сейчас объясняться по этому поводу она не желала ни с мамой, ни с мужем, ни с кем бы то ни было. Теперь у нее было то, чем она не хотела делиться ни с кем. У нее был Руслан!

       За второй встречей последовала третья, потом четвертая, пятая… Словно срисованные под копирку бездарным художником, походили они друг на друга. Женя с головой окунулась в фантомный дурман страсти. Она все чаще приходила навеселе, и весь следующий день бывала сама не своя. Начальство подозрительно косилось и недовольно хмурилось. Кирилл, к огромному облегчению, по-прежнему не желал разговаривать. Мама тихо плакала в телефон и постоянно повторяла: «Доченька, опомнись». Но уже ничто не могло остановить тронувшуюся лавину, несущую Женю в ее новый сказочный мир.

       Теперь она была уверена: все принцы, когда-либо рожденные воображением, были лишь жалкой копией Руслана.



                4.



       «Se amor none, che dunque?» / «Если это не любовь, то что же?» (итал.) / кричала Женечкина душа, совершенно искренне вторя незабвенному Пушкину.

       «Надоело!» – решительно сказала она себе. Сообщив Кириллу в короткой записке о своей новой большой любви и наспех покидав в сумку кое-какие вещи, Женя направилась к маме.
       – Я ушла из дома. Поживу у тебя, – с порога огорошила она, и пока растерявшаяся родительница пыталась прийти в себя, добавила: – Только ни о чем не спрашивай!
       Ловко проскочив в бывшую детскую, Женя тут же заперла дверь. Маме ничего не осталось, как после провальных попыток достучаться, отложить скандал на потом и отправиться капать корвалол в видавшую виды рюмочку.

       Стремительно приближался конец года.
       Впервые в жизни окунувшись в бескрайний океан страсти, Женя была счастлива, даже не подозревая о его предательских течениях. Новая жизнь потихоньку налаживалась: мамино возмущение поутихло, муж на горизонте не возникал, а Руслан уже не встречал её после работы. Теперь, как только он разрешал, она приезжала, убирала, иногда готовила и всячески потакала любым, самым заковыристым, его прихотям. Женя даже не успела заметить, как стала считать Руслана, а не Кирилла, своим мужем. Единственное, с чем она никак не могла свыкнуться, так это с привычкой Руслана расхаживать голяком. Всякий раз, когда она натыкалась взглядом на это красивое мощное животное, в ней разгорался первобытный костер желания. И Женя, словно зачарованный удавом кролик, не сводила восхищенных глаз с мужчины своей мечты.
       – Что ты на меня так смотришь? – иногда спрашивал Руслан, доставляя себе огромное удовольствие её мгновенно вспыхивающим смущением. – Нравлюсь?
       – Да, – сконфуженно улыбаясь, она отводила взгляд. А чтобы не чувствовать себя закомплексованной дурочкой, тянулась за спасительной жидкостью, всегда в избытке водившейся в руслановом хозяйстве. Постепенно ей начало откровенно нравиться состояние легкого кайфа, неизменно возникающего после нескольких рюмок.
       – Пей-пей… – смеялся он. – Так ты перестаешь напоминать свежемороженую рыбу.
       И Женечка охотно заливала спиртным свое «приличное я», с восторгом отдаваясь в скользкие руки «неприличного».
      
       У того, что происходит впервые, свой ответ на вопрос: «почему именно сейчас?»

       Переступив порог, Женя сразу поняла, что Руслан не в духе. Последнее время у него что-то не ладилось в бизнесе, но Женя в такие вещи не посвящалась, как и в сам бизнес. Пока она разбиралась с накопившейся за последние дни грязью, Руслан внимательно смотрел канал спортивных новостей, которые стали его утешением с тех пор, как он навсегда оставил большой спорт.
       Женя знала, что сейчас его лучше не трогать.
       – Пойди, поешь, я все приготовила. А я пока в комнате уберу, – сказала Женечка мускулистой спине и ласково улыбнулась.
       – Сюда принеси, – послышалось в ответ.
       – Но ведь будут крошки…
       – Потом все сразу и уберешь, – огрызнулся он, не отрывая глаз от экрана.
       Женечка перечить не стала, и как только сытый Руслан отправился в ванную, начала тщательно прибирать в комнате. Там, где дело касалось уборки, она всегда была педантичной, поэтому никак не могла пропустить маленький розовый лоскуток, завалившийся за спинку кровати.
       «Этого не может быть…Это какая-то ошибка…», – лихорадочно, будто молитву, твердил ее внутренний голос. «Два дня назад тут ничего не было!» Пристально глядя на чьи-то кружевные стринги, Женя скрупулезно выжигала внутри себя слово «нет», но на его месте почему-то появлялось огромное «да».
       – Это чьё? – каким-то чужим голосом спросила она у вошедшего Руслана.
       – Откуда мне знать, – буркнул он, скользнув взглядом. – Твое, наверное.
       – Нет, не мое! – в ее голосе зазвенели истерические нотки.
       – И уж точно не мое! – огрызнулся он.
       – Кто здесь был? Ты что, водишь сюда женщин, пока меня нет? – слезы брызнули из глаз, а голос сорвался на крик.
       – Это тебя не касается.
       – Что? Не касается? Ты, да знаешь, кто ты? – от ее крика на люстре вздрогнули стекляшки.
       – Заткнись, истеричка!
       – Подонок ты! Самый настоящий ублюдок!

       Женя не знала, что Руслан рос без родителей, а присматривающей за ним бабушке было не до внука. Как не знала и того, что слово «ублюдок» было его постыдной дворовой кличкой до тех пор, пока он не шагнул навстречу большому спорту.

       – Заткнись! – звериный вопль Руслана разбился о стены.      
       Вдруг в глазах у Жени побелело, и боль молнией пронзила тело. Потом еще и еще… Она не понимала, что происходит, лишь видела, как Руслан сосредоточено наносит ей один удар за другим. Ее никто никогда не бил. Интеллигентным родителям такой способ воспитания никогда не приходил в голову, а Кирилл был способен поднять руку разве что на комара.
       От ужаса происходящего Женя не могла даже шевельнуться. Она обезумившими глазами смотрела на своего прекрасного принца, глотала слезы и почему-то глупо улыбалась. Увидев на ее лице улыбку, Руслан окончательно озверел и остановился только тогда, когда Женя отключилась.
       Кое-как приведя её в чувство, и спешно доставив к дверям маминого подъезда, он исчез в темноте, злобно сверкнув задними фонарями.

       – Женечка, что же это такое… – все утро причитала мама, глядя сквозь слезы на Женино опухшее лицо.
       – Ничего, отстань! – огрызалась дочь, пытаясь хоть чем-то замазать кровоподтеки, упорно не желавшие прятаться под слоем косметики.
       – Что же это за зверь такой… Этого нельзя так оставлять! Может в милицию заявить?
       – Мама замолчи, какая милиция! Я сама виновата.
       – Господи, что же ты такого сделала? – испуганно охнула мама и осторожно дотронулась до Жениного плеча.
       – Говорила я тебе, что этот твой – дрянь редкая, а ты не верила. Вот, убедилась теперь!
       – Отстань! – крикнула взбешенная дочь.
       – Женя… Женечка, – слезы блеснули в уголках маминых глаз, – ты же никогда такой не была. А сейчас… Как ты со мной говоришь? А пьешь…Женечка, ты последнее время очень много пьешь! Посмотри, в кого он тебя превратил.
       – А мне плевать! Поняла, плевать! Что я видела в свои тридцать два? Одна скука и тоска. А он самый лучший! Я люблю его, понимаешь? Люблю! – хлопнув дверью, она побежала вниз по лестнице.



                5.



       Весь день Женя пыталась дозвониться Руслану, но телефон отзывался однообразным «ту-у-у...». «Я не могу его потерять! Я не должна его потерять!» – крутилось заезженной пластинкой в её голове.

       Наплевав на пресловутую женскую гордость, она уже полчаса мерзла под дверью его квартиры, когда услышала за спиной сердитое:
       – Что ты здесь делаешь?
       – Руслан, – подбежала, задыхаясь, – прости! Я виновата, знаю, я больше никогда не стану тебя упрекать!
       Злобное удивление на его лице медленно перетекло в торжество.
       – Уверена?
       – Да, да! Только... Не бросай меня!
       Скользнув небрежно по перепуганному, кое-где подплывшему лицу, пробормотал: «Посмотрим» и достал ключи.
       – Входи...
       Упиваясь легкостью собственной победы, Женечка скользнула внутрь почти родной квартирки.

       – Опять опаздываете, – начальник был не в духе, – сколько это будет продолжаться?
       – Простите, – силясь хоть как-то собрать расползающиеся от бессонной ночи и остатков алкоголя мысли, буркнула Женя. – Этого больше не повторится.
       Она попыталась изобразить на припухшем лице раскаянье, но счастливая улыбка так и лезла наружу.
       – Я вижу вам очень весело! – вызверился шеф.
       – Нет, нет. Я вас уверяю, это в последний раз, – лицо наконец-то приняло нужное выражение, и Женя почти искренне расстроилась.
       – Ладно, идите, – наградил он ее тяжелым взглядом, в котором отчетливо читалось: «Уволю».
       Она тихонько выскользнула из кабинета и отправилась приходить в себя на рабочем месте.

       Всю следующую неделю Женечка была счастлива, как никогда.

       Больше она Руслана ни в чем не упрекала, а в ответ на любое его недовольное замечание неизменно улыбалась и твердила, как механическая кукла: «Да, дорогой». Он от этого почему-то страшно заводился и дарил ей самые прекрасные минуты. Радостная Женечка решила, что нашла тот заветный ключик, которым отомкнет-таки суровое сердце своего мачо.
       Но временами она перебарщивала, и он мгновенно зверел:
       – Что ты все время улыбаешься, как дура?
       – Радуюсь.
       – Чему???
       – Просто так.
       – Просто так радуются только идиоты.
       – Значит я – идиотка, – продолжала улыбаться она.
       – Ты не просто идиотка, ты – самая настоящая кретинка! Угораздило же меня с тобой связаться, – уже кричал он.
       – Хорошо, пусть так, – с улыбкой невозмутимо соглашалась она, чем вызывала приступ бешенства.
       – Ничтожество! – вопел он, отвешивая увесистую оплеуху.
       Иногда одной дело не заканчивалось, но Женя, сжав от боли зубы, продолжала улыбаться. «Бьет, значит, любит!» – твердила она про себя как молитву.
       Через некоторое время Руслан успокаивался и, миролюбиво бася: «Я знаю, тебе это нравится», опять ненадолго становился похожим на сказочного принца. Ради таких мгновений Женя готова была вновь и вновь терпеть обиду и боль.
       Однако вскоре Руслану и это надоело.

       – Чего пришла? Я тебя не звал, – как-то рявкнул он, появившейся на его пороге Жене.
       – Мимо ехала, решила тебя навестить, – соврала она, внимательно прислушиваясь к шумному веселью где-то внутри квартиры.
       Руслан был «слишком одет», очевидно, по случаю гостей.
       – Проваливай, – совершенно спокойно заявил он, глядя в округляющиеся от недоумения Женины глаза. – Я от тебя устал, видеть тебя больше не могу… Да, и не хочу. Пока. И не смей мне звонить!
       Еще некоторое время Женя тупо смотрела на закрытую дверь, после чего с силой надавила на звонок. Дверь тут же распахнулась.
       – Ты еще здесь? – в его глазах уже плескалось знакомое Жене тихое бешенство.
       Приблизив лицо вплотную, Руслан очень медленно и отчетливо произнес:
       – Не оставишь меня в покое – убью! Ты меня знаешь…
       Она знала.
       Пересмотрев на пару с Русланом почти все видеозаписи его прошлых побед на ринге, она точно знала, каким он может быть. Былое восхищение медленно переросло в страх.

       Возвращаясь к себе, Женечка ничего не видела вокруг. Редкие прохожие натыкались на нее, как на булыжник, и что-то недовольно бормотали вслед. Но лишь одна фраза теперь имела значение: «Я его потеряла».



                6.



       Все следующие дни Женя чувствовала себя грязью, брошенной отливом на пустынном берегу. Такой же никчемной и одинокой – даже слезы и те предали её.

       В новогоднюю ночь она осталась дома.
       Видеть в глазах своих немногочисленных подруг жадное любопытство, еле прикрытое маской мнимого понимания, слышать неизменное: «Ну, как ты?» было дополнительной пыткой. Но главное – оставаясь дома, у нее был хоть какой-то, пусть призрачный, шанс встречи с Русланом. Надежда на чудо, которое обязательно случится в новогоднюю ночь, с приближением полночи разгоралась все сильнее.
        Мама пыталась казаться счастливой, и все время суетилась, стараясь создать атмосферу праздника. Женя не сводила глаз с телефона, но когда он зазвонил, все равно подпрыгнула от неожиданности.
       – Да! – крикнула она.
       – Привет. Поздравляю с Новым годом, – неуверенно пробубнила трубка голосом Кирилла.
       – А, это ты… – она мгновенно потухла, как свеча на именинном торте. – Спасибо.
       – Желаю всего хорошего, – буркнул он и тихо добавил: – Как ты?
       – Отлично, – ей захотелось завыть в голос.
       – Маму поздравь… Я рад за тебя, – совсем нерадостно сказал он и повесил трубку.
       Слезы колом встали поперек горла.
       – Кто это? Кирюша? – в маминых глазах засветилась искренняя надежда.
       – Да.
       – Женечка, может, ты вернешься к нему? Он ведь тебя любит.
       – Отстань от меня!!! – Женя выскочила из комнаты.
       – Доченька, я же хочу как лучше. Нет, подожди, подожди!… – но входная дверь уже захлопнулась.
       Заскочив в ближайший бар, где грохот музыки и восторженно-пьяные крики посетителей создавали неповторимый микс, Женя стала целенаправленно напиваться, чередуя рюмки с безуспешными попытками дозвониться Руслану. Переводя остекленевший взгляд с экрана телефона на веселого бармена, через пару часов Женя нашла-таки выход и совершенно пьяная поплелась домой.
       Мама еще не спала. С порога перечеркнув попытки поговорить резким: «Завтра!», Женя закрылась в своей комнате и стала набирать Руслану длинное послание. Буквы путались, слова разбегались, но смысл оставался неизменным и банальным до тошноты: «Без тебя мне жизни нет!»
       «Он меня любит! Он обязательно приедет! Как только прочитает – сразу приедет! Он поймет, как нужен мне!» – плавали в воспаленном мозгу тусклые искры надежды.

       Проведя последние несколько лет в тесном окружении лекарств, Женя точно знала, сколько и чего надо выпить, чтобы умереть… Но не совсем.

       Врач был зол, как собака.
       Мало того, что ему выпало дежурство в новогоднюю ночь, так еще и его ухаживания, наконец-то благосклонно принятые молоденькой медсестричкой Аней, беззастенчиво обломал приезд скорой. Теперь ему предстояло остаток ночи возиться с блевотиной этой сумасшедшей вместо созерцания цветущих Аничкиных прелестей.
       – Пошевеливаемся, – прикрикнул он на Женю, которая никак не могла взять правильный курс.
       – Вы меня отпустите домой? – жалостливо спросила она эскулапа.
       – Не мечтай даже! – гаркнул он. – Я тебя не только не отпущу, я тебе назначу полное обследование, особенно у психиатра. Покантуешься тут все праздники – больше не захочешь травиться… Дура!
       Обида, словно треснувшее яйцо, разлилась у Женечки в груди. Этот хам-врач, ничего не понимающий в ее горе; Руслан, который до сих пор не появился; тошнота, временами подкатывающая к горлу; суетящаяся в больничном коридоре мама – все кричало ей: «Ты – ничтожество!». Женя разрыдалась так исступленно, как не плакала со времен далекого детства.

       Когда-то давно у нее был игрушечный деревянный зайчик. Почему художники решили покрасить его голубой масляной краской, навсегда осталось загадкой, но, может, именно благодаря этому маленькая Женечка его просто обожала. Однажды, внезапно заметив, что краска на голове зайчонка кое-где облупилась и отвалилась, обнажая корявые деревянные проплешины, Женя прорыдала несколько часов подряд. Родители не могли понять причины детского горя и в панике суетились вокруг, но это нисколько не помогало несчастному зайцу и его расстроенной хозяйке.

       Теперь размеры горя были несказанно шире, но столь же недоступны пониманию перепуганной мамы, чьи неумелые попытки скрыть от дочери слезы, только сильнее разжигали внутри Жени костер отчаяния.
       – К вам посетитель, – недовольно буркнула дежурная санитарка, приоткрыв дверь палаты.
       Мама и Женя разом обернулись и удивленно замерли. В их глазах одновременно загорелась лампочки надежды. «Руслан», – подумала Женя. «Кирилл», – обрадовалась мама.
       Права оказалась мама.
       – Женя, как ты? – Кирилл осторожно подошел к постели.
       – Лучше всех, – Женя отвернула к стене опухшее лицо.
       Боясь случайно дотронуться до жены, он присел на краешек кровати, словно к прокаженной. Мама незаметно выскользнула за дверь.
       – Откуда ты узнал, что я тут? – спросила Женя у стены.
       – Мама позвонила.
       – Я так и подумала. Зачем пришел?
       – Женя... Ты только не перебивай... Если это из-за меня, то я тебе все простил!
       «Из-за тебя? Господи, какой кретин!» Она начала смеяться, но вместо смеха получались судорожные всхлипы.
       – Ты выздоравливай быстрее и возвращайся домой… Я буду ждать.
       Он неуклюже поднялся и, не дожидаясь ответа, быстренько попятился к дверям.
       – Я вечером еще приду, – буркнул с порога и осторожно прикрыл дверь.
       Женя изо всех сил – увы, небольших – стукнула кулаком по стене. «Ненавижу вас всех! С вашим грёбаным состраданием, с вашими кислыми рожами… Ненавижу!»

       В коридоре слышались тихие голоса мамы и Кирилла. Женя закрыла глаза – сил сопротивляться лекарствам больше не было.



                7.



        Кое-как прошли несколько дней. Только-только Женя начала выплывать на поверхность, как её накрыло новой волной.

       – Деточка, вы же беременны, – с упреком сообщила её лечащий врач на пятый день пребывания в больнице. – Разве можно в вашем положении так безответственно поступать? Сейчас вам надо…
       Дальше Женя ничего не слышала.
       Ребенок! У нее будет ребенок Руслана!
       Женечка моментально сменила духоту больничной палаты на седьмое небо. Теперь у нее появилась спасительная нить, нет – железный трос, который навеки соединит её с любимым мужчиной. «Мой, мой, мой...», – мысленно твердила она то ли о ребенке, то ли о Руслане.

       Кирилл детей не хотел. На все Женины и без того вялые попытки завести ребеночка он отвечал односложным «позже», которое растянулось вот уже на шесть лет.

       – Я вас прошу, – Женя схватила врача за край халата, – вы ведь женщина, должны понять – эту новость я сама скажу своим родным.
       Та кивнула. Кто знает, какой фортель выкинет ее подопечная, если ей перечить. Все эти свихнувшиеся на почве любви дурочки порядком надоели пожилой врачихе.
       – Как скажете, милочка.
       Теперь Женя знала, как поступить дальше.
       Руслан так и не появился и, обдумав все «за» и «против», сразу после выписки она отправилась жить к Кириллу.

       Женя расцвела.
       Даже следы недавно пережитого кризиса теперь невозможно было рассмотреть на ее ликующем лице. Подруги не могли понять, что произошло. Ясное дело, Женя даже не думала посвящать их как в подробности мнимого самоубийства, так и в радость неожиданной беременности. Кирилл отнес перемены в жене к своим заслугам и втайне гордился собственным великодушием: далеко не всякий муж простит загулявшую женушку.
        «Мой, мой, мой!» – звонили колокола счастья в Жениной груди.
       Кириллу она решила сказать о ребенке только после постановки на учет в районной поликлинике.

       Очереди в кабинет заведующего гинекологическим отделением не было, и Женя тихонько постучала в дверь.
       – Да, да.
       – Здравствуйте, – настороженно посмотрела на хозяина кабинета, – мой лечащий врач велел зайти к вам.
       Пожилой, импозантного вида врач внимательно посмотрел поверх очков.
       – Евгения Якушева?
       – Да, – отозвалась Женя.
       – Присаживайтесь, – указал на стул.
       Что-то во взгляде врача заставило Женю занервничать. «Нет, у меня все хорошо. Врач говорит, никаких проблем», – мысленно успокаивала она себя, аккуратно расправляя юбку и пристраиваясь на самый краешек сидения.
       – Видите ли, Евгения, у меня для вас очень плохие новости. Вы только не волнуйтесь, но у вашего ребенка обнаружены патологии, несовместимые с жизнью, надо срочно принимать меры, поскольку…
       Перед глазами у Жени все поплыло… «Несовместимые с жизнью… Несовместимые с жизнью…» Голос врача растворился в белом тумане, а потом и вовсе исчез.

       Очнувшись, она обнаружила себя лежащей в больничной палате.
       – Что со мной? – спросила у пристраивающей капельницу медсестры.
       – Все хорошо. Пару деньков полежите и домой. Даже хорошо, что так получилось, не пришлось искусственно роды вызывать, – радостно защебетала та.
       – Что с ребенком? – Женин голос отделился от тела свинцовым шаром.
       Медсестричка испугано глянула на больную, и пробубнив: «Я сейчас доктора позову», выскользнула за дверь...

       Одного взгляда на вошедшего доктора Жене было достаточно. Ужас потери протянул свою костлявую руку, и ей показалось, что волосы на голове затягивает в барабан стиральной машины.



                8.



       Через три дня её выписали.
       Кирилл, узнав диагноз в первый же вечер, больше ни разу в больнице не появлялся, и Жене ничего не оставалось, как поехать к маме.

       – Доченька, что же ты так долго, я уже заждалась, – мама расставляла на столе тарелки и тайком посматривала на отрешенное лицо дочери, которой врачи, после случившейся в клинике отвратительной истерики, прописали успокоительные.
       – На выписке задержали, – соврала Женя. Не рассказывать же маме, что последние три часа она просидела за столиком в том самом новогоднем баре, уговаривая себя войти в мамину квартиру. Не рассказывать же то, что ни видеть, ни слышать никого из знакомых она сейчас не могла. С трудом воспринимая окружающий мир сквозь толстое стекло отрешенности, она хотела только одного – чтобы её наконец-то оставили в покое.
       Боясь ненароком сказать лишнее, мама осторожно рассказывала Жене последние новости.
       – Света с Ирой тебя разыскивали. Я сказала, что ты простудилась и не можешь подойти к телефону… Звонили с работы, спрашивали, когда выйдешь. Я сказала, что завтра... Тетя Вера тебе привет передавала…
       Женя ничего не слушала, вяло ковыряя вилкой в полной тарелке.
       Мама подозрительно принюхалась, аромат спиртного отчетливо пробивался сквозь кухонные запахи.
       – Ты что, пила? – как можно мягче спросила она.
       – Да, – сразу ощетинилась Женя. – Нельзя?
       – Тебе же врачи запретили…
       – Плевать мне на их запреты и на твое нытье тоже плевать! Что хочу, то и делаю!
       Поздновато вспомнив о надломленной психике дочери, мама пошла на попятную:
       – Хорошо-хорошо, я молчу.
       Но попавшая в топку искра уже разжигала огонь.
       – Вот и молчи! Что ты понимаешь? Ты всю жизнь прожила в своей раковине и дальше собственного носа никогда не видела. Это ты мне всю жизнь поломала!
       – Я? – захлебнулся в отчаянии мамин голос.
       – Ты! Это ты меня Кириллу подсунула, думаешь, я не знаю, почему он на мне женился!
       Охнув, мама испуганно посмотрела на дочь и боком привалилась к холодной стене.

       Когда на кафедре появился молодой и перспективный аспирант, которому прочили блестящее будущее, Женина мама была очень довольна. Ей, как завкафедрой, приток молодых толковых специалистов был только на руку. Собираясь на давным-давно заслуженный отдых, она хотела оставить после себя достойную смену. Кирилл ей сразу понравился: образованный, скромный, всегда вежливый и, безусловно, талантливый молодой человек пленил мамино сердце своей увлеченностью наукой. Она сама не заметила, как все чаще и чаще стала представлять его в роли зятя. Отца к тому времени уже не было, и отсутствие твердого мужского плеча с каждым годом ощущалось все сильней.
       «С таким моя Женечка будет, как за каменной стеной», – думала она и, ссылаясь на занятость, стала приглашать Кирилла домой, чтобы в спокойной обстановке обсудить тонкости будущей диссертации, а заодно познакомить с дочерью.
       Парень был только рад пообщаться в неформальной обстановке, да и Женя ему нравилась. Постепенно он стал захаживать не только к своему научному руководителю, но и к её дочери.
       Радостно наблюдая за молодыми людьми, мама, как человек практичный, бдительности не теряла и, застав однажды весьма недвусмысленную сцену,  тут же пошла в атаку:
       – От вас, Кирилл, я такого не ожидала, – сурово вычитывала она на следующий день смущенному парню в своем кабинете, ради острастки перейдя на «вы». – Я к вам, как к родному, в дом приглашаю, а вы… Вы решили опозорить мою дочь?
       – Нет-нет, вы не так поняли, – Кирилл готов был провалиться от стыда сквозь землю.
       – Вы понимаете, что после случившегося работать на моей кафедре вы не сможете?
       Кирилл побледнел.
       – Я люблю Женю, и она меня тоже… Надеюсь.
       – Любишь, так женись!
       – Конечно!... Я как раз собирался с вами поговорить, и если вы не против... – слова застревали и путались.
       – Я не против! – поставила жирную точку будущая теща и удовлетворенно улыбнулась. Она желала своей дочери только добра.

       Женина мама искренне надеялась, что этот разговор никогда не достигнет дочкиных ушей. Похоже, она слегка переоценила достоинства зятя, но теперь это было уже не суть важно. Отбросив в сторону надоевшую вилку, её дочь молча отправилась спать, а она привычно потянулась за корвалолом.

       На работу Женя не пошла ни на следующий день, ни потом.
       Дырявя потолок остановившимся взглядом, она по кусочкам собирала свою раздавленную любовь, но от этого делалось только хуже. Воспоминания о Руслане терзали и мучили ее больное сознание. Когда становилось совсем невмоготу, Женя шла к ставшему почти родным бармену и тихо напивалась, пытаясь хоть немного притупить безжалостные лезвия отчаяния. Дома, под пристальным маминым надзором и нескончаемым потоком нравоучений о вреде алкоголя, расслабиться не получалось.
       Довольно быстро её стали узнавать завсегдатаи, а вскоре появился «поклонник» Шурик, который, даже перешагнув полувековую черту, не сумел стать Александром. Он очень любил слушать Женины стенания, временами, как бы невзначай, дотрагиваясь до нее жирными ручонками и глупо хихикая. Женю от него мутило, но других сопереживателей не находилось.
       Возвращаясь глубокой ночью домой и, проклиная на чем свет стоит путающуюся под ногами недовольную маму, Женя была в состоянии думать только о том, чтобы поскорее добрести до кровати

       Мама была в шоке.
       Неуправляемая дочь, в одночасье превратившаяся из пай-девочки в озлобленное нечто, постоянно доводила ее до слез, а на помощь Кирилла по-прежнему не приходилось рассчитывать.



                9.



        Где найти силы пережить то, что не можешь изменить, Женя не знала, поэтому просто плыла по течению.

       Однажды вечером она пришла домой неожиданно рано – закончились деньги. Тихо провернув в замке ключ, прислушалась. Она знала: в секретере всегда есть деньги. Хотя последнее время мама стала запирать ящик на ключ, но справиться с замком было проще простого. «Только бы её не оказалось дома!».
       Тихонько пройдя по коридору, Женя услышала, как в комнате мамин голос тихо рыдает в телефон:
       – Верочка, я не знаю, что делать! Может, ее на принудительное лечение сдать? Она же по доброй воле не пойдет...
       Женя подошла вплотную к приоткрытой двери и прислушалась. В слегка затуманенном сознании стал нарастать гнев.
       – Ты же знаешь, Вер, как я боялась брать чужого ребенка… Я ведь немного разбираюсь в генетике и понимаю, ничего хорошего из брошенных детей вырасти не может. Как говориться: какие родители... Но я ведь тогда все проверила, все документы, всю наследственность, насколько было возможно. Все связи использовала, чтобы усыновить здорового ребенка. Нет, Вер, здесь дело не в генах... Хорошо, отец не дожил... Такой позор! Мне в глаза соседям стыдно смотреть... – мамин голос задрожал и стих, видимо она стала слушать утешительные речи сестры.

       Женя остолбенела. Внутри шевельнулось и замерло что-то страшное, по спине толпой побежали мурашки.

        «Может, я неправильно поняла? Не расслышала?» – Женя попыталась не сдаваться кровожадному монстру, затаившемуся в груди, и почти уговорила себя, что ослышалась, но тут опять услышала мамин голос.
       – Ты ведь прекрасно понимаешь, Вер, что я не могу спокойно смотреть, как моя дочь превращается в алкоголичку! А если на наркотики переключится?… Вдруг она уже наркоманка? А как она со мной разговаривает, Вера! Это же страшно слушать, скоро на откровенный мат перейдет, – всхлипы стали еще громче.
        Медленно распахнув дверь, Женя впилась в мамино лицо остекленевшим взглядом, та вскрикнула и уронила трубку.
       – На мат, говоришь... – прошипела Женя отвратительным голосом, вновь зашевелившегося у нее в груди гадкого существа, – Выходит, вы – такие добренькие – меня приютили, отмыли, отчистили, а я – неблагодарная дрянь! Так?
       В маминых глазах плескался ужас.
       – Так!? – от резкого Жениного крика на мгновение заложило уши.
       – Что ты, доченька. Опомнись! Что же ты такое говоришь, – пересохшими губами прошелестела испуганная женщина.
       – Не смей называть меня «доченькой»!!! Ты мне не мать! – в Жениных глазах горел ледяной огонь. – Ты врала мне всю жизнь! Не-на-ви-жу! Всех вас ненавижу! Вы все меня предали!
       Боль просочилась наружу крупными каплями и, не в силах её сдержать, Женя выбежала из квартиры.

       Тупо слоняясь по темным холодным улицам, Женечка неумело отгоняла страшные мысли, которые с противным упорством возвращали её к счастливым воспоминаниям детства. «Почему?... За что?» Слезы, холодными ручейками стекали по замерзшим щекам. К ночи она так устала от раздиравших её мучительных воспоминаний, что, в конце концов, капитулировала.

       Войдя в знакомый бар, и взглядом отыскав Шурика, она решительно подошла к изрядно пьяному приятелю.
       – Слушай, ты ведь один живешь, можно я у тебя какое-то время перекантуюсь?
       Поросячьи глазки зажглись похотливым огоньком, а рот расплылся в щербатой улыбке:
       – Для тебя, все, что угодно, – зловонно выдохнул Шурик и сделал знак бармену, тут же услужливо пристроившему бокал напротив Жени.

       Едва очнувшись к вечеру следующего дня, Женя обнаружила себя в грязной квартирке. Неподалеку храпел перегаром полуодетый Шурик. Кое-как переместив непослушное тело в вертикальное положение, она постаралась вспомнить, как тут оказалась. Устав от неудачных попыток, Женя поплелась в ванную приходить в себя и спустя полчаса действительно вспомнила мамин вчерашний разговор.
       «Нет, этого не может быть! Я должна сама во всем разобраться!» Злость на родителей смешалась с отчаянием и страхом. «Вот сейчас пойду и все узнаю!»
       Быстро одевшись и не обращая внимания на спящего хозяина, Женя выскочила на улицу. Но по мере приближения к маминому подъезду обида поднимала голову все выше и выше, загораживая собой жалкие остатки здравомыслия.

       Перед входной дверью Женя замерла. Ключ впивался в ладонь, но она совершенно не чувствовала боли. Что-то черное и страшное полосовало ее изнутри своими когтями. Она пыталась рассмотреть, что же это, но ничего не видела. Чья-то темная тень проскользнула по её внутренностям и затаилась где-то в самой глубине.
       Осторожно открыв входную дверь, Женя вошла в темную прихожую.
       «Еще не вернулась, тем лучше...» – стало немного легче.
       «С чего начать? Как?»
       Не разуваясь, она подошла к окну, за которым в суматошном танце резвились снежинки. Веселые малыши сосредоточенно тащили в гору санки, чтобы через минуту с визгом на них прокатится. Слегка примерзшие на ветру взрослые любовались своими отпрысками.
       Женя вспомнила, как любила в детстве ходить с родителями на эту горку. С родителями? Комок в горле мешал дышать. Вспомнились вчерашние глаза матери. «Простит ли она меня?» – мелькнуло в сознании. «Простишь ли ты ее?» – показало звериный оскал злобное нечто.
       Телефон на столике разорвал тишину на миллионы частиц. Женя вздрогнула всем телом и обернулась. Звонки не прекращались, и она осторожно сняла трубку.
       – Алло.
       – Женя, ты? – голос Кирилла был словно с другой планеты, – почему ты отключила мобильный? Никто не может дозвониться.
       – Не может и не надо. Оставьте все меня в покое! – она хотела закричать, но сил не было.
       – Я только хотел сказать... Твоя мама...
       – У меня больше нет мамы! Нет!!! – злость и обида наступили на Женино горло. Она отчетливо слышала хруст ломающихся под их тяжестью позвонков.
       – Так ты уже знаешь... А в больнице мне сказали, что не могут тебя найти... Надо же, инфаркт, кто бы мог подумать, – трубка вдруг налилась свинцом. – Я просто хотел... Может, я приеду?
       Пальцы разжались, и телефон с грохотом повалился на пол. Женя почувствовала, как что-то страшное начало с восторгом разрывать её внутренности своими огромными клыками.

       В светлом проеме окна снег повалил огромными хлопьями.