Дверь распахнулась настежь. В позе парящего орла появился майор. « Чего доброго ввалится. Пропал вечер». Но майор не ввалился. Не произнося ни слова, протопал дальше. В соседнем номере щелкнул ключ. Уходя на ужин я обратился к администраторше:
- Если сосед начнет биться о стенку, прошу меня переселить.
Администраторша сочувственно вздохнула:
- Что касается переселения, то все номера забронированы. Ждем инспекторскую. А ваш сосед на удивление тихий. До вас на него ни одной жалобы. Хотя ведет себя странно. Говорят, водку в рот не берет, пьет только шампанское. И где он его в нашей глуши достает?
Командировка заканчивалась. По просьбе телегруппы мотострелки провели эффектную атаку по полыхающей маками пустыне. После съемки командир полка обратился с предложением:
В нескольких верстах отсюда озерцо. Искупаемся и немного расслабимся.
Звуки отъезжающих БТРов стихли. Пустыня снова погрузилась в вечность.
- Такая идиллия не надолго, - тихо произнес командир, - продержится максимум две недели. Затем маки превратятся в сухие стебли, трава в порох. Только чиркни спичкой. Вы, наверное, слышали, что произошло здесь два года назад? Отъезжающие дембеля за пределами гарнизона пустили сигнальные ракеты. Солдаты сели в машины и уехали. Где-то за холмом загорелась трава. И полыхнуло. Пламя пошло в сторону складирования противопехотных мин. Туда прибыли пожарные расчеты, но было поздно. Рвануло около ста тысяч мин! Шарахнуло так, что сейсмологи зафиксировали взрыв атомной бомбы. В гарнизоне повылетали все стекла, полопались трубки телевизоров, погибла пожарная команда. Но уцелел часовой в эпицентре взрыва. Хотя взрывная волна унесла его автомат на огромное расстояние. Комиссий понаехало… Специалистов озадачил феномен распространения взрывной волны на данном типе местности.
Командир посмотрел на часы:
- Однако, пора.
Мы втиснулись в командирский УАЗик. Накатанных следов по пустыне петляло множество, но солдат-водитель без всяких подсказок, уверенно совершал нужные повороты. Обращаюсь к командиру:
- Давно хочу вас спросить. Народная артистка З. ваша родственница или однофамилица?
Комполка захохотал.
- Троюродная то ли сестра, то ли тетка. Сам запутался, в своей родне.
УАЗик резко тормознул у кромки воды. В бесцветном озере отражалось такое же бесцветное небо. Странно. С высоты гор или самолета водоемы пустыни смотрятся бирюзовыми, как купола мечетей. А вблизи вода серая, как дорожная пыль. Командир отвел меня в сторону.
- К вам просьба. Вы как то рассказывали о центре реабилитации спецназовцев. Сейчас сюда приедет мой друг по суворовскому училищу. С ним творится то, что называется «едет крыша». Хочу с вами посоветоваться, как ему помочь.
- Что от меня будет зависеть – помогу. Только для начала отрекомендуйте меня как надежного человека.
Откуда ни возьмись, прилетела скатерть-самобранка, из двух солдатских одеял. Из мятых картонных коробок высыпались на нее незамысловатые закуски. Комполка торжественно произнес:
- Армия, как известно, сильна традициями, дисциплиной и распорядком. Начну с
конца. Купаться можно голышом. На моем полигоне подглядывать за вами некому. Маками и прочими экзотическими «эфимерами» любоваться можно, но строго соблюдать меры предосторожности. У нас водятся и коброчки, и гюрзы, и скорпиончики. Сейчас у них пора любви. Ревниво относятся к посторонним. Так что будьте бдительны. Что касается рыбной ловли. Имеется набор удочек. Но на крупный улов не рассчитывайте.
- Крупную поглушили браконьеры, - сострил водитель-солдат.
Командир цыкнул на него с напускной строгостью.
- Кто тебе позволил разглашать военную тайну?
И чуть помягче нам:
- Отдельные недостатки имеются. Пытаемся устранить. Но природоохранные законы стараемся соблюдать. Недавно солдаты обнаружили на полигоне скопление змей. Целую колонну. Доложили мне. Я по инстанциям. И из самой Москвы последовала команда: «Временно прекратить всякое движение техники». Вот так-то. Ну, а любителям поохотиться придется подождать. В сумерки появляются некоторые зверюшки. У меня имеется многозарядная мелкашка.
Подкатил еще один УАЗик. К нам направился человек среднего роста, в гражданском. Я не сразу опознал в нем соседа по гостинице. Комполка познакомил нас. Мы пожали друг другу руки с легкой усмешкой. Вроде бы где-то виделись. Дальше все пошло согласно командирскому распорядку. Заплыв голышом и усаживание вокруг скатерти-самобранки.
- На мое предложение половить рыбку или поохотиться, – заявил тамада-командир, -как я вижу, желающих не оказалось. Раз у меня в гостях одни пацифисты и гринписты, предлагаю пострелять по пустым бутылкам. Но для этого их надо сначала опорожнить.
Начались заздравные речи и тосты по часовой стрелке.
Сосед по гостинице первую и вторую пропустил. Заметив мой направленный на него взгляд, пояснил полушепотом.
-Вообще-то я из не пьющих. На службе при исполнении – ни капли. Там в гостинице вы обо мне наверняка подумали – майор алкаш.
- Если откровенно – подумал. И поставил диагноз. Частые командировки, семейные неурядицы. Упреки тещи – «другие давно на полковничьих должностях, а твой…». Далее как у всех, невидимые миру слезы.
- У меня чуть по-другому. Родни, семьи – нет. Я детдомовский. Погоны, звания – не самоцель. В отпуск ехать некуда. Самый надежный причал – семья друга. Он даже пытался меня здесь женить. Но без любви не хочется.
Началась стрельба по пустым бутылкам и консервным банкам. Мы с майором отстрелялись первыми. Командир поставил нас в пример и разрешил пройтись вдоль озера.
- У меня было несколько случаев пострелять по живым мишеням. Но, слава Богу, обошлось, - начал я.
- А я стрелял в людей и притом часто, - вздохнул майор, - на войне выбора нет. Или ты, или тебя.
- Как долго тянется след от подобного действа?
- Лично у меня, наверное, на всю оставшуюся. Иногда безо всякой внешней причины в нервных волокнах происходит нечто похожее на короткое замыкание. Вспышка. Видишь прошлое в цвете и свете.
На тусовке раздались аплодисменты и громкие возгласы. Отмечалось чье-то попадание или промах. Майор не стал продолжать тему личного психоанализа. Неожиданно замер, пытаясь уловить какие-то звуки.
- У вас хороший слух?
Я утвердительно кивнул головой.
- Направьте уши вон в ту сторону.
Майор потер ладони, приложил к губам и выдул протяжный звук.
- А теперь будем считать: двадцать два, двадцать два, двадцать два…
При этом он загибал пальцы. Откуда-то издалека до нас донеслись звуки похожие на девичий смех.
- Ответ пришел на двенадцатой секунде. Произведем некоторый расчет. Итого шакалья стая находится от нас на расстоянии четырех километров.
- Где такой язык преподается, и в каких случаях применяется? – поинтересовался я.
- В пустыне одного человеческого недостаточно. Надо знать и звериный. В тактическом плане самая надежная связь. Не поддается дешифровке. У наших с вами исторических соседей, а возможно и родственников – половцев, было поверье. Перед военным походом или накануне битвы вождь выходил в поле и выл по-волчьи. Ему вторила волчья стая. По оттенкам звуков вождь определял, что предстоит – победа или неудача.
- Вы хотите сказать, что разгром Игоревой дружины предопределен завыванием волков?
- Не исключено.
Резко сгустились сумерки. Низко над головой зажглись первые звезды. Я забеспокоился. Вдруг прозвучит команда « По машинам», а мы так и не вышли на фарватер основной темы: отчего у моего собеседника «едет крыша». Двинулся напрямик.
- В гостинице вы мне показались никудышним актером – не убедительно выглядели пьяным.
- Согласен. У пьяного отнимаются конечности, а у меня – язык. Парализуются губы. Но выручают руки и ноги. Сами выносят куда надо. Профессиональный навык. Часто приходится действовать в темноте.
Майор улыбнулся и иронически покосился на меня.
- Признайтесь, наш общий друг просил оказать мне содействие? – Он качнул ладонью у виска. – У майора того, едет крыша? Если по-честному – едет. И полечиться бы надо. Но где и когда? Уже завтра буду далеко.
- Может у вас мания преследования?
- Мания. Красиво звучит. Но какая? Я вообще перестал чего-либо бояться. Хожу по земле как Нахимов по Севастопольским бастионам. В полный рост. А пули не берут. Все поражались храбрости адмирала. А он просто перестал бояться смерти. Есть и такое заболевание.
- Вы заметили, с чего все началось?
- Накапливалось постепенно. Усугубилось после одного случая. Я много где побывал. Но такого пейзажа, как на юге Афганистана, нигде больше встречать не приходилось. Лунная поверхность. С коричневыми пятнами похожими на запекшуюся кровь. Мы везли так называемый «гуманитарный груз». Операция выполняется следующим образом. Вертолет резко отклоняется от курса. Приземляется в заданной точке. Быстрая выгрузка. Операция занимает несколько минут. Груз подберет тот, кому предназначено. И вот, когда мы с прапорщиком выносили последний ящик, над самым ухом у меня прозвучало: «Привет землякам». Если бы меня вдруг ужалила змея – вздрогнул бы меньше. Оглядываюсь. Передо мной в камуфляже человек, увешанный оружием и разрисованный маскировочными пятнами. Откуда? Ведь я самым тщательным образом осмотрел место посадки. Более того. И у меня, и у прапорщика автоматы остались в салоне. Что само по себе грубейшее нарушение инструкции.
- Не пугайтесь, - перекрикивает работающий мотор вертолета, человек-призрак. – У меня нет другого выхода.
- Что вам угодно?
Призрак наклонился для лучшей слышимости.
- Сюда движется Абдулла.
Думаю, - что за чушь, какой Абдулла, пытаюсь скороспелой шуткой остановить дрожь в теле:
- Уж не тот ли, из «Белого солнца пустыни»?
Человек-призрак то ли не понял шутки, то-ли ему было не до юмора.
- У Абдуллы стингеры. Много оружия. Каждая такая вещица – сбитый наш вертолет и много цинковых гробов на родину.
Успеваю заметить. Рядом с вертолетом возникло еще несколько расписных призраков. Мелкая дрожь перешла у меня в более крупную.
- Что требуется от меня? Передать данные куда следует? Передам,
- Вы не так меня поняли. Нужна огневая поддержка вашего вертолета.
Впервые меня прошиб озноб в сорокаградусную жару. Отвечаю:
- Категорически исключено. Через час я должен быть вон за тем горизонтом. Поймите мое задание и поставьте себя на мое место.
- Прекрасно понимаю. У вас своя игра. У меня – своя. Там «наверху» не хотят понять. Против нас восстал народ. Пора отсюда убираться. Но я не хочу чтобы мне во след улюлюкал Абдулла. У меня с ним свои счеты. И я с ним покончу. Но без вашего вертолета будет очень трудно.
- Вызвать огневую поддержку я вам обещаю. Даю слово офицера.
- Рация у нас имеется. Сами можем вызвать. Но пока в штабах начнут выяснять «кто» да «что», Абдулла нас опередит. У него своя агентура. И, как мне порой кажется, почище нашей.
У меня невольно произошла перефокусировка зрения. После чего застучали зубы. Я увидел молоденьких пацанов, как будто играющих в «Зарницу». Так и захотелось прокричать: « Вы собираетесь остановить крупный караван?» Мой помощник запрыгнул в вертолет и на всякий случай держал на изготовке автомат. Человек-призрак выпрямился и посмотрел в сторону гор.
- Нет, так нет. О том, что вы нас видели, никто не должен знать. Поддержку вызовем сами, когда начнется бой.
Пилот вертолета показывает на часы – «пора». А я почему-то не могу сдвинуться с места. Ноги вязнут в песке.
- Бездарная война скоро закончится, - напутствует меня человек-призрак, - лично я смерти не боюсь. Набегался, настрелялся. Жалко пацанов и их родителей. У одного мама сердечница. Чтоб ее не волновать, он пишет письма с обратным ташкентским адресом.
Меня перестало трясти. Горло сдавила спазма. В оборотах двигателя почудились звуки мужского хора: «Наверх вы, товарищи, все по местам…» и этакий мираж – мальчишки-призраки загружаются в вертолет. Машина не то уплывает, не то улетает. А я остаюсь один среди багровой пустыни. И сам себе задаю вопрос: «Что же ты оплошал, майор? Не прошел элементарного теста? А вчерашние школьники прошли. И кто же ты после этого на самом деле? Конформист? Приспособленец, плывущий по течению событий?». Меня стало распирать от стыда. Лучше бы меня обозвали службистом. У меня оправдание – я выполняю секретное задание. Сейчас некоторые ученые пишут, что у каждого из нас имеется двойник. Могу поклясться. Перед командиром спецназа я раздвоился. Не берусь утверждать, который из нас двоих прохрипел пересохшими губами – «Я обеспечу вам огневую поддержку. Можете на нас рассчитывать».
Человек-призрак с пониманием отнесся к моим душевным мукам. Без всяких внешних эмоций произнес:
- В нарушение всех инструкций дайте в штаб сообщение об аварийной посадке с ложными координатами. В случае неприятностей для вас, валите все на меня. Ведь мы могли задержать вертолет силой.
Только тут до меня дошло – ведь могли.
Экипажу сообщил о новом приказе из Центра. Вертолет спрятали в природный капонир из песчаника. Заминировали подходы. Так называемый «гуманитарный груз» пришлось распаковать. Отряд нуждался в дополнительном оружии.
Сделав некоторые приготовления, командир спецгруппы снова подошел ко мне.
- На сей раз, нужны ваши знания. Эти горы я прополз, можно сказать, на брюхе. И хорошо знаю, у Абдуллы там всего два варианта пути. А вот здесь на равнине их множество. Я бы многое отдал, чтобы осмотреть «Долину смерти» с птичьего полета. А вы пролетали над ней много раз.
- Моя зрительная память меня сегодня подвела. Никак в себя не приду. Как вам удалось застать меня врасплох?
- Буду считать ваши слова высшей похвалой моей профессиональной выучке.
- Вас интересует вид пустыни сверху? Впервые пролетая над этим «райским уголком», я обратил внимание на странные геометрические рисунки на почве. Сверху они похожи на следы космических пришельцев. Разгадка пришла не сразу. Оказывается это стоянки на древнем караванном пути. На расстоянии примерно двадцати пяти километров одна от другой. Позже я узнал – это расстояние между привалами каравана. Теперь соображайте. Эти знаки тянутся вдоль горного хребта, который выгнулся полумесяцем. Путь, прямо скажем, довольно длинный. Если полукружность соединить прямой линией, она пройдет мимо нас с разбросом в полтора-два километра. У вашего Абдуллы наверняка европейское образование и современное восприятие времени. Не будет он плестись древним караванным путем. Пойдет напрямик. У него, говорите, много «стингеров»? Тогда на равнине ему никто не страшен. Сверху неуязвим. И его команда наверняка состоит из наемников многих стран. Но и у Абдуллы имеется Ахиллесова пята. Пересечь Долину смерти можно только ночью, или на рассвете, до наступления адской жары. Караван пойдет по сухим балкам, руслам древних рек.
- Вопрос. По какой из них?
- Вы сказали, что в тех горах всего два пути? Абдулла выберет то русло, которое прикроет его от посторонних глаз на большей части маршрута. Сверху мне показалось, такой подходящий рельеф вот здесь.
Я начертил карту на песке.
- Если Абдулла выберет предполагаемый нами маршрут, его целесообразно атаковать только в одном месте. Там, где русло с крутыми, обрывистыми склонами.
- А вы можете указать приблизительное расстояние?
- Приблизительно могу. Именно там наш вертолет может оказать эффективную поддержку. Сможем подлететь почти незаметно. А у каравана не будет возможности для маневра. Дальше русло делится на множество разветвлений. Возможно, и караван разобьется на мелкие группы.
- То что вы нарисовали, чрезвычайно ценно. Прошу вас продумать и второй вариант. На случай, если Абдулла выдерет иной маршрут. А пока я поставлю бойцам задачу по первому варианту.
Мы с майором вышли на песчаную отмель озера. Сверху и снизу мерцали звезды. Мы шли, словно по Млечному пути.
- До того случая я редко задумывался в чем смысл жизни. А наедине со звездами часто этот вопрос приходится задавать себе. Каково твое место в сообществе людей. Командовать другими? Не стремлюсь. Я жалею людей. Правда, не люблю, когда пытаются садиться на мою шею. Так кто же я? Во все времена существовали индивиды, которые ни на какую власть не претендовали, а след в истории оставили. Путешественники, открыватели новых земель, ученые, художники, мыслители. Люди, жившие по своим внутренним законам. Когда я решил принять участие в операции, я нарушил приказ, но поступил по совести. И сам себя зауважал. Значит, меня можно отнести к разряду интелигос – думающих.
Майор посмотрел на звездное небо.
- Проверю я ваше зрение. Видите рядом со второй звездой в Ковше Большой Медведицы маленькую звездочку. Называется Мицар. Кто ее видит – у того зрение стопроцентное. Так считали и проверяли зрение древние греки. Я для себя ее определил путеводной звездой. Еле заметная, но в крупном созвездии.
Среди миров в созвездии светил
Одной звезды я повторяю имя
Не потому, что с ней светло,
А потому что мне темно с другими.
Стихи мне показались знакомыми, но чьими конкретно, в тот момент не мог вспомнить. Я виду не подал, что неплохо ориентируюсь в звездном небе, и что по звездочке Мицар сам уже давно проверяю зоркость зрения. Приезжая на летние каникулы в отчий дом, в теплые украинские ночи я укладывался спать на плоской крыше пристройки к дому. Вот тогда и заворожил меня звездный полог и Млечный путь. Брал с собой учебник астрономии и с фонариком вычитывал, где какое созвездие. С тех пор запомнились названия звезд Большой Медведицы: Алькаид, Алькор, Алиот, Мегрец, Фекда, Мерах, Дубке. В легендарной паре Алькор-Мицар «маленькая» Мицар в шестьдесят раз больше нашего Солнца. А расстояние до нее 78 световых лет. А чуть ниже Мицара еле видимое созвездие Гончих Псов, и в том созвездии тысяча миллиардов звезд.
Но мне не хотелось отвлекать собеседника.
В этот момент прозвучал голос командира: «Господа пацифисты и гринписты, даю на сборы пятнадцать минут». Мы повернули в обратную сторону.
- А что было дальше?
- Для меня бессонная ночь. Командир спецназа подтвердил мое первое предположение, по какому маршруту пойдет Абдулла. Видимо у него были еще и другие источники информации. Чем ближе к утру, тем сильнее напрягались нервы. Срабатывал инстинкт зова предков. Представлял, как всматривались в утреннюю дымку полки Дмитрия Донского. Вряд ли кто спал накануне Бородинской битвы. Вспомнились годы учебы в суворовском. У нас часто выступали ветераны Великой Отечественной. И нам казалось, что на их месте мы бы воевали по-другому. Один ветеран вспоминал, как на Курской дуге на них двинулась лавина «Тигров». Некоторые солдаты, у которых не выдерживали нервы, пытались выпрыгнуть из окопов и бежать на них в атаку. Обстрелянные старички еле успевали хватать их за штаны. Такое же ощущение было и у меня. Тело цепенело, а душа рвалась в бой. Состояние, знакомое всем участникам боевых действий.
В ту ночь помогло знание звериного языка. Я обратил внимание на голосовой разнобой в шакальей перекличке. Шакалы по-своему реагируют на собак. Значит караван близко. А собаки, скорее всего, в авангарде. Я успел предупредить командира спецназа.
Ну, а дальнейшее произошло, как мы и предполагали. Караван втянулся в глубокое русло. Когда началась стрельба, мы запустили двигатели и пошли на исходную точку. Дали ракетный залп. На бреющем полете пулеметным и автоматным огнем били по всему, что шевелилось внизу. В караване оказалось много лошадей. Они сатанели от рева вертолета. Бросались на крутые склоны, падали, топтали друг друга. Проутюжив караван по всей длине, разворачиваемся для новой атаки. И что я вижу!? Колонну замыкают навьюченные ишаки. Несколько десятков. Кричу пилоту, - «Атакуем ишаков! На них стингеры!». Вы думаете, ишаки бросились врассыпную как лошади? Ничуть! Стояли не шелохнувшись. Мне и сейчас кажется, что они смотрели на меня с укором – а мы при чем? Когда вертолет выходил из очередной атаки, я увидел потрясшее меня зрелище. Герои – ишаки полегли единой шеренгой.
Отстрелявшись до последнего патрона, как мы и условились с командиром спецназа, вертолет набрал высоту и ушел на базу. Внизу продолжался бой.
Майор надолго умолк. Я терпеливо держал паузу.
- Что любопытно. Ни в каких сводках ни в открытых, ни в закрытых, о разгроме каравана не упоминалось. Меня мучил вопрос. Почему? Спустя время своими думами поделился с человеком, от которого ничего не скрывал. Ко мне он относился как к родному сыну. Вот что он мне сказал: - «Обкакалось командование, описалась разведка. Абдулла их всех переиграл. Засада ждала его в другом месте. И если бы не те ребята из маленькой разведгруппы, последствия были бы не предсказуемыми. За «Стингеры» полагаются награды. Видимо их тогда заранее распределили. У войны мерзкая особенность. Приписки. Героизм и приписки - близнецы–братья. О своем поступке никому ни слова. Ты поступил по совести. Если узнают, не расхлебаться с объяснительными.
Меня жгло изнутри. Что с теми ребятами? Уцелел ли тот парнишка, у которого мать сердечница? Жив ли их командир? Дождавшись очередного отпуска, я все шампанское гарнизона выпил за тех ребят.
Я оставил свои координаты. Договорился в Москве как попасть ему в реабилитационный центр. Но никаких вестей от майора не дождался. Афганская война еще продолжалась.
Каждый раз, когда вижу над собой звездное небо, ищу Большую Медведицу и ту маленькую звездочку в ковше под названием Мицар. Значит мое зрение не угасает. Нашептываю продолжение того четверостишия, услышанного под звездным шатром пустыни. Вспомнил и автора замечательного стихотворения. Им был поэт Серебряного века Анненков.
И лишь когда сомненье велико
Я у нее одной ищу ответа
Не потому что с ней светло
А потому что с ней не надо света.
С тех пор и я смотрю на Мицар как на свою путеводную звезду.