Он стоит у колонны, подпирая ее плечом, словно она грозит упасть на беснующуюся толпу возле сцены, если охранник клуба «Торнадо» Евгений Ильинских, двадцати четырех лет отроду, отойдет в сторону.
А на сцене вовсю отрывается какая-то молодежная рок-группа, солист скачет и орет что-то в микрофон, заводя толпу, будто та и так недостаточно взбудоражена. У солиста длинные прямые волосы до пояса, темно-русые, гладкие, светятся даже сейчас, или может быть, это просто обман зрения. Парень то и дело встряхивает головой, отшвыривая их назад, девушки восторженно визжат от этого нехитрого жеста.
А Евгений его помнит другим, скромным мальчиком-ботаником: очки, классический стиль - староста класса Владислав Ветер, воплощение чистого занудства, наизусть знающий чуть ли не все учебники. Мальчик из странной семьи, предоставленный самому себе, мать – бухгалтер, отец – где-то на Северах, в общем, Влада никто и не воспитывал толком, но вот и вырос из него такой вот образцовый мальчик. Разумеется, всегда аккуратная модельная короткая стрижка в наличии, стрелки на брюках, пиджаки.
И это была первая Женькина влюбленность, сразу же и бесповоротно. И ему плевать было, что Влад – парень. Парни, по мнению Женьки, не бывают заучками. Или бывают, но они такие, как Лешка из параллельного – полные, ленивые, сонные. А Влад – он другой, весь легкий, звонкий. И очки у него красивые, тонкая черная оправа. А еще он чем-то на девчонку похож, только на такую странную… Умное слово «андрогин» Женька тогда не знал, молча удивлялся странному внешнему облику Влада. И любил его, как умел.
А сам Женька был хулиганом. Детская комната милиции, скандалы с учителями – в общем, все прелести воспитания в семье алкоголиков. Ему все пророчили колонию и загубленную жизнь. В классе от Ильинских шарахались все, кроме Влада, который спокойно и занудно проверял выполнение домашнего задания у общешкольного хулигана, показывал на ошибки и пытался что-то объяснить.
- Ты ботаник, - психовал Женька.
- Я литератор, - поправлял его Влад. – Смотри в тетрадь и слушай, что я тебе говорю.
- Да пошел ты, заучка.
- Между прочим, для тебя стараюсь. Ну, смотри, это же легко, ты просто послушай правило, я тебе объясню.
И Женька слушал и понимал. Умел Ветер объяснять как-то так, что сразу все становилось ясно.
Ильинских постоянно дрался. Мог и девчонку приложить, как-то, когда Настя Курагина стала к нему приставать и дразнить его за поношенный свитер, порванный на рукаве, он пнул ее в живот. А потом оглянулся. И похолодел, увидев, что в классе, кроме них, был еще и Влад.
- И зачем? – спросил Ветер.
- А нехрен прикрываться своим полом… Быдло надо учить… - выпалил Женька.
И по спине снова побежали мурашки, сейчас Ветер спросит «А ты сам кто?» и будет прав. Ну разве не быдлом является парень в спортивном костюме, вечно в синяках, хулиган, которому до перевода в спецшколу остаются считанные года?
- Все же некрасиво девочек бить. Настя, ты как?
- Я ее не так сильно и стукнул, - выпалил Женька.
- Сам в медпункт ее и тащи.
И Женька потащил. Потому что Влад ему так сказал сделать.
А вот самого Влада Женька никогда не бил. И не издевался над ним. Хотя однажды попробовал в шутку стукнуть его, захотелось выпендриться перед парнями в классе. И нарвался на короткий удар в челюсть.
- Понравилось? – Влад даже улыбаться не перестал.
Женьке не понравилось, после уроков он притащил Владу шоколадку, типа извиниться. Тот не стал спрашивать, откуда она, взял, поделил пополам.
- Держи.
- Это мне? – растерялся Женька, совершенно не рассчитывавший на то, что ему что-то перепадет.
- Тебе-тебе.
- Спасибо.
На следующий день Женька притащил в школу горсть жвачек. Сладкая оболочка и кислая начинка – Влад их обожал. Деньги на жвачку Женька украл у соседа по общежитию, вечно пьяного Григорьича. И снова испугался – а если Ветер не захочет брать подарок, спросит «На какие средства приобрел?» или еще как-то так, в умном стиле, как он умеет, спросит, а Женька не поймет вопроса и будет только улыбаться и переминаться с ноги на ногу. И Ильинских сунул жвачки в рюкзак Ветеру, просто ссыпал втихую. И убежал.
Восьмой класс, еще никаких посторонних мыслей. Женьке просто нравилось ерошить пахнущие шампунем волосы Влада, сидеть с ним за одной партой, таскать его рюкзак от школы до перекрестка. Ни о каком сексе он не думал. Это же Влад, он вообще пола-то не имеет, наверное, воплощенный ангел. Отличник и любимец учителей. То ли парень, то ли девчонка. Влад и Влада.
А девятый класс они встречали порознь – Женьке исполнилось четырнадцать, и его упекли в спецшколу, а Влад поступил в гимназию, находящуюся на другом конец города. Вот тогда Ильинских и стал волком выть. Ночами снился Ветер, а утром Женька под понимающими взглядами соседей шел в санузел и там в раковине застирывал серые казенные простыни. Ильинских спокойно относился к тому, что у него стоит на воспоминания о парне. Главное – никому не говорить. Он знал, что ему ничего не светит, он закончит спецшколу, попадет в тюрягу и дальше все пойдет, как у брата, отца и деда, пока он не сопьется и не подохнет где-то в канаве. Или, может, все же не попадет на зону, найдет себе бабу, трахнет, та залетит, Женька женится на ней, будет по выходным пить пиво с приятелями, ругаться с женой в дни зарплаты и обязательно отправит ребенка в школу, крепко вдолбив тому, что надо учиться. А Влад… Он чистенький, его нельзя тащить в эту мерзость, на дно, ему летать надо, он же Ветер. Женька его любить будет, это можно. И извращенцем он себя не считал – он теперь знал это умное слово «андрогинность», прочитал как-то в энциклопедии.
Столкнулись они однажды случайно на улице, парней выставили подметать территорию, Женька был в их числе, бежать ему было некуда и незачем, так что его отправили мести дорожку у ворот. А Влад шел мимо, к бабушке. Только он осмелился пройти поблизости от хмурого парня в черной робе. И не только пройти. Окликнул:
- Привет, Жень.
Женька обернулся, сердце ухнуло в пятки. Ветер не изменился, только вытянулся ввысь. Все такой же непонятного пола – то ли парень, то ли девушка. Красивый. И любимый. Женька обернулся к воротам – никто не смотрит, шагнул к Ветеру, стиснул в объятиях, вместо того, чтобы пожать руку:
- Привет.
Он не знал, что еще сказать, Влад, видимо, тоже. Только полез в карман, вытащил… жвачку, словно одну из тех, что ему сунул два года назад Женька.
- Это тебе.
Ильинских растерялся. Взял жвачку, сунул в рот.
- Жень. А можно тебя попросить… - Ветер снял очки, взгляд стал отрешенно-грустным. – Ты не в тюрьму не попадай только, лады? Ты умный парень, ты выберешься.
И тогда Женька решил – ни за что, никакой тюряги. И Ветера он найдет обязательно, когда они оба вырастут. И пускай тот женится на какой-нибудь фифе в очках и с приданым в триста томов философов, Женька поселится рядом от их квартиры, будет вести себя прилично, станет чистым культурным мальчиком. И будет ходить к Ветеру в гости, даже научится пользоваться ножом и вилкой, если так надо будет. Он будет воспитанным, тихим, станет чинить у Влада в квартире текущие краны, делать ремонт, носить фифе сумки из магазина. Даже обязательно прочитает какую-нибудь умную книжку. Он станет таким, чтобы жена Ветера не запрещала им общаться.
- Никогда, Влад. Не попаду. Я обещаю.
- Ты пообещал…
Женька закивал. Все правильно, он пообещал. И он все сделает, потому что Влад ему так сказал сделать.
- Ильинских!
- Блин, тебе влетит за меня? – расстроился Ветер.
- Не влетит… Ты… Ты не исчезай, ладно?
- Ладно.
И Ильинских сдержал данное себе обещание – он выучился на маляра, получил права. И стал гонять на шабашки по области, красил гаражи, работал на ремонтах квартир. И собирал сведения о Ветере от встреченных в областном центре бывших одноклассников.
- Ты изменился, - сказала ему Курагина.
- Ты тоже, Настя, - сдержанно ответил Женька, глядя на пропитое опустившееся существо с синяками под глазами.
А однажды он сел на сиденье в автобусе до родного города. Спать хотелось просто дико, он устал, вымотался, зарабатывая на объекте. Какая-то девушка остановилась с ним рядом, сверила места и поджала накрашенные губки. Ильинских фыркнул мысленно – ну да, небритый, чумазый, куртка в пятнах краски. Конечно, с таким рядом разве сядет «приличная» девушка, которой себя считает эта блондинка?
- Молодой человек, вы не могли бы… – девушка обратилась к кому-то за спиной. – Поменяйтесь со мной местами, а?
И рядом с Женькой плюхнулся парень в очках. Властным жестом приклонил голову Женьки к своему плечу и велел:
- Спи.
- Ветер! – Ильинских обрадовался, сразу узнав соседа.
Ему заплатили в два раза больше обещанного, а работа заняла четыре дня вместо семи. Впереди ждало еще три шабашки. Но искренняя радость и счастье пришли только сейчас, когда он уткнулся в плечо Влада, а потом сполз ниже, лег головой на колени. И заснул на все три часа поездки, чувствуя, как рука Ветера лежит на его плече, придерживая на ухабах. Ему так много хотелось сказать и спросить, но этот сон был важнее всего, потому что под щекой лежала куртка Влада.
Они не обменялись тогда телефонами, Женька оробел, преисполнился счастья. И понял, что даже сейчас, когда им по двадцать лет, он продолжает любить Влада. А телефон не взял… Незачем. Он не нужен Ветеру, у того своя жизнь, умного студента вуза, хорошего сына и верного друга. А Влад молчал, только гладил Женьку по волосам и улыбался. А напоследок пообещал:
- Мы еще увидимся.
- Увидимся.
Увиделись. Через три года, когда Женька переехал в областной центр, устроился охранником в клубе, прилично зарабатывал. И однажды ему сказали:
- Сегодня концерт какой-то рок-группы, молодежной, отработаешь смену?
- Да запросто.
- У них та-акой солист, - закатила глаза Леночка, администратор.
- Какой? – Женька разговор поддерживал только из вежливости.
- Клевый. Потрясный. И имя такое – уххх… Влад Ветер.
- Уххх, - согласился Ильинских.
Хотелось петь, прыгать и орать – сбылось. Встретились. И это ничего, что Ветер его наверняка не узнает. И плевать, что Женька так ни с кем и не переспал, все берег себя для единственного любимого. Конечно, Влад думать не думает про Ильинских… Но все равно, он самый любимый, Владька.
- Ой, он идет. Вот, проходите… - засуетилась Леночка.
Порог переступил длинноволосый парень в зеркальных солнцезащитных очках, стащил их, осмотрелся.
- Женька! – сразу определил Влад.
И улыбнулся. Так улыбнулся, что Ильинских сразу умер от счастья.
- Вы знакомы? Женька, ты молчал, что ты знаком с самим Ветром?
- Ветером, - поправил Леночку Женька. – Мы учились вместе в школе.
- Слушай, до концерта еще два часа, я что-то приперся рано, пройдемся?
В этом был весь Ветер – порывистый, непредсказуемый и такой родной. Он не изменился, только волосы отрастил такие, что Женька лишь сглотнул, думая, как бы их намотать на руку, целуя Влада. Но мысли быстро прогнал – еще чего не хватало.
- Пройдемся.
Они разговаривали ни о чем, Влад травил какие-то байки, Женька просто радовался его присутствию.
- А ты так изменился, - признался Ветер.
Женька смущенно погладил бритый налысо череп. Влад рассмеялся:
- На тебя, наверное, все девчонки вокруг заглядываются? Эта ваша администратор ничего так. Симпатичная… Знаки внимания не оказывает?
- Неа. А ты… Красивый такой.
Разговор явно не клеился, по крайней мере, Женька отчего-то дико смущался в присутствии Ветера. И никак не мог поверить, что тот идет рядом.
- Я? Спасибо, - Влад осмотрелся. – Черт, куда нас занесло?
- Не знаю, ты шел, я за тобой.
Ветер задумчиво рассматривал какое-то здание, то ли недостроенное. То ли уже брошенное. И потихоньку подбирался к силуэту пустого проема.
- Помнишь, как мы бегали по стройке школы?
- Помню, - Женька разулыбался. – Ты еще ногу подвернул тогда.
Это было у него одно из лучших воспоминаний – тогда он Влада тащил на себе до его квартиры. И балдел от возможности обнимать за пояс свою любовь. И они сидели у Ветера в комнате, разговаривали о чем-то, ели кукурузные хлопья и было так тепло и хорошо.
- Ага. А потом в школу по часу добирался… Нога болела страшно.
- А чего ты дома-то не сидел?
Ветер уселся на высокий порог, посмотрел снизу вверх на Женьку:
- Хотел приходить в школу, а не на ее развалины. Помню я, как болел однажды, в школу не ходил… Ты тогда учительскую поджег.
- Это не я.
- Рассказывай-рассказывай, а то я твой шарф не узнал, валявшийся под окнами. Сам же дарил. Нас всех перетряхивали, не знает ли кто-то, кому шарф принадлежит. Твое счастье, что народ такой ненаблюдательный оказался. А вот я этот шарф где угодно бы узнал.
- Блин, - смутился Женька. – И ты к директору не пошел?
- А то не помнишь, что не пошел. Куришь?
- Нет. А ты куришь?
- Нет, так, с собой ношу. Мало ли, попросят.
Женька устроился рядом с Ветером. Посмотрел на него. И ляпнул:
- А тебя часто за девушку принимают?
Влад заржал, вытер выступившие слезы.
- Ты бы лучше спросил, сколько человек меня принимает за парня при первом знакомстве… Примерно трое из десяти. Ничего страшного, я привык. Помнится, ты тоже на меня как-то поглядывал косо.
- Ничего подобного.
- Ой, да не отпирайся.
Женька не знал, что сказать. И только он открыл рот, чтобы подобрать какую-то нейтральную тему, как по плечу его чем-то приложило. На земле валялась ржавая табличка, должно быть, не выдержала груза времени.
- «Осторожно, сход снега», - прочитал Ветер.
- Какой, нахер, снег в это время года? – огрызнулся Женька. – Уроды… А если б на голову?
- Ну не злись, ты. Ершистый ты, Женька. Не меняешься совсем.
- А это плохо? – Илиьнских оробел, словно ему снова было одиннадцать лет, он стоял в коридоре возле учительской и его отчитывал серьезный мальчик в очках.
- Это замечательно, Еугений, - скопировал голос завуча Влад. – Я уами горжусь.
И они снова рассмеялись, переглядываясь. Женька набрался смелости, приклонил голову на плечо Ветеру, как когда-то в автобусе. Влад улыбнулся, подвинулся чуть, давая возможность Ильинских улечься головой на колени музыканту. Женька совсем обалдел от счастья, устроился затылком на бедре Влада.
- Не высыпаешься, бедный, - пожалел его Ветер.
- Просто мне хорошо, - непонятно объяснил Ильинских.
- Мне тоже. Валяйся. У нас есть еще целый час.
- А ты помнишь, как я в больнице лежал, а ты ко мне пришел под Новый Год? – Женьке отчего-то показалось важным, вспомнит или нет Влад, о чем они тогда говорили.
- Помню. Ты еще сказал, что твою жену будут звать Влада.
Ильинских смутился – помнит, надо же.
- У меня тогда была такая температура… Я вообще бредил, - оправдался он.
В тот день, первого января Влад прибежал к нему вечером, принес подарок – тот самый шарф. И сидел на продавленной койке. Рассказывал какие-то сказки, Женька балдел от его голоса и смотрел на снегопад за окном. А снег не знал, как на самом деле тепло за этим больничным окном, и падал, закрывая всю землю.
У него перед носом пощелкали пальцами. Женька вынырнул из воспоминаний. Посмотрел на Влада, стоящего рядом. Группа сменилась, но громкость музыки не сбавилась, так что они друг друга не слышали, приходилось обмениваться такими вот жестами. Ильинских обнял музыканта за плечи, привлек к себе. И усмехнулся. Наплевать, что он так и не решился зайти дальше объятий и прикосновений. Его первая и единственная любовь стоит рядом и улыбается, только для него. Вот оно – счастье.